Единственная

Прошло пять дней с того момента, как дом официально стал принадлежать Аделаиде. Получив квитанции на оплату счетов, девушка, с помощью Екатерины, всё же смогла оплатить коммунальные услуги и поэтому сейчас счастливо стояла на кухне и готовила яичницу. Несмотря на слегка подвешенное состояние и полную опустошённость, дом давал ощущение защищённости, которое до этого не появлялось. До сих пор Ада так и не решилась войти в комнату матери. Ей казалось, что если она сделает это, откроет бежевую, единственную светлую на этаже дверь, то что – то внутри просто сломается. В той комнате хранились надежды на будущее, счастье и уют, запах духов, которыми она пользовалась. Это священное место, в которое просто так войти нельзя.

Кирилл регулярно заходил за Адой, заставляя её выходить из дома, и водил по старым улочкам. Он показывал ей, где находятся ближайшие магазины, довёл до рынка и не давал девушке ни малейшей возможности раскиснуть. Им было хорошо. Вот и сегодня, всего через пару часов, парень снова должен был постучать в дверь. Спенсер говорил, что у него приготовлена отличная программа, которая обязательно понравится Аделаиде. А, если честно, то ей нравилось всё, что он предлагал. После того, как вся пыль в доме была протёрта, а музыка на телефоне прослушана больше тридцати четырёх раз, очень хотелось сделать что – то новое и выйти из четырёх стен, а идти куда-то самой, после первой ночной прогулки, совершенно не было желания. С Кириллом уходил риск, и сейчас Петрова была этому более, чем рада.

Сев за стол на кухне, Аделаида, поджав под себя ноги, посмотрела на своё творение. Улыбка, выложенная из колбасы, помидорки для румянца и два огромных, больших глаза из яиц. Она создавала вокруг себя иллюзию счастливой жизни, не понимая, почему внутри так пусто и холодно. Ада проходила каждое утро по одной и той же лестнице, и в её памяти воскресали лица людей, уже давно покинувших эту землю. Их уже не было, но в её воспоминаниях они жили. Были счастливы, задорны и улыбчивы. Их не было, но они остались в ином мире: в мире людских сердец, которые никогда не смогут забыть их трепетных улыбок.

За окном, наконец, появились облака, хоть немного сводившие жару на «нет». Счастливые птицы не прекращали петь, сидя на подоконнике, и совершенно не обращали внимания на проходящих мимо котов, которые, стоило выйти за пределы дома, бежали к ногам и тёрлись о голые щиколотки. Они не выглядели голодными, но всё равно были рады, когда ты заходил на кухню и доставал из холодильника немного колбасы. Их, вопреки сложившемуся мнению о «самостоятельности и независимости котов», на самом деле радовало людское внимание.

Взяв в руки книгу, девушка, посмотрев на название, тяжело вздохнула и покачала головой. Наверное, это было глупой и почти бесполезной затеей, но у Аделаиды не было иного выхода. Слова Фемиды Левской не выходили из головы, лишь временно замещаясь чем-то иным. Её лицо находило Петрову во снах, эта женщина чудилась Аде в спинах прохожих, в их волосах или неровной походке.

«История ведьм. Кристиан Вейл». Это книга принадлежала Серафиме и, поэтому, была подписана её красивыми, ровными буквами. Ада уже давно не любила подобные истории и относилась к ним с особым скептицизмом. Они заставляют детей поверить в несуществующие миры, дают им надежду на какую-то особенную жизнь. После детства, проведённого за подобными рассказами, очень больно сталкиваться с каменной и неприглядной стеной настоящего человеческого существования. Толстый переплёт книги был изрядно потёрт, а каждая страница пожелтела, будто бы проведя в семейной библиотеке больше ста лет. Открыв форзац, девушка прочла вступление и, постаравшись откинуть предрассудки, наколола на вилку помидор.

«В древние времена считалось, что большинство женщин обладает магическими силами, которые разделялись на уровни простых гаданий и заканчивались глубокими, мощными силами. Эти женщины получали от Природы знания своих предков, изучали магическое искусство и, впоследствии, обучались управлению той силой, которую чувствовали в себе. Они умели связываться с загробным миром и использовать это в своих целях, хороших или плохих, ведьмы знали обряды и заговоры. Ведьма могла как подарить свою силу и помогать живущим рядом с ней, так и проклясть их, если люди стали ей неугодны».

Оторвавшись от ровно написанных строк, Аделаида, поджав губы, постаралась сохранить спокойствие. Она пообещала себе, что, чтобы то ни было, постарается провести тексты через себя, для того, чтобы понять, была ли Фемида Левская сумасшедшей или то, что она сказала, могло оказаться правдой. Конечно, верить в эти бредни про ведьм Ада не хотела, да и не собиралась, но эта мысль, словно маленький молоточек, медленно долбила голову Петровой.

«Вы можете считать, что всё, о чём я расскажу в этой книге – не больше, чем плоды моего воображения, но мне, по большому счёту, не так уж и важно, чтобы люди, которые не хотят слышать и видеть правду, начинали в неё верить. Только глупец может не замечать истину и быть уверенным лишь в собственном мнении.

Я прожил среди клана ведьм больше двадцати лет, и для меня лишь эти годы жизни были настоящими. Лишь с ними я понял, как раньше был слеп. Я искал нечто удивительное среди обычных, серых масс, не понимая, что уныние затопило всякую индивидуальность.

Ковен ведьм, остановившийся на юге, нашёл меня, оборванного и больного, среди склонов гор Шалла Идеши, когда я направлялся к кочевникам, переходящим на новое пастбище. Идя тогда к ним, я надеялся, что смогу выяснить у одного из них, когда им в последний раз доводилось встречаться с кем – то Особенным. Кочевники, которых я встречал раньше, называли ведьм именно так. Особенные. Наделённые неким даром, ощущением единения с собой и природой. Это удивительные создания, которые знают прошлое и видят будущее, и другие, которые управляют стихиями природы и создают вещи, немыслимые для воображения простого люда. Они не пытаются изменить будущее, а принимают его. Подобные им умеют управлять временами года, некоторые считают, что именно с лёгкой руки Особенных меняется погода. Их жизнь, их судьба и обычаи всегда интересовали меня и, в конце концов, я решился выйти в своё неблизкое путешествие лишь для того, чтобы узнать об этих людях что – то новое. Но люди ли они? Этот вопрос терзал меня много лет.

Я не смог добраться до кочевников, заблудившись в лесу и, попав в бурную реку, сломал обе ноги в потоке. В тот миг я уже смирился с гибелью и терял сознание, постоянно глотая ледяную воду и ощущая лишь боль, которая, словно меч, закалывала меня своим остриём. Я не помню, как выбрался. В моей памяти навечно остались лишь серые глаза ведьмы, встретившейся мне и спасшей. Она забрала меня к себе в клан и заставила остальных принять, несмотря на то, как агрессивно они были настроены. Ведьмы обязаны скрываться, потому что иначе им не выжить в этом мире. Тем более опасно им было показываться сейчас, когда гонения на ворожей достигли своего апогея. Люди, окружающие меня раньше, были слишком злы и слепы. Даже если бы им довелось встретить такое удивительное существо, они бы лишь уничтожили его, затоптав своими ужасными, отвратительными действиями. Впрочем, возможно, сначала я бы смог понять их. Видеть то, как вокруг тебя поднимаются ураганы, как шторма взрывают морские пучины, разворачивая корабли, как загорается в ладонях огонь! Это и впрямь может изменить сознание и внести в него пугающее желание отогнать подобное от своей жизни. Это неправильно, твердит твой мозг. Противоестественно.

Ковен Южных Ведьм был одним из немногих, кто никогда не трогался с места. Об этом и о многом другом я узнал от той же женщины, которая покорила меня с первой секунды. Её звали Эннет, и она жила уже больше двухсот лет, но не старела, оставаясь такой же удивительной, как и многие годы до этого. Это стало одной из причин того, что я перестал называть ведьм и колдунов банальным словом «люди». Они ими никогда не были! Моя милая ведьма, моя Эннет, она рассказала мне, что они уже давно следили за мной и моим исследованиями. Так я узнал, что одной из моих подруг в институте во время исследований была молодая колдунья, которая направляла меня в правильное русло. Они хотели, чтобы я их нашёл, потому что знали, что я не причиню им вреда. Видящая их Ковена рассказывала о том, что в будущем, благодаря мне, случится нечто хорошее. Впрочем, не изменили ли они его, направив меня к себе? Как поменялась бы Вселенная, останься я в родном городе, лишь с идеями, но без сил на их исполнения? Признаюсь, я не очень хочу об этом думать.

