Глава 11
Юля
Тем вечером Даня не приехал. И я не знаю почему, но меня его отсутствие явно задело – всё в прямом смысле валилось из рук. Я перепутала заказ, разбила два фужера и едва не упала, споткнувшись о провод, который всегда находился в одном и том же месте. Я никак не могла сконцентрироваться на работе, продолжая поглядывать на пустующий столик, за которым в последнее время сидел Даня.
Вполне вероятно, у него дела, да и он не обязан сюда нахаживать. В конце концов, разве я сама не этого хотела? Но вот сейчас Милохина нет, и будто мир на глазах рушился, всё вновь окрасилось в серые тона.
Домой я ушла, забыв забрать зарплату, вспомнила об этом, лишь когда ехала в такси. Ну что за день? Откуда такая рассеянность?
У подъезда, вскинув голову к фонарю, что освещал путь, поняла – Дима приехал. Он всегда включал свет, когда поднимался на второй этаж. Знал, что я возвращаюсь поздно, а у нас во дворе довольно темно. Люков никогда не проявлял свою заботу на словах, однако вот в таких мелочах раскрывался его характер. Однозначно, если однажды он встретит ту, единственную, ей очень повезёт.
Нажав на дверной звонок, я натянула улыбку, стараясь не показывать своего подавленного настроения. Нужно радоваться, что жизнь вернулась в привычную колею, а не впадать в депрессию.
Димка открыл довольно быстро, сегодня на нём не было фартука.
– Привет, с возвращением, – произнесла я, переступая порог квартиры.
– Это было самое скучное отсутствие, – вздохнул он, проходя на кухню. Я сняла пальто, повесила его на крючок и последовала за парнем, слыша, как Люков включил чайник. На столе стояли бокалы с апельсиновым соком, лежала коробка с пиццей, рядом на тарелочке нарезанное дольками манго.
– Ого, да у нас сегодня какой-то особый вечер?
– Да, вечер чистосердечных, – Люков плюхнулся на стул, скрестив руки на груди и широко расставив ноги. Вид у него был не сказать, что мрачный, но и не весёлый.
– Ты убил человека, и нужно срочно переезжать на Север? – постаралась пошутить я, хотя шутка получилась немного чёрной и совсем не смешной.
– Вполне мог бы, очищать вселенную от бесполезного мусора довольно благородное занятие. Однако сейчас не об этом.
– А о чём? – я осторожно присела на край стула, всматриваясь в серые, как осенний туман, глаза. Дима умел прожигать взглядом, смотреть так, что правда сама лезла наружу.
– О тебе и… о том, чего я не знаю.
– Ты о… – я сжала руки, положив их на стол. – Ты о Дане?
– Дане? – переспросил он. И тут я поняла, что призналась в том, в чём необязательно было сознаваться.
– О чём тогда?
– Милохин? – Дима выгнул бровь, наклоняясь ко мне. Запах его древесного парфюма, словно невидимая сеть, окутал меня. – Вы снова общаетесь?
– Ну… – помялась я, всё ещё сомневаясь. Знала ведь реакцию Люкова, ничего положительного в ней не будет.
– Юль, блин. Ты серьёзно? Снова общаешься с этим придурком? – Димка выскочил из-за стола и встал у окна, засунув руки в карманы серых спортивок. Его широкая спина закрывала бо́льшую часть обзора на наш двор, а ещё ясно давала понять – парень злится.
– Не совсем так.
– Хочешь второй раз на одни и те же грабли? – спросил он, не поворачиваясь.
– Даня ничего не знал да и…
– Он тебе не доверял! Разве этого мало? Послушай, – Дима вдруг сорвался с места и оказался напротив меня. Он сел на корточки и взял мои руки в свои ладони, словно я маленькая девочка, которую обидел весь мир, а он тот, кто раздвинет угрюмые тучи и вернёт разноцветную радугу. – Человек так устроен, что если однажды совершает предательство, то он совершит его и после. Люди не меняются, пойми. Я это не с потолка беру, знаешь, сколько раз меня подставляли?
