On the over side [h.s]

Гарри Стайлс

Понятия не имею сколько проходит времени, пока маленькие ручки обнимают меня, забирая негативные мысли. Ее присутствие - лучшее лекарство, которое лечит самые болезненные раны. Она уже столько раз спасала меня сама того не осознавая. Ей снова пришлось это сделать, в которой раз за сегодняшнюю ночь. Она стала для меня всем. Я не знаю, что буду делать без нее, когда отпущу.

За последние несколько лет - это самое лучшее Рождество, несмотря на мои срывы, которые происходят на регулярной основе. Я до сих пор думаю о пакете в гостиной. Но рыжая голова, прижатая к моей груди, удерживает меня от большой беды. Ее табачно-вишневый запах, прямые огненно-рыжие волосы, янтарные глаза то, в чем я нуждаюсь больше всего на свете и без чего не может пройти мой день.

Я хочу оберегать ее столько, сколько буду способен. Она слишком чиста и невинна для этого ничтожного мира, который однажды сыграл с ней злую шутку и отобрал не только близких, но и часть ее души. Я каждый день борюсь с желанием прикончить Кайла за то, что он сделал с ней и как обманом заставил меня выбрать ее.

Она пережила столько боли и до сих пор не сломалась, а продолжает жить. Ее единственная ошибка, что она пыталась покончить с собой, но я вовремя успел. Я боялся, что ее снова настигнут мысли о суициде, но с тех пор прошло достаточно времени, чтобы я убедился в обратном.

Мне жаль, что из-за дерьмовых людей ее жизнь не складывается. Но я постараюсь, чтобы в дальнейшем она была счастлива, даже когда меня не будет рядом. Я люблю ее и только поэтому отпущу.

Я не надеюсь, что она будет любить меня в ответ. Хотя желаю всем сердцем услышать эти три слова от нее. Мне никогда еще не признавались в любви, и я не считаю себя достойным. Я не заслуживаю, чтобы Гвен меня любила. Я даже не заслуживаю ее внимания после всего, что сделал. Она уже два раза прощала меня и давала шанс, но третьего точно не будет.

Я дорожу каждым мгновением, которое у нас есть. Она - воплощение всего самого доброго и светлого. И, даже несмотря на то, что ей пришлось пойти на сделку ради сестры - она все равно самая чистая среди нас.

Я совсем не ожидал получить от нее настолько значимый подарок. Я предполагал, что она подарит что-то дорогое. Но я не думал, что она настолько заморочиться ради меня. Третье кольцо самое ценное, вне зависимости оттого, что перстень явно самый дорогой. Гравировка и знак бесконечности значат для меня абсолютно все и даже больше. Она вложила душу в кольцо и дала понять, что это символ нас с ней. Я всегда буду носить его, как напоминание, что мы когда-то были вместе и никогда не закончим наши отношения.

– Ребята, у вас все хорошо? – стучит Джулиет в нашу дверь, отчего Гвен дергается в моих руках.

– Да, все в норме, – отстраняется она от меня. – Ты можешь зайти, – также добавляет она, немного отсаживаясь от меня.

– Паркер зовет всех вниз попробовать печенье, – открывает Джулиет дверь и заходит в комнату навеселе.

– Черт, я забыла об этой дурацкой традиции, – поднимается Гвен с кровати.

– Надеюсь, кому-то другому достанется печенье с перцем. Я не осилю пять шотов текилы. Мне нужно еще Зейна укладывать, – болтает Джулиет, бросая на меня подозрительные взгляды.

– Он в говно, как обычно, – безразлично говорю я с небольшой улыбкой, зная, что сестру Гвен это заденет.

– А ты у нас самый трезвый, – закатывает она глаза, когда рыжик косится на меня из-за моего комментария.

– Гарри шутит, – защищает меня Гвен, не видя в глазах Джулиет, что ей совсем плевать на мою издевку.

– Я знаю, – улыбается ее сестра. – Ну, пошли? – спрашивает она, глядя то на меня, то на Гвен.

