Маскот 2 [Mascot 2]

Прослушивание Хосока было назначено на два дня раньше моего. Роль, на которую он пробовался — старшеклассник, младший брат главного героя. У него довольно мало сцен, но в ключевой момент он окажется очень важным для сюжета. Поэтому с самого утра я последовал за менеджером и дрожащим мальчишкой. Мне просто хотелось посмотреть, как организовываются подобные кастинги, однако помимо этого была ещё одна причина, по которой я пришёл сюда: Хосок нуждался в моей поддержке.

— Ру-ру-рука, рука!

Ничего ещё даже не началось, но мальчик, которому предстояло прослушиваться под семнадцатым номером, уже дрожал как осиновый лист. Несмотря на то, что моя основная задача на сегодня — сжимать его руку, когда он будет нервничать, мне приходилось делать это каждый раз, когда заходили очередные претенденты. Так что в итоге я решил просто один раз зарядить ему по голове.

Бах!

— Успокойся.

Удар был настолько громким, что несколько человек, сидящих в другой части зала, оторвались от своих сценариев и повернулись в нашу сторону. Хосок, которому дали по голове после того, как он протянул руку, тоже уставился на меня. Но его взгляд был пропитан восхищением.

— Ха! Спасибо, теперь я смог собраться!

... Он идиот?

Пока я серьёзно смотрел на него, менеджер похлопал меня по плечу.

— Молодец, Чанмина. Благодаря тебе Хосок пришёл в себя!

Они оба идиоты.

Меня не покидала мысль, что приходить сюда было ошибкой. Испытывая отчаяние, я огляделся. Помимо роли брата главного героя, сегодня также отбирали претенденток на женскую роль второго плана, поэтому просторный зал ожидания был битком набит людьми. Девушкам предстояло пробоваться только через час, но некоторые из них решили прийти заранее. Однако пару минут назад к нам зашёл один из организаторов и, не вдаваясь в подробности, сказал, что возникла какая-то проблема, из-за которой нам всем придётся ещё немного подождать. Тем не менее, никто не стал уходить или жаловаться.

Похоже, все эти люди отчаянно хотят получить роль. Среди них было несколько человек, которые дрожали, как Хосок. А некоторые из них, вероятно, являющиеся менеджерами актёров, о чём-то напряжённо перешептывались. И даже когда прошло полчаса или около того, никто не мог расслабиться. В конце концов, мне стало немного неловко за то, что так спокойно сижу. И пока остальные нервничали, я недоумевал, по какой причине прослушивание до сих пор не начиналось.

Щёлк.

Распахнув дверь, в зал вошёл организатор, который до этого объявлял о задержке. Все сразу замолкли и обратили на него свои взгляды. Однако в этот момент его телефон завибрировал, и, приняв вызов, мужчина снова вышел в коридор. Я тихо встал и последовал за ним. У меня не было намерения подслушивать его, я лишь хотел дождаться у двери окончания телефонного разговора и потом спросить, почему прослушивание так задерживается. Однако он остановился, даже не дойдя до лестницы.

— ... А? Ещё тридцать минут? Ха-а, но судьи уже ждут. Я знаю. Кроме режиссёра, все остальные на вашей стороне, поэтому волноваться не о чём. И всё-таки, если хотите сниматься у него, вам необходимо поладить с режиссёром Чоном. Он известен тем, что в первую очередь обращает внимание на характеры актёров, с которыми будет работать.

Мужчина продолжал убеждать своего собеседника, но я отвернулся, не видя смысла слушать дальше. Значит, причина задержки кроется в опоздании одного из участников прослушивания? Кроме того, все, кроме режиссёра, выберут его. Это напомнило мне о системе подсчёта очков, о которой мне рассказывал главный актёр в театре. Тогда я пришёл к выводу, что, даже имя в поддержку одного только продюсера Чона, можно выиграть, если твоя игра будет на достаточно высоком уровне и судьи поставят тебе хорошие оценки. Хосок прекрасно играет, следовательно, проблем возникнуть не должно. Однако я чувствовал, что упускаю что-то. Но что?

