1.12
— Радуйся, моя пташка, — голос Юнги прозвучал словно лезвие ножа, рассекающее тишину. — Твой отец доехал до дома в целости и сохранности. — Его пальцы ловко справлялись с запонками, но взгляд оставался ледяным, будто он видел сквозь неё.
Девушка сглотнула комок в горле.
— Спасибо, — её голос дрогнул, словно хрупкий лист на ветру. На лице — маска безразличия, но внутри, глубоко внутри, расцвела робкая искра облегчения. Отец жив. Наконец-то жив.
Юнги бросил короткий взгляд на часы.
— Я вернусь поздно. Не жди, — его голос был пропитан ядом. Ключи звякнули в ладони, пистолет глухо стукнул о столешницу.
Прежде чем она успела что-то сказать, его рука взметнулась молнией, схватив её за подбородок. Поцелуй был грубым, почти жестоким — словно клеймо на нежной коже. Её губы запульсировали болью, но она не издала ни звука.
Когда дверь захлопнулась, Сохи словно очнулась от транса. Ноги сами понесли её в ванную. Вода лилась ледяными слезами, а мыло жгло, словно кислота. Она тёрла и тёрла губы, пока кожа не стала алой, пока боль не стала невыносимой. Но даже тогда она не остановилась. Потому что боль от мыла была ничто по сравнению с той, что разъедала её душу.
В зеркале отразилось её искажённое лицо — бледное, с покрасневшими губами и лихорадочным блеском в глазах. Сохи выключила воду и уставилась в пустоту, не видя своего отражения.
Часы тикали невыносимо громко, отсчитывая минуты одиночества. Каждый шорох за окном заставлял её вздрагивать, а тени на стенах превращались в зловещие силуэты. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.
В памяти снова и снова всплывал образ Юнги — холодный, властный, безжалостный. Его прикосновения оставляли ожоги на коже, а слова резали, словно бритва. Сохи прижалась лбом к холодному стеклу, чувствуя, как слёзы катятся по щекам.
Она знала, что эта ночь будет долгой. Знала, что не сможет уснуть, пока он не вернётся. Но ещё больше её пугало то, что происходило внутри — то, как её душа медленно, но верно покрывалась коркой льда.
Телефон молчал, не принося ни утешения, ни отвлечения. Все её друзья словно растворились в воздухе, когда она оказалась в этом доме. Только отец... Он был единственным лучиком света в этом тёмном царстве, но даже его возвращение домой не принесло полного облегчения.
Сохи опустилась на пол, подтянув колени к груди. Её пальцы машинально теребили край футболки, а мысли кружились в безумном танце страха и отчаяния. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем смогла заставить себя встать и вернуться в комнату, где каждый предмет напоминал о его присутствии.
В полумраке комнаты она заметила что-то блестящее на столе. Маленький кулон, который она давно не надевала. Его подарил ей отец на день рождения. Сохи взяла его в руки, и тёплые воспоминания на мгновение прогнали тьму, окутавшую её душу.
Она легла в постель, прижимая кулон к груди, как талисман. Но сон не шёл. Вместо него приходили видения — мрачные, тревожные, полные предчувствия чего-то неотвратимого. И среди них неизменно присутствовал он — Юнги, с его ледяным взглядом и жестокими губами.
— Хочу увидеть отца, — голос девушки прозвучал едва слышно, будто она обращалась к самому полу, к его холодным, безжалостным доскам. Её пальцы нервно теребили край простыни, а в глазах застыла мольба, которую она боялась показать.
Юнги стоял у окна, его силуэт вырисовывался на фоне рассветного неба. Тяжелое дыхание вырывалось из груди рваными толчками, словно каждый вдох давался с трудом после той ночи, что они провели вместе. Его лицо оставалось в тени, но она чувствовала исходящую от него волну усталости и раздражения.
В комнате царила такая тишина, что можно было услышать, как бьётся её сердце — громко, отчаянно, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Тени от свечей, догорающих в подсвечнике, удлинялись, превращаясь в зловещие фигуры на стенах.
Несколько бесконечных мгновений он молчал, и каждая секунда этого молчания казалась ей вечностью. Она чувствовала, как страх холодной змеёй ползёт по спине, парализуя волю.
— Завтра пойдёшь, — наконец произнёс он, и в его голосе прозвучала такая ледяная решимость, что у неё перехватило дыхание. Эти слова повисли в воздухе, словно приговор, не оставляя места для возражений или надежд.
Девушка сглотнула комок в горле, но не подняла взгляда. Она знала — любое сопротивление бесполезно. Знала, что он держит не только её тело, но и душу в своих железных тисках, и вырваться из них невозможно.
Девушка медленно опустилась на край кровати, её пальцы машинально потянулись к шее, где всё ещё ощущалось его грубое прикосновение. В комнате повисла такая тишина, что можно было услышать, как тикают часы на стене — мерно, неумолимо отсчитывая секунды её заточения.
Юнги, не оборачиваясь, направился к двери. Его шаги эхом отражались от стен, словно удары молота по наковальне. Перед тем как выйти, он на мгновение замер, будто что-то обдумывая.
