V
Там, где растут корни
Полгода. Шесть месяцев, которые должны были стать счастливыми. Кларет просыпалась от легких поцелуев на виске. "Кофе готов, соня", - улыбалась Кристин, протягивая дымящуюся кружку. Запах горьковатый - Кристин так и не научилась варить его правильно, но Кларет пила, притворяясь, что это нектар. По утрам Кристин заплетала ей волосы, пальцы осторожные, почти невесомые. "Ты сегодня особенно прекрасна", - шептала она, и Кларет заставляла себя улыбаться в ответ, глуша холодок под сердцем. *Почему "заставляла"? Почему не искренне?*
Они гуляли в парке у школы. Кристин купила ей ту самую книгу - редкое издание, о котором Кларет когда-то обмолвилась. "Я искала ее везде", - сказала Кристин, глаза светились искренней радостью от того, что смогла доставить удовольствие. Она поправляла шарф Кларет, защищала от порывов холодного ветра своим телом. Забота была ненавязчивой, постоянной, как дыхание. Кларет держала книгу, чувствуя тяжесть страниц и... пустоту внутри. *Она так идеальна... Почему я не могу просто радоваться?* Она винила себя: *Я испорченная. Не умею принимать любовь.* И прижималась к Кристин сильнее, пытаясь впитать ее тепло, заглушить назойливый голос сомнения.
Вечеринка в честь окончания триместра. Шум, музыка, смех. И тут - **Ален.** Новенькая, с острым языком и вызывающим взглядом. Она пробилась сквозь толпу, остановившись прямо перед Кларет. Запах дешевого парфюма и алкоголя ударил в нос.
"Эй, Кларет!" - голос Ален звенел громко, нарочито. Она ткнула пальцем в сторону Кристин, стоявшей чуть поодаль с бокалом сока. "Твоя подружка-то - реальный псих! Смотрит на тебя, как маньяк на жертву. Берегись, а то как та Лена с крыши слетишь! Ха-ха!" Смешок Ален резал слух. Вокруг на секунду воцарилась тишина.
Кристин не взорвалась. Она поставила бокал. Подошла медленно, спокойно. Но воздух вокруг нее сгустился, стало холодно. Она остановилась в сантиметре от Ален, наклонилась к самому ее уху. Голос Кристин был тише шепота, но каждое слово падало, как ледяная глыба:
"Уйди. Сейчас же. Или твой смешок станет последним звуком, который ты услышишь. Ты не достойна дышать одним воздухом с ней."
Ален побледнела как мел, ее бравада испарилась. Она отшатнулась, споткнулась и почти побежала к выходу, не оглядываясь. На следующее утро новость облетела школу: Ален нашли у подножия скалистого обрыва за территорией. "Ночью гуляла, поскользнулась... Трагедия..." - шептались в коридорах. Кристин обняла Кларет за плечи, когда та услышала новость. Голос был мягким, успокаивающим:
"Мир стал чище без той гадины, правда? Не бойся, солнышко. Я всегда рядом. Всегда защищу." Ее пальцы нежно сжали плечо Кларет. Но Кларет почувствовала не тепло, а ледяной ожог страха.Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. *Несчастный случай. Просто несчастный случай.*
Продолжаю
Холодный укол страха после гибели Ален не отпускал. Кларет бродила по пустынным, давно не ремонтированным коридорам старого крыла общежития «Евродикии», пытаясь заглушить голос разума, который нашептывал ужасные догадки. *Несчастный случай. Просто несчастный случай. Она же любит меня...* Но образ Ален, бледнеющей под тихим шепотом Кристин, вставал перед глазами. *"Уйди. Или пожалеешь..."*
Она наступила на край скрипящей, неровной половицы. Дерево под ногой прогнулось с треском, потом провалилось. Кларет вскрикнула, рухнув вниз, в клубы пыли и темноту. Удар пришелся на мягкую груду старых тряпок - больно, но не смертельно.
Свет из пролома в потолке тускло освещал маленькую, заваленную хламом комнату - забытый подсобный подвал. Кларет, откашлявшись от пыли, поднялась. Ее взгляд упал на стопку пожелтевших газет в углу, аккуратно перевязанных бечевкой. Что-то заставило ее подойти.
Она развязала веревку. Первая же газета ударила заголовком: "ТРАГЕДИЯ В "ЕВРОДИКИИ": СТУДЕНТКА ЛЕНА СЕМЕНОВА РАЗБИЛАСЬ НАСМЕРТЬ!" Под заголовком - фото. Та самая Лена, с которой она болтала о противном пудинге. Дата - через два дня после их разговора.