***

Тридцать минут спустя дверь снова открылась, и кто-то вошёл в зал ожидания. Утомлённые часовым ожиданием, остальные уже даже не обращали внимания на новоприбывших претендентов. И даже те, кто всё-таки бросал на него взгляд, вскоре равнодушно отворачивались. Но этот парень отличался от всех прошлых. Он молча нацепил на грудь табличку с номером и, опустившись на стул, с раздражённым лицом начал печатать кому-то сообщение. Не только его опоздание, но и поведение указывало на то, как он относится к сегодняшнему прослушиванию. Если бы не номер на его груди, никто бы даже не принял этого парня за одного из участников. Я сразу понял: он тот, с кем говорил организатор. И в этот момент послышалось тихое бормотание менеджера — единственного, кто с интересом смотрел на новенького:

— Боже... этот ребёнок тоже участвует.

— Кто он?

— Ах, один из актёров из нашей компании... — перейдя на шёпот, господин Чой добавил. — Новичок, который очень хорошо играет. Очень красивый и из обеспеченной семьи. Ему всего девятнадцать лет, и с таким юным лицом выбор ролей весьма ограничен, но, без всяких сомнений, когда он вырастет, его ждёт большая слава...

Несмотря на сказанное, в его словах чувствовалось отторжение.

— Но есть какая-то проблема, да?

Бросив на меня неуверенный взгляд, он почесал затылок, как будто ему было неудобно это говорить.

— Нет. Не сказать, что это проблема, просто... он не старается.

Я оглянулся на сидящего неподалёку Хосоку. Мальчик внимательно читал сценарий, бормоча строки себе под нос, поэтому даже не слышал, о чём мы говорили.

— Правда в том, что, имея талант, можно сделать очень многое, при этом совершенно не прикладывая усилий. Тем не менее, необходимо упорно трудиться. Так ты станешь ещё лучше и, по крайней мере, не растеряешь свой талант. Слышал, тот парень играет только ради удовольствия, и если он начнёт относиться к своей работе серьёзнее, то попросту потеряет к этому интерес, — менеджер на мгновение замолчал и посмотрел прямо на меня. — С моей точки зрения, если ты не прилагаешь никаких усилий к тому, чтобы заниматься любимым делом, значит не такое оно любимое. То, что делается исключительно ради веселья, всегда остаётся на уровне хобби.

Находя его слова справедливыми, я спросил:

— Но, похоже, даже воспринимая актёрство как хобби, он умудряется обходить тех, кто отчаянно старается, верно?

Менеджер не ответил, но я принял его молчание за согласие. Вскоре он обеспокоенно пробормотал:

— Я действительно не ожидал его появления. Он ненавидит проигрывать.

— А кто из них лучше?

— Хм?

Я указал на Хосока.

— Хосок или тот парень?

— Это... думаю, Хосок.

— Тогда всё в порядке. Неважно, будет этот ребёнок или нет.

— Правда? — он улыбнулся и слегка ударил напряжённо читающего сценарий мальчишку по голове.

— Ай!

Когда тот ошарашенно развернулся, господин Чой потянул его за щёки и принялся подбадривать:

— Ты справишься! Ты точно справишься! Не волнуйся!

— Ай! Больно! — поддержка менеджера вызвала у Хосока слёзы.

Возможно, из-за того, что эти двое производили слишком много шума, все взгляды обратились в их сторону, и даже молодой человек в углу, который писал сообщение, уставился на Хосока. В этот момент его губы скривились в усмешке. Парень практически сразу опустил глаза обратно на телефон, однако было ясно: он смеялся над Хосоком. Как будто тот был для него пустым местом. Но почему?

Честно говоря, хоть я и сказал менеджеру, что всё будет в порядке, независимо от того, участвует этот парень или нет, мои истинные чувства немного отличались. У него есть талант, деньги и смазливое лицо. Он уже подкупил судей, поэтому Хосок сможет победить, только если выложится на полную. К счастью, он очень талантлив. А с печатающего пацана могут вычесть баллы за часовое опоздание... Подождите, а что, если Хосок не сможет нормально сыграть? Кроме того, после ухмылки этого маленького ублюдка моя тревога усилилась.

— Менеджер, — я тихо позвал его, и, отпустив щёки Хосока, он оглянулся на меня с лёгкой улыбкой.

— Да, Чанмина?

— Тот парень, — указав на молодого человека, который не отрывался от своего телефона, я спросил. — Он знает Хосока?

Я уточнил это на всякий случай, но господин Чой встревоженно кивнул головой.

