19 Глава
Юля
Я прочитала письмо.
Потом еще раз.
Потом третий.
Я перечитывала его снова и снова, пока буквы не начали расплываться перед глазами, и мне не пришлось часто моргать.
– Мамочки, – пролепетала я.
Мама отозвалась вопросительным восклицанием. Она сидела рядом со мной за кухонным столом и рассеянно листала каталог домашнего оборудования.
– Мамочки, – повторила я, на сей раз громче, и подвинула ноутбук с открытым письмом.
Тут она оторвалась от каталога:
– Что?
Я задержала дыхание, энергично указав на ноутбук. Мама скользнула взглядом по экрану. Она замерла и посмотрела на меня, потом снова на экран. В следующий момент она зажала себе рот ладонями.
– Нет, – приглушенно выдохнула она.
– Да, – возразила я. – Думаю, да.
– Нет!
– Да!
Мама вскочила и бросилась меня обнимать:
– Я так рада!
Я прижалась к ней и зажмурила глаза, попыталась сделать так, как делала в детстве: сосредоточилась на том, чтобы запомнить этот миг навеки. Я запомнила запах мамы, шум огня в печи, аромат свежеиспеченных лепешек и невероятную радость, захлестнувшую с головой, когда я поняла, как близко подобралась к заветной мечте.
– А я-то как рада, – лепетала я у нее на плече.
Мама гладила меня по спине:
– Ты это заслужила, Юля.
– Мне придется искать стипендию, – сказала я, не выпуская ее из объятий.
Она прижала меня к себе еще крепче:
– Об этом подумаем потом. Не сейчас. А теперь…
Звонок в дверь перебил ее на полуслове.
– Откроешь? – спросила она. – Наверняка это соня забыла ключ. Сразу и обрадуешь ее такой новостью.
Я кивнула и повернулась так стремительно, что коврик скользнул под ногами, и я ударилась плечом о гардероб. Но даже это не помешало мне распахнуть дверь с такой сияющей улыбкой, что…
…она мгновенно заледенела.
За дверью стоял Даня. Он как раз пытался причесать рукой растрепанные волосы и тоже замер посреди движения. Щеки у него слегка разрумянились, а изо рта вырывались в морозный воздух облачка его дыхания. На нем был серый костюм в клетку и черный галстук. Казалось, он только что с важного совещания или, наоборот, по пути туда.
Я хотела захлопнуть дверь у него перед носом.
И вместе с тем мне хотелось броситься ему на шею.
Может, даже хорошо, что я была не в состоянии что-нибудь сделать. Я только смотрела на него, чувствуя, как сердце от его вида колотится все чаще.
– Я… – начал он, но тут же потерял голос.
Я вспомнила тот день, когда он вот так же приехал под тем предлогом, что привез мне платье для Хэллоуина. Тогда в нем происходила такая же борьба с самим собой – чувства рвались из него наружу, но что-то не позволяло ему дать им волю.
– Я больше не могу, Юля, – вдруг вырвалось из него. Он мотал головой, глядя на меня вверх с нижней ступеньки. – Я больше не могу.
Голос у него был прерывистым и усталым. Печальным. Как будто случилось что-то непоправимое и назад возврата нет.
Одно было ясно, что сейчас ему невыносимо в одиночку. Но вместе с тем я злилась, что он явился сюда. Я – последний человек, к которому он может пойти, когда у него проблемы. Зачем он испортил такой важный момент моей жизни? Я только что получила одобрение из Оксфорда, черт возьми. Мне полагается плясать по всему дому, а Даня своей болью утягивает меня вниз, на дно. Между нами все кончено, и именно он виновен в этом. И нам незачем делать два шага назад и судорожно хвататься за то, что больше не существует.
– Чего ты не можешь?
– Я только что с совещания «милохины». Настя беременна. И меня приняли в Оксфорд. Я… я просто схожу с ума.
Грудь Дани вздымалась и опускалась так часто, как будто он только что пробежал марафон. Возможно, так он и чувствовал себя. Я знала, как ужасно он страдает под давлением, которое на него оказывает отец, и в этот момент вид у него был такой, что он вот-вот сломается.
Я набрала в грудь воздуха.
– Понимаю, как тебе, должно быть, плохо. Но… я не тот человек, к которому ты должен обращаться, когда тебе плохо, – ответила я как можно мягче.
Он быстро взбежал по ступеням крыльца и встал передо мной. В глазах его было темно, во взгляде – отчаяние. Таким я парня еще не видела.
– Я больше не могу без тебя. Ты единственный человек, кто меня действительно понимает. Ты мне нужна. И я хочу за нас бороться, потому что я весь твой. Я всегда буду твоим, малыш.
Я вцепилась в дверную раму и в полной растерянности смотрела на него. Тело мое разрывалось от надежды, ярости и боли, это была такая хаотическая смесь, что сердце колотилось как безумное, а мысли путались.
Я не могла поверить ушам. Словам, которые он только что сказал.
Я не могла поверить, что он снова пытается сорвать мою жизнь с петель.
Внезапно ярость пересилила все остальные чувства. Как он посмел явиться к нам в оргкомитет? Как он посмел испортить мне такой момент?
– Нет, – с трудом произнесла я. И помотала головой: – Нет.
– Юль, прошу тебя, я…
– А ты не хочешь знать, что нужно мне, Данила? – перебила я его. – Мне необходим покой. Мне нужно время для себя, чтобы преодолеть то, что было. Я хотела бы, чтобы ты когда-нибудь был счастлив и понял, что не можешь позволить отцу определять твою жизнь. Вот только помочь тебе в этом я не могу.
Он покачал головой:
– Мне лучше, когда ты со мной. Тогда я просто… счастлив.
– Это не моя работа – делать тебя счастливым, черт возьми! – крикнула я.
Даня вздрогнул и отступил на шаг назад. Он едва не упал с верхней ступеньки и упал бы, если бы я его не поймала в последний момент. Он уставился на меня, и в глазах у него застыл такой шок, что я перестала дышать.
– Дань, – хрипло сказала я.
Он снова покачал головой:
– Нет, ты права. Мне… не надо было сюда приходить.
Не говоря больше ни слова, он повернулся и сбежал по лестнице вниз. Быстрым шагом пересек наш дворик до калитки. Открыл ее, вышел и еще раз оглянулся на меня. Глаза у него были остекленевшие, как будто в них стояли слезы – то ли от моих слов, то ли от резкого ветра, не знаю. Не успела я ничего сказать, как он повернулся и ушел