– Идем, – кивает рыжик и берет меня за руку, чтобы потянуть.

– Кхм... вы идите, а я спущусь через минуту... – поднимаюсь я и сдерживаю кашель из-за внезапного приступа.

– Почему? – смотрит на меня рыжик своими большими глазами, беспокоясь, что я могу разгромить комнату.

– Надену твои подарки, милая, – я стараюсь говорить тем же тоном, что и обычно, когда мою грудь сдавливает. – Я быстро, – я беру ее обеими руками за лицо и целую в лоб.

– Хорошо, пойду похвастаюсь твоим подарком, – махает она сертификатами перед моим лицом.

– Удачи, – слабо усмехаюсь я.

– Увидимся внизу, Гарри, – машет Джулиет, и я киваю, поджав губы.

Как только дверь закрывается, я оттягиваю толстовку от горла, кажется, словно она сдавливает его. Я издаю рык, не чувствуя нужное количество воздуха в легких и стягиваю через голову тяжелую ткань, с агрессией отбрасывая ее на кровать.

Я пытаюсь вспомнить, куда Найл запихнул ингалятор, поворачивая голову в разные стороны. Я часто дышу, хотя вовсе не чувствую, что кислород поступает в легкие. Его словно внезапно отобрали и через минуту я могу упасть в обморок.

Моя грудь едва поднимается, когда вены на шеи набухают из-за того, что я перенапрягаюсь. Голова раскалывается от пониженного давления и комната начинает кружиться. Я хватаюсь за корни волос и опускаюсь на колени, сгибаясь.

Это невыносимое состояние, от которого невозможно избавиться. Я перепробовал кучу разных способов, ходил по врачам, глотал таблетки, но гипервентиляционный синдром всегда преобладает.

Единственный способ не отбросить коньки - всегда носить в кармане ингалятор, чего я никогда не делаю. Каждый раз теряя сознание, я надеюсь, что умру и стану наконец свободным. Только я просыпаюсь с трубкой во рту, ведь Найл всегда успевает меня спасти.

Задыхаясь и кашляя, я пытаюсь оттолкнуться руками от пола, но ничего не выходит от бессилия. Руки словно не держат и трясутся. Я практически падаю на пол, но мне удается удержаться неизвестно каким способом.

Я нащупываю мамин крестик и вцепляюсь в него, закрывая глаза. Я прошу ее помочь справиться и оставить меня в живых. Сейчас не время умирать, когда я должен позаботиться о Гвен и ее сестре.

– Прошу... мам... – кашляю я настолько сильно, что мне кажется, будто гланды вылетают из горла.

Я с трудом подношу крестик ко лбу и после целую его, надеясь лишь на святого духа своей матери. Она всегда спасает меня, в какое бы дерьмо я не вляпался. Мама вытаскивала меня из разных ситуаций. Она, как и обещала, стала моим ангелом хранителем.

Зажмурив глаза, я пытаюсь нормализовать степень дыхания, но данный способ абсолютно бездейственный. Я издаю непонятный звук из-за боли в легких, которые истощены и не могут функционировать как у любого здорового человека.

Тело слабеет, и я перестаю ощущать пол. Несмотря на то, что я зажмурил глаза, передо мной мелькают белые пятна. Моя щека уже вжалась в пол. Сколько я не пытаюсь встать, все заканчивается падением.

Я пыхчу, не сдаваясь и надеюсь на помощь матери. Я лишаюсь полностью кислорода и больше не могу дышать. Мои глаза распахиваются от потери воздуха, пока я ползу и валяюсь на полу, сжимая ткань серой майки на груди.

У меня остается меньше, чем тридцать секунд. Я отчаянно пытаюсь вспомнить, в каком месте находится ингалятор. Найл говорил, куда его положил, но я даже не слушал его, о чем жалею.

В глазах все плывет, я открываю и закрываю рот, пытаясь вцепиться хоть в процент воздуха, но поток блокируется.

