On the over side [h.s]

23 сентября 2023

Гвен Миллер

– Как дела с Гарри? – Луи разваливается на всю длину на моем диване, закинув руки за голову.

– Нормально, – неопределенно отвечаю я, сидя на подлокотнике.

– Это не ответ, – откидывается он на затылок, чтобы найти мои глаза.

– А что ты хочешь услышать? – я упираюсь локтем в изголовье дивана и подпираю рукой подбородок.

– Что было на день рождения? Я так и не понял, что между вами произошло. Найл слишком заврался. Сказал, что ты с Гарри трахнулась на крыше, – смотрит он на меня.

– Мы с ним не спали. Какой же Найл придурок, – выплевываю я, злясь на эту блондинистую голову.

– Остынь, у него болезнь, и она неизлечима.

– То есть? – уставилась я на него, совершенно не ожидав услышать подобное.

– Он патологический лжец, Гвен. Нет таблеток, которые остановят его язык.

Я не думала, что у Найла все настолько серьезно. Он всегда использует веселый тон, отчего создается впечатление, словно он специально издевается. Но все намного сложнее, чем я могла представить. Он обречен и с этим ничего нельзя сделать. Очень жаль Найла, если все в действительности так, как описывает Луи.

Никакие таблетки не способны остановить речь человека, тем более заткнуть ему рот и направлять язык лишь в честном порыве. Мы живем в реальном мире, а не в фантастическом, чтобы все исправлялось легко и просто.

Паркер должно быть тяжело, ведь Найл не может контролировать свою ложь. Помимо постоянного вранья, Найл страдает еще одной болезнью, которая не дает мне покоя. Я часто думаю и гадаю, как Паркер удается справляться с влечением Найла к девушкам. Я бы не смогла, потому что я не настолько сильная, чтобы быть с человеком, который имеет отклонения от нормы.

Найл хороший, и он импонирует мне как коллега, но если брать его жизнь - она грустная и непонятная. Если бы не Найл, вечеринки не были бы такими веселыми. Он - душа компании и без него любой вечер станет тухлым и неинтересным. Я люблю его присутствие, несмотря на то, что он порой может раздражать.

Я практически закончила с его психологическим портретом и семьей. Дальнейшую информацию я смогу найти только в городе, в котором он родился. И я собираюсь связаться с ирландским департаментом, чтобы в мой отдел отослали всю нужную информацию.

Точно также я собираюсь связаться с Англией и найти нужные документы о Гарри, Зейне и Лиаме. С Луи проще всего, ведь он родился в там же, где и я. Но и я не особо копаю на него. Он мой лучший друг, и я доверяю ему больше всех, хотя иногда могут возникнуть внезапные сомнения.

Луи пришел ко мне в комнату, чтобы позаниматься очередной лекцией искусного вранья, но завел другую тему, которая абсолютно не касается работы. Я не скрою от него правды, я привыкла делиться с ним практически всем. Но тема касающееся Гарри стала для меня уязвимой.

Лишь одно упоминание его имени вызывает во мне теплую реакцию организма и учащенное сердцебиение. Я до сих пор не могу понять на что похоже данные симптомы и для чего они возникают.

– Бедный Найл, – раннее я говорила эту фразу при Луи, но под другим контекстом.

– У каждого из нас есть проблемы. На нем свет клин клином не сошелся, – улыбается Луи, чтобы обстановка не испортилась.

– Ты прав, – опускаю я глаза на его лицо.

– Итак, ты и Гарри... – протягивает он, устраиваясь поудобнее на диване, чтобы выслушать мой рассказ.

– Я испекла ему его любимый торт и пришла вместе со свечами и вином, чтобы поздравить, – кусаю я нижнюю губу, глядя сквозь Луи.

– Вау, Миллер, ты втрескалась в него, – тычет он локтем в мой живот.

– Я не понимаю, что со мной. Я не знаю, что значит иметь чувства к противоположному полу. Но меня очень влечет к Гарри. Такого прежде не было, – выдыхаю я. – И меня это пугает.

– Не нужно бояться того, что давно должно было произойти. Гарри бережет тебя и все время ошивается рядом. Неудивительно, что ты стала что-то чувствовать к нему, – парирует он.

– Ты тоже постоянно трешься рядом, только у меня к тебе нет никаких чувств кроме как дружеских.

– Потому что судьбой сложилось, что я предназначен тебе как друг, а Гарри больше, чем просто друг, – заигрывает он бровями, смущая меня с каждой секундой.

– Отстой, – хнычу я и прижимаю ладони к лицу. – Я не готова к этому.

– Просто отдайся своим инстинктам, которые твердят быть с ним.

– Слишком сложно.

– Ничего сложного, Миллер. Это ты все усложняешь.

– Может ты и прав, – убираю я руки с лица, опираясь спиной на изголовье красного дивана.

– Когда ты успела испечь и подарить ему торт? Мы же весь день пробыли вместе, – соскакивает он с темы на тему.

– Вечером. Я пришла к нему и поздравила. А торт пекла с Джулиет в полночь.

– Ты спела ему "с днем рождения"? – лыбится Луи издевательски.

– Да, но заткнись к черту, – предупреждаю я. – Я просто хотела сделать ему приятно и показать, что он тоже мне не безразличен.

– Ладно, я не буду шутить о твоем отвратительном голосе и умении петь. Но что было потом?

– Мы ели торт, пили вино. Гарри захотел покурить, и мы поднялись на крышу. Он потащил с собой радиоприемник. Мы курили и смотрели на ночной Нью-Йорк, – перечисляю я, вновь погружаясь в тот день.

Я замолкаю, потому что мои щеки покрываются румянцем. На лице образуется слабая улыбка, которую я не ощущаю, она получается сама собой.