– Но ведь… – прошептала я. – У всего есть причина.
– У предательства нет причин. Ты либо верен человеку до конца, либо ваши пути навсегда расходятся.
– Ты слишком категоричен, – постаралась улыбнуться, прикусив кончик губы. Дима выпустил мои руки и поднялся.
– Это ты слишком доверчивая. Если он второй раз тебя сломает, я тебя не склею, понимаешь?
Я ничего не ответила, потому что прекрасно понимала, к чему ведёт Люков. Мне было безумно сложно научиться принимать мир без Дани. Я умирала от обиды и пожирающей тоски, которая каждый день рвалась наружу. Это так страшно… вмиг оказаться одной, без второй части своего сердца. Наверное, поэтому я до сих пор не решалась довериться Милохину, отпустить старое и позволить начать жизнь с чистого листа.
А Дима, он просто переживал обо мне, как и я о нём. Ведь мы – семья.
– Я ещё ничего не решила, Дим. Сейчас меня больше волнует работа, – постаралась увильнуть от темы.
– Кстати, о работе. Жданов к тебе приставал? – а вот этот вопрос, действительно, завёл в тупик. Я даже не нашлась сразу, что и ответить. Лишь хлопала изумленно ресницами, всматриваясь в лицо близкого человека.
– Да нет…
– Завязывай, Юль. Ты для меня как открытая книга, увиливания оставь для придурка Милохина.
– Прекращай, – буркнула я, поднимаясь со стула. Почему-то слушать обидные слова в адрес Дани стало неприятно.
– Ого, да у тебя новая стадия. А говоришь, ничего ещё не решила.
– Откуда ты о Жданове узнал? – я налила в кружку горячего чая и повернулась к Димке, всматриваясь в его лицо. Он не кричал, не говорил грубых слов, но голос его стал холодным, словно промозглый ветер, заставляющий ёжиться.
– Слухами мир полнится, так и узнал. Я с ним общался и настоятельно ему рекомендовал вести себя нормально. Скажи честно, Гаврилина, это ведь не первый случай? Почему ты скрываешь подобное?
– Что значит – ты с ним говорил? – чуть не задохнулась от услышанного. – Ты его…
– Да нет, пока только словесно, – повел Люков плечом. Но я слишком хорошо знала Диму и то, как он «разговаривал» с людьми, возвращаясь со сбитыми костяшками.
– Дим, ну зачем? Меня к нему больше даже не ставят. У тебя могут быть проблемы из-за этого, я… – с моих губ слетел тяжелый вздох, я опустила голову, устремляя взгляд в кружку с чаем.
– Потому что ты – моя семья, – сказал он вдруг, подходя ко мне достаточно близко. Потом взял кружку, поставил её на кухонный столик. Руки Димки, такие теплые и сильные, легли мне на плечи, затем притянули к себе, заботливо обнимая. Он никогда не говорил, что по-настоящему переживал обо мне, что не хочет между нами какой-то недосказанности или ссор. Поэтому в подобных ситуациях Люкову было проще обнять, потрепать по волосам, нежели произносить громкие фразы.
Я не стала сопротивляться и уткнулась носом в мужскую грудь.
Больше тему Дани и Жданова мы не поднимали, зато обсудили предстоящий Новый год: решили приготовить много разных вкусных блюд и смотреть до утра новогодние фильмы. Димка обещал пораньше закончить со своими делами и провести семейный вечер в кругу дивана, меня и салатов.
Оставалось только дождаться тридцать первого декабря… Почему-то мне казалось, в этом году он будет особенным.
Даня
Я стоял напротив детского садика, адрес которого раздобыл буквально за два часа. Не знаю, зачем я сюда пришёл, но захотелось взглянуть поближе на брата Юли, может, даже познакомиться с ним. До сих пор не мог поверить, как так получилось, что она утаила столько о своей жизни.