— Да, знает. Он подписал контракт примерно в то же время, когда я привёл Хосока в «Dream». Всех новичков тогда заставляли несколько недель посещать уроки актёрского мастерства, так что они, вероятно, ходили на одни и те же занятия. А что? — с любопытством поинтересовался он, однако я не мог ответить, поскольку думал о кое-чём другом.

Чёрт возьми, так вот почему этот сопляк был таким неторопливым. Даже если продюсер Чон не на его стороне. Он знает, как заставить Хосока, который хорошо играет, получить низкий балл.

Я уставился в сторону, где находился зал для прослушиваний. Дерьмо, там ведь определённо будет камера. В этот момент из двери вышел один из организаторов и объявил:

— Участники под номерами один и два, можете заходить.

***

Если бы наличие камеры было обязательным условием прослушивания, продюсер Чон определённо предупредил бы нас. Но этого не произошло, ведь печатающий сопляк воспользовался своим влиянием и без предварительного уведомления договорился поставить камеру...

Я повернулся к семнадцатому номеру, который застыл от напряжения. В какой-то степени Хосок привык стоять перед камерой, но его игра, должно быть, по-прежнему выглядит несколько неуклюже. Однако, поскольку он очень хороший актёр, даже с неуклюжей игрой он остаётся лучше большинства. Тем не менее, этого недостаточно, чтобы победить того ублюдка.

Каждый участник прослушивания будет уходить через другую дверь, не возвращаясь в зал ожидания, поэтому нам не удастся заранее выяснить от других, каким образом там всё проходит. А ведь менеджер и Хосок даже не догадываются, что внутри стоит камера. Последний, к слову, до сих пор не выпускал сценарий из дрожащих рук, повторяя одни и те же строки снова и снова. Вероятно, он уже намертво их зазубрил, но всё равно считал, что этого недостаточно.

Подобное чувство было мне знакомо. Поэтому печатающий ублюдок, который сидел и в ус не дул, начал злить меня ещё сильнее. Как сказал менеджер, неправильно полагаться только на талант. На мой взгляд, такие, как он, не имеют права конкурировать с по-настоящему трудолюбивыми людьми. По крайней мере, если они считают это своей работой и посвящают ей всю свою жизнь.

— Номер одиннадцать и двенадцать, пожалуйста, проходите.

Два человека моментально подскочили и последовали за мужчиной, который позвал их. Я бросил быстрый взгляд на табличку с номером на груди печатающего парня. Двадцать. Он выбрал последнее число, потому что уверен в победе? Похоже, этот сопляк действительно никогда не испытывал поражений. Вероятно, причина его беспечности — врождённый талант и семья, благодаря влиянию которой перед ним раскрываются все двери. Поэтому он не знает, что проигрывать не так уж и плохо. Как ни странно, люди не становятся сильнее, если только побеждают. По моему опыту, поражения делают тебя лишь сильнее. Потому как проиграв, ты понимаешь, где совершил ошибку, и в дальнейшем можешь более тщательно подготовиться к тому, чтобы больше её не повторять. Взять хотя бы Хосока, который знал сценарий наизусть, но не мог стоять перед камерой. Уверен, он до сих пор упорно практикуется, чтобы избавиться от своего страха.

... Он ведь это делает, да?

Я похлопал Хосока по плечу, когда менеджер отлучился в уборную из-за стресса. Мальчик, сжимающий сценарий до такой степени, что суставы на его пальцах побелели, удивлённо оглянулся на меня.

— Что такое?

— Ты ведь всё ещё тренируешься перед камерой?

Хосок, который, как и ожидалось, тренировался до смерти, неуклюже улыбнулся и ответил:

— Ах, да, немного.

— И как результаты? Получается играть естественно?

Он покачал головой и подавленным голосом пробормотал:

— Не очень естественно. Мне по-прежнему немного неловко... Если я смотрю на чужую игру и имитирую её, всё выходит прекрасно, но когда пытаюсь играть по-своему... А? Почему вы смеётесь?

Ну, потому что ты сейчас назвал причину, по которой сможешь победить.

Однако вместо ответа я попросил мальчишку показать его номерную табличку. Затем встал, подошёл к парню под номером девятнадцать и сел рядом с ним. Он трясся не меньше Хосока, и когда я опустился на соседний стул, он и его менеджер взглянули на меня. Смотря прямо перед собой и будто обращаясь не к ним, я тихо произнёс:

— Вы знаете, из-за чего прослушивание было отложено на час?