Темные зеленые глаза Гарри были сосредоточены лишь на мне, он практически не смотрел на город в отличие от меня. На фоне играли The Neighborhood с песней "Flowless", как олицетворение меня и Гарри. Теперь эта потрясающая песня принадлежит только мне и ему. Каждая строчка пропитана нашим поцелуем, прикосновениями, тяжелому дыханию и сближению.

Мы были выпившими, но осознано пришли к окончательному разрушению барьера. Гарри знал, что не мог сделать первый шаг, поэтому попросил о поцелуе, чтобы понять и увидеть, что буду делать я. Если бы он не был джентльменом, уважающим женские границы, я давно была бы прижата к ограждению и чувствовала его губы на своих. Но это Гарри, и он не может быть животным как большая часть мужского населения.

Он позволил мне сделать выбор и ни в коем случае не принуждал. Гарри никогда не заставляет меня делать физические действия между нами, если я этого не хочу. Он черт возьми не лезет ко мне в трусы, хотя это именно то, чего я пыталась добиться в туалете клуба!

Любой другой, наверное, не воздержался и воспользовался возможностью, чтобы удовлетворить свои потребности, но с Гарри это не сработало. Я специально соблазнила его, провоцируя для непристойных действий. Я чувствовала его желание, выпирающее из джинсов мне в живот. Он признался, схватив меня за горло, что хочет трахнуть, но ни за что не тронет до отношений.

Он применил манипуляцию, но она не сработает, потому что я не убеждена в важности создания любовной линии. Это обычное клеймо.

– Что было дальше?

– Я спросила, что мне подарить ему, и он попросил поцелуй... – замолкаю я и смотрю на Луи.

– Хватит мяться. Просто говори уже черт возьми, – закатывает он глаза.

– Я поцеловала его. Мы долго целовались. Это длилось больше минуты.

– Тебе понравилось? – поднимается Луи сначала на локти, а затем принимает сидячее положение.

– Очень, – снова кусаю я нижнюю губу, опускаясь с подлокотника на диван.

– В клубе вы опять целовались, не так ли? – делает он собственные выводы, потянувшись за стаканом воды на столе.

– Верно.

– И вы не трахнулись? – прижимается Луи губами к краю стакана.

– Нет. Гарри хотел, но он не тронет меня без отношений.

– Хуйня, спровоцируй его! – проглатывает он и повышает голос.

– Я пыталась, но не сработало, – тихо говорю я.

– Господи, Миллер, схвати его чертов член, а дальше увидишь, что будет, – облизывает он губы, поставив на половину пустой стакан на стол.

– Я не хочу его принуждать и мне не нужен от него только секс, – хмурю я брови, ковыряя длинный маникюр.

– А что тебе от него нужно?

– Чтобы он просто был рядом. Мне этого вполне достаточно.

– Тогда в чем проблема начать встречаться?

– Не хочу. Мне не нужны и неинтересны отношения.

Странно, что Луи спрашивает меня, если ему и так известно мое мнение. Он лучше всех знает, как я ни во что не ставлю отношения. Они для меня ничего не значат, и я сомневаюсь, что вообще когда-то будут. Я точно не проснусь однажды с мыслью, что безумно хочу стать чей-то девушкой. Бред.

– Ладно, фиг с отношениями. Что он подарил тебе? – отмахивается Луи.

– "Феррари Рома", – отвечаю я и брови Луи взлетают до небес, когда глаза выпучиваются.

– Охренеть! И ты ему даже еще не отсосала?!

– Нет, – смущаюсь я от его вопроса.

– Ты видела машину?

– Нет, ее еще не привезли, – качаю я головой.

– Я в шоке, Миллер! Он блять подарил тебе машину за триста тысяч кусков просто так, а ты мнешься как та девственница!

– Я не дам ему того, что он хочет от меня, – грустно говорю я.

– Ты себе это внушила. Отношения - не самая плохая вещь, если ты выбираешь нужного человека.

– Не сейчас Луи.

– Хорошо, тогда запоминай, ложь нужно начинать с правды...

***

Гарри Стайлс

Меня пробирает невыносимая ненависть, которую я пытаюсь подавить, используя физическую нагрузку. Я напрягаю тело, концентрируясь на мышечных спазмах, безостановочно поднимая и опуская штангу.

Мои конечности жутко болят, руки едва сжимают поручень, но я не позволяю себе расслабляться. Я сильнее впиваюсь пальцами в гриф и, едва контролируя тяжелое дыхание, прижимаю штангу к грудной клетке.

Из меня льется пот, мои волосы выглядят как мокрая мочалка и, если бы я не воспользовался ободком, они бы прилипли на лоб и лезли в глаза, еще больше раздражая.

Я слежу за тем, чтобы мои ноги находились на одной линии и держу штангу узким хватом. Дыхание сбивается из-за того, что я излишне истощаю легкие, которые требуют ингалятора. Но мне абсолютно насрать, если я упаду в обморок и ударюсь башкой о тридцать килограмм железа.

Тонус лица напряжен, особенно челюсть, которую я сжимаю, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы. Я превысил норму дозволенного и давно должен был сделать передышку, но мысли не дают покоя и доводят до срывов.

Не будь в доме тренажерного зала, который мы все совместно сняли я бы разгромил к чертям собачьим номер отеля. Мне нужно было отвлечься и я нашел способ.

Остался гребаный месяц до встречи Кайла и Гвен!

Я перестал нормально спать, ведь в скором времени этот больной ублюдок познакомится с ней. Я столько всего делал и продолжаю делать ради того, чтобы он не трогал ее. Но ничего из моих стараний не останавливает его.

У нас уговор - он не приблизится к ней, если я буду регулярно отправлять фотографии, которые он хочет видеть.

