Дыши мной

Какое же большое значение для нас имеют сказанные другими людьми слова. Иногда они могут обрадовать, а иногда огорчить. В моём же случае было скорее второе, чем первое.

Всю ночь, лежа под мягким пуховым одеялом, которое в три раза больше меня, я смотрела на мирно спящую Джо на соседнем сложенном диване, вновь и вновь прокручивая слова Уильямса.

Подсознанием я понимала суть его слов, но отказывалась верить внутренне. Алан и Эмили были моими самыми близкими друзьями, которые во всём всегда поддерживали меня и находились рядом. Они не могли меня так предать. Это лишь очередная провокация Уильямса!

За окном уже светало, а маленькие, только вставшие из-за горизонта лучики, пробивались сквозь листья деревьев. Зная, что уснуть мне уже так и не удастся, я встала с кровати и, выйдя на небольшую веранду, соединяющую комнату Джо и её родителей, решилась набрать Алану.

— Алло, — спустя долгие гудки, послышался заспанный голос парня. — Кэр?

Его голос был, как успокоительное на душу. Услышав Алана, я была рада, но, вспомнив причину, по которой я ему звонила, та мимолётная радость сразу исчезла.

— Привет, — слишком тихо отвечаю я, сдерживая накатившие слёзы. — Как дела у тебя?

— Кэр, всё нормально? На дворе уже утро, ты спать давным-давно должна! — обеспокоенно начинает верещать Алан, а в трубке слышится шебуршание. Он встал.

В какой-то момент в душе стало так тепло и приятно, что он переживает за меня и в любую минуту готов примчаться сюда. Я знала, как ему плохо без меня, знала, что я хоть малейшую капельку, но значу для него. Я отказывалась верить в небылицы, которые наплёл мне Уильямс, но всё-таки решила проверить.

— Алан, я всё знаю...

Тишина.

— Алан?

— В смысле?

На этом я замолчала, услышав его учащённое дыхание. Глаза обожгли слёзы, я понимала, что всё сказанное могло оказаться чистейшей правдой, и стало очень невыносимо больно.

— Ты и Эмили. Алан, ответь мне честно? Ведь я только сейчас стала замечать, как ты пытался делать вид, что тебе всё равно, что она переспала с твоим братом. Как ты смотрел всегда на неё, но почему тогда? Ответь мне, почему? Почему ты признавался мне в любви, ты стал мне чем-то большим, привязал меня к себе, а теперь что?! — я старалась не переходить на крик, чтобы не разбудить Джо и её родителей, но все чувства забушевали внутри, и сдерживаться было совсем невозможно.

— Хейден, я... — серьёзно начал он и тут же замялся: — Чёрт, прости, Кэр!

— Значит, это всё правда? — слёзы покатились по щекам. Я не могла поверить в то, что даже люди, находившеся столько лет рядом, проверенные временем и неудачами, могут так нагло врать в лицо. Эмили с самого начала невзлюбила меня, когда Алан начал быть со мной, а после и вовсе возненавидела, когда присоединился Уильямс. Она столько лет видела во мне лишь угрозу!

— Кэр, ты правда дорога мне! Ты, не как Эмили, ты заставила меня почувствовать, что я кому-то важен, могу кому-то дарить свою заботу. Я очень сильно виноват, Кэр...

— Но в любой другой раз, когда она только поманит тебе пальчиком, ты сразу же побежишь к ней, Алан! Ты просто играешь мной, чтобы забыть её, но ты не представляешь, насколько мне больно!

Боль сковала всё сердце, стало невыносимо дышать. Хотелось провалиться сквозь землю от страха, которого я больше всего не хотела испытать в своей жизни — это раз и навсегда остаться одной.

— Когда это было? — Алан явно удивился моей истерике, сменившейся внезапной злостью. — Скажи мне, когда у вас было?

Слова давались с трудом, что он тоже знал. Стало ещё невыносимее из-за того, что он так хорошо знает меня, знает мои чувства и ощущения, знает всю меня без остатка. Больно, ужасно больно!

— Прям перед твоим отъездом, — тут же выпаливает он и продолжает: — Но послушай, Кэр. Я не мог так поступить с тобой. Да, я признаю, я накосячил. Было пару поцелуев, ласк, но я не изменил тебе. Я знаю, что такое быть смешанным с грязью, поэтому не мог позволить почувствовать и тебе. Кэр, я люблю тебя!