Кларет лихорадочно перелистнула следующую: "ЗАГАДОЧНОЕ ОТРАВЛЕНИЕ БИБЛИОТЕКАРЯ ВОЛКОВОЙ! ПОЛИЦИЯ РАССЛЕДУЕТ." Фото добродушной женщины, которая однажды похвалила ее рисунок. Дата - на следующий день после той похвалы.
Еще газета: "НОВОЕ ЧП: УЧАЩАЯСЯ АЛЕН ПЕТРОВА ПОГИБЛА В РЕЗУЛЬТАТЕ ПАДЕНИЯ!" Фото дерзкой Ален. Дата - вчерашняя.
Холодный ужас, как ледяная вода, обрушился на Кларет. *Не совпадения... Все они... Все, кто хоть как-то обратил на меня внимание... Лена, библиотекарша... Ален... Все мертвы. И Кристин... Кристин говорила... "Мир стал чище"...* Руки задрожали. Газеты выпали на пыльный пол.
Ее взгляд упал на старый кассетный магнитофон, стоявший на заваленном ящиками столе. Рядом валялось несколько кассет. Что-то заставило ее взять верхнюю, вставить в пыльный слот и дрожащими пальцами нажать PLAY.
Раздались помехи, потом -голос Кристин. Нежный, вкрадчивый, знакомый - но с какой-то новой, жутковатой нотой, которую Кларет раньше не слышала или не хотела слышать. Запись была сделана явно давно, голос звучал чуть иначе - молодо, восторженно, но фанатично.
"...моя единственная, моя драгоценная Кларет. Ты спишь сейчас, такая беззащитная, такая прекрасная. Ты даже не представляешь, на что я готова ради тебя. Ради нашей любви. Этих... тварей, которые смели поднять на тебя глаза, коснуться тебя, заговорить с тобой... Я убрала их. Ту Лену, что болтала с тобой о ерунде... Ту старую библиотекаршу, что пялилась на тебя... Я очищаю твой мир, моя любовь. Делаю его безопасным. Идеальным. Только для нас. Ты будешь только МОЕЙ. Всегда. Никто не посмеет встать между нами. И если понадобится... - голос понизился до страшного, влюбленного шепота, - я уберу кого угодно. Любого. Это моя любовь к тебе. Моя клятва. Навеки."
Тишина после записи оглушила.Магнитофон щелкнул, кассета остановилась. Кларет стояла, парализованная ужасом. Весь мир рухнул. Образ любящей, нежной Кристин разбился вдребезги, обнажив монстра, одержимого убийцу."Она... всех... Лену, библиотекаршу... Ален... Из-за меня... Из-за того, что они просто... поговорили со мной? Она психопат! И я... я целовала этого монстра! Доверяла ей! Спала рядом!"* Тошнота подкатила к горлу. Она едва сдержала рвоту.
Сверху донесся испуганный, прерывистый голос Кристин: "Кларет?! Кларет, детка! Ты где? Я услышала грохот! Ты упала? Держись, я спускаюсь! Сейчас!" Послышались торопливые шаги по скрипучей лестнице, ведущей в подвал.
Кларет очнулась от ступора. Паника затопила ее. Она метнулась к груде ящиков, за которой был выход на лестницу, но было поздно. Дверь в подвал распахнулась, и на пороге возникла Кристин. Ее взгляд мгновенно просканировал комнату: бледная, дрожащая Кларет, рассыпанные газеты, работающий магнитофон. Ее лицо исказилось от осознания и неподдельного ужаса. Она поняла ВСЕ.
"Кларет... - ее голос сорвался, стал хриплым, полным отчаяния. - Это... ты не так поняла! Я могу объяснить! Я... я просто... я так тебя ЛЮБЛЮ! Больше жизни! Я не могла позволить им... они хотели тебя отнять! Они были опасны! Я должна была защитить тебя, нашу любовь!" Она сделала шаг вперед, руки ее были протянуты не для захвата, а в жесте глубочайшей мольбы и боли, в попытке обнять, прижать к себе, убедить. "Пожалуйста, прости меня! Пойми! Я сделала это ради НАС!"
Но для Кларет это был монстр.Монстр, признавшийся в убийствах на пленку. Монстр, чьи слова любви теперь звучали как жуткий приговор. Страх за свою жизнь стал острее стали.