На улице начала портиться погода, и детей, что резвились на площадке у садика, пытаясь слепить большого снеговика, загнали в помещение греться. Я находился с задней стороны здания, напротив разноцветных ворот из железных прутьев. И тут совершенно случайно заметил мальчишку, того самого, которого звали Матвеем. Он подбежал к деревянному маленькому домику и нырнул туда, словно прячась от кого-то.
Я с интересом наблюдал, что же будет дальше. Следом подбежали двое мальчиков, они переглянулись, держа в руках толстые палки. И довольно тихо подкрались к домику, внутри которого сидел братишка Юли. Застыли оба, обмениваясь им одним понятным жестам. Матвей осторожно высунул голову, он не заметил ребят, они стояли чуть поодаль, ближе к задней части дома. И стоило только младшему Гаврилину выйти из укрытия, как один из детей дал ему пинок под зад.
Мальчишка упал на колени, я видел, как он сжал кулачки, едва сдерживаясь, чтобы не расплакаться. А вот те двое, наоборот, веселились, разглядывая жертву с улыбками на губах.
– Эй! – крикнул я. – Сейчас папочка надерёт ваши чертовы задницы! Совсем уже! Двое на одного!
Мелкотня оглянулись, и нет, они не испугались, даже показали мне язык, а затем и средний палец. Не придумав ничего лучше, я усмехнулся и показал им ответный жест, поражаясь тому, насколько нынче дети пошли бесстрашные. Мальчишки переглянулись и помчались в сторону здания, переговариваясь о чём-то.
Матвей тем временем поднялся с земли, отряхивая штаны. Он взглянул затравленно на меня, посмотрел по сторонам, словно боясь, что где-то до сих пор поджидает опасность, и только после двинулся в мою сторону.
– Спасибо, – почти шёпотом произнес мелкий. Я про себя отметил, что уж больно они с Юлей были похожи: одинаковый цвет глаз, изгиб губ и даже взгляд, в котором отражалась сама промозглая зима.
– Как ты? – спросил я, улыбнувшись. Между нами был забор, довольно старый, местами облезлый. Я сжал железные прутья, вглядываясь в мордашку Матвея. Интересно, он умел драться?...
– Мне нельзя разговаривать с незнакомцами, – заявил мальчишка и уже планировал развернуться, но я остановил его.
– А меня Даня зовут, я друг Юли, твоей сестры.
– Друг? – Матвей захлопал ресницами, словно услышал нечто странное. Да уж, фраза реально звучала неправдоподобно, какой я ей друг? Предатель тут подходит лучше.
– Вроде того. Давно тебя эти… ребята обижают?
– Они считают меня странным. Но ты Юле не говори, она будет переживать. Я не хочу, чтобы она переживала, – вздохнул мальчишка. Он говорил это с такой серьёзностью, будто в душе уже вырос до взрослого дядьки, лишь тело осталось неизменным.
– Не скажу, она со мной не разговаривает. Обиделась. А парнишек этих надо проучить. Ты им в челюсть врежь в следующий раз, угу?
– В челюсть? – глаза ребёнка округлились, они теперь походили на две большие монетки.
– Да! – воскликнул я, поражаясь тому, что Матвея не научили заступаться за себя. Ведь однажды он вырастет, попадет в безжалостный мир, где не будет сестры или воспитательницы. – Смотри, сжимаешь вот так кулак, замахиваешься и со всей силы бьешь в бубен. Понял?
– А это… разве хорошо?
– Не очень, – усмехнулся я. – Но если ты не дашь отпор, эти дурачки будут вечно докапываться до тебя.
– Даня
– М?
– Вот так? – Матвей сжал маленькие пальчики в кулачок, разглядывая свою руку. Я видел, как он старается, и не смог сдержать улыбки.
– Да, и бьёшь ровно в цель. Замахиваешься и… – я замер, с зависшим кулаком в воздухе. Юля откуда-то возникла рядом, и я бы не сказал, что она была рада меня видеть.