– Гарри, ну где тебя черти носят?! Мы все ждем теб... – открывается дверь и веселый Найл заходит в комнату, но он затыкается, когда видит меня на полу практически без сознания. – Блять, Гарри, – он сразу же подрывается ко мне, несмотря на то, что под кайфом.

Найл закидывает мою руку на свои плечи и поднимает меня. Он упирает мою спину на кровать и берет мое лицо в свои руки, чтобы понять, насколько все плохо.

– Я уже притащил ингалятор к тебе в комнату, чувак. Ну какого хрена ты снова себя довел? – он быстро поднимается и подходит к тумбочке с моей стороны кровати, открывая ее.

Я едва поворачиваю голову, чтобы увидеть, как он достает из дна небулайзер и идет ко мне. Он плывет перед моими глазами, когда садится передо мной на корточки и запихивает в мой рот трубку. Он нажимает на нее и через секунду воздух поступает в мои легкие.

Я хватаюсь за аппарат и благодарными глазами смотрю на Найла. Ему снова пришлось спасать мою задницу. Мне повезло, что вместо Гвен пришел он. Еще не пришло время делиться своей болезнью с ней. Я хочу оттянуть этот момент, чтобы не быть в ее глазах жалким.

Я снова трясу ингалятор и вдыхаю очередной поток воздуха, который постепенно убирает боль в груди.

Найл садится возле меня, пока я пытаюсь прийти в себя. На этот раз я зашел слишком далеко. Я даже не думал, что астма так резко и внезапно проявится, как гром среди ясного небо. Раньше такого не происходило.

– Спасибо, – выдыхаю я полной грудью, вынимая ингалятор изо рта.

– Ты должен рассказать Гвен, что у тебя астма. Тебе повезло, что я решил пойти за тобой. Ты почти не сдох, блять, – спокойно говорит Найл, только потому что в его организме слишком много алкоголя и наркотиков.

– Я забыл, куда ты положил ингалятор, – часто дышу я.

– Носи его с собой в кармане и не забудешь. Я заебался находить тебя при смерти.

– Прости. Я хреновый друг, – хриплю я.

– Нет, ты мой лучший друг. Но кончай играть с моими нервами. Я свихнусь, если однажды буду тем, кто найдет тебя мертвым. Пусть это будет кто-то другой, – шутит он, повернув голову ко мне.

– Ладно, но согласись, не такая уж и большая потеря, – шучу я в ответ.

– Заткнись, – закатывает он глаза и поднимается. – Пошли, – поворачивается он и протягивает свою руку в знак помощи.

– Я должен переодеться, – я с хлопком ухватываюсь за его руку своей, и он помогает мне встать.

– Хорошо, я жду тебя за дверью, – кивает Найл и оставляет меня одного.

Я надеваю футболку, а также все кольца, чтобы Гвен было приятно видеть свои подарки на мне. Я смотрю на себя в отражении и поправляю волосы, зачесав челку назад. Выгляжу я очень плохо, словно меня только что откачали, как собственно и произошло.

Я благодарю маму, что послала Найла на помощь и прячу крестик под футболку. Носки на мне и так черно-белые, новые пачкать не хочется, поэтому я засовываю их в шкаф.

Я прячу ингалятор туда, откуда его достал Найл и складываю толстовку, которую до этого выкинул, чтобы Гвен потом не говорила, что я неряха.

Я чувствую себя мешком дерьма. Но я не хочу портить праздник и заставлять близких людей беспокоиться. Я натягиваю на лицо улыбку и выхожу из комнаты.

Пока мы с Найлом спускаемся, я прошу его придержать язык за зубами. Он патологический лжец и соврать не должно составлять ему труда.

Я захожу в гостиную и рыжик улыбается моему виду, ведь я надел ее подарок.

– Что вы так долго? – непринужденно спрашивает Паркер, облизывая губы после того, как пьет из стакана коньяк.