Оказавшись единственным мужчиной среди сотен ведьм, я чувствовал себя чужим и покинутым. Я достиг своей цели и нашёл их, о большем мечтать мне не приходилось. Хотел ли я покинуть их? В первый месяц мне казалось, что это станет лучшим решением. Мои ноги снова были здоровы благодаря стараниям ведуний, а новых целей пока не прибавилось. В момент моего метания Эннет снова нашла меня, сидящего на краю обрыва, и пообещала, что если я останусь, то она поведает мне всё о своём роде. Я остался, а история растянулась на двадцать лет. Забегая вперёд, я скажу, что у нас родилась удивительно прекрасная дочь, которая прожила счастливые и беззаботные восемь лет, после чего исчезла. Дети, родившиеся в браке ведьмы и человека не могут жить долго из – за несовместимости родительской крови. Эннет была замечательной матерью, несмотря ни на что.

Вернёмся к истории. Ведьмы берут своё начало из Природы, она даёт им знания и силы, порождающие величие. Но без магии это величие никогда не найдёт применения и попросту не будет использовано. Сила, дарованная Природой, лишь половина от того, что требуется ведьме. Сила есть во всём: в траве, в деревьях, в огне, которым мы пользуемся. Сила эта нужна для обычного существования, но чем её больше, тем могущественнее объект.  Природа может и забрать то, что она подарила, если законы

жизни будут нарушены. А магия! Магия – это мыслящая структура. В разных объёмах и разных количествах она проникает в тела ведьм, позволяя им пользоваться дарованными Силами. Ковен Южных ведьм проживал совсем близко от гор Идеши по нескольким причинам. Во-первых, леса, растянувшиеся на многие километры вокруг них, скрывали пути, созданные ведьмами в оврагах и скалах. Во-вторых, по их убеждению, на одной из гор Идеши, Мек, находился клан Прародителей Ведьм. Находясь так близко к ним, пусть и не зная, существуют те или нет, Южные ведьмы чувствовали себя причастными к чему-то большему.

А что насчёт законов? В их мире их не так много, но каждый представляет собой важную часть в существовании ведьмы.

Первый закон – не воскрешать мёртвых. Каждая душа должна быть уравновешена другой душой, за подобное действие цена может быть непомерна высока. Нарушение первого закона карается не только изгнанием из Ковена, но и чем-то более страшным. Чем-то, о чём ведьмы предпочитают умалчивать.

Эннет сказала, что первый закон не нарушался уже много столетий, потому что Ритуал, созданный для его проведения, погиб с последней Старейшиной, носившей эту тайну в закромах своей памяти. Мне кажется, так даже лучше: не иметь возможности нарушить равновесие Вселенной. Так мечты никогда не воплотятся в реальность.

Второй закон – не использовать магию для порабощения других рас. Под «другими» ведьмы подразумевали как людей, так и многих незнакомых мне существ, о которых рассказывала Эннет. Так, однажды я смог увидеть хвост Последнего Дракона, сон которого тщательно оберегается колдунами и ведьмами. А совсем недавно Эннет принесла мне джерка – горного козла с огромными рогами. 

Третий закон – не использовать Чёрную магию. Наказанием за это является проклятье, ложащееся на род, но ведьмы всё равно говорят о том, что Ковенов Чёрных колдунов становится больше с каждым годом.

Четвёртый закон – не создавать семью с представителями людского рода. Наказанием за нарушение этого закона является изгнание из клана, что мы с Эннет познали на себе. Такой запрет был создан не только потому, что дети, родившиеся в подобном браке, едва ли доживают до десяти. Ведьмы верят, что сама Природа выступает в такие моменты против кровосмешения.

Продолжение же рода у ведьм происходит несколькими способами. Когда в мире рождается ребёнок со способностями, его стремятся забрать у родителей, которые не способны справиться со стихийной магией младенца. Их чадо пугает их и, поэтому, большинство родителей отдают детей без лишних раздумий. В Ковене я познакомился с семью  девушками, попавшими сюда именно так. Другой же способ... Пугающий. Он сопровождается длительной подготовкой и то, что происходит в конце, должно вызывать отвращение. Эннет до сих пор не может убедить меня в том, что подобные практики используются повсеместно.

Ведьмы создают фигуру женщины из глины, и каждая, проколов себе палец латунной иглой, обмазывает кровью голову фигурки. Затем, срезая прядь волос с затылка, ведьмы оборачивают ими глиняное тело. После месяца постоянного чтения заклинаний и проведения обрядов, ведьмы просят Природу наделить их создание живой силой, телом и душой, и, если всё было проведено правильно, утром вместо засохшей глины появляется младенец.

За все те двадцать лет, что я провёл в Ковене, мне довелось увидеть это несколько десятков раз. Однажды я спросил у Эннет, почему они не создают мальчиков, а она лишь пожала плечами и спросила «зачем?». Мужчины-колдуны существуют, но они не являются тем, ради чего стоило бы хлопать в ладоши.

Конечно, если ведьма соберётся построить семью, то она ищет себе партнёра среди колдунов, но, в таких случаях, как сказала Эннет, выбирать «есть из чего». В некоторых Ковенах мужчины даже живут вместе с женщинами, а их семьи не уходят в мир, а продолжают держаться вместе.

В Ковенах, где существуют обычные семьи, почти не используют глину. Я не говорил об этом с Эннет, но, мне кажется, так было бы лучше. Девочки, рождённые из глины и чужой крови, ничем не отличаются от остальных, но я всё равно примечаю их по серебристым волосам и бледным лицам – особенности, которая сопровождает каждую из них. Если «глиняная» ведьма решает продолжить род – то её дети имеют такую же особенность». 

Несколько громких ударов по стеклу заставили Аделаиду, отвлечённо подняв голову, обернуться на звук. Там, стоя на ровно подстриженной лужайке, улыбался Кирилл, неуверенно опираясь рукой о стеклянную поверхность. Девушка бросила быстрый взгляд на часы и, удивлённая тем, как рано пришёл Спенсер, отложила книгу. Написанное в ней казалось чем – то поистине необыкновенным, а мужчина, чьей руке это принадлежало, похоже, свято верил в то, о чём говорил. Ведьмы, создающие людей из глины, а, затем, вдыхавшие в фигуру жизнь! Ада покачала головой, задумчиво потирая пальцы рук. Конечно, это всё просто бредни, описанные автором после пары стаканов виски, потому что ни одному трезвому человеку просто не придёт в голову подобный кошмар. Это же ненормально! Начиная с этической точки зрения и заканчивая обыкновенной логикой: создание живого существа не могло происходить без участия живых клеток!

Одёрнув толстовку вниз, Петрова, встряхнув головой, решительно открыла дверь. Она заверила себя в том, что она обдумает содержание книги позже. В конце концов, Кирилл сочтёт её сумасшедшей, если узнает, какие бредни решила изучить его подруга.

- Доброе утро, Ада! – весело воскликнул Спенсер, поцеловав девушку в щёку и, скинув с ног кроссовки, быстро вошёл в комнату. – Надеюсь, ты не против того, чтобы я пришёл чуть пораньше? Отец уехал на работу, и я решил, что могу позавтракать у тебя.

- Да, проходи, конечно. Рада тебя видеть, - удивлённо пробормотала Аделаида, ставя ботинки мальчика рядом с входом и хмурясь. Девушка не считала себя ярым защитником порядка во всём, но ей нравилось, когда люди следили за собой в каких-то мелочах. Хотя, возможно, её неоправданные ожидания – это только лишь её проблема.

- Вижу, ты сама ещё не позавтракала, - поднимая вилку и слегка ковыряя ею по тарелке, констатировал парень, садясь на место Петровой. – Что читаешь?

- Ничего, - сказала Ада прежде, чем успела выхватить книгу из рук Спенсера, с интересом её раскрывшую. – Только попробуй засмеяться, ясно? Иначе я тебя этой же вилкой заколю насмерть.

- Эй – эй – эй! Я даже не думал осуждать тебя за внезапно пробудившийся интерес к... историям о ведьмах. Это же просто книжка, - Кирилл пожал плечами, листая страницу одну за другой. – Мама такие сейчас читает дочери, но та, по – моему, ничего не понимает. Если только её агуканье не является тайным призывом духов мёртвых.

- Ну конечно, младенцу ведь больше нечем заниматься, - рассмеялась девушка, открывая холодильник и, поджав губы, оглядела его. – Могу сделать яичницу, омлет или просто салат.

- Согласен на яичницу.

- Согласен он! – Аделаида закатила глаза, ставя на плиту сковородку и доставая яйца. – Мог бы и предложить свою помощь, вообще – то.