– Юля! Ты уже забрать меня пришла? – обрадовался малец, я разжал пальцы и засунул руку в карман парки. А потом поймал себя на мысли, что слишком долго разглядываю Юльку. Она была красивой, до ядерного взрыва в моих легких. Волосы распущенные, всё то же пальто ниже колен, зимние сапожки кроссовки, не хватало только очков.
– Тебя кто-то обидел? – спросила Гаврилина, переводя взгляд с меня на братишку.
– Нет, – решительно заявил мелкий.
– Даня, – теперь Юля посмотрела на меня, притом достаточно требовательно, будто ждала правды. – Его кто-то обидел?
– Нет, – подтвердил я. Мы с мелким перекинулись взглядами, словно вступили в ряды тайного братства и должны были сохранить большой общий секрет.
– Правда? – Юля выгнула бровь, недоверчиво поглядывая на меня. И я снова поймал себя на мысли, что откровенно залипаю на этой девчонке, как и в школьные времена.
– Да, почему нет? Просто Матвей попросил научить его драться. Сказал, что мечтает защищать тебя.
– Меня? От… кого? Моть, собирайся.
– Угу, – мальчишка развернулся и помчался в здание, оставляя нас вдвоём с Юлькой. Ветер играл с её каштановыми прядями и делал губы притягательно алого цвета. Заметив мой явный интерес, Гаврилина опустила голову, будто смотреть мне в глаза давалось ей с трудом. Хотя, может, и на самом деле было так, в конце концов, для этой девчонки я остался предателем, растоптавшим нашу любовь.
– Я вчера не приходил, тебя никто не обижал?
– Что? С чего бы меня кому-то обижать? – спросила она, затем повернулась и двинулась к главному входу садика. Я, ясное дело, поплёлся следом, планируя придумать любой повод, лишь бы продлить нашу случайную встречу.
– Ты так яростно не хотела обслуживать вип-столики. С другой стороны, увольняйся. Ты создана для другой работы.
– Какой это… другой? Много ты разбираешься в работах, Милохин, – с некой обидой в голосе произнесла Юля. Мы поравнялись буквально у входа, и я не смог отказать себе в удовольствии проверить, смущается ли девчонка моей близости, или всё окончательно кануло в бездну. Поэтому, чуть наклонившись, прошептал практически ей на ушко:
– Не дуйся, я не имел в виду ничего плохого.
– Даня! – Юлька сделала шаг в сторону, прожигая меня взглядом. Но я видел, как часто она моргала, как прикусила нижнюю губу, затем отвернулась, словно пытаясь избежать зрительного контакта. Смутилась! Точно смутилась!
– Я готов! – крикнул Матвей, вырастая перед нами с маленьким пакетиком.
– Куда едете? – я присел напротив мелкого, застегивая до конца ему куртку. Замерзнет ведь.
– В магазин игрушек, а потом домой. Сегодня будет тортик! Мама получила премию и обещала тортик.
– Ого, тортик – это круто. А какую игрушку хочешь?
– Робота!
– Моть, пошли, – Юля протянула руку, но Матвей уже не видел её, он с горящими глазами рассказывал о роботе, что походил на настоящего динозавра: рычал, махал хвостом и передвигался по прямой поверхности.
– Даня! А хочешь, я тебе покажу его? Мы можем посмотреть на моего будущего робота вместе? – спросил мелкий.
– Нет, Даня занят, – прорычала Юля.
– Уже нет. Так что, Матвей, поехали смотреть робота, я только за.
– Но… – попыталась протестовать Юлька, да только её братишка уже схватил меня за руку и так красноречиво взглянул, словно сообщил – готов пуститься в путь за роботом только со мной.
– Ну, ты с нами, Гаврилина? Или остаёшься тут?
В ответ она закатила глаза и покорно последовала за мной и Матвеем к машине. Что ж, кажется, не такая уж и безнадёжная пропасть между нами.