– Гарри ждал, пока я отошел отлить. Вы же знаете, у меня проблемы с мочевым пузырем и все такое, – плюхается Найл на диван и забирает у Паркер стакан, допивая ее коньяк.

– Классна футболка, – обращается ко мне Луи.

– Гвен подарила. С этой группы началась наша история, – с улыбкой смотрю я на свою девушку.

– Меня сейчас стошнит, – бормочет Найл, доливая остатки алкоголя.

– Завались, – показываю я лучшему другу средний палец, усаживаясь рядом с Гвен и сразу же обнимаю ее. – Ты как? – спрашиваю я, заглядывая в ее немного пьяные глаза.

– В порядке. А ты? – смотрит она на меня из-под ресниц, прижимая стакан с жидкостью ко рту.

– Супер, почти надел все твои подарки.

– Вижу, – хихикает она и опускает глаза на мои пальцы с кольцами.

– Раз уж "The Neighbourhood" стали вашей группой, я могу сыграть для вас одну из их песен, – предлагает Джулиет с гитарой на коленях.

– Было бы здорово, – кивает Гвен, и я смотрю на ее губы, которые блестят из-за алкоголя.

– Какую? – спрашивает Джулс.

– "Flawless", – подаю я голос и переглядываюсь в ухмылке с Гвен.

Ее большие глаза смотрят на меня, и мы оба возвращаемся в воспоминания дня рождения. Это был наш первый поцелуй. Прелестные персиковые губы оказались самыми нежными и мягкими к чему я когда-либо прикасался. Они одурманили меня, и с тех пор я не могу от них отлипнуть. Я готов потратить миллионы, чтобы вновь и вновь целовать ее губы. Слаще я ничего не пробовал. Разве, что ее киску. От собственных раздумий я мысленно усмехаюсь.

– Почему именно эта песня? – любопытствует Чарли.

– Потому что мы под нее впервые поцеловались, – отвечает рыжик, отворачивая голову от меня.

– Ой, как это мило, – радуется Паркер.

– Отвратительно, – морщится Найл.

– С каких пор ты стал осуждать целующихся людей? – издает усмешку Лиам.

– С тех по, как Гарри стал блевотно-ванильным.

– О, иди нахуй, чувак, – посылаю я его, в который раз за вечер.

– Готовы? – спрашивает Джулиет, настроив гитару.

– Начинай, – даю я ей старт.

Джулиет кивает и медиатором проводит по струнам, воспроизводя приятную мелодию, которая мгновенно расслабляет и возвращает в тот день на крышу отеля. Красивый голос звучит спустя некоторое время, и мы подпеваем, зная песню наизусть.

Джулиет смотрит на нас с улыбкой, посвящая песню только мне и Гвен. Она старается и не совершает ни единой ошибки, пока поет. Каждое слово и строчка пропитаны запахом дождя и вкусом вина от наших губ с языком. Я снова ощущаю все то, что испытал в тот день и бросаю взгляды на Гвен, видя, как она сияет.

– "You're a doll, you are flawless," – звучит нежный голос Джулиет. – "But I just can't wait for love to destroy us", – продолжает она.

– "I just can't wait for love", – подпеваю я тихо на ухо Гвен, наклонившись, чтобы слышала только она.

Она хихикает, мило сморщив нос. Я продолжаю петь ей на ухо до самого конца песни в один голос с Джулиет.

– Пришло время пробовать печенье! – восклицает Паркер, вскакивая со своего места и раздает каждому шоколадное печенье.

– Можно я откажусь? – стонет недовольно Гвен.

– Нельзя, – становится Паркер перед нами с тарелкой.

– Черт, – неохотно забирает Гвен печенье.

– Не волнуйся, если что я подстрахую, – шепчу я, выбрав свое печенье.

– Каким образом? – спрашивает тихо она, когда Паркер отходит от нас, раздавая остальным.

– Поменяемся быстро, пока никто не увидит.

– Хорошо, – кивает она.

– Кусаем! – командует Паркер и смотрит на каждого.