Кирилл рассмеялся, встал из – за стола, перехватил из рук подруги сковородку и передвинул её на большую конфорку. Не переставая улыбаться, Спенсер молча разбил два яйца и, достав тарелку, стал над ними стоять.

- Сейчас ты напоминаешь коршуна, ждущего, пока его добыча, наконец, потеряет бдительность.

- Я в любом случае уже выиграл в этой битве, - щедро посыпав яичницу солью, усмехнулся парень.

- Было бы чем хвастаться! Бедные, беззащитные, маленькие...

- Прекрати, ярая «вегетерианка»! Я уже понял, насколько бесчеловечным было моё высказывание пару секунд назад, – притворно жалобно протянул Кирилл, посмотрев на Аду щенячьими глазами.

- Иди и ешь, пока они не сгорели, - покачав головой, сказала девушка. Спенсер имел поразительную способность исправлять любую ситуацию. Несмотря на то, что ещё пару минут назад Аделаида слегка злилась на него из – за раннего прихода, сейчас она уже даже не вспоминала об этом. Первой сев за стол, Петрова вернула главенство над своим местом и теперь, довольно улыбаясь, смотрела, как неловко парень отодвигает ногой стул.

- Почитаешь мне что – нибудь из этой книжки? – попросил Кирилл, локтем двигая её к Аде.

- Поверь, тебе совершенно не понравится. Она звучит как полная чушь!

- Ну, ты же читаешь эту чушь, так будь добра, - выразительно изогнув брови, продолжил парень, ухмыляясь. – Давай, Ада, тебе же совсем не сложно!

- Я не буду ничего читать, Кирилл, не сегодня, - взяв книгу со стола, девушка отложила её на полку, толкнув чуть дальше к стене. – Лучше расскажи, что ты собирался мне показать.

- Вообще – то, если ты не заметила, я ем. Так что сейчас твоя очередь говорить, и я безумно хочу послушать, раз уж ты так яро отказываешь читать, рассказы о школе. Сильно отличалась от нашей?

- Ты невыносим, - покачав головой, признала Петрова, складывая руки в замок. Ещё пару секунд смотря на Спенсера, и словно ожидая, что он передумает, девушка громко и выразительно выдохнула, показывая своё недовольство сложившимся положением дел. – Итак, мы говорим о школе. Точнее, я говорю. Всё началось, когда моя тётя, Татьяна, забрала меня к себе в Оранжевый, стоящий на отшибе дом, стены которого...

- Эй, прекрати! – набив полный рот, попытался возмутиться Кирилл, уверенно поднимая вилку в знак возмущения. – Я уже слышал эту историю!

- Не смейте меня прерывать, молодой человек. Только рассказчик может знать, с чего должна начинаться его речь, а, как я вижу, в этой роли выступаете точно не Вы. Продолжим же. Стены этого дома в некоторых местах уже пытались обваливаться, но хозяйка будто бы совершенно не замечала столь мелких, незначительных деталей. Татьяна, решившая, что вставать каждый день в шесть утра только ради того, чтобы её племянница получила образование, это сущий кошмар, поняла, что ей придётся искать школу в округе. Школа в Кусад де Шевалле ыла больше похожа на церковь, чем на место для обучения. Конечно, Татьяну это совершённо не смущало, ей нравилось, что девчонка сможет сама добираться на занятия, не доставляя никаких неудобств, но саму племянницу подобный расклад не устраивал. У мальчишки – соседа, драчуна, который разбил подруге Татьяны окно, девочка узнала о школе в Эрнистоне, который находился в двадцати километрах от де Шевалля. Конечно, тётке это не понравилось. Спустя целый месяц уговоров эта женщина всё – таки согласилась поехать на своей маленькой, красной машинке, в которую она еле помещалась, до школы. Там Татьяна вместе с племянницей узнала, что, если девочка сдаст экзамен и поступит в пятый класс, автобус сам будет забирать её с главной дороги. Экзамены были написаны в тот же день на высший балл и все, конечно же, оказались довольны подобным раскладом, - рассказала Аделаида, вспоминания, как ей пришлось понервничать во время теста. Особенно страшным экзаменом казалась математика, но, несмотря на это, директор был очень доволен знаниями Петровой и сказал, что она сразу станет лучшей ученицей.

- И что же случилось с этой девочкой дальше? – с интересом спросил Кирилл, ставя тарелку в раковину и возвращаясь на место. – Она хорошо училась?

- Она пыталась быть лучшей в школе, - с грустью улыбнулась Ада, закусывая губу. – Школа, конечно, не была идеальной и уж точно не дотягивала по преподаванию до той, где девочка училась раньше, но, несмотря на все проблемы, это не мешало хорошей учёбе. Прежде чем ты спросишь, Кирилл, я скажу, что друзей эта девочка себе так и не нашла, ибо каждый считал своим долгом упрекнуть её в том, что она слишком охотна до знаний. Чем старше становились одноклассники, тем больнее было от слов, которыми они кидались в её адрес. Начиная от оскорблений в сторону внешнего вида и заканчивая напоминанием о том, что у неё нет родителей. Эти ребята точно знали, куда «бить».

- Неужели учителя совершенно не обращали внимания на подобное обращение к тебе?

- Знаешь, наверное.... Большая редкость встретить человека, которому будет не наплевать на твои проблемы. Взрослые, зачастую, не успевают справляться даже с собой, как уж тут заметить, что чужие дети обижают чужого для тебя ребёнка? Я никому не говорила о том, что слова причиняют мне боль, предпочитая гордо поднять голову и уйти, широко расправив плечи. Не хотелось даже пытаться отвечать им, потому что, что можно сказать человеку, который никогда не испытывал никаких душевных терзаний? Человеку, который спокойно поносит своих друзей, пока они не видят, а потом снова мило обнимает подружек? – Аделаида опустила голову вниз, подперев её руками. – Помню, как после школы, выйдя из автобуса, шла в лес к огромной ели, раскинувшей свои лапы на пару метров в разные стороны. Рядом со стволом было очень удобно сидеть и я, кинув рюкзак у самого входа в лес, бежала туда, пытаясь спрятать слёзы. Я знала, что ель никому не расскажет о моей слабости, о моих терзаниях и боли, и представляла, что сижу рядом с давним другом, рассказывая ему, какие чёрствые в моём мире люди. Ель ведь не знала об этом, спокойно живя свою долгую, размеренную жизнь, в которой лето сменялось осенью, затем зимой, а после и новым началом.

- Ты говоришь так, словно ели больше нет, - пробормотал Кирилл, пытаясь заглянуть в глаза подруги.

- Так и есть. Однажды я заболела и не выходила из дома две недели подряд, а когда пошла в школу -  увидела, что половина леса куда – то исчезла. Вместо многовековых дубов строили модную

кафешку, в которую сразу повалили приезжие. Ель потеряла всё вмиг, начиная от жизни и заканчивая своей душой. У неё и у остальных деревьев забрали дом, корни, «друзей», способность существовать. Мне кажется, что в тот последний миг она плакала, падая на сырую землю, а потом вместо неё плакал дождь, забирая вместе с собой её боль.

- Ты потеряла вместе с ней друга, так что, думаю, ты оплакивала потерю своего леса не меньше дождя.

Аделаида промолчала, задумчиво накручивая прядь волос на палец. Вся жизнь проносилась у неё перед глазами, детство в этом доме, взросление у тётки. Каким бы тягостями оно не обладало, девушка понимала, что любила свою жизнь даже тогда. Любила утренние прогулки с Лоскулем и Жераком, любила до самой ночи сидеть у окна, наблюдая за луной, любила бегать под дождём и надеяться, что ей не придётся потом лежать в постели с температурой. Она стремилась радоваться жизни, обращаясь в маленький комок лишь в тот момент, когда что – то делало ей больно. Возможно, было неправильно делать так: закрываться от всего мира, переживая свою боль в полном одиночестве, но разве у Аделаиды была другая возможность? Друзьями в Кусад де Шевалле она была не богата, а мальчишки, у которых до пятнадцати лет в голове были только драки на заднем дворе, не сильно интересовались внутренним миром своей подруги. 

- Пойдём гулять, Кирилл? Не хочу сидеть дома, на улице чудная погода, - улыбнулась Петрова, стараясь снять с лица ощущавшуюся во всём теле напряжённость.

- Жду тебя у выхода, - подмигнул Спенсер, почувствовав перемену в голосе подруги. Решив не наседать, он вышел из кухни, оставив девушку наедине с собой.

Переодеваться не хотелось. Завязав волосы резинкой, девушка вышла в коридор и посмотрела на себя в зеркало: сейчас в ней точно нельзя было узнать ту красавицу, что шла на встречу с Екатериной Александровной.

