Молчание.

Могила была уже наполовину засыпана. Снег падал сверху, как пепел, покрывал землю, обувь, плечи. Семеро стояли рядом. Те, кто остался. Один слишком мал, чтобы понимать. Остальные слишком взрослые, чтобы не помнить.

Лина курила. Затягивалась глубоко, зло, как в юности. Снег оседал на рукавах, на волосах, на сигарете, но она не стряхивала. Стояла молча, как будто замёрзла изнутри.
Рядом с ней стоял мальчик, лет шести. Её сын. Ванечкин Дмитрий Павлович. Куртка сбилась, варежка чуть сползла. Он не жаловался, а просто смотрел на землю.
— Она правда там? — тихо спросил он, не отрывая взгляда от свежей ямы.

— Правда, — ответила Лина, не оборачиваясь. — Я показывала тебе её фотографии, помнишь?
Дима не стал отвечать, просто кивнул.

Варя стояла рядом, помада размазана, волосы в беспорядке, глаза красные от недосыпа. Она казалась не на месте, будто её сбросили с чердака в этот день и забыли сказать, что всё по-настоящему.

— Это какой-то идиотский сон, — пробормотала она. — Она же писала позавчера. Смеялась. Я ей аудио отправила. Она не прослушала, — её голос подскочил. — Не прослушала, понимаете? Какого хрена?

Алексей не ответил.
Он стоял, уткнув взгляд в могилу. Очки сползли на нос, он не поправлял.
Слёзы стекали по щекам. Он даже не пытался скрыть их. Просто дышал. Тяжело, медленно. Как будто с трудом оставался стоять.

Женя опустил глаза. Его пальцы сцепились на груди.
— Она умела делать так, что рядом с ней не было стыда. Ни за ошибки, ни за слабость, ни за существование, — он выдохнул.— Она держала всех нас, — добавил он. — Никто из нас не умел так... быть рядом. Без условий.

Таня захлёбывалась в слезах.
— Я... — начала она, но голос сорвался. — Она же всё знала. Всё про меня. Где я вру, где боюсь, где притворяюсь. И всё равно... оставалась рядом.

Варя хрипло рассмеялась.
— А мы? Что мы ей дали? Кроме сраных проблем?
— Себя, — сказала Лина. — И она это принимала. Не требовала быть лучше.

Мальчик снова дёрнул Лину за рукав.
— Мам. А она теперь в небе?

Она затянулась, выпустила дым, не глядя.
— Нет. Она здесь, — Лина ткнула пальцем в грудь. — Внутри. И у меня. И у тебя. У нас всех.
Он кивнул. Как будто понял. Или сделал вид.

Родители Василисы стояли рядом. Мать Василисы уткнулась в платок. Отец просто стоял рядом. В его взгляде чувствовались печаль, пустота и смирение.
Земля всё падала и падала. Как будто спешила накрыть не только гроб, но и прошлое.

***

Внутри пахло карамелью и корицей. Снег медленно таял на шапках, а у Димы с носа капала вода. Он сидел рядом с Линой, обхватив кружку с какао. Засыпал, но упрямо держался.
Они сидели почти молча. Кто-то крутил ложку. Кто-то смотрел в окно. Никто не ел.
Варя первая нарушила тишину.

— Ну, у кого как жизнь сложилась?

Все начали переглядыватся. Женя начал первым.

— Я пишу статьи. На заказ. Иногда бывает, что что-то личное прорывается... Но это редко.
Он вздохнул. Таня продолжила.
— Мы поженились три года назад. Пришла только Вася. В белом пиджаке, такая деловая. Кричала тост громче всех. Как вспоминаю, то сердце сразу кровью обливается... — она начала рыдать, а Женя, её муж, лишь погладил её по плечу. Знал, что утешить не получится.

После длительной паузы, Алексей вздохнул и продолжил диалог.
— А у меня семья. Дочь. Анечка. Всё время пропадаю на работе, вижу её только спящей. Жена ругается постоянно.
— А сколько лет Анечке? — Спросила Варя.
— Четыре.
— А ты, Варя? — наконец спросила Таня, вытирая глаза.
Варя пожала плечами.
— Сначала были тусовки, потом бессмысленные отношения. Потом я поняла, что даже не знаю, чего хочу. Сейчас снимаю угол, работаю в цветочном. Не моё, конечно, но хоть тишина, — она усмехнулась. — Вася когда-то говорила: "Ты слишком громкая, потому что боишься, что тебя не услышат". Она была права.

Женя тихо сказал:
— Она вообще часто была права.

Они снова замолчали. Снаружи за стеклом кто-то пробегал по снегу, смеялся. Этот смех резал слух.

Лина потушила сигарету и, не глядя, сказала:
— Мы с Пашей поженились после выпускного. Не сразу, конечно. Год ещё просто жили вместе. Потом как-то сами поняли, что не отпустим друг друга.
Она погладила Диму по голове.
— А этот вот родился через два года. Я, честно, не планировала. Но теперь не представляю, как без него.
На секунду взгляд её стал мягче.
— Вася была у нас на свадьбе. В оранжевом платье, да. Паша называл её мандаринчиком, но она не была против. Я еле как уговорила Пашу надеть костюм, помню, как спорили с ним целый день, — она усмехнулась, но без радости. — Её голос всё ещё в ушах.

— Мне кажется, она везде, — тихо сказала Таня. — В столах, в занавесках, в этих глупых свечках с корицей.
— В людях, — добавил Женя. — В нас.
— А вы... часто друг с другом общались после школы? — неожиданно спросила Варя.

Все замолчали.
Лина сжала губы.
— Нет. Только с Васей.
— И я, — сказал Алексей.
— Тоже, — кивнул Женя.
— Получается, она нас всех держала? — пробормотала Таня. — Даже после школы?
— Получается, да, — тихо ответила Лина.
— Давайте собираться чаще? Просто так, — предложил Лёша.
— У тебя же работа, — Женя посмотрел на него с надеждой.
— Я решил, увольняюсь к чёрту! Последние нервы потратил с этой работой.
— А жить на что будешь? — Подметила Лина.

Алексей пожал плечами.
— Найду. Что-нибудь. Главное дышать начать.
— А я всегда думала, что ты будешь последним, кто сорвётся, — пробормотала Варя.
— Я и был последним, — усмехнулся он. — Просто теперь понял, что хватит.

Таня кивнула.
— Может, и правда... собираться. Пусть без повода. Пусть просто.
— Васька бы сказала: «Наконец-то дошло до вас, барашки!», — сказала Лина. Голос её дрогнул. — Я б всё отдала, чтобы услышать это ещё раз.

Женя поднял взгляд на всех.
— Может, встретимся у нас в воскресенье? Там тесно, но уютно. Я испеку... ну, хоть что-нибудь.
— Только не пирог с солью, как в девятом, — хмыкнула Варя.
— Ну всё, теперь точно соль кину назло, — ответил он.

Все почти одновременно усмехнулись. Неловко, но искренне.
Первый смех за весь день.

Кто-то расплатился, кто-то помог натянуть куртку ребёнку. За окном стемнело. Снег всё падал и падал, теперь уже мягко, без усилия, как будто не было ни крика, ни боли, ни могилы.

Они вышли на улицу. Стояли на углу, пританцовывая на месте. Не от холода, а потому что не знали, куда теперь.
Но стояли вместе.

— Она бы сказала: «Пошли уже, замерзли как идиоты», — шепнула Таня.
— И купила бы нам всем по пирожку, — добавил Женя.
— Пошли, — кивнула Лина. — Ей бы не понравилось, если бы мы тут ныли до утра.

И они пошли.