Начала новой жизни
Анна - главная героиня.
Алекс - главный герой.
Начало
Я уже была дома, но... меня похитили. Всё случилось так быстро, что я до конца не понимала, как оказалась позади него, на ревущем мотоцикле. Мы неслись по ночным дорогам Калифорнии - тёплый воздух пах пылью и бензином, редкие фонари мелькали вдоль шоссе.
Мой похититель был до абсурда крепкий - я чувствовала напряжённые мышцы его спины через чёрную кожаную куртку.
- Where we going? - спросила я. (Куда мы едем?)
- ... - он промолчал.
- Oh come on, answer me, I need to know, - не отставала я. (Ну же, скажи, я должна знать.)
- Keep quiet, - бросил он. (Молчи.)
Мы мчались уже больше часа. Я вцепилась в него так сильно, что руки немели - он разгонялся резко, ветер хлестал по лицу, а холодные наручники на запястьях напоминали, что я в ловушке.
- I want to go to the toilet, - сказала я. (Я хочу в туалет.)
Он молчал.
- Hello, are you deaf? (Ты что, глухой?)
Наконец он произнёс, не сбавляя скорости:
- The gas station will come soon and you will go to the toilet. (Скоро будет заправка, и ты сможешь выйти.)
И действительно, через полтора часа впереди замаячили огни: огромная американская заправка с вывеской Chevron. Он остановил мотоцикл, сжал мою руку и практически силой отвёл в семейный туалет.
- Don't look, - процедила я.
- Mmm, it hurts to look at you, - усмехнулся он. (Больно смотреть на тебя.)
Я вышла, стараясь не показать, как дрожат колени.
- I'm hungry, - сказала я. (Я голодная.)
- So what? - равнодушно бросил он. (И что?)
- Let's buy me something, otherwise I'll scream, - рвано выдохнула я. (Купи мне что-нибудь, иначе я закричу.)
Он откинул полы кожаной куртки. Под ней блеснул пистолет.
- Try it and I'll shoot you right away. (Попробуешь - и я выстрелю.)
В этот момент мне впервые стало по-настоящему страшно.
Мы приехали около часа ночи. Мотоцикл заглох у тёмного дома, и наступила тишина. Он остановился, заглушил двигатель и ничего не сказал. Просто снял шлем и бросил его на сиденье.
Я спрыгнула последней, ноги дрожали от долгой дороги. Он коротко кивнул, и мы вошли в дом.
В зале было тихо. Он показал на диван, и мы сели напротив друг друга, разделённые низким столом.
Только теперь, при тусклом свете лампы, я смогла рассмотреть его как следует. Его волосы были угольно-чёрными, чуть растрёпанными после шлема. Чёрные глаза смотрели прямо, холодно, без единой искры тепла. Но именно это и пугало - в их бездонной тьме таилась странная красота, от которой невозможно было отвести взгляд.
Его лицо было резким, словно высеченным из камня. Челюсть крепкая, губы сжатые в тонкую линию, а сам он сидел неподвижно, будто хищник, затаившийся перед прыжком. Чёрные волосы, чёрные глаза, тёмный силуэт в полумраке - всё это складывалось в один образ: опасность.
Я старалась не смотреть на него, но всё равно ловила себя на том, что взгляд снова и снова возвращается к его глазам. Они были пугающими. И от этого ещё более красивыми.
Мы сидели молча. Только тишина, только взгляды. Он - холодный, я - настороженная.
Я не выдержала первой. Встала, пошла на кухню и открыла холодильник. Живот предательски заурчал.
- Do you have anything to eat? I'm actually hungry! (У тебя есть что-нибудь поесть? Я вообще-то голодная!)
Но внутри было пусто. Я зло выругалась:
- Пидор, точно ни хуя нет! Я так скоро сама тебя съем...
Я захлопнула дверцу холодильника и повернулась к нему.
Он встал тихо, как будто решив посмотреть, насколько я испугаюсь. Подошёл ко мне шагом, в котором не было ни спешки, ни жалости - только холодная уверенность. Схватил мою руку так, что кожа на запястье побелела, и повёл к стене.
Там, в ниже, лежала тяжёлая цепь. Он достал её без суеты, как инструмент, которым давно привык распоряжаться. Когда он защёлкнул карабин на моей щиколотке, металл ударил по коже и звякнул - звук прозвучал как приговор.
Цепь натянулась при моём шаге, и я ощутила, как мир вокруг сжался до радиуса этого куска металла. В груди всё сжалось - не только от боли, а от понимания, что теперь меня держат намеренно, хладнокровно и без малейшего уважения к моему страху. Это было не случайное действие - это было расчётливое лишение свободы.
Я стояла, слушая, как холодно звенит металл, и поняла: тут нет «случайно», тут нет пощады. Есть только его спокойная жестокость.
Он посмотрел мне в глаза так спокойно, будто произнёс простую констатацию факта, а не приговор:
- Don't you dare run away. You just won't be able to, - спокойно сказал он. (Не смей бежать. Всё равно не получится.)
В его голосе не было угрозы криком - и от этого оно стало страшнее: это было обещание, записанное ровным тоном. Он отпустил меня, отошёл и снова сел, как ни в чём не бывало.
Он надел на мою ногу тяжёлую цепь. С этого дня началась моя безумная жизнь в Калифорнии.