- Готова?

- Да, - смело кивнула Петрова, быстро натягивая кеды и выбегая вслед за Кириллом. Закрыв дверь, она побежала за ним по улице, не обращая внимания на странные взгляды старушек, наблюдающих за ними из окон.

Те уже давно смотрели на свою новую соседку, пытаясь понять, кто вернулся в дом. Тётя Лиза пообещала Аде, что сама поговорит с ними. Каждая из этих скорчившихся женщин, возможно, и не знала Серафиму с Григорием лично, но очень горевала после обеих смертей. Их дочь всегда была солнечным лучиком, и старушки прекрасно помнили, как она уехала в детстве из города.

Ветер свистел в ушах девушки, выбивая из головы любые мысли, и Аделаида раскинула руки в стороны, наслаждаясь ощущением полёта, проникающего в самую душу. Казалось, что в эту секунду она способна на всё: любое препятствие, появившееся на пути, было по плечу, любая задача могла сразу найти решение в голове. Но думать о препятствиях, конечно же, совершенно не хотелось.

Свобода! О, это окрыляющее чувство. Оно садится на плечи к людям, позволяя им хоть на мгновение скинуть тянущийся груз забот, которые, в большинстве случае, были надуманными и продиктованными обществом. Лишние обязательства, попытка стать лучше и чище в глазах других, желание нравиться. Хорошо быть ребёнком! Дети никогда не задумываются о том, как бы стать симпатичнее и поэтому, наверное, нравятся очень многим. Их искренний смех – отголоски свободы, которая с каждым годом становится всё менее доступной для взрослых. А посмотришь на этих малышей, и, кажется, вспоминаешь, какого это – жить.

Догнав остановившегося Кирилла и положив ему руку на плечо, Ада пыталась отдышаться, счастливо улыбаясь. Ей уже давно не удавалось так веселиться, ощущения точно приятнее, чем после «молота» на ночной ярмарке.

- Куда пойдём? – наконец, спросила Петрова, оглядываясь по сторонам. Они со Спенсером оказались в довольно миловидном, но, казалось, совершенно нежилом районе. Дома, брошенные своими хозяевами, заросли плющом до самой черепицы, половина которой под натиском ветра и дождей упала на участок. Трава уже давно скрыла дорожки, ведущие к входу, словно объясняя – теперь это территория принадлежит ей, а не людям.

- Я хотел показать тебе камни, оставшиеся от нашей школы.

- Мне казалось, что на её месте построили торговый центр! – девушка удивлённо посмотрела на Кирилла, идущего вдоль дороги.

- Так и есть, но рабочие не удосужились отвезти руины на переработку, просто свалив их кучей недалеко отсюда. Мальчишкой я приходил сюда, думая, что однажды из этих камней вновь построят нашу школу, - усмехнулся Спенсер, пожимая плечами. – Думал, что если вернётся школа, ты тоже вернёшься.

- Ты помнил обо мне всё это время?

- Тебя сложно забыть, Ада. Я ведь остался один во всём, где раньше нас было двое. Я вспоминал о тебе, пока делал уроки, пока читал книгу и знал, что не хочу потерять подобные моменты. А ты, видимо...

- Как только тётка привезла меня к себе, я попыталась забыть обо всём, что связывало меня с Авуар де Луе. Любое воспоминание причиняло боль, потому что вся моя жизнь в детстве была сосредоточена на отце и маме. Когда их не стало, я решила, что лучше начать собирать новые истории, - будто оправдываясь, сказала Аделаида, понурив голову. Она чувствовала себя виноватой из – за того, что собственноручно вычеркнула из памяти Кирилла, который, наоборот, мечтал снова увидеть подругу. Конечно, в детстве ей просто хотелось сделать свою жизнь чуть легче, и тогда это был единственный способ, пришедший в юную голову. – Я ведь никогда не задумывалась о том, что однажды вернусь домой.

- Не думай, что я виню тебя, Ада, - ободряюще положив руку на плечо девушки, улыбнулся Спенсер. – Всё хорошо. Главное, что сейчас мы общаемся, так что пошли к развалинам, пока не начался дождь.

- Дождь? Не вижу ни одной тучи.

- Зато я посмотрел прогноз погоды и узнал, что скоро начнётся сильнейший ливень. Доверяй мне, а не своей интуиции!

Покачав головой, девушка пошла вслед за Кириллом, не совсем уверенная в том, что она хочет смотреть на остатки старой школы. В этом не было ни малейшего смысла, ведь камни, лежащие на сырой земле, не смогут показать своих воспоминаний и воскресить те беззаботные дни в памяти. Они умерли, оставив после себя лишь нелепое воспоминание в виде бессмысленной горки, на которую время от времени приходят смотреть повзрослевшие ученики.

Дома, вереницей тянувшиеся друг за другом, не становились живее. Они, скорее, превращались в ещё более увядающие, покосившиеся строения. В самом конце улицы виднелась зелёная полоса деревьев, рядом с которой, по всей видимости, и лежало нечто, ранее бывшее замечательной школой. Петрова задумчиво смотрела по сторонам, не понимая, почему эти здания всё ещё стоят тут, ведь они не приносили ничего, кроме грусти в сердце. Пустые окна, лишённые стёкол, разрисованные краской стены: каждый дом будто соревновался в том, кто же будет самым потрёпанным и уставшим. Лишь одно оставалось неизменным. Около каждого подобного строения, словно негласный защитник, стоял раскидистый дуб, качающий своими тяжёлыми ветвями. Ничто не могло потревожить его, ничто не могло заставить уйти с поста и, наверное, жизнь дерева закончится в тот же миг, когда мэр захочет найти применение столь выгодной территории.

И вот они пришли. Перед глазами Аделаиды открылось ужасающее зрелище, которое буквально заставляло её дрожать от ощущения собственной беспомощности. Несмотря на понимание того, что школа уже достаточно давно была разрушена, смотреть на подобную живую могилу казалось преступлением. Ещё несколько минут назад Петрова была уверена в том, что это всего лишь камни! Но когда ей удалось увидеть эти развалины, в которых лежали кирпичи и старые сломанные рамы с дверями, Аде на самом деле стало очень и очень больно. Она была девочкой, со своими мечтами и юной верой. И эта девочка бегала по коридору вслед за Кириллом, спрятавшим у себя под рубашкой её пенал. Эта девочка хотела залезть на плоскую крышу, чтобы почувствовать себя выше.

- Почему никто не уберет это? – безжизненным голосом прошептала девушка, отворачиваясь. Она не предполагала того, что обычные кирпичи смогут пробудить в ней такое глубокое чувство жалости к школе и людям, которые когда – то её посещали. – Это же настоящие безумие, оставлять всё это тут, словно кучу мусора.

- Но ведь это и является обычной кучей мусора, - пожав плечами, сказал Спенсер, беря в руки кирпич и, размахиваясь, кидая его в середину. – Да и кому нужно так заморачиваться? Район умирает, однажды всё здесь просто сравняют с землёй. Никто не ходит в торговый центр так что, скорее всего, скоро снесут и его. Люди давно переехали отсюда: кто в северную часть города, найдя квартиру приличнее, кто вообще ещё дальше....

- Забирая с собой всякие воспоминания, - кивая, усмехнулась Аделаида и дёрнула толстовку вниз. – Знаешь, это на самом деле жутко, понимать, что через пару лет ничего этого просто не будет. Придут новые люди, ничего не знающие о тех, кто жил здесь пятьдесят лет назад и... построят новый дом в стиле, который не переносили предыдущие хозяева. Им ведь будет плевать, это уже их собственность. А после них будут тысячи других и так до тех времён, пока всё в этом мире просто не будет уничтожено. Пока не закончится память о прошлом.

- Совершенно не позитивные мысли, Ада. Конечно, жизнь меняется, постоянно что – то разрушается: одни люди уходят для того, чтобы их место заняли другие. Мы никак не можем повлиять на подобное стечение обстоятельств, однажды всё потеряется. Приходит момент, который решает всё. Случилось и случилось, ведь так?

- Наверное, я просто устала. Не знаю, почему вообще заговорила об этом, - махнула рукой девушка, невинно улыбаясь и, беря Спенсера под руку, начала стремительно уводить его в другую сторону от развалин. – Расскажи лучше о том, чем ты собираешься заниматься после окончания лета?

- После каникул? – переспросил Кирилл, вздёрнув брови наверх. Было видно, что вопрос застал его врасплох, но, несмотря на это, парень сразу взял себя в руки, широко улыбнувшись. – У меня, на самом деле, всё уже распланировано. Отец договорился о месте в институте, так что я пойду в медицинский, как и многие знакомые. Потом устроюсь на работу в семейную фирму, стану личным врачом некоторых влиятельных личностей, а, затем, открою свой офис на деньги, оставленные родителями.