Я не понимаю, зачем Кайлу это нужно? Для чего он шантажирует меня? На земле полно рыжих девушек, с которыми он может потешиться. Гвен до сих пор не в курсе, что не на нас работают, а мы работаем на Кайла и его папашу.

Я скрыл это от нее, чтобы огородить от последствий, которые могут быть катастрофическими. Разум Кайла не подлежит стандартному, как у любого здорового человека. Он чертов социопат, который сходит с ума от рыжих особ и жестоко насилует их. И я безумно боюсь того, что когда-то ему удастся добраться до Гвен. От одной мысли хочется разгромить все на своем пути.

Кайл способен на самые ужасные и негуманные вещи. Он убивает людей, словно этот мир одна большая игра, в которой он делает то, что вздумается. И его убийства никогда не похоже на предыдущие. Он мучает людей, особенно рыжих девушек неадекватными действиями и оставляет на них свои метки, считая, что они все принадлежат ему.

Я много думаю, пытаясь найти логическое объяснение, для чего ему понадобилось познакомиться с Гвен. Он может этого не делать, только если не для собственных целей, о которых невозможно догадаться, ведь он непредсказуем и от него можно ожидать что угодно.

Кайл убил собственную мать, не проронив ни слезинки. Я помню этот день как вчера, и я никогда не смогу стереть его из памяти.

Кайла ничего не останавливает. Он ни к кому и ни к чему не испытывает чувства привязанности или сострадания. Ему плевать абсолютно на всех кроме себя. Его больной мозг возомнил, что он чертов Бог, который делает с людьми все, что вздумается.

Он вонзил родной матери нож в сердце, и я был тем, кто нашел ее лежащую на полу на кухне. Мы были с Кайлом близки, и я пытался ему помочь, хотел исправить психическое отклонение, но я не святой Иисус, чтобы исцелять людей.

– Сука! – рычу я от воспоминаний, которые нахлынули на меня.

Я плотно обхватываю гриф через кожаные перчатки и выжимаю штангу вверх, с усилием дельтовидных мышц. Я немного убираю голову назад, соблюдая небольшой прогиб в пояснице и специально сдавливаю горло поручнем, чтобы не дать эмоциям вытесниться наружу.

– Нет, – я пытаюсь держать позицию стабильной и ровной, притесняя гриф к кадыку, когда в голове всплывает картинка мертвой красивой женщины лежащей на полу в собственной луже крови с ножом в груди. – Нет, – повторяюсь я, практически не давая возможности воздуху проникать в легкие.

Я жмурю глаза и вижу в темноте Кайла, стоящего на кухне у плиты и готовящего спокойно ужин, когда у его ног валяется собственная мать.

– Кайл, – с ужасом шепчу я.

– О, Гарри, проходи, садись за стол. Мама приготовила отменное рагу, – весело проговорил он и развернулся ко мне с полной ложкой, подув на нее и попробовав еду.

Я проглотил язык от сумасшедшей картины, когда приступ тошноты прорывался к горлу. Меня охватил судорожный мандраж и резкий прилив холодного пота. Я бросал взгляд то на женщину с ножом, то на Кайла, лицо и руки которого были полностью в крови.

Его серая футболка испачкалась и покрылась алыми пятнами. Несмотря на то, что его мать лежала мертвой на его лице не было никаких эмоций.

На мои глаза наворачивались слезы. Силуэт Кайла становился расплывчатым, но не женщина, которая безжалостно была убита сыном.

Пару минут назад она была жива и радовала свою семью своей прекрасной доброй улыбкой, а теперь от нее остался лишь бездыханный труп.

Меня охватил приступ астмы, мне становилось больно дышать и стоять. Но я не сдвигался с места, когда из моего глаза бесшумно катилась слеза.

– Ты убил ее, – еле выговорил я и мои глаза облились еще большим количеством слез.

– Садись за стол, Гарри, – повторил он, расставляя тарелки.

– Ты убил ее, – опять вырывалось из меня как пластинка, когда мои глаза остались выпученными.

– Давай, Гарри, я голодный, – он словно не слышал меня и сел за стол, хватая ложку и пачкая ее кровью матери.

– Ты убил ее, – я онемел и не мог отвести глаз от мирно лежащей женщины в центре кухни.

– Очень вкусное рагу, – ел он, абсолютно не слыша и не обращая внимания на меня.

– Твою мать! – я резко распахиваю глаза и отбрасываю от себя штангу.

Она отскакивает, ударяясь громко о пол и оставляет вмятину, быстро покатившись к стене. Я громко дышу, не чувствуя достаточное количество воздуха в легких и хватаюсь обеими руками за голову.

Я сгибаюсь, опускаясь на колени и сильно сжимаю волосы. Мои пальцы впиваются в корни, которые я пытаюсь содрать, а тело качается из стороны в сторону.

Я вновь жмурю глаза и снова проплывает картина, из-за которой я задыхаюсь.

– Садись или я сделаю с тобой то же самое, что и с ней, – бросил Кайл на меня убийственный взгляд.

Его слова заставляли меня поднять на него заплаканные глаза. Меня трясло. Я осознавал, что если не сделаю, как он хочет - со мной случится, то же самое, что и с миссис Томпсон.

Я проглотил ком в горле. Вместе со слезами и соплями я едва мог наступать на ноги и идти к столу. Кайл отодвинул свободной рукой стул со звонким скрипом из-за деревянного пола, и я опустился рядом с ним, ощущая себя словно на смертном одре.

Я с ужасом смотрел на свои колени, пряча руки под столом, пока Кайл продолжал запихивать себе в рот рагу.

– Ешь, – приказал он, и я дернулся.