— Но ты сейчас смешиваешь меня с грязью, Алан! Говоришь, что вы делали прямо перед моим отъездом, но при этом признаёшься в любви. Ты просто нагло врёшь! Ты врун, самый настоящий врун, я даже слышать тебя не хочу!

Быстро отключившись, я не выдерживаю и швыряю телефон на пол веранды. Естественно, потом стало жалко средство связи, ведь потом Мелани придётся потратиться на новый, но сейчас это было вовсе неважно от того, что я чувствовала: предательство, ложь в лицо, чувство, что больше никому на свете ты никогда не будешь нужен. Одиночество. Дверь веранды открылась, и за ней появилась заспанная Джо.

— Ты чего на весь дом кричишь? Сейчас всех на уши поднимешь, — сделала мне замечание девушка, но, когда я повернулась к ней, она замерла: — Хейден, ты чего?

И тут эмоции снова спустя долгое время взяли надо мной верх.

— Ничего, Джо, все мои близкие люди, которых я, дура, называла лучшими друзьми, всю жизнь мне нагло врали в лицо. Лучшая подруга крутила за моей спиной любовь с моим уже бывшим парнем, — не выдержав и упав на колени, я громко разрыдалась. — Я не знаю, что мне делать. Не знаю! Я осталась одна: без родителей, близких друзей. У меня никого нет, Джо, я одна!

Лёгкие горели от нехватки воздуха, было невыносимо. Хотелось взвыть от того, как сильно болело внутри. Вот так в жизни и случается: люди нас спасают от несчастья, но потом дарят новые, с которыми мы уже одни справиться никак не можем. Перепуганная моим состоянием Джо, села рядом со мной, прижав к себе, и её ночная футболка быстро пропиталась слезами.

— Ну, почему же ты одна, Хейден? У тебя есть тётя, а друзья - это уходящее и приходящие, сегодня они есть, а завтра их не будет, если эти люди тебе не подходят. Но, конечно, от Алана и Эмили я такого не ожидала, — словно в колыбели укачивая меня, говорила девушка.

— Я не могу, Джо. Это невыносимо больно, я не настолько сильная, чтобы вытерпеть это всё. Я не переживу этого...

— Нет, ты намного сильнее, чем сама можешь себе это представить. И ты не одна, Хейден, не одна.

***

Всю оставшуюся неделю, когда я вернулась домой, меня было не узнать. Восстановившись в школе, я появлялась там лишь по причине, чтобы не вылететь оттуда уже окончательно, но всё-таки проскакивали моменты, когда не было желания там появляться. Не хотелось видеть довольную Эмили, которая по возвращении Уильямса снова стала его очередной подстилкой. Иногда в школе были слышны её крики о том, что он вовсе её не любит, а только спит с ней и в любой момент променяет её на какую-нибудь дрянь, вроде меня, но меня же это никак не волновало. Не хотелось видеть Алана, который всё так же страдает по Эмили, уже открыто бесится, видя, как Уильямс посреди уроков "незаметно" её трогает, а потом вовсе удаляется с ней в мужской туалет. На мольбы Алана вернуться ко мне я лишь отмахивалась и даже не особо хотела с ним разговаривать. Отчасти противно внутри глодала совесть, ведь он тоже остался один, но кровоточащая внутри рана никак не давала шанса простить ему этого.

— Если уж ты напиваешься, то хоть не приходи в таком состоянии в школу! Не хватало, чтобы тебя выперли из неё уже раз и навсегда, — поймав меня на лестнице школы, где я так усердо глушила виски из своего рюкзака, отчитывал меня Алан.

— А какая тебе вообще разница? Я больше не твоя девушка и не обязана никого слушать, — слегка заплетавшимся языком грубо отвечаю я.

Было видно, что его слова очень сильно задели меня, но я, сделав вид, что мне всё равно, хотела уйти, но Алан не дал, сильнее сжав запястье.

— Кэр, я переживаю за тебя...