- И ты правда этого хочешь? Звучит довольно грустно. Знаешь всю свою жизнь, - девушка пожала плечами, разводя руки в стороны. – Это придумал ты или Виктор Алексеевич?

- Мы вместе часто обсуждали то, кем я хочу быть в будущем, и решили, что единственный вариант, устраивающий нас обоих – быть личным врачом, ведь это приносит немало денег. А задумываться о том, будет ли это для меня любимым делом, Ада? Подобные вещи не должны быть важными в жизни тех, кто хочет хорошо устроиться.

- Так странно это от тебя слышать, ты словно веришь в подобный бред. Дело не только в планах на всю свою жизнь, но и... Неужели ты никогда не мечтал? Не мечтал проснуться и пойти в институт или на работу, которые будут нравиться тебе?

- Послушай, Ада, - сузив глаза, Кирилл посмотрел на подругу, крепко взяв её за руки. – Ты очень долгое время жила в мире, где люди, возможно, правда мечтают о своей жизни, строя воздушные замки. Я мыслю трезво и понимаю, что если не пробьюсь в высшее общество вслед за отцом, то останусь никем. Обычной тенью, живущей в отбрасываемых лучах величия Виктора Алексеевича Спенсера, - плотно сжав губы, парень сглотнул, опустив взгляд в пол. – Я не хочу быть тенью.

- Ты же не восхищаешься им, понимаешь, что его просто невозможно уважать! – воскликнула Аделаида, вырвав руки и открыв рот от удивления. Девушка не переставала трясти головой, чувствуя, как всё её тело холодеет. – Ты хоть понимаешь, как глупо всё это звучит? О боже, Кирилл! Жизнь не строится только на том, чтобы попасть в лучший институт, а затем стать личным врачом мэра, устраивающего перестройки в городе. А если у тебя не получится, если медицинский будет тебе не по зубам? Вы вообще об этом задумывались?

- Пока у отца есть деньги, у меня будет получаться всё и, пожалуйста, прекрати так на меня смотреть. В такие моменты ты напоминаешь мне мою маму.

- Какой во всём этом смысл? Конечно, у тебя может получиться, но медицинский! Это ведь не просто институт, в который можно время от времени ходить. Ты можешь не стать хорошим врачом, можешь загубить не одну жизнь. Какой смысл? Ты считаешь нормальным то, что хочешь поступать так же, как и твой отец? Идти по головам ради достижения цели? Считаешь, что она оправдывает любые средства?

- Ада...

- Послушай меня, Кирилл! Если хочешь заниматься саморазвитием, то найди занятие, которое тебе по плечу. Финансовая составляющая твоей жизни не закроет прорехи в мозгах и не спасёт людям жизни, - разочарованно пробормотала Петрова, укоризненно смотря на друга.

Ей казалось, что услышанное сейчас из уст Спенсера просто разорвёт её, ведь это было отвратительно. Девушка не понимала, как он может не осознавать того, насколько ужасными могут оказаться последствия его опрометчивых решений. Принципы и устои жизни Аделаиды совершенно не понимали и даже не хотели пытаться принять желания Кирилла, потому что девушка знала: всё это – не более чем продиктованные отцом слова, переработанные и интерпретированные подобным образом. Дети – это, в любом случае, лишь отражения родителей. Спенсер может не любить своего отца, но явно должен понимать, что перенял от него очень многое.

Молния пронеслась за спиной парня и через секунду, словно водопад, на них обоих полился дождь. Тучи полностью затянули своими серыми, плотными облаками голубое небо, ещё пару минут назад сияющее своей голубизной. Словно смывая вместе с собой мысли Ады, дождь лился по лицу, прибивая волосы к голове, забирался под толстовку, охлаждая тело, и превращал в грязь землю.

Девушка прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением ледяных капель, стекающих по её телу. Маленькие водяные змейки всегда нравились Петровой: в дожде она чувствовала, как уходят боль и переживания. Холодная вода смывала их, оставляя лишь ощущение пустоты в душе.

- Пойдём домой, Ада, - прошептал Кирилл, ставя «козырёк» из руки перед глазами и подходя к подруге. – Послушай, я правда не хотел ссориться, и я сожалею, что то, как мне придётся строить жизнь – бесит тебя, но это моя жизнь. Не учи меня, пусть, даже если считаешь свои слова правильными, потому что я другой. Я привык к лучшему и не хочу лишиться этого в будущем.

- Ты столько говорил о своём отце, о том, как он живёт. Ты говорил, что видишь всю изнанку его прекрасной жизни и не хочешь, чтобы твоя стала копией отцовской, а сейчас говоришь такие вещи! – разочарованно выкрикнула Петрова, в голове которой правда не укладывалась подобная схема. Ей ведь казалось, что Кирилл был другим. Он мыслил иначе, всё время мыслил иначе! Но сейчас? Девушка чувствовала себя обманутой. Стоя на дороге около собственных развалившихся ожиданий и надежд, она пыталась собраться с остатками мыслей. В ней бурлила злость и неосознанная обида на Кирилла, с которыми ничего нельзя было поделать.

- Ада, я...

- И прекрати называть меня Адой! Меня зовут Аделаида, полное имя, изволь его выговаривать, это не так уж сложно! – взбешённо выкрикнула девушка, более не желающая разговаривать со Спенсером. Ей определённо нужно было время остыть, подумать о том, как выстраивать с ним диалог дальше, потому что осознание того, что их жизненные приоритеты могут быть настолько разными, не просто потрясло её, оно выбило из лёгких весь воздух, оставляя лишь пустую оболочку. Ада не до конца понимала, почему слова друга разочаровали её настолько сильно, но чувствовала себя просто отвратительно. Возможно, он понравился ей, и девушке захотелось придумать своё будущее рядом со Спенсером, но теперь это перестало быть важным. – Кирилл, ты просто не можешь быть таким, ясно? Ты должен быть лучше, выше этого, а не вести себя, как законченный эгоист.

- Не знал, что думать о своём будущем – это эгоистично, - раздражённо хмыкнув, бросил парень, складывая руки в замок. – Ну конечно, как я мог забыть: ведь твои родители оставили тебе просто замечательное наследство, на которое ты сможешь безбедно жить до самой смерти, даже если просто будешь сидеть дома.

Задохнувшись от слов парня, Аделаида сделала шаг назад. Она словно получила пощёчину, такими острыми и колкими оказались фразы, вырвавшиеся изо рта Спенсера.

- Мои родители умерли, Кирилл. Я бы с лёгкостью отказалась от всяких денег, если бы могла иметь возможность вместо этого видеть в живых мать или отца. А на счёт будущего, - сжав кулаки, на секунду замолчала девушка, закусив щёку изнутри. – Думать о нём не эгоистично. Эгоистично решать, что, если ты вдруг не справишься с медициной, деньги покроют экзамены. Эгоистично думать, что ты после этого сможешь кого – то лечить. Очень тяжело жить, не осознавая при этом последствий своих решений.

Резко развернувшись, Аделаида, словно не обращая внимания на льющиеся по лицу струи дождя, пошла в сторону дома, мечтая лишь о том, чтобы лечь в горячую ванну и навсегда забыть этот разговор. Слова друга, человека, которому она заново открылась, ранили душу и рвали её на части, оголяя самые сокровенные участки, и девушке казалось, что любой, увидевший её сейчас, смог бы заметить кровоточащие раны. Внутренности скручивало бушующим внутри ураганом, в котором металось всё: смятение, ненависть, непонимание, удивление и гнев. Жуткий гнев на саму себя за то, что она всё же пустилась в объяснение, которое, в итоге, не привело ни к чему хорошему. Гнев за собственные эмоции, заставляющие её вновь чувствовать разочарование в человеке. Ведь Спенсер совершенно не был ей ничем обязан, он просто живёт так, как живут в его мире, а она не имеет права менять устоявшиеся уклады. Аделаида прекрасно могла понять и его реакцию: ведь и сама она, когда речь заходила о будущем, показывала клыки. Но была огромная разница между их словами. Петрова хотела и знала, что может достичь всего самостоятельно, Кирилл же с самого начала надеялся на буферную подушку в виде денег Виктора Алексеевича.