Я бросил взгляд на его мать и позыв тошноты снова добрался до гортани. Из моих глаз продолжали литься слезы, когда я поднимал руку и трясущими пальцами вцеплялся в ложку. Я смотрел на содержимое в тарелке, куда падали мои слезы и уже был готов выблевать все наружу.

Я поднес ложку к еде, заполнив ее и медленно направил к своему рту под пристальным взглядом Кайла. Я не мог даже смотреть на овощи из-за того, что рвота уже доходила до самого языка.

Страх смерти намного сильнее, чем позыв, и я заставил себя открыть рот. Я запихнул еду и практически издал звук рвотного рефлекса, но вовремя проглотил куски, даже не прожевав их.

– Боже мой, – я тяну волосы, причиняя себе боль.

Меня словно душат, но я тут один. На глаза наворачиваются слезы, и я в ужасе бегаю ими по полу, лихорадочной трясясь. Я качаюсь с помощью коленей вперед и назад и хватаюсь за живот, не чувствуя поступления кислорода.

В глазах мелькают белые пятна, когда слезы скатываются по щекам на пол. Я чувствую во рту соленый вкус от слезных желез, когда раскрываю губы, пытаясь вдохнуть воздух.

Грудная клетка разрывается, тело покрывается еще большим потом из-за того, что я напрягаюсь. Из меня вырываются хрипы, потому что я больше не могу говорить. Язык онемевает, и я теряю силу.

Я падаю вперед, ударяясь животом и щекой о холодный пол и не могу прийти в себя. Я не успеваю положить руки перед падением, из-за чего боль пронзает мое брюхо и подбородок.

Становится еще хуже, и я использую всю оставшуюся силу и перекатываюсь на живот.

Я смотрю на расплывчатый потолок из-за того, что продолжаю плакать от болезненных воспоминаний и понимаю, что скоро потеряю сознание.

– Простите, – лепетал я, проникая острием лопаты в землю.

На улице лил ливень, когда я стоял один посреди кладбища ночью и капал могильную яму. Я промок насквозь и практически ничего не видел из-за того, что вокруг было темно. Меня трясло как при ознобе, но совсем не из-за дождя и не из-за холода.

Мне тяжело было держать глаза открытыми из-за того, что крупные капли попадали на лицо. Я старался держать голову внизу и не поднимать ее.

– Мне очень жаль, – разговаривал я с трупом, накладывая мокрую землю на образовавшийся бугор возле ямы.

Кайл заставил меня съесть все. Я ел и давился практически выблевывая все обратно. Приступ рвоты не покидал меня ни на секунду. И, когда он доел и ушел, поднявшись к себе в комнату я побежал к раковине и позволил еде выйти из меня.

Я не мог смотреть на миссис Томпсон, которая все еще лежала на кухне. Меня тошнило с каждой секундой все больше, еда выходила из меня фантаном.

Я плакал и блевал. Мне было страшно и невыносимо плохо. Я только закончил восьмой класс и пришел в гости к Кайлу, чтобы поговорить с ним по поводу отца. Но я сильно пожалел, что вообще пришел к нему.

Он оставил свою мать как мешок мусора, ему было абсолютно плевать, что она лежит на полу мертвой.

Мне пришлось переступить через себя, чтобы подойти к телу и склонится над ним. От увиденного я заплакал еще больше. Я пытался поднять труп и переместить его куда-нибудь. Я не знал, что мне делать, но и оставлять миссис Томпсон не хотел.

Я схватил со стола пищевую пленку и стал тащить женщину к выходу. За ней на полу размазывалась кровь, но я старался не обращать внимания. Я перенес ее в прихожую и взял ключи от машины отца Кайла. Я с десяти лет умел водить и позволил себе одолжить ключи и под ливнем дотащить тело до машины.

– Простите, пожалуйста, – я вылез из достаточно глубокой ямы и перекатил труп в него.

Тело упало спиной в яму и я смотрел вниз, не веря в то, что делаю. Мне было жаль женщину, и я набрал в руку мокрой земли, бросив в яму. Я не знал к кому обращаться за помощью. И, если бы я это сделал, Кайл бы добрался до моей мамы и сестры. Я не мог позволить этому случится.

Но и лежащая в земле женщина была небезразлична мне. Она была для меня второй мамой, которую я тоже любил. И я не мог оставить ее одну в той кухне.

– Простите, – я ухватился за лопату, вытащив лезвие из земли и приступил закапывать яму.

Я открываю глаза приходя в сознание и долго моргаю, видя перед собой все тот же потолок. Я метаю глаза и сбоку вижу Найла, сидящего надо мной и держащего у моего рта ингалятор. Я хмурюсь, пытаясь открыть рот, но он уже занят тем, что в нем находится трубка, через которую поступает воздух.

Я хватаюсь за нее вместо Найла и одной рукой упираюсь о пол, пытаясь встать. Найл обхватывает меня, помогая присесть и позволяет опираться на него.

– Блять, чувак, ты как? – обеспокоенно спрашивает он.

– В норме, – вынимаю я ингалятор изо рта, больше не чувствуя давления в груди. – Спасибо.

– Ты плакал? – хмурится он, вглядываясь в мои глаза.

Я поворачиваю голову к зеркалу на всю стену и вижу насколько мои глаза красные. В уголках кожи застыли слезы, а мешки стали опухшими и темными. Моя склера потеряла белый цвет и, если бы Найл не понял, что я плачу, можно было подумать, что я нюхнул.

Я отворачиваюсь, не желая видеть себя в таком дерьмовом состоянии. Я сдвигаю челюсть и отталкиваюсь от Найла, поднимаясь на ноги. Мое тело все еще мокрое от пота, а лицо выглядит хуже, чем использованная туалетная бумага. Жалкое зрелище.