Я кусаю своей печенье и не чувствую никакой остроты как в прошлом году. Обычный песочный привкус с каплями шоколада. Я смотрю на Гвен, которая принюхивается к печенью, пытаясь определить через запах. Я ободряюще толкаю ее в плечо и киваю. Она вздыхает, глядя на меня и нерешительно кусает печенье. Ее глаза расширяются через секунду, и она перестает жевать. Я сразу понимаю, в чем дело и меняю наши надкусанные печенья. Гвен с открытым ртом смотрит на меня, на что я ей подмигиваю.

– Фак, у меня с перцем! – выплевываю я печенье изо рта в салфетку и корчу фальшивую гримасу.

– Кому-то снова не повезло, – протягивает Зейн, жуя печенье.

– Кому ты заливаешь? Я видел, как вы с Гвен поменялись печеньями, – мстит мне Лиам за то утро, когда Гвен игнорировала его звонки.

– Лиам, какой ты любезный мудак, – смотрю я на него, имея огромное желание вмазать ему по брутальному лицу.

Не удивительно, что у Лиама до сих пор нет девушки. С его характером можно трахать только мозги, на большее он не способен.

– Ах вы жулики! Ану быстро поменялись обратно печеньем! – тычет в нас Паркер с набитым ртом.

– Я могу выпить за Гвен. Для меня это не проблема.

– Все в порядке. Я выпью эти чертовы пять шотов текилы. Наливайте, – самоуверенно говорит Гвен.

– А мне нравится твой настрой, красотка, – смеется Найл, откручивая крышку от текилы.

– Рыжик, ты уверена? – уточняю я.

– Да, от меня все равно не отстанут, – кивает она и откидывается от спинки, поближе передвигаясь к столику.

Паркер уходит на кухню и возвращается с пятью рюмками, поставив их на стол. Найл наливает в них текилу и ставит в ряд, пока Паркер снова уходит на кухню и возвращается с лаймом и солью.

Я настораживаюсь, не уверенный, что Гвен за раз сможет осилить такое количество алкоголя. В ее организме уже есть вино, коньяк и виски. Ей может стать плохо.

Она смотрит на шоты с текилой и в ее глазах мелькают сомнения. Гвен вздыхает, насыпав соль на руку и берет первую рюмку. Она слизывает соль и откидывает голову, одним глотком выпив текилу. Ее лицо морщится, но она не останавливается и повторяет те же действия, только в конце берет дольку лайма, высасывая из него сок, чтобы перебить послевкусие.

– Пей! Пей! Пей! – хором орут ребята.

Я совсем недоволен, что ей приходится столько пить не по своей воле. Шот за шотом заливается в ее горло. Она постоянно кривится и дергается. Текила не похожа на вино и в ней намного больше процентов спирта.

Рыжик сразу же становится пьяной. Количество алкоголя в ее организме больше, чем в самой крови. Ее глаза не могут сосредоточиться на одной точке, поэтому она рассыпает большую часть соли на пол и смеется, пока остальные продолжают кричать. Слизав несколько крупинок с руки, она выпивает последнюю рюмку и присасывается к лайму.

Ребята похвально хлопают ей, ведь она совершила подвиг, выпив пять шотов за две минуты. Мне кажется она в жизни так быстро не пила и не имела дело с таким количеством алкоголя.

– Красотка, ты мой кумир! – поднимает Найл в честь нее рюмку и залпом выпивает.

– Спасибо, – хихикает она. – Давайте еще выпьем! – заявляет она невнятно и берет со стола бутылку.

– Нет, моя дорогая, тебе достаточно, – я мягко отбираю у нее бутылку и ставлю ее обратно на стол.

– Почему? – оттопыривает она нижнюю губу, со шлепком положив руки на колени.

– Ты пьяная. Тебя надо уложить, – заправляю я прядь волос ей за ухо.

– Не честно.... п-праздник только начался... – заикается она, стеклянными глазами глядя на меня.

– Для тебя он уже закончился пятой рюмкой.