А, может, он на самом деле прав, и она застряла в каком – то воздушном замке, где всё обязательно будет идти так, как она задумала? В Кусад де Шевалле у людей не было подобных возможностей, они жили в совсем ином мире. Но там все были счастливы. А вообще, задумывалась ли Петрова над собственным будущим? Ведь сейчас Аделаида даже не знала, что с ней будет дальше, вся жизнь – туман, открывающийся лишь тогда, когда девушка подойдёт вплотную к сероватой пелене. Гнев постепенно остывал, уступая место внутренней борьбе. Одна часть Петровой хотела повернуться к идущему вслед за ней Кириллу и сказать, что она не права, потому что его жизнь – это только его личный выбор, но другая?! Другая ценила саму себя и понимала, что если бы ей пришлось вернуться в прошлое и пережить эту же ситуацию заново – она бы не изменила ничего из сказанного, потому что это правда. Жить лишь ради себя и собственной выгоды – это эгоистично. Нельзя учиться только ради денег, нельзя работать только ради них. Если полностью погрузиться в этот водоворот, где шуршащие купюры станут единственной целью в жизни человека, то можно потерять самого себя. Аделаида не винила Кирилла за желание жить хорошей жизнью: это было нормально. Но то, как именно собирался её друг добиться своих целей, было тем, что пугало девушку.

Спенсер шёл на одной линии с Адой, совершенно на неё не глядя. Брови его были сдвинуты, а в глазах читался упрёк и непонимание. Столкновение двух абсолютно разных жизненных ценностей, выстраивающихся, по меньшей мере, десять лет, просто не могло привести к благополучному исходу. Конечно, они помирятся. Будут старательно избегать этой темы, предпочитая обсуждать книги или погоду, а затем, запираясь в комнатах, высказывать стенам свои истинные мысли. Кирилл знал, что его отец никогда не жертвовал своими интересами ради счастья близких, ставя во главе угла свои цели и желания. Парень думал, что сможет вырасти кем – то другим, стать лучше и, поэтому, внутри его душа находила отклик в словах Ады, но он никогда не сможет. Для него искренне важно добиться высокого положения и сделать так, чтобы имя Кирилла Викторовича ценилось не только потому, что в его жилах течёт кровь отца, создавшего вокруг себя империю. Власть стала идеалом, достижимым, если для этого будут приложены определённые усилия. Зачем ему жизнь, в которой придётся разносить еду на очередном балу, если раньше он был на них в качестве почётного гостя?

- Послушай, Ада, - тихо начал Кирилл, подходя ближе. Его голос заглушался шумом дождя, но парень просто не мог найти в себя сил говорить громче. – Я знаю, что наши действия далеки от безупречности, и ты не увидела в моих словах предмета для гордости, но я правда не хочу ссориться с тобой.

- Поговорим позже.

- Зачем? Всё равно наш более поздний разговор сведётся к тому, что мы найдём некий баланс и установим границы, которые не будем нарушать. Даже если ты тысячу раз обдумаешь всё это, мы помиримся. Потому что оба этого хотим, - пожал плечами Спенсер, оглядывая вымокшую до нитки подругу с ног до головы.

- Дело не в том, хочу я мириться или нет, Кирилл, и не в том, сколько раз я обдумаю ситуацию. Прежде чем снова беззаботно обсуждать с тобой за чашкой кофе свой день, я... мы должны переварить всё это, - усмехнувшись, сказала Аделаида, смотря вперёд. Ей было больно это говорить, но она понимала, что сейчас просто не готова к тому, чтобы вернуться в привычное русло.

- Как хочешь. Просто знай, что у тебя не получиться переделать всех людей в мире. Мне иногда кажется, что ты хочешь спасти всё человечество своими речами, но ты будто не понимаешь, что мир устроен довольно сложно. Ты не спасительница, ты – это просто ты. Хорошая девушка, верный друг и отличный человек, - усмехнувшись, сказал Кирилл, отбрасывая назад волосы и складывая руки в карманы. – Некоторые люди не хотят, чтобы их спасали.

Девушка не ответила, решив оставить всякие мысли, лезущие в голову, лишь при себе. В конце концов, может, в чём – то Спенсер и прав – спасти каждого невозможно. Её спасение, заключавшееся в правде, кому – то просто не было нужно, и пока что Аделаиде было трудно с подобным мириться.

Чем ближе они подходили к дому Петровой, тем беспокойнее становилось на душе у хозяйки трёхэтажного строения. Противные, липкие лапы будто залезли внутрь и, копошась там, заставляли девушку нервничать. Стоило Аде лишь увидеть стоящий перед входом чёрный мотоцикл, как это нечто, будто обрадовавшись своим предположениям и надеждам, начало двигаться ещё сильнее, ковыряясь в сердце холодными пальцами.

- Кто мог ко мне приехать? – безжизненным голосом спросила Аделаида, мельком взглянув на Кирилла, который тоже не сводил взгляд с байка перед домом. – Кроме вас с Екатериной Александровной никто не знает о том, что я вернулась в Авуар де Луе.

- Думаю, это не к тебе, - наконец, покачав головой, парень вновь убрал с лица волосы. – Серебряный череп этого дьявола я узнаю везде. На мотоцикле, если что. Это Сэм, крестник Екатерины Александровны.

- У неё есть крестники? – удивлённо переспросила девушка, тут же помотав головой. Ну, конечно есть, женщина ведь абсолютно точно не обязана рассказывать обо всех аспектах своей жизни при первой же встрече. – Но зачем ему приезжать ко мне домой?

- Сэмуэль постоянно приходит к ней для того, чтобы попросить «немного» денег. Его отец промышляет каким-то незаконным бизнесом, а сейчас он перестал приносить доход. Екатерина Александровна не перестаёт помогать им, видимо, их связывают довольно тесные отношения, - пожал плечами Спенсер, недовольно поджимая губы. – Он уже третий раз за последние два месяца едет к моему отцу, чтобы подписать чек. Тасканова очень трепетно относится к тому, чтобы все доходы и расходы были под контролем.

- Какой кошмар! – воскликнула Аделаида, брови которой поползли, от удивления, вверх. – Они же ею просто пользуются!

- Вот и я так думаю. Может, ты теперь скажешь об этом Таскановой, пока эта семейка её не обанкротила? Не уверен, что могу влезать в жизнь Екатерины Александровны с подобными советами.

- Посмотрим, но, думаю, она достаточно умна, чтобы однажды прекратить это, - неуверенно предположила девушка. Она была недовольная тем, что кто – то чужой топчется на пороге её дома, а из-за недавней ссоры пожар в душе разгорался в несколько раз быстрее. Аделаида очень трепетно относилась к каждому сантиметру своей собственности. Ей не хотелось, чтобы там появлялись новые люди и новые воспоминания. – А зачем Сэмуэлю ты? Разве не проще сразу поехать к Виктору Алексеевичу?

- Честно говоря, пока не знаю, Ада. Возможно, отец послал его сюда, вряд ли Сэм сам мог бы найти меня в городе.

Подойдя к дому, Аделаида заметила под козырьком высокого молодого человека, облокотившегося на балку. Прикрыв глаза и не замечая никого вокруг, он крутил в пальцах окурок от сигареты, который уже полностью промок под дождём. Светлые, почти серебряные волосы парня спадали на лоб лёгкими волнами, закрученные из – за влажного воздуха. Теперь стало понятно, зачем Кирилл уточнял, что «серебряный череп» у «дьявола» именно на мотоцикле. На фоне чёрной одежды, в которую был одет парень, его волосы казались светлым ореолом. Петрова, нехотя, отметила красоту незнакомца: у него были острые черты лица и хорошо сложенное тело. Кожаная косуха обтягивала его широкие плечи, не оставляя места воображению – всё и без него хорошо прослеживалось.

- Эй, Сэм! Зачем ты сюда приехал? – перекрикивая шум дождя, спросил Спенсер, открывая калитку и медленно подходя к Сэмуэлю. Неторопливо подняв голову, тот, аккуратно встряхнув волосами, запрокинул их назад, недовольно хмуря густые, тёмные брови. Заметив идущую к себе пару, молодой человек скинул окурок на землю, отворачиваясь от льющего дождя. Аделаида прикусила губу, чтобы не высказать прямо сейчас наглецу всё, что она думает по поводу брошенных на её участке остатков сигарет.

Парень выглядел странно. Не так, как обычно выглядят люди в Авуар де Луе. Было что-то отстранённое в его взгляде и внешности, но даже та доля привлекательности, которую успела заметить Петрова, рассеялась, стоило ей посмотреть в жёсткие голубые глаза. Там было пусто и холодно, и этот лёд пробирал до самых костей.

- И я рад тебя видеть, - скривив губы, съязвил парень, резко переведя всё своё внимание на Аду. Брови его удивлённо изогнулись, а в прямом взгляде небесных глаз вовсю сквозила насмешка. – Спенсер, ты нашёл себе подружку?

- Не твоего ума дела, Локучев.