– Ты напугал меня. Я думал ты, сдох, блять, Гарри, – встает Найл с корточек и нервно проводит рукой по волосам.

– Как видишь я живой, – я беру бутылку со стола и открываю ее, выпивая все содержимое огромными глотками.

– Зачем ты довел себя до обморока? – приближается он.

– Потому что через месяц мне придется знакомить Кайла с Гвен, – отвечаю я, не собираясь рассказывать, что в действительности довело меня.

– Рано или поздно это бы случилось. Ты сам виноват, что она теперь с нами.

– У меня не было другого выхода. Я обещал заботиться о ней, – выкидываю я пустую бутылку в мусорку.

– У тебя был выбор продолжить просто следить за безопасностью ее жизни, а не влезать в нее.

Говорит он то, что под запретом, заставляя меня сжать кулаки и направить на него злой взгляд. Он знает, что в присутствии Гвен нельзя говорить об этом, а она сейчас находится в том же доме, что и мы.

Неизвестно подслушивает она нас под дверью или нет. Гвен слишком умная и может догадаться о многих вещах запросто, ей даже не нужны будут подсказки. Я уверен и вижу в ее глазах, как она нам  не доверяет. Несмотря на то, что между мной и ей образовалась связь.

– Заткнись, Гвен может услышать, – предупреждаю я.

– Тебе стоило бы побеспокоиться, что Кайл ебаный псих, который насилует рыжих, чем о том, что Гвен может услышать, – выдыхает Найл.

– Именно поэтому я и здесь Найл. Я сделаю все возможное, чтобы он не смог причинить ей вреда. Я справлюсь, – уверяю я.

– Нет, мы справимся. Я не дам тебе самому вляпаться в целую кучу дерьма. Ребята тоже помогут. Мы обеспечим ей полную безопасность, – настаивает он.

– Спасибо, Найл, – я протягиваю ему свою руку в знак уважения и слабо улыбаюсь.

– Еще раз доведешь себя до такого, и я засуну твой ингалятор тебе в задницу, – предупреждает он и крепко пожимает мою руку.

– Договорились, – издаю я усмешку.

Найл выходит из зала, оставляя меня в полном одиночестве. Я опускаюсь на стул, давая телу отдышку после физической и моральной нагрузки, прежде чем снова приступаю мучить себя из-за раздумий о Гвен и Кайла.

Я поднимаю штангу над головой и не могу понять истинного мотива Кайла встретиться с Гвен. Он жаждет этой встречи, будто она его давняя знакомая. Кайл при каждом удобном случае, управляет мной как марионеткой, если дело касается ее. Он знает, как я уязвим от нее и использует это в своих собственных целях.

Он и так испортил жизнь мне, превратив ее в самый настоящий ад. Он испортил жизнь парням и девочкам, а теперь хочет добраться до Гвен. Он преследовал ее в Буэнос-Айресе, он практически застрелил ее из снайперки с помощью заказного убийцы, только чтобы потешиться надо мной. Он постоянно появляется там же, где и мы и не дает возможности расслабиться. Он испытывает меня на прочность и на мое стремление обезопасить Гвен.

Я знаю, что Кайл хочет заполучить еще одну марионетку, но я не допущу этого. Гвен не станет его куклой, даже если возненавидит меня после того, как узнает, что я тоже посредник.

Я повторяю движения жима над головой и прижимаю гриф к верхней части грудной клетки, правильно вдыхая и выдыхая воздух.

Новая порция пота льется из меня, пока я выполняю упражнения для плеч и мышц рук. Вес давит, но я упорно его удерживаю, не позволяя штанге упасть.

Я никогда не использую переизбыток веса и не ставлю кольца больше тридцати килограмм. Я не способен поднимать столько, и я не нарушаю норму. Это Лиам может сделать кучу подходов, поднимая спокойной шестьдесят килограмм, но не я. Я умею использовать приемы, а Лиам умеет с помощью массы тела приводить человека в бессознательное состояние.

– Фак, – пыхчу я и опускаю штангу на пол.

Я завожу руки за голову и закрываю глаза, пытаясь нормализовать дыхание. Я быстро глотаю и выпускаю воздух из легких, чувствуя, как каждая часть моего тела болезненно ноет.

Я оставляю рот приоткрытым и расслабляю мышцы с дыхательными путями, делая между вздохами паузу. Мне уже не так тяжело дышать, но грудная клетка болит из-за перенапряжения по времени и количестве подходов.

Завтра я не смогу шевелиться и встать с кровати, но лучше я буду доводить себя до такого состояния, чем разносить комнату.

– Гарри, – слышу я голос Гвен и как дверь открывается.

– Заходи, – я открываю глаза и опускаю руки.

– Мы с Луи закончили. И я готова заниматься, – заходит она в помещение и ее глаза блуждают по моему блестящему из-за пота телу.

– Дай мне пару минут, – прошу я и беру полотенце с беговой дорожки.

Я опускаюсь на скамью и протираю тело, чтобы рыжик не чувствовала хотя бы неприятного запаха, который исходит от меня.

Гвен тихонько закрывает дверь и садится рядом. Она собрала свои волосы в высокий хвост, который безумно ей идет. На ней надета черная тканевая мастерка с замком в виде кольца и те же спортивные черно-белые лосины, как при прошлом занятии. Вместо ее типичных кед на ее ногах белые кроссовки. На ней ни капли макияжа, не считая гигиенической помады, которая блестит на ее губах, но она все равно выглядит безумно красивой.

– Через неделю нам придется вломиться в дом богатого мужика. Но ты будешь той, кто попадет туда раньше, – говорю я, убрав на пол пропитанное потом полотенце.

– Каким образом? – ее красивые брови сдвигаются.