Когда я слегка повернул голову в их сторону, они удивлённо переглянулись. Тем временем, указав подбородком в сторону парня, который смотрел в свой телефон и весело улыбался, я продолжил:

— Из-за его опоздания.

— Что?

— Правда?

Словно делясь тайной, я прошептал:

— Вы не заметили? Прослушивание началось сразу, как он пришёл.

Эти двое кивнули в знак согласия и, когда я ещё сильнее понизил голос, склонили ко мне свои головы.

— Этот парень из «Dream», и они уже назначили его кандидатом на эту роль.

В этот раз никто ничего не ответил. Вместо этого они оба изумлённо приподняли брови. Затем, после долгого пристального взгляда на печатающего сопляка, тихо вздохнули.

— Так и думал.

— «Dream», значит, хах.

Их напряжённые плечи быстро поникли. Мне жаль заранее лишать их мотивации, но мотивация моей команды сейчас стояла на первом месте, поэтому я предложил:

— Если подумать, ты пойдёшь вместе с ним. Не возражаешь, если я предложу тебе поменяться номерами?

***

Когда я вернулся с табличкой с номером девятнадцать, Хосок и менеджер, вернувшийся из уборной, озадаченно уставились на меня.

— А? Почему этот номер...

Я приложил палец к губам, намекая Хосоку, чтобы он замолчал, и протянул табличку. Хлопая глазами, мальчик принял её и прицепил на свою грудь.

— А теперь слушай внимательно то, что я тебе скажу.

Он нервно кивнул, проговорив:

— Да, слушаю внимательно.

— Ты ведь знаком с парнем под номером двадцать?

— Ага, раньше мы вместе посещали уроки актёрского мастерства. Он... действительно хорошо играет, — ответил Хосок.

— Верно. Он очень хорош. А ещё все судьи, за исключением продюсера Чона, на его стороне.

— А?!

— Что?!

Одновременно закричав на весь зал, Хосок с менеджером уловили мой взгляд и быстро прикрыли рты руками.

— Э, ым-я-йо?

— ...

— Э, ы-ай -я-йо...

— Убери. Руку.

Воскликнув: "Ах!", Хосок убрал руку ото рта. На секунду у меня возникли сомнения. Почему я вообще даю советы этому идиоту?

— Но откуда вы знаете? — теперь он говорил разборчиво, но это был не такой важный вопрос, поэтому я проигнорировал его и перешёл к сути:

— На стороне этого парня трое судей, но, поскольку ему не удалось подкупить продюсера Чона, он определённо будет использовать какие-то уловки, чтобы избавиться от тебя – наиболее опасного конкурента.

В тот же момент Хосок застыл. Вероятно, услышав об этом, он сразу подумал о своей главной слабости, и я намеренно подтвердил его опасения:

— Да. На прослушивании будет камера.

Сбитый с толку менеджер прервал меня:

— Чанмина, подожди. Я ничего об этом не слышал. Продюсер Чон хотел дать Хосоку наивысший балл, поэтому сказал, что откажется от камер...

— Должно быть, продюсер Чон сам не в курсе, — я по очереди взглянул на них двоих и спокойно пояснил. — При худшем варианте, они сделают лишь пробную съёмку, но если камеры будут работать до конца, Хосок сможет победить.

Глаза мальчишки расширились, будто он не мог в это поверить. И пока Хосок задавался вопросом, каким образом ему удастся победить, я улыбнулся.

— Ты выиграешь. Послушай, без камеры ты играешь лучше, чем кто-либо. И когда её включат... — мой взгляд метнулся к парню, который быстро клацал пальцами по экрану телефона, очевидно, играя в какую-то мобильную игру. — Любой ценой сделай так, чтобы он выступал первым. А сам внимательно наблюдай за ним, — я снова посмотрел на Хосока и объяснил ему, что нужно сделать. — И потом сыграй точно так же, как он. Ты говорил, у тебя хорошо получается подражать, не так ли?

***

Когда все участники ушли, и были названы два последних номера, я позвал Хосока:

— Давай сюда.

Он отшатнулся и, подняв на меня глаза, спросил:

— Что?

Я молча схватил его руку и со всей силы сжал.

— А-а-а-а!

Пронзительный крик Хосока привлёк всеобщее внимание, и печатающий сопляк со своим менеджером хмуро уставились на нас.