- Хорошенькая, - окинув Аделаиду пристальным взглядом, произнёс Сэмуэль. Так, словно девушки там вообще не было. Почувствовав, как ползут вверх брови, Петрова шумно выдохнула.

- Зачем ты здесь, Сэмуэль? – Кирилл всё ещё старался говорить спокойно.

- Твой отец сказал, что ты будешь тут. Он уехал на какую-то встречу и пообещал, что ты и сам сможешь подписать чек. Я прождал тут больше получаса, пока вы, голубки, вернётесь со своей мокрой прогулки, - закатив глаза, сказал Сэмуэль, заправляя руки в задние карманы джинсов.

- Ты серьёзно думаешь, что я подделаю подпись отца ради тебя?

- Подделаешь? Прекрати этот цирк, ладно? У меня есть дела поважнее, чем торчать тут, ожидая, пока ты сделаешь то, что должен.

- Я ничего тебе не должен, Сэм, ясно? Ничего не случится, если ты подождёшь, пока вернётся отец, - улыбнувшись, пожал плечами Кирилл, опираясь локтем на перила веранды. Косой дождь хлестал его по щеке, но он не отодвинулся, продолжая прожигать знакомого взглядом. – Неужели ты серьёзно думал, что я переступлю через свою гордость просто потому, что ваш мелкий бизнес начинает разваливаться?

- Спенсер, хватит, ты же не хочешь, чтобы твоя подружка простояла здесь весь день? Мне кажется, ей уже давно пора снять себя эту мокрую толстовку, потому что если этого не произойдёт, то завтра она сляжет с температурой, - заметил парень, обводя Аделаиду внимательным взглядом.

- Не очень прилично говорить о человеке, находящемся рядом, в третьем лице, - сказала Петрова, покачав головой. – Не учился в школе? Или нравится быть невоспитанным ребёнком?

- Я не разговариваю с теми, с кем незнаком, - даже не обернувшись, произнёс Сэмуэль. – Чек, Спенсер.

- Да почему он должен это делать? – вспыхнула, наконец, Ада. – Кирилл абсолютно прав: ничего не случится, если ты подождёшь возвращения Виктора Алексеевича!

- Не лезь не в своё дело, девочка, и иди домой, - хмыкнул парень, сделав акцент на возрасте Петровой. Она нахмурилась ещё сильнее – этот Сэм выглядел не старше её самой, просто после дождя и без косметики лицо Аделаиды выглядело моложе.

- Я уже дома! – буркнула девушка.

- Дома? Вряд ли купленное здание можно назвать своим домом, - с усмешкой заявил Локучев, доставая из кармана сложенную вчетверо бумажку и ручку. Протянув её Кириллу, Сэмуэль с усилием впихнул их парню в руку. Но Аделаиду интересовало не это: желание доказать незнакомцу свою правоту и поставить его на место внезапно оказалось настолько сильным, что она не смогла перебороть его.

- Это мой дом. Мой, моей семьи, семьи моего дедушки. Даже если бы он и был куплен, он бы всё равно был моим домом, - покачала головой девушка, завязывая волосы в хвост и жмурясь, когда ледяная вода вновь стекла по её позвоночнику.

Странный парень обвёл Петрову внимательным взглядом, но уже через мгновение отвлёкся, увидев, как ловко Кирилл порвал выданный чек.

- Какого хрена, Спенсер?! – Сэм проводил взглядом упавшие на дощатый пол веранды листки, которые ещё мгновение назад были чеком на весьма увесистую сумму. – Мне спросить ещё раз?

- Тебе пора, Локучев, - несмотря на уверенность в голосе, даже Аделаида заметила, как Кирилл сделал шаг назад под тяжёлым взглядом. Голубые глаза парня, стоявшего перед ними, опасно потемнели.

Он сделал шаг вперёд, наступая на Спенсера. Ада почти не думала, когда сделала ответный шаг, останавливаясь перед Сэмуэлем. Девушка была на пол головы ниже своего оппонента, но, даже несмотря на это, выглядела весьма внушительно. Сверкая карими глазами, Петрова пыталась понять, на что может быть способен этот незнакомец. От него пахло вишней: терпко и до отвращения приятно. Обычно Аделаиде хотелось отмыться от запаха сигарет, но, что бы ни курил этот парень, пахло оно гораздо лучше, чем всё остальное.

- Уйди, - одними губами прошептал Локучев.

- И не подумаю.

Резко взяв девушку за запястье, чтобы оттянуть в сторону, Сэмуэль мгновенно разжал пальцы, пряча их в кармане кожаной куртки. Аделаида не знала, что он почувствовал, но собственных ощущений ей хватило вполне. Уже несколько минут ей казалось, что внутри разгорается, треща, огонь. Она не удивлялась этому: многие годы подряд Петрова встречалась с такими моментами. Обычно огонь уходил сам по себе, просто растворялся, так и не найдя выхода, но сейчас...

Пальцы Локучева показались Аде льдом, очутившимся среди бушующего пожара, но уже через секунду это чувство, столь явственно ощущавшееся, сменилось другим: огонь внутри девушки словно перетёк в чужое тело. Покинул Аделаиду, оставив после себя лишь лёгкое напоминание в виде покалывающих ладоней.

- Интересно, Спенсер, что скажет твой отец, когда узнает о произошедшем? – голос Сэмуэля показался Петровой слишком далёким, и она не сразу осознала, что парень стоит напротив её друга. Будто выпав из жизни на несколько мгновений, девушка с трудом различала чужие голоса.

- Мне плевать! Очень приятно наблюдать за твоим разочарованием.

Локучев лишь сжал ладонь в кулак, прежде чем почти бегом убраться с веранды Аделаиды.

- Спасибо за тёплый приём! – крикнул он напоследок и, перекинув ногу через мотоцикл, мгновенно сорвался с места. На асфальтированной дороге остался лишь чёрный след от шин.

Девушка смотрела вдаль, пытаясь не думать о том, что с ней могло произойти. Пытаясь не произносить внутри себя слово «магия». Пытаясь не желать, чтобы Локучев вернулся и объяснился. Потому что он точно почувствовал то же, что и Аделаида. Переменившийся взгляд Сэмуэля, его сомкнувшиеся у переносицы брови. О чём он в тот момент подумал?

- Что между вами произошло?

Обернувшись на голос Кирилла, Ада устало выдохнула. Слишком много событий для одного дня. В очередной раз.

- Не знаю, - всё же искренне ответила девушка, вглядываясь в глаза друга. Друга. Конечно, он был прав: они всё равно всегда будут друзьями. Несмотря ни на что. – Кто он вообще такой?

- Не знаю, - лишь повторил Спенсер фразу Аделаиды и попытался улыбнуться. – Можно войти?

Дождь, который ещё пять минут назад звонко барабанил по крыше дома, постепенно успокаивал свой бег. Мимо вновь проезжали машины и мир, до этого застывший среди непроглядной пелены прозрачных капель, начинал оживать.

- Давай встретимся позже?

Кирилл кивнул, на прощание махнув Петровой рукой. Его тёмная макушка ещё долго была заметна на улице, и девушка смотрела ему вслед до тех самых пор, пока вся фигура Спенсера не исчезла за поворотом.

В доме было тихо. Вода стекала на пол мелкими каплями и Аделаида, быстро разувшись, на носочках добралась до ванной комнаты. Вымытая ванна сияла своей ослепительной белизной и девушка, открыв кран с горячей водой, сняла одежду и юркнула внутрь. «Ты когда-нибудь чувствовала?» И снова слова Фемиды возникали в голове, заставляя любые мысли Ады покрываться пеплом. Её фразы, её уверенность – они были огнём, разрывающим само существо девушки. Могла ли она теперь доверять самой себе? Могла ли верить в собственные убеждения?

Весь сегодняшний день казался неправильным и словно неестественным, в голове до сих пор стучали слова Кирилла о его будущем, о правильных и неправильных вещах... Он считал, что его цель – добиться важного места в жизни – обязательно должна заслуживать больше внимания. Спенсер не задумывался о том, что в этот же институт будет пытаться поступить не только он сам, но и другие, обычные дети, у которых не появятся волшебным образом подобные преференции. Это было банально нечестно, но, наверное, Ада просто чего – то не понимает в этом мире. Эти люди совершенно не думали о том, что у кого – то может не получиться добиться высот, потому, что деньги богатых топят бедных. Всем абсолютно плевать на мозги, каждый хочет отыскать выгоду лишь для самого себя.