– Я не такая уж и пьяная, – уверяет она, тяжело моргая и пошатывается, несмотря на то, что сидит.

– Сколько пальцев я показываю? – спрашиваю я, вытянув два пальца перед ее лицом.

– Э-э... – она пытается сфокусировать зрение, сдвигая брови, выглядя очень смешно. – Четыре... или шесть... – усмехается она.

– Конечно, шесть.

– У тебя лишний палец, – хихикает она.

– Пойдем, милая, пора баиньки, – я беру ее за руку и встаю.

– Вы куда? – спрашивает Луи, который выглядит трезвее остальных.

– Гвен перебрала. Надо уложить ее, пока не стало слишком плохо, – отвечаю я, протискиваясь мимо ребят.

– Если что у меня есть таблетки от отравления и от головной боли, – в след говорит он.

– Спасибо, приятель, – благодарю я.

– Куда мы? – смеется Гвен, топая сзади очень громко.

– В постель, – отвечаю я, добираясь до лестничного пролета.

– Но я хочу веселиться.

– Повеселишься с одеялом и подушкой.

Я останавливаюсь, понимая, что она не сможет подняться на второй этаж самостоятельно. Рыжик еле стоит на ногах. Она еще не упала, потому что я крепко держу ее за руку и контролирую равновесие.

Я поворачиваюсь к ней и смотрю в ее пьяные и блестящие глаза. Кривая улыбка распространяется вдоль ее губ, когда она смотрит на меня. Ее зелено-янтарные глаза намного светлее, чем обычно, а зрачки расширены и в них словно пляшут чертята.

Она хихикает и делает шаг, спотыкаясь о свои ноги и наваливается на меня. Я быстро реагирую, обхватив ее талию и притягиваю к себе, когда она наступает на мои ноги.

– Упс, я упала, – смеется она, глядя на меня снизу вверх.

– Нет, я успел тебя поймать, – качаю я головой и улыбаюсь от ее нетрезвого выражения лица.

Плотно ухватив Гвен за талию, я поднимаю ее с пола и перекидываю через свое плечо. Она виснет на нем как амеба и даже не сопротивляется. Ее попа оказывается у моего лица, когда колени задевают мой живот. Я перевернул ее головой вниз. Одной рукой я обхватываю ее за поясницу, а другой держу за внутренние колени, чтобы она не упала и не врезала мне в лицо.

– У тебя хорошая попа, – вдруг говорит она и смеется.

– Спасибо, – я начинаю подниматься по ступенькам, надеясь, что она не будет дергаться.

– Ух ты... а я не тяжелая? – она слегка приподнимается, упираясь руками в мою спину и поворачивает голову ко мне.

– Нет.

– У меня голова кружится, – бормочет она, когда я наступаю на последнюю ступеньку.

– Еще минутку, милая, – я быстро добираюсь до своей комнаты и открываю ее.

Я осторожно ложу ее на кровать и закрываю дверь. Она стонет, развалившись на простынях и практически не может пошевелиться. Рыжик пытается перевернуться на спину, но у нее ничего не выходит. Она хнычет как маленький ребенок, пока я добираюсь до нее.

– Гарри... – зовет она.

– Я тут, – я подхожу к ней и упираюсь коленом на край кровати, приступая раздевать ее. – Подними руки, – ухватываюсь я за ее кофту.

Гвен с трудом выполняет мою просьбу, и я стягиваю с нее белую ткань. Под кофтой ничего не оказывается кроме кулона сердечка, и я расширяю глаза, вовсе не ожидав увидеть ее обнаженную грудь.

– Где твоя майка? – спрашиваю я.

– Не знаю, я не надевала ее, – пожимает она плечами.

– Ладно, приподнимись, – я тяну замок от юбки вниз и держу ткань, чтобы стянуть ее.

Гвен обнимает меня за шею и приподнимает бедра, позволяя избавить ее от юбки. На ней есть трусы, чему я радуюсь. Я уже стал думать, что она их тоже не надела.