— Агх! Это правда очень больно! — воскликнул мальчик. Тем не менее, он сразу вытер выступившие слёзы, поцеловал свою руку и поблагодарил меня. — Спасибо, теперь я расслабился, хе-хе.

Он рассмеялся как дурачок и встал, когда прозвучало: "Последние два номера, ваша очередь". Проводив Хосока взглядом, я посмотрел на парня, последовавшим за ним. Наши глаза встретились, и я ухмыльнулся. Точно так же, как он в самом начале, когда смотрел на Хосока. Маленький ублюдок моментально нахмурился. Да, пускай сохранит это выражение. Именно так будет выглядеть его лицо после поражения.

***

В конце концов, Хосок получил роль. Разница была всего в один балл. Я не видел, что произошло дальше, поскольку и так опаздывал в театр, но позже мне всё рассказали. Печатающий сопляк вышел из себя из-за проигрыша и накричал на судей. Но камера, которую так и не выключили, записала этот момент, поэтому в компании узнали о его выходке и в качестве наказания, предусмотренного обновлённым контрактом, лишили права выхода из статуса стажёра ещё на какое-то время. В таком состоянии его никуда не примут, а если он захочет расторгнуть контракт, окажется вынужден платить огромный штраф, так что из одного поражения он смог извлечь ценный урок. Было бы неплохо, прими этот пацан роль стажёра, но, поскольку упорная практика не для него, он решил просто бросить актёрство. Это цена за легкомысленное отношение к любимому делу и готовность сдаться при малейших трудностях.

Я получил свободу до прослушивания, произнеся неловкое "хён" перед Намджуном. Однако, наблюдая за тем, как этот парень каждый день возвращался с рабочих встреч практически под утро, начал подозревать, что меня тупо провели. Обычно я ложился спать почти в два часа ночи, поскольку долго практиковался со сценарием, но даже к этому времени он не возвращался домой. В первую ночь после нашего с ним уговора я лёг в другой комнате, однако, проснувшись, оказался в его постели. С тех пор мысль спать вне спальни меня больше не посещала.

В итоге мы начали спать вместе, но я никак не мог приспособиться к его привычке обнимать меня во сне. Это здорово, что он держал обещание и не приставал ко мне. И всё же, неужели, чёрт возьми, обязательно обхватывать мой больной живот руками? Я по-прежнему чувствовал пульсирующую боль, когда слишком активно двигался или поднимал тяжести, и эта же боль встречала меня, стоило только раскрыть глаза утром.

В день прослушивания я снова проснулся на рассвете. Должно быть, у меня уже выработалась привычка. Раньше я вставал немного позже, но последние несколько дней мои веки на автомате поднимались в одно и то же время. Тихая комната без запаха дезинфицирующих средств, просторная кровать и слабый солнечный свет — я очень быстро привык к этим вещам. Как и к тому, что больше не одинок. Совсем недавно первым, что встречало меня каждое утро, были стены прямоугольного гроба.

Запертый в маленьком кошивоне без окон, я начинал свой день с подтверждения того, что продолжаю существовать. Жизнь сама по себе являлась грехом, но мне также было необходимо совершить искупление, выплатив долг. В то время каждый раз открывая глаза, я не находил смысла в жизни. Новый день не приносил мне радости. Но теперь, по крайней мере, каждое утро наполнено ожиданием. Поскорее услышать его и почувствовать тёплые прикосновения. Это было странное облегчение от того, что я не один.

— У меня не получится прийти, — предупредил Джун слегка хриплым после пробуждения голосом. Поворачивая голову, чтобы взглянуть на парня за моей спиной, я кое-что понял. Единственным временем, когда мы могли с ним поговорить, было утро. Наверное, именно поэтому, даже если я ложился очень поздно и хотел подольше поспать, всё равно стал просыпаться в одно и то же время.

— Почему не получится?

Руки, обхватывающие мою талию, расслабились, и мне стало удобнее двигаться. Но не успел я повернуться на бок, как он вернул руки на прежнее место, прижимаясь ещё ближе. В отличие от меня, каждый раз надевающего на себя футболку перед сном, верхняя часть тела Намджуна была всегда обнажена. Я не мог оторвать глаз от того, как двигаются его мышцы, меняя контуры тела.

— Мне нужно поехать в провинцию.