– Сантьяго любит спать с молодыми проститутками. Наше счастье, что он хорошо знает иностранный язык, – объясняю я.

– Хочешь, чтобы я с ним переспала? – в ее глазах пробуждается неистовый страх.

– Господи, рыжик, нет. Я никогда не воспользуюсь тобой таким образом. Ты просто будешь стоять на трассе и соблазнишь его, чтобы он забрал тебя к себе домой, – объясняю я, откинувшись на стену.

– Я буду одна? – тихо спрашивает она, и я поворачиваю голову к ней, видя, как дрожат ее зрачки.

– Нет, я буду неподалеку на машине. Как только он заберет тебя, я поеду за тобой, – я бы ни за что не оставил Гвен наедине с такого рода мужиками. – С нами на связи будет Луи и Найл. Хоран преподаст тебе урок карманника.

– Урок карманника? – хмурится она.

– Приемчики, как вытащить нужное из чужого кармана.

– О, ладно, – опускает она голову, явно расстроенная из-за задания.

– Все будет хорошо, рыжик. Я не дам случится беде, обещаю, – смотрю я на нее, опустив руку ей на бедро и сжав его в качестве поддержки.

– Мгм, – кивает она, встретившись со мной глазами. – Что я должна сделать в его доме?

– Оставить входную дверь открытой и вытащить у него телефон из штанов, чтобы в случае, чего он не позвонил в полицию.

– Потом что будет? – кусает она губу, опуская глаза на мою руку, которой я все еще сжимаю ее бедро.

– Вырубишь его и проникнешь в кабинет с помощью ключа, который тоже достанешь из кармана, – быстро убираю я руку и тру ею свое колено.

– Хочешь, чтобы я выкрала деньги из сейфа? – начинает она понимать.

– Именно.

Я объясняю Гвен суть дела, которое мы совершим с ней практически вдвоем без посторонней помощи. Найл и Луи будут подстраховывать через одну улицу на машине, если что-то пойдет не по плану.

В доме Сантьяго нет охраны, что нам на руку. Мы ограбим этого ублюдка и оставим ни с чем. Он заслуживает остаться с голой задницей на улице за то, чем занимаемся.

Я заканчиваю говорить и устало тру глаза, не готовый заниматься с Гвен борьбой. Я потратил в силы и мне больно двигать руками и плечами. Я стараюсь этого не делать, пока мы сидим, потому что иначе я издам неприятный звук.

– С тобой все в порядке? – вдруг спрашивает Гвен, передвигаясь ближе и обхватывает обеими руками край скамьи.

– Просто устал. Я долго тренировался, – выдыхаю я, прижавшись затылком к стене.

– Ты ведь знаешь, что можешь делиться со мной своими проблемами?

– Не сегодня.

– Ты мне не доверяешь? – тихо спрашивает она, и я уставился на нее, потому что это очень глупый и некорректный вопрос.

– А ты мне доверяешь? – хмурюсь я, спрашивая вопрос, на который и так знаю ответ.

– Я... – она открывает рот, а затем уводит свои зеленые глаза в сторону.

– Я так и думал, – бормочу я и отталкиваюсь от скамейки, поднимаясь. – Вставай, начнем заниматься.

– Хорошо, – Гвен встает и тянет замок мастерки, снимая ее с себя.

Она оставляет ее на скамье и поправляет хвостик, туго затягивая его. На ней снова тот же черно-белый топ, длинна которого неприемлемо короткая, но я не жалуюсь. Ее плоский живот предоставлен моим глазам, как и вырез на груди. Но я не хочу рассматривать ее лишь только, как привлекательную девушку, ведь я вижу в ней намного больше, чем простые женские преимущества.

Гвен безумно красивая и ее телосложение то, чем хочет обладать любая. У нее чертовски большая грудь и идеальная комплектация тела. Все нужные места выпирают замечательно с плавными изгибами, поэтому многие мужчины ведутся на нее. Это то, что ей помогает пудрить другим мозги. С помощью своего тела Гвен легко может подчинять мужчин, стоит только захотеть. Но она не такая и никогда не будет позволять другим касаться ее.

Мы становимся в центре, где полно свободного места и никакие посторонние предметы не будут мешать нам отрабатывать приемы.

– Возможно тебе придется драться, чтобы защитить себя, – говорю я, отойдя от нее на шаг в противоположную сторону, чтобы быть друг к другу лицом к лицу.

– Покажешь свои фирменные приемчики? – издает она усмешку, заставляя меня тоже улыбнуться.

– Ты должна уметь самообороняться, если я не буду успевать быть рядом с тобой. Тебе это пригодится по жизни.

– Научи меня, – кивает она.

– Научу. Но прежде мне придется тебя трогать. Выдержишь?

Она позволяет трогать себя, но я вновь должен был спросить ее, чтобы в итоге она не была напугана. Я не хочу, чтобы она считала, что мне нужны от нее только интимные прикосновения. Я прекрасно дал ей понять в туалете того клуба, что не трону ее до тех пор, пока у нас не начнутся отношений.

Я хотел ее трахнуть тогда. И я продолжаю ее хотеть. Но у нас ничего не будет, пока я точно не буду уверен в ее чувствах ко мне. А это именно то, что останавливает меня пойти с ней дальше. Я не вижу той отдачи, что есть у меня. Гвен практически ничего о себе не рассказывает. Я понимаю, что на то есть причины, ведь ее жизнь не совсем проста, но я никогда не обижу ее и не позволю усомниться в себе.

– Я не против, Гарри. В этом плане я абсолютно тебе доверяю.

Хоть в чем-то у тебя есть доверие ко мне.

– Для начала запомни, уязвимые места, – обхожу я ее.

– Я знаю одно, – хихикает она.

