А вдруг ты передумала?
Она проснулась от тишины. Настоящей, утренней. Такой, которая будто держит дыхание, чтобы не спугнуть то, что произошло ночью. Одеяло сползло ей на бёдра, и она на секунду прикрыла глаза, словно проверяя: не сон ли всё это.
Но нет вот его рубашка, брошенная у кровати. Вот её нижнее бельё на спинке стула.
А рядом Сонхун.
Он лежал на спине. Рука на её подушке. Его дыхание ровное. Но даже во сне он не выглядел полностью расслабленным. Будто где-то глубоко в нём всё ещё жил человек, который не верит, что заслуживает утро рядом с кем-то.
Ина смотрела на него долго. В темноте он был чужим. В свете казался ближе. Рядом с ним она не чувствовала себя красивее только настоящей. Она дотронулась до его щеки.
— Сонхун, — шепнула она.
Он вздрогнул. Глаза открылись резко. Сначала растерянность. Потом она. Улыбка.
И всё равно он сразу сел. Не так, как делает это влюблённый мужчина. А так, как человек, который ждёт, что сейчас его выгонят.
— Ты не должна была... — начал он.
— Не говори так.
— Я просто... не знаю, как это работает. После.
Он встал, накинул рубашку и ушёл на кухню.
Ина осталась сидеть. Прижав колени к груди.
«Что, если он испугался? Что, если он сожалеет? Что, если для него это была ошибка, а для меня шаг в реальность?»
На кухне гремела посуда. Пахло кофе. Не ароматизированным, не сладким. Настоящим. Горьким. Когда она вошла, он стоял, опираясь на столешницу. Не смотрел. Не говорил. Просто наливал кофе в две кружки.
— Ты не обязан... — начала Ина.
— Я знаю. Но я хочу. Ты проснулась значит, кофе должен быть.
Он протянул ей кружку. Она взяла.
— Сонхун... — её голос дрогнул. — Ты жалеешь?
Он, наконец, посмотрел. Долго. Глубоко. Его взгляд будто просвечивал её до самых мыслей.
— Нет. Но я... боюсь.
Она опустила глаза. Он продолжил:
— Я боюсь, что ты передумаешь. Что проснёшься и решишь, что я ошибка. Что тебе нужен кто-то проще. Кто-то, кто умеет правильно любить.
— А ты думаешь, я знаю, как правильно? — Ина села за стол. — Я боюсь того же самого.
Он подошёл. Сел рядом. Не напротив, а рядом. Это значило больше, чем она ожидала.
— Я не умею быть чьим-то, — признался он.
— А я всегда убегаю первой, — прошептала она. — Но с тобой... я впервые хочу остаться.
Он сжал её руку. Пальцы дрожали. Они сидели так минуту. Или вечность.
— А что теперь? — спросила она. — Мы вместе?
Он не ответил сразу. Потом кивнул.
— Если ты не сбежишь.
— Я не сбегу. А ты?
Он усмехнулся.
— Только если испугаюсь того, как сильно ты мне нравишься.
Она рассмеялась. Ина встала. Обошла стол.
Села к нему на колени. Он слегка удивился, но не отстранился.
— Не бойся, — сказала она. — Я не идеальная. Я не знаю, как «должно быть». Но если мы оба не умеем, может, просто... научимся? Вместе.
Он прижал её к себе. Тихо. Осторожно. Но сильно. Она почувствовала, как его сердце бьётся. Не быстро, но живое. Не камень.
Он ещё умеет чувствовать. Просто забыл, как.
Позже они лежали на диване, в обнимку, с двумя кружками кофе на полу. Она в его рубашке. Он босиком, с мокрыми волосами после душа. На плите что-то закипало, но они не спешили. Они впервые позволили себе не бояться утро вдвоём