Это было краткое объяснение, но, кажется, я понял, к чему он клонил. Ночью его можно не ждать. А значит, на мою рану никто не станет давить. Однако сожаление от того, что рядом со мной никого не будет, оказалось настолько сильным, что я сам удивился. Поэтому, пытаясь скрыть своё смущение, попросил:

— Купи мне гостинец.

Кажется, он рассмеялся: тёплое дыхание, исходившее от касающихся моей шеи губ, щекотало кожу.

— Что бы ты хотел? — по какой-то причине мне показалось, что его голос звучал радостнее, чем обычно. Но поскольку я ничего не хотел, то без раздумий выпалил первое пришедшее в голову:

— Ходу-кваджа*.

_______________
*Мягкое печенье в форме грецких орехов. В качестве начинки обычно используется паста из красной фасоли. Внешне похоже на "орешки" со сгущёнкой, которые вы все точно пробовали.

Лёжа, растянувшись на мне, Сумасшедший поднял голову. Солнце ещё не до конца поднялось, и комнату практически ничего не освещало, но я всё равно смог разглядеть его улыбающиеся глаза. В моём ответе не было ничего особенного, но его взгляд переполняли эмоции. Это оказалось так же неловко, как просыпаться и осознавать, что ты не один, но теперь моё сердце трепетало. Я знал, как обычно выглядят его глаза. Поэтому взгляд, наполненный улыбкой, который появлялся только в особые моменты, говорил о том, насколько его обладатель сейчас счастлив. Не тогда, когда он получает в ответ просьбу купить печенье, а когда узнаёт что-то действительно важное для себя. Но, наблюдая за ним, я пришёл к ещё одному выводу. Эти добрые глаза в любой момент могут превратиться в пугающие. И даже понимая это, грудь наполнялась теплом, стоило мне только заглянуть в них.

— Ах, точно. Ты ведь любишь сладкое, — он кивнул, возвращая меня к реальности и напоминая о моём ответе.

Эти печеньки были выбраны исключительно из-за того, что обычно продавались рядом с дорогой. Их легко купить, вот и вся причина. Но с чего Сумасшедший взял, что я люблю сладкое? Когда я нахмурился и открыл рот, чтобы задать этот вопрос, его пальцы нежно погладили кожу между моими бровями.

— Ты заказал несколько десертов, когда был в отеле в XX.

Я сделал это, чтобы поиметь тебя.

— Ладно, куплю тебе столько же "орешков".

Ублюдок, так теперь ты пытаешься поиметь меня?

Несмотря на то, что его голос звучал очень мягко, я едва не выругался, однако заставил себя сдержать рвущуюся наружу брань, поскольку понял: это не шутка. Но тот факт, что он говорил серьёзно, был более пугающим. Так как этот парень действительно мог скупить целую тележку "орешков", мне пришлось немного конкретизировать свою просьбу:

— Возьми только одну пачку. За три тысячи вон, — услышав цену, он слегка нахмурился, будто что-то в моих словах его не устроило, поэтому я поспешно добавил. — Я поделюсь с тобой.

— Ты же не хочешь сказать мне, что на этом всё? — холодным тоном спросил он.

Задаваясь вопросом, почему у этого ублюдка так быстро меняется настроение, я открыл рот:

— Тогда возьми две.

— ...

— Чёрт возьми, у меня не получится съесть больше двух пачек, они же очень сладкие, — раздражённым голосом выплюнул я, и только после этого он наконец раскрыл свои истинные намерения:

— Что-нибудь ещё, кроме "орешков"?

Осознав, что Сумасшедший не собирается ограничиваться одной пачкой, я попытался ответить: "Мне больше ничего не нужно", но, заметив, как сузились его глаза, моментально сомкнул губы. Блять. Даже если он постоянно улыбается мне, его врождённая жестокость могла проявиться в любой момент. Пока я думал, как ответить, он приподнялся, оперевшись рукой о матрас, и взглянул на меня сверху вниз.

— Я так счастлив. Ты впервые сам попросил меня купить что-то. Поэтому... — его глаза сверкнули, а уголки губ поползли вверх. — Назови подарок, способный порадовать тебя должным образом.

— А что, "орешки" не способны по-настоящему порадовать? — я твёрдо стоял на своём, не желая отступать. Мысль о том, как глупо спорить из-за печенья, теперь была забыта. — Не нужно так пренебрежительно относиться к ним.