Спустя десять минут девушка вышла из ванной, завернув волосы в полотенце и накинув на тело тёмно – фиолетовый халат. Идя к себе в комнату, Аделаида вновь посмотрела на запертую дверь к матери и, неуверенно оглядевшись по сторонам так, словно кто – то может следить за ней, взяла с комода ключ. Крепко сжав тяжёлый и холодный металл в руке, Ада, подойдя к двери, нежно провела по бороздам в дереве указательным пальцем. Вот и всё. Сейчас она зайдёт в комнату и окончательно примет то, что это конец. Пустая, пыльная. Запрокинув голову, девушка заставила слезу, пытающуюся выбраться наружу, вернуться назад и, закусив губу, вставила ключ в замочную скважину. Пазы, долго стоявшие без дела, не сразу поддались напору Петровой, но стоило ей воткнуть ключ чуть глубже, как внутри замка что – то щёлкнуло и дверь, скрипнув, приоткрылась.

Положив ключ в карман халата, девушка оглядела большую комнату, которая в солнечные дни всегда была залита его лучами. Бежевые стены полностью увешаны рамками с фотографиями семьи Петровых, маленькими зеркалами, часами, картинами и фигурами различных животных, отлитых из латуни. Задержав дыхание, Ада шагнула внутрь, с любовью смотря по сторонам. Каждый сантиметр этой комнаты был пропитан искренней нежностью и заботой, словно выжатый экстракт. Слева от входа, в самом конце помещения, стоял белый камин, с покрытой золотой поталью аркой. Она была декорирована множеством лепных деталей.

На каминной полке стояли бронзовые часы, над которыми висела выполненная самой Серафимой картина бушующего моря. По обе стороны от неё, покрытые пылью, держалась пара тёмных бра, лампы в которых были закрыты дутым стеклом цвета молочного шоколада. Рядом с камином, резко контрастируя со светлыми цветами комнаты, возвышались два шкафа из палисандра, доверху заполненные небольшими зелёными и красными тетрадками, которые мама Ады привезла с собой после свадьбы. Эти маленькие книжечки были единственным, что женщина забрала с собой, перебираясь в Авуар де Луе. Сверху, на одном из шкафов, стоял гипсовый бюст женщины, отличающейся просто удивительной красотой. Ещё в детстве Аделаида обожала смотреть на неё, пока сидела рядом с матерью. Волосы незнакомки были забраны в замысловатую причёску на голове и украшены шпильками с небольшими пчёлками на концах.

Развернувшись, девушка подошла к столу, стоявшему напротив камина, и удивлённо посмотрела на книгу, лежащую по середине. Достаточно толстая, полностью обшитая коричневой кожей, на которой были выбиты странные символы, она будто светилась изнутри. Осторожно притронувшись к корешку и проводя по нему пальцами, Аделаида попыталась открыть книгу, но ничего не вышло. Тогда, медленно подняв её со стола, девушка попыталась понять причину столь странного поведения, но никаких замков, ничего, что могло бы препятствовать открыванию книги, Петрова найти не смогла. По всей поверхности корешка были аккуратно выведены прямые полосы, собирающиеся в замысловатый узор и больше напоминающие символы древних народов. Правда, до слов им явно было далеко, потому что каждый символ находил продолжение в другом, сливаясь воедино и, в итоге, превращаясь в сплошное пятно, совершенно непонятное Аделаиде. Девушка была удивлена тем, что вещи в кабинете оказались не закрыты тканями. Практически во всех комнатах, куда заходила Ада, комоды, шкафы и кресла прятались под брезентом, но в кабинете Серафимы всё было оставлено нетронутым.

- Что же это такое? – спросила девушка, словно ожидая, что пыль, лежащая на полках, ответит ей.

От книги пахло сыростью, что было, конечно, не неожиданно – она ведь пролежала в комнате шесть лет, переживая вместе с ней любые изменения погоды. Не переставая с интересом крутить в руках находку, девушка спустилась на один этаж и, очутившись в кабинете отца, села в кресло. Символы на корешке определённо несли в себе какой-то смысл, потому что, Ада была в этом уверена, ни разу не повторялись. Вырвав из лежащего на столе блокнота листок и взяв ручку, девушка, задумчиво хмурясь, пыталась разъединить рисунок.

- Палка с ручками, крестик, - нанеся первые два символа на бумагу, Петрова прищурилась, стремясь разглядеть, что же следует дальше. Казалось, середина рисунка просто сливалась воедино, не имея никакого логического начала и конца. – Треугольная буква С, боже, что это за закорючка! Потом М, потом две галки...

С удивлением и непониманием разглядывая символы, Аделаида крутила в руках листок, надеясь, что их просто нужно повернуть правильной стороной. Во всём этом просто не было смысла! Совершенно никакого. Встав с кресла и забрав лист, девушка подошла к стеллажу Григория. Её отец обожал собирать различные сборники, буквально был готов отдать баснословные суммы за самые редкие экземпляры. Мужчина, наверное, создал коллекцию, которую можно будет показывать в музеях, ибо за стеклянными створками стояли фолианты, прожившие жизнь длиною в шесть столетий. Наверняка среди всех этих книг будет хоть что – то, схожее с выписанными символами.

Пробегая глазами по названиям, Петрова, стараясь не разочаровываться раньше времени, приподнималась на носочки, чтобы увидеть как можно больше книг. К сожалению, всё это не имело никакого отношения к тому, что было написано на листке. Одной из самых главных проблем Григория оставалось то, что он никогда ничего не систематизировал, предпочитая простому поиску долгие и утомительные раскопки. Конечно, когда есть желание, можно просто закопаться во всех этих книгах, открывая сначала одну, а затем и другую, но если человек хочет найти что – то определённое...

- Ну да, не в этой жизни, - буркнула под нос Ада, с интересом вглядываясь в небольшой, тоненький сборник чёрного цвета. Он казался совершенно неприметным и, наверное, был куплен в каком – нибудь переходе за пару – тройку танов.

«Азы рунического письма от Тулио».

На обложке красовался молодой паренёк с волосами, похожими на макароны, а руки его были исписаны синими чернилами. Приглядевшись, девушка радостно вскрикнула:

- Нашла!

Крепко держа в руках тоненькую книжку, больше напоминавшую маленькую тетрадку первоклассника, Аделаида вновь села в кресло и, положив перед собой листок, довольно улыбнулась. Значит, руны. Жажда приключений, постепенно разгораясь внутри, наконец, нашла себе применение и, теперь, листая чёрно – белые страницы, цеплялась за каждое слово и картинку, в надежде на то, что впереди их ждёт новая буря событий. Постепенно девушка отыскала все руны, находящиеся на корешке книги и, выписав рядом краткие значения, пыталась понять, что же хотел сказать автор.

- Богатство, партнёрство, огонь, спокойствие, мудрость и награда за прошлое... Класс, - произнесла Ада, задумчиво потирая лоб рукой. – Они не могли использовать, например, запятые, когда составляли послания?

«Тулио не советует читать рунические письменности людям неподготовленным, так как руны не всегда могут дать точное значение, но, если Вы постараетесь, то откроете для себя удивительный мир тайн и загадок».

- А что, если всё гораздо проще, - Аделаида хмыкнула, закрыв послание Тулио собственным листком, и обвела ручкой слова, разъединив их в группы по два символа. – Богатство это партнёрство, огонь – спокойствие, а мудрость содержится в награде за прошлое? Ох, мама, ты, наверняка, точно знала, о чём хотели нам сказать эти руны, - закрыв лицо руками, прошептала девушка, качая головой.

Зазвонивший телефон заставил Петрову вздрогнуть от неожиданности. Девушка, придерживая полотенце на голове рукой, бегом добралась до ванной. Не вглядываясь в номер, Ада ответила на звонок, включая его на громкую.

- Привет, милая! Я тебя не отвлекаю? – бодро спросил голос Таскановой.

- Здравствуйте, Екатерина Александровна, всё отлично. Что – то произошло?

- Помнишь, я пообещала узнать про Антонина Мендака? Его номер вычеркнут из справочника, и мой друг сказал, что другого мужчина не оставлял.

- Неужели с ним никак нельзя связаться? – поникшим голосом поинтересовалась Аделаида, одновременно снимая полотенце и оставляя его на сушилке.

- Эй, я бы не звонила тебе, если бы не нашла хоть что – то! Записывай адрес, - рассмеялась женщина, и Петрова была уверена, что почувствовала, как внутри разливается тепло от этого звонкого смеха. – Записываешь?

- Да, - открыв заметки в телефоне, ответила Ада, внимательно слушая Екатерину.

- Улица Третьего знамени, дом 4.

- Спасибо Вам огромное, Екатерина Александровна! Это просто отлично, Вы – чудо!

- Я знаю, - вновь рассмеявшись, сказала Тасканова и положила трубку.