– Ты вкусно пахнешь, – принюхивается она, щекоча носом мою шею.

– Ложись, – я располагаю руки на ее плечах и осторожно тяну назад, укладывая на постель.

– Ммм... ты забыл снять трусы... Они мне мешают, – мычит она и хватается за резинку нижнего белья, пытаясь стянуть его.

– Ты собралась спать голой? – усмехаюсь я, глядя на ее попытке избавиться от тонкого материала.

– Да... ты тоже должен быть голый, – пыхтит она и наконец ей удается стянуть трусы.

– Хочешь, чтобы мы оба спали голыми?

– Хочу...

Я недолго думаю над ее просьбой. Если она этого хочет, то мы выполним ее желание. Я все равно не собираюсь делать с ней ничего извращенного. Я не больной, использовать свою девушку, пока она в таком уязвимом состоянии.

Если бы я был тоже пьян, тогда бы позволил себе сделать грязные вещи. Но, глядя на нее я лишь только умиляюсь. В моих мыслях нет пошлостей, даже несмотря на то, что она голая.

Я улыбаюсь и целую ее в кончик носа, прежде чем выхожу из комнаты. Я захожу к Луи с Чарли и беру из аптечки таблетки на утро, потому что знаю, как сильно Гвен будет нехорошо.

Я возвращаюсь к ней, думая, что она уже спит. Но она все еще моргает и смотрит в потолок.

– Гарри? – она еле поднимает голову, чтобы убедиться, что это я.

– Я здесь, – я закрываю дверь на замок и ставлю таблетки на тумбочку.

– Ложись ко мне, – просит она жалостливо и очень пьяно.

– Минуту, – я избавляюсь от своих вещей вплоть до боксеров и остаюсь лишь в носках, чтобы ноги не мерзли.

– Ты голый? – спрашивает она.

– Посмотри и увидишь, – поправляю я подушку.

Гвен вытягивает шею, оглядывая меня и ухмыляется, плюхаясь обратно. Я тяну ее наверх к подушкам и укутываю в одеяло, забираясь к ней. Она поворачивается ко мне, прижимаясь щекой к подушке. Я ложусь на бок и обвиваю ее талию, притягивая обнаженное тело к своему. Ее грудная клетка касается моей и это ощущается совершенно иначе, нежели когда мы спим в футболках и трусах. Я чувствую каждый изгиб и извилину ее кожи. Она очень гладкая, словно бархат. Я будто касаюсь самого нежного цветка.

Ноги Гвен сплетаются с моими, и она улыбается, вынув руку из одеяла и плавно проводит ей по моей щеке.

– Ты такой красивый, – завороженно смотрит она на меня, оставляя ладонь на том же месте.

– А ты милая.

– Но тебе надо опять побриться.

– Завтра обязательно побреюсь.

– Тебе будет противно поцеловать меня пьяную? – вдруг спрашивает она и перемещает руку на мою грудь, касаясь птицы.

– Мне все равно пьяная ты или нет. Я поцелую тебя, даже если твои губы будут обмазаны смертельным ядом.

– Тогда поцелуй, – просит она.

Я наклоняюсь и касаюсь своими губами ее. Она пьяно двигает своими розовыми подушечками поверх моих, отчего поцелуй выходит небрежным, но я не жалуюсь. Я глажу рукой ее голую спину, скользя своими губами поверх ее и чувствую крепкий вкус алкоголя с табаком, что смешался во рту.

Мы долго не целуемся, потому что через несколько движений Гвен засыпает. Я смотрю на нее в последний раз за сегодня и снова слегка касаюсь ее пухлых губ. Я ближе прижимаю спящую девушку к себе и упираясь подбородком на ее макушку.

Я засыпаю следом за ней, слыша вопли и гул снизу. Это было безумное Рождество, но самое лучшее, потому что в моих руках находится то, чем я дорожу. Она - все, что я хотел. Я благодарен судьбе, которая свела нас. Надеюсь, в другой жизни мы счастливы и ничто не мешает быть нам вместе.