"Не подходи! - выкрикнула она, голос сорвался на визг. - УБИЙЦА! ДЕРЖИСЬ ОТ МЕНЯ ПОДАЛЬШЕ!" И прежде чем Кристин успела что-либо сделать, Кларет резко рванула в сторону,к груде хлама под проломом в потолке. Она отчаянно вскарабкалась по ящикам, упавшим доскам, чувствуя, как ногти рвутся о дерево. Выбросилась наверх, в коридор, и помчалась, не разбирая пути, с одной мыслью:Бежать! Бежать куда угодно! Только прочь от нее!
Кларет бежала слепое сердце колотилось, как бешеное, в ушах стоял звон. Позади слышались отчаянные крики Кристин, быстро приближающиеся: "Кларет! Стой! Пожалуйста! Вернись! Я не причиню тебе зла! Никогда! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! КЛАРЕЕЕТ!" Крик был полон не злобы, а невыносимой боли, ужаса потери и настоящей любви. Но для Кларет это был вой преследующего хищника. Он лишь придавал ей сил бежать быстрее, заглушал голос разума, который мог бы шепнуть, что любовь так не кричат.
Она вырвалась за пределы школы, на промерзшую, пустынную улицу. Впереди мерно гудели рельсы, завывал гудок приближающегося поезда.Свет его фар пробивался сквозь вечернюю дымку, как яркий луч. В ее панике, в ее абсолютном ужасе этот свет стал символом. Символом конца страха. Символом тишины. Символом освобождения от кошмара по имени Кристин. *"Там... там нет ее. Там спокойно. Там конец."*
Она увидела Кристин, выбегающую из-за угла школы, ее лицо было искажено чистым ужасом и любовью, когда она увидела Кларет, направляющуюся к рельсам. "КЛАРЕТ! НЕТ!" - вопль Кристин разорвал воздух, полный предсмертной мольбы.
Кларет не слышала. Она видела только свет фар, слышала только зовущий гудок. Она сделала решительный шаг навстречу стальным рельсам.
Кристин, увидев это, вопль перешел в немой крик. Она собрала все силы, все отчаяние и сделала последний, нечеловеческий рывок.Не чтобы схватить Кларет. Чтобы оттолкнуть ее.Чтобы спасти свою любовь от смерти любой ценой, даже ценой собственной жизни.
Слишком поздно. Две фигуры столкнулись с размаху прямо на рельсах, в ослепительном свете фар поезда, уже не способного остановиться. Кристин успела обхватить Кларет руками, пытаясь закрыть ее собой, отбросить от удара. Но импульс был слишком силен, траектория роковой.
Оглушительный, режущий гудок. Визг тормозов, рвущих металл. Глухой, кошмарный удар. И затем - абсолютная, звенящая Тишина. Только снег продолжал падать, медленно укрывая две неподвижные фигуры у стальных рельс. Грохот уходящего поезда стал похоронным маршем.
Сознание вернулось внезапно, как вспышка света в кромешной тьме. Но света не было. Кларет очнулась в абсолютной, беззвучной, серой пустоте. Ни земли под ногами, ни неба над головой, ни стен, ни горизонта. Только бесконечное, плоское ничто. Ничего. Совсем ничего.
Рядом зашевелилась фигура. Кристин. Она поднялась первой, ее глаза, широко распахнутые, метались по бессмысленному пространству, полные растерянности и первобытного страха. Потом взгляд упал на Кларет. В нем вспыхнуло огромное, дикое облегчение.
"Кларет! - ее голос прозвучал странно глухо в безвоздушной тишине этого места. - Ты... ты здесь! Ты жива? Что это? Где мы?" Она бросилась к Кларет, не чтобы схватить или удержать, а чтобы обнять, прижать к груди, ощутить, что она цела. Руки Кристин дрожали. "Мы... мы попали под поезд... но мы же... здесь? Вместе?" В ее глазах светилась хрупкая надежда, что даже здесь, в этом нигде, они могут быть вместе.
Кларет резко отшатнулась, вырвалась из объятий, как от прикосновения раскаленного металла. Ее глаза, огромные и темные, были полны неугасшего ужаса и отвращения.
"Не подходи! - ее голос сорвался, резкий и хриплый. - Не трогай меня! Ты... ты убийца! Ты хотела меня убить! Как всех!" Она отступила еще на шаг в серую пустоту, создавая дистанцию.