– Пах действительно входит в этот список. Но ты не будешь отрабатывать этот прием на мне. Он самый простой и не требует подготовки.

– Жаль, – оттопыривает она нижнюю губу, склонив голову набок.

– Первое – глаза, – я становлюсь перед ней и поднимаю ее подбородок, встретившись взглядами.

– Второе? – тихо шепчет она, бегая своими глазами по моему лицу.

– Нос, – тыкаю я несколько раз указательным пальцем по своему носу, отступая от нее на шаг.

– Ага, – кивает она. – Дальше?

– Солнечное сплетение, – я снова приближаюсь к ней и прикасаюсь пальцами к нагрудной коже, слегка надавив на нее.

Гвен застывает, приоткрывая рот и смотрит на меня дрожащими ресницами. Мои прикосновения влияют на нее, и я чувствую, как она вздрагивает. Она затаивает дыхание, когда я медленно провожу пальцами вдоль рельефа ее нагрудной клетки.

Я ухмыляюсь и резко, но умеренно давлю на ощутимые кости из-за тонкости кожи, заставит ее остепенить.

Мне нужно, чтобы она сосредоточилась.

– Не расслабляйся, – привожу я ее в чувства.

– Прости, – извиняется она, снова приняв то же самое положение.

– Колено тоже слабое место, – продолжаю я и обхожу ее, встав сзади. – И последнее, – я становлюсь вплотную к ней и обхватываю одной рукой за талию, прижав к своему голому торсу.

Гвен издает писк, не ожидав подобных действий и поворачивает голову через плечо, невинно глядя на меня. Ее грудь то и дело, что поднимается и опускается, пока я возвышаюсь над ней в опасной близости.

Ее тело реагирует, и она снова отвлекается на мои прикосновения, чего не должна допускать. Мы сейчас работаем и не должны отключать мозг. Я предупреждал ее, что не позволю чувствам овладевать мной во время работы. И с ней все должно быть точно также. Она должна думать в первую очередь о задании, но никак не о моих руках и тому, что я липну к ней.

– Шея, – шепчу я ей на ухо и провожу кончиками пальцев по стучащей венке на ее белой коже, доходя до ямки ключицы.

Ее голова откидывается назад, вжимаясь затылком в мое плечо. Я смотрю на ее лицо и вижу, как ее глаза на секунду закрываются. Я хмурюсь, недовольный, что она излишне отвлекается и решаю сделать то, что заставит ее сосредоточиться на деле.

– Черт возьми, рыжик. Я же сказал тебе не отключаться, – я обхватываю рукой ее шею и пальцами сдавливаю горло около углов челюсти, чтобы не делать больно, и она могла дышать.

– Гарри, что ты делаешь? – он хватается пальцами за мою руку и пытается отцепить ее.

– Пытаюсь включить тебя в процесс, но ты не хочешь, – большими пальцами я надавливаю на мягкую зону.

– Гарри, стоп, – требует она, впиваясь своими ногтями в мою кожу.

– Нет уж, терпи, – не даю я ей шанса выбраться.

– Ладно, хватит претворяться, – вдруг говорит она и хватается обеими руками за мою руку, делая манёвр.

Гвен резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и высвобождается из захвата, потянув меня по диагонали через свое тело. Я падаю спиной на пол, спотыкаясь о ее ногу, с помощью которой она делает выступ. Я ошеломленно смотрю на нее, чувствуя боль в лопатках, когда она возвышается надо мной и победно улыбается.

Вот же чертовка.

Гвен обхитрила меня своими женскими штучками, заставив поверить, что она реагировала на мои прикосновения. Она специально провела меня и добилась победы, чего я вовсе не ожидал от нее. Она хорошо справилась и по итогу обезвредила меня.

– Как я тебя, а? – Гвен хихикает и протягивает мне свою руку для помощи.

– Ты сделала меня, – улыбаюсь я и хватаюсь за ее руку.

– Я этого и добивалась, – она тянет меня вверх, и я отталкиваюсь от пола, вставая.

– Откуда ты знаешь этот прием? – спрашиваю я, возвышаясь над ней.

– Я работаю в правоохранительных органах, поэтому знаю, что такое самооборона. Нас постоянно тренировали. Мне приходилось часто использовать приемы в жизни, когда преступники сопротивлялись.

– Значит, когда я показывал уязвимые места, ты уже о них знала, – ухмыляюсь я, поняв весь ее коварный план.

– Конечно. Я просто заставила тебя поверить, что ты альфа самец, и я не могу устоять перед тобой. Все мужчины слишком предсказуемы, – улыбается она.

– Ты была убедительной.

– Я знаю, раз ты так просто и легко повелся.

– Я хочу видеть все, что ты умеешь, – загораются мои глаза.

– Тогда нападай, – становится она в позу готовности, сжав руки в кулаки и выставив их вперед перед лицом.

Я издаю усмешку и подхожу к ней, начиная ее испытывать и проверять точность и правильность каждого ее приема. Я практически не использую свою силу, потому что она девушка и мы просто обучаемся, но не устраиваем бои.

Гвен много раз промахивается из-за того, что ее приемы повторяются и слишком банальны. И я не позволяю ей снова уложить меня на лопатки. Она должна использовать не только тактику, но и силу, потому что иначе ее прикончат.

Она умело работает руками и ногами и хорошо знает технику каждого удара, делая все практически правильно. Но она не может до конца использовать собственные силы и слишком думает, что может причинить мне боль.

– Бей сильнее. Если на мне останутся пару синяков я точно не умру, – требую я, хватая ее запястье и заводя ей руку за спину, используя захват.

– Я не хочу делать тебе больно, – Гвен ударяет меня сзади ногой в колено, тем самым отталкивая от себя и избавляется от захвата.