И обида, которую я так усердно заливала виски и прочим алкоголем, снова дала о себе знать. Хотелось громко разрыдаться на всю эту чёртову школу, но никогда нельзя показывать, что ты слабый человек, иначе потом будешь лишь мешком для битья. Я так хотела вернуть всё назад: семью, Алана, Эмили. Моя жизнь перевернулась вверх дном спустя несколько месяцев.

— А тебе за неё и не нужно переживать, — как гром среди ясного неба, на выходе с лестницы появился Уильямс.

Он сложил руки, облокотившись на дверь косяка. Он был одет во всё чёрное, словно демон-искуситель, который сначала спокойно посмотрел на меня, а потом его глаза сверкнули в сторону Алана, на что тот лишь напрягся, сильнее сжав моё запястье.

— Мне больно, — проскулила я, и Алан, непонимающе посмотрев на меня, разжал хватку.

Снова увидела Уильямса, и моё сердце начало биться сильнее, что невероятно сильно раздражало. Я всячески пыталась не подавать никакого вида, но Алан, как на зло, это заметил.

— Да, как там тебя, — оттолкнувшись от косяка, заговорил Уильямс. — Не хорошо делать девушкам больно, Алан.

— А тебя и никто не спрашивал, — процедив сквозь зубы, отвечает тот.

— Советую я тебе нести свой зад куда-подальше отсюда, а то вдруг что. Ах, да, я забыл, что тебя прикрывают богатенькие родители, но, увы, это не остановит меня переломать тебе пару твоих хрупеньких косточек, — продемонстрировав свой оскал, Уильямс всем видом начал показывать, что лучше Алану сейчас уйти.

— Вижу, что есть кому о тебе позаботиться, но ничего, Кэр, мы ещё поговорим, — я впервые увидела в глазах Алана такой страх, и он, отпустив меня, схватил свой рюкзак и быстро удалился.

Я же, убрав подальше виски и застегнув рюкзак, хотела уйти, даже и слова не сказав Уильямсу после того самого поцелуя, но теперь меня не пустиил он.

— Могла бы и спасибо сказать, — недовольно проговорил он, учуяв запах виски. — Сколько ты выпила, алкашка?

Его парфюм сводил с ума мою пьяную голову, что на секунду заставило поддаться, но сразу же вернув ещё оставшийся здравый рассудок, я отошла от парня и по своей неуклюжести споткнулась об заднюю ступеньку, но он быстро поймал меня, заставляя какой раз раствориться в его глазах.

— Аккуратнее можно?!

— Спасибо, — выдавив из себя, я обошла Уильямса и быстро помчалась по лестнице.

Сказать что-то большее духу у меня не хватило.

Так всю неделю я лишь отчаянно забывалась в молодёжных клубах Нью-Йорка, который также успел меня разочаровать, как и Портленд. Откуда бы я не бежала, прошлое всё так же меня преследовало. Лишь одно осталось непонятно: как семья Уильямса могла быть хоть как-то связана с моей, но все попытки это узнать проваливались какой раз, и я уже успела потерять счёт, пока одним вечером Мелани, вернувшись поздно с работы и позволив себе открыть бутылку колликционного вина, позвала меня на кухню и не усадила за стол, как первоклашку, заставив сложить руки и проявить интерес.

— У нас что праздник или ты настолько задолбалась от всего происходящего, что решилась напиться? — не выдержав долгого молчания Мелани, спрашиваю я.

— Хейден, я... — она замолчала, отпив алкоголь из круглого бокала. — Я должна тебе сказать, ведь я не глупая и вижу, как тебя интересует твоя жизнь и жизнь Дилана Уильямса.

— Да ты прям Шерлок Холмс, — стащив нарезанную дольку апельсина, я посмотрела на Мелани.

— Хейден, это не шутки! — громко поставив бокал на стол, повышает голос тётя.

— Ну, так может хватит тянуть кота за одно место, и ты наконец скажешь в чём дело? Я первый раз вижу тебя в таком состоянии, — искренее обеспокоившись, говорю я, на что она лишь опускает голову.

Мелани долго мнётся на месте. Кажется, что ещё чуть-чуть, и она начнёт грызть ногти от волнения. Я лишь вопросительно поднимаю бровь.

— В общем, Хейден, — снова схватившись за бокал, начинает она. — Твоё настоящее имя Гвен...