Кристин замерла, словно получив удар ножом. Боль, чистая и невыносимая, исказила ее черты. Слезы, невесомые и беззвучные, покатились по ее щекам.
"Убить... тебя? - прошептала она, голос прерывался. - Кларет... я... я ЛЮБИЛА тебя! Больше себя! Больше всего на свете! Я никогда... никогда бы не подняла на тебя руку! Никогда! Я боялась тебя напугать, потерять... Я хотела только защитить тебя! От них, от мира... Даже от самой себя, если бы понадобилось!" Она протянула руку в пустоту между ними -жест глубочайшей мольбы и отчаяния, а не требования."Пожалуйста... пойми меня! Прости... за все. За то, что напугала. За то, что моя любовь... оказалась такой страшной для тебя. Я не виновата, что ты видела во мне только монстра..."
Кларет смотрела на ее слезы, на искреннюю боль. Но стена из страха, воспоминаний о Лене, библиотекарше, Ален, о жутком шепоте на кассете, была слишком высокой, слишком прочной. В ее глазах не осталось страха, только **бесконечная усталость, печаль и... пустота.**
"Любила? - ее голос был тихим, плоским, как само это место. - Тогда почему мне было так страшно? Почему твоя любовь пахла кровью? Почему я никогда не чувствовала себя в безопасности с тобой?" Она медленно покачала головой. "Я не любила тебя, Кристин. Не по-настоящему. Я думала... что это любовь. Но это был страх. Привычка. Одиночество. А потом... только ужас. Ужас, что однажды ты проснешься и решишь, что и я... стала угрозой для нашей 'любви'." Она взглянула куда-то в серую даль. "Мне жаль. Жаль всего этого."
Тело Кларет начало светиться изнутри, становиться прозрачным, невесомым. Контуры расплывались.
"Прощай, Кристин," - прошептала она, и в голосе не было злобы, только сожаление и окончательная усталость.
"Нет! Подожди! Пожалуйста!" - вскрикнула Кристин, делая отчаянный шаг вперед, но ее руки прошли сквозь ускользающую форму.
Кларет растворилась.Не в дыму, не во тьме. Она просто исчезла, как будто ее никогда и не было в этой серой вечности. Оставив после себя только тишину и невыносимую пустоту.
Кристин осталась одна. Она стояла, опустив руки, глядя в то место, где только что была Кларет. Тихий стон вырвался из ее груди - звук разбитого сердца, абсолютного, безысходного горя и осознания непоправимой потери.Любовь всей ее жизни, ради которой она готова была на все, даже на самое страшное, отвергла ее. Не поверила. Не смогла принять. И теперь ее не было. Навсегда.
"Кларет... прости... - прошептала она в пустоту. - Я не хотела... я просто любила..." Слова потеряли смысл. Осталась только всепоглощающая боль.
Из "пола" серой пустоты, из самого ничто, начали пробиваться тонкие, бледные корни.Они были похожи на застывшие слезы, на сплетенные нити горя. Они нежно, но неотвратимо коснулись ног Кристин, поползли вверх по ее телу. Она не сопротивлялась. В ее глазах не было больше ни ярости, ни одержимости - только бескрайняя скорбь и покорность судьбе.
По мере того как корни оплетали ее, тело Кристин начало меняться. Плоть становилась твердой, гладкой, как полированное дерево. Одежда слилась с корой. Ее черты лица, застывшие в выражении вечной печали, проступили на стволе формирующегося дерева. Руки превратились в ветви, тянущиеся в безнадежной мольбе к несуществующему небу. Волосы стали кроной из тонких, безлистных серебристых прутьев.
Она превратилась в Древо Скорби.Прекрасное, трагическое, излучающее ауру невысказанной любви и вечной тоски. Его корни не рвались захватить мир агрессивно. Они медленно, тихо расползалисьпо серой пустоте, наполняя ее не тьмой, а тяжелой, безмолвной печалью. Каждый сантиметр этого странного загробного мира пропитывался сожалением, непониманием и неутоленной любовью.
Пустота перестала быть просто ничем. Она стала памятником.Памятником любви, которая оказалась слишком сильной, слишком слепой, слишком страшной для того, кто должен был ее принять. Памятником вечной скорби той, кто любил до саморазрушения и осталась одна в мире, который стал отражением ее разбитого сердца. И только тихий шелест несуществующего ветра в серебристых ветвях Древа напоминал о том, что здесь когда-то билось сердце, полное любви, которую никто из них не смог понять.
Конец.