– Ты не должна думать, что причиняешь кому-то боль. Ты должна думать только о себе, – говорю я и резко направляю кулак к ее лицу.

Гвен быстро реагирует и ставит блок с помощью обеих рук и использует стопу, оттолкнув меня ногой в низ живота. Она ударяет меня сильнее, но все равно сдерживается.

– Если бы это был не ты, мне было бы проще, – пыхтит она, накидываясь на меня, но я быстро беру ее за руку и перекатываю к себе.

Гвен крутится и оказывается спиной прижатой к моей груди. Я захватываю обе ее руки, поднимая их к ее плечам и крепко сжимаю, не давая возможности выбраться. Она пытается перевернуть меня, но я обхватываю своей ногой ее, полностью сковывая движения.

Она стонет, понимая, что ничего не может сделать и в конечном итоге сдается, перестав дергаться. Но я ни в коем случае не ослабеваю хватку, потому что это снова может быть очередная ее махинация против меня. Но в этот раз у нее ничего не сработает.

Гвен хнычет топая ногой, как маленький ребенок и старается высвободить руки, но я не даю ей этого сделать. Она полностью обездвижена и у нее есть способы, чтобы высвободиться, но она пока не догадывается, что можно сделать в данной ситуации.

– Может, передохнем? – жалобно просит она, оперевшись затылком на мою грудь и взглянув на меня своими глазами через лоб.

– Только после того, как ты выберешься, – ухмыляюсь я, глядя на нее сверху вниз.

– Ты красивый, но сволочь, – надувает она щеки, но ее слова вызывают во мне усмешку.

– Подумай, рыжик.

– А может ты просто меня отпустишь, а я тебе за это отблагодарю? – смотрит она на меня щенячьим взглядом.

– Со мной это не сработает, – я не поддаюсь на такое.

– Если грудь покажу? – ее лицо резко становится серьезным.

– Что? – теряюсь я, открыв рот.

– Пошел ты, – улыбается она и, почувствовав, что моя хватка ослабилась, выкручивает руки, выбираясь.

Она разворачивается и вцепляется в мое запястье, перевернув меня через себя и снова повалив на пол. Я кашляю из-за столкновения лопаток с полом, но улыбаюсь из-за того, что она опять провела меня вокруг пальца.

Гвен чертовски умна и использует свой мозг в нужном направлении. Ее слова оказывают серьезное влияние, но это не значит, что она должна их использовать на постоянной основе. Она должна уметь драться и не попасть в ловушку, а не сначала защищаться ртом, а потом уже использовать руки и ноги.

– Я же говорю, что мужчины банальны, – наклоняется она ко мне, упираясь руками на колени.

– Ты просто имеешь влияние на меня, поэтому я попадаюсь. Но не думай, что каждый мужчина, с которым ты будешь драться среагирует точно также. К тому же помимо мужчин, тебе возможно придется биться с девушками. И что ты тогда сделаешь? – спрашиваю я, восстанавливая дыхание, лежа на полу.

– Черт, я об этом не подумала.

– Тото же. Я научу тебя в драке не только приемам, но и успевать думать.

– Но я ведь неплоха, не так ли? – улыбается она.

– Верно, но ты слабая.

– Ты поднатаскаешь, – она берет меня за руку и приступает поднимать с пола, откуда вовсе не хочется вставать, но приходится.

– На сегодня все. Завтра продолжим, – отпускаю я ее, едва стоя на ногах.

– Спасибо. Пойду позвоню Джулиет, узнаю, как у нее дела в Джульярде, – кивает она и забирает со скамейки мастерку, прежде, чем выходит из зала.

Я подбираю с пола полотенце, а также хватаю свою серую майку и выхожу из комнаты. Я поднимаюсь по лестнице к себе в комнату, которая находится рядом с Гвен и вынимаю телефон, набирая нужный номер.

Гудки громко раздаются в ушах, когда я прикладываю айфон к уху. Я испытываю нервозность и раздражение, из-за чего хожу по комнате туда-сюда до тех пор, пока мой звонок не принимается.

– Зачем тебе нужно с ней видеться, Кайл? – останавливаюсь я посреди комнаты, злостно глядя на стену.

– Привет, Гарри, – его голос нездорово веселый, и это только больше выводит меня.

– Ответь, – требую я, сдерживаясь от криков, чтобы Гвен ничего не услышала.

– Хочу понять, почему ты выбрал ее.

– Ты и так знаешь, почему я втянул ее в твою ебаную игру, – рычу я.

– Знаю, – я чувствую эту гребаную улыбку, которую видел сто раз за всю жизнь.

– Тогда ответь мне, какого хрена ты хочешь от нее? – у меня снова проявляется приступ, но я сразу же вынимаю из кармана штанов ингалятор.

– Хочу, чтобы она знала, на кого на самом деле работает, – спокойно говорит он.

Сука.

Она ему не нужна. Он просто хочет испортить мне жизнь снова.

– Я отправляю тебе фото. Угомонись просто.

– Если не будет по моему, история повторится, – с забавой выговаривает он.

– Я организую встречу, как мы и договаривались. Тридцать первого октября вы встретитесь, – цежу я сквозь оскаленные зубы, избавляясь от ободка и швыряя его на пол.

– Замечательно, рад, что мы поняли друг друга. До встречи, – говорит он и сбрасывает.

Я выбрасываю телефон на кровать и громко дыша, поднимаю ингалятор ко рту, потому что мне снова не хватает воздуха. С трубкой во рту я иду в ванную комнату и с грохотом захлопываю дверь, чувствуя как легким становится легче. Меня отпускает, и я оставляю небулайзер на полке над раковиной, если он снова пригодится.

Мне нужно выпустить пар, и я это делаю, стоя под струями холодной воды.