Если бы мой недовольный бубнёж сейчас кто-то услышал со стороны, то непременно решил бы, что я посвятил всю свою жизнь приготовлению "орешков". Вероятно, именно по этой причине взгляд Сумасшедшего смягчился. Он повернул голову на бок и бесстрастно поинтересовался:

— Ладно, что тебе нравится больше: я или "орешки"?

— ...

Потеряв дар речи, я уставился на него озадаченным взглядом.

Больной ублюдок, он сейчас на полном серьёзе спрашивает меня об этом?..

— "Орешки", по крайней мере, вкусные, — не задумываясь, пробормотал я, после чего он резко откинул одеяло и забрался на меня сверху. Из-за обещания не делать этого до прослушивания, последние шесть дней Джун довольствовался одними объятиями. Тем не менее его твёрдый пенис, упирающийся в живот, ощущался как оружие, угрожающе моей безопасности. Я попытался приподняться, но он остановил меня, с силой надавив на плечо.

— Угх, — я нахмурился, пытаясь подавить стон, как вдруг услышал над собой сладкий голос:

— Должно быть, ты забыл, сколько раз с наслаждением принимал меня?

Его бёдра оказались между моих ног и развели их в стороны. Он положил руку мне на пах, а затем спустился чуть ниже и начал гладить ягодицы через ткань домашних брюк.

Чёрт возьми, что он...

Я изогнулся, пытаясь увернуться от его руки, но будучи прижатым огромным телом, не смог этого сделать. Хватка на моём плече усилилась, и, мысленно выругавшись, я гневно уставился на него. Прикусив губу, он надавил на мой вход.

— ... не делай этого, — с трудом проговорил я, после чего тихий голос объяснил:

— Я просто пытаюсь тебе напомнить. Раньше это место так жадно поглощало мой член, что твои бёдра начинали дрожать. Неужели не припоминаешь? Если нет, то мне стоит сейчас же исправить это недоразумение, — на последних словах, смешанных со смехом, он скользнул рукой под резинку брюк. Длинные пальцы обхватили полувозбуждённый член, и влажный язык обвёл мои губы. — Ты сразу вспомнишь. С каким аппетитом принимал меня в себя.

Улыбающееся лицо приближалось ко мне, но из-за того, что он до боли сжимал мой пенис, единственное, что я сейчас мог делать — это пытаться сдерживать стоны и напрячь своё тело. Голос разума повторял: "Блять, этот ублюдок не в своём уме", а голову заполнили опасения, что он нарушит обещание и вставит мне. Я схватил руку, которая держала мой член, и спросил:

— Угх... Какая разница, аппетитно это или нет? — у меня перехватило дыхание, когда он ещё сильнее обхватил мой пенис. Зажмурившись, я изогнулся всем телом и сердито прокричал. — Блять, для меня ты лучше всего, а остальные подарки не имеют значения!

В тот же момент хватка на члене исчезла, забирая с собой боль, словно ничего и не было. Тяжело дыша, я пытался прийти в себя. А в голове крутилась только одна мысль: "Ёбанный псих, я заставлю тебя пройти через то же самое".

Стараясь выровнять дыхание, я несколько раз мысленно дал себе клятву воплотить задуманное в жизнь. Сумасшедший по-прежнему сидел на мне, а его рука держала мой член, но больше он не двигался. Когда мне стало легче дышать, я наконец-то открыл глаза и встретился с его пристальным взглядом. В тёмных глазах смутно чувствовалось что-то странное, но прямо сейчас мне было необходимо высказать ему одну вещь.

— Чёрт, ты... Я убью тебя. Если ты ещё раз так... — однако гневное предупреждение беспомощно расплылось.

Глаза смотрящего на меня парня медленно наполнились теплом, а губы плавно изогнулись. Вскоре его лицо украсила безмолвная улыбка, выражающая искреннюю радость. Не в силах контролировать себя, я уставился на него, словно очарованный, и с трудом пробормотал:

— ... Если ещё раз сделаешь так рукой... я действительно... убью тебя... — невнятное предупреждение уже утратило свой эффект, но он кивнул. И улыбнулся настолько ярко, что на его щеках появились ямочки.

— Хорошо.

— ...

— Я понял, — Сумасшедший снова поднял руку, взъерошил мою чёлку и, не опуская уголки губ, добавил. — И я куплю тебе "орешки".