— И не вздумай сбежать, — бросил он через плечо, его голос прозвучал особенно угрожающе в пустой комнате. — Я знаю каждый твой шаг, каждая твоя мысль мне известна.
Дверь с грохотом захлопнулась, оставив девушку одну в этом мрачном пространстве. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь, которая сотрясала всё её существо. В голове крутились мысли, одна страшнее другой. Завтра... Завтра она увидит отца. Но что, если это очередная ложь? Что, если он просто играет с ней, как кот с мышью?
Её взгляд упал на маленькое окно под потолком. Сквозь грязное стекло едва пробивался рассвет. Она поднялась на ноги, подошла ближе, в надежде увидеть хоть что-то, кроме серого неба. Но там, за стеклом, была только пустота и холод.
В кармане халата что-то зашевелилось. Маленький клочок бумаги, который она спрятала там вчера. Записка от отца? Надежда вспыхнула в её груди ярким пламенем. Дрожащими руками она развернула листок. Буквы расплывались перед глазами, но она всё же смогла разобрать несколько строк, написанных знакомым почерком:
«Доченька, держись. Я найду способ тебя спасти. Верь мне».
Слеза скатилась по её щеке, оставляя солёный след. Впервые за долгое время она почувствовала проблеск надежды. Завтра. Завтра всё изменится. Она должна верить в это, иначе просто сойдёт с ума в этих стенах.
— Ты помнишь жену моего партнёра? — произнёс Юнги, не отрывая взгляда от тарелки. Его голос звучал непривычно напряжённо, словно он подбирал каждое слово с особой осторожностью.
Сохи подняла глаза от своей чашки, но её лицо оставалось непроницаемым, словно маска.
— Какую именно? — спросила она безразличным тоном, который за годы практики отточила до совершенства. Этот голос стал её щитом, её защитой от всего, что происходило вокруг.
Юнги сжал вилку так сильно, что костяшки его пальцев побелели. На мгновение его глаза вспыхнули странным огнём, который она не могла разгадать.
— Тех, которые были у нас первыми, — процедил он сквозь зубы, и в его голосе проскользнула едва заметная угроза.
Сохи кивнула, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри всё сжалось от недоброго предчувствия.
— Да, — ответила она, делая глоток кофе, который обжёг ей горло. Её руки не дрожали, но сердце билось учащённо, словно пытаясь вырваться из грудной клетки.
Тишина, последовавшая за её ответом, была тяжёлой, давящей. Сохи знала — этот разговор не сулит ничего хорошего. Она чувствовала, как напряжение в воздухе становится почти осязаемым, словно густая пелена, окутывающая их обоих.
— Сегодня они снова к нам приедут, — произнёс Юнги, его голос звучал непривычно твёрдо. — Постарайся подружиться с его женой. Это важно.
Сохи замерла, не поднимая глаз. Её пальцы нервно сжали край скатерти. Она знала, что за этим «постарайся» скрывается нечто большее, чем простое пожелание.
— Хорошо, — ответила она едва слышно, стараясь, чтобы голос не дрожал. В глубине души она понимала — любое неповиновение может обернуться новыми испытаниями.
Юнги кивнул, но его взгляд оставался холодным и пронзительным. В нём читалось что-то, чего она не могла разгадать — то ли угроза, то ли расчёт.
Тишина, последовавшая за её ответом, казалась особенно тяжёлой. Сохи чувствовала, как внутри нарастает тревога, словно тёмная волна, готовая захлестнуть её с головой. Она знала — эта встреча не сулит ничего хорошего, и дружба, о которой говорит Юнги, наверняка имеет свою цену.
Сохи застыла, её пальцы непроизвольно сжались в кулаки под столом. Мысль о новой встрече с этими людьми вызывала внутри ледяную волну страха.
Юнги наблюдал за ней краем глаза, его губы искривились в подобии улыбки.
— Я вижу, ты не рада, — протянул он, наслаждаясь её замешательством. — Но это необходимо. Твоя задача — очаровать её, расположить к себе.
Сохи опустила взгляд, стараясь скрыть бурю эмоций.
— А что будет, если я не справлюсь? — спросила она тихо, почти шёпотом.
Юнги наклонился вперёд, его голос стал угрожающе мягким:
— У тебя нет права на ошибку, Сохи. Помни об этом. — Он поднялся из-за стола. — Приведи себя в порядок. Они прибудут через несколько часов.
Когда он вышел из комнаты, Сохи осталась одна, погружённая в свои мрачные мысли. Её взгляд упал на зеркало, в котором отразилось её собственное бледное лицо с лихорадочно блестящими глазами.
«Очарова́ть её... расположить к себе...» — эхом звучали в голове слова Юнги.
Она знала, что за этой просьбой скрывается нечто большее. Знала, что эта встреча станет ещё одним испытанием, ещё одним шагом в паутине лжи и обмана, из которой, казалось, нет выхода.
Сохи глубоко вздохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она должна была сыграть свою роль безупречно. Ради отца. Ради собственной безопасности. Но в глубине души она понимала — цена этой игры может оказаться слишком высокой.
Сохи медленно поднялась из-за стола, её движения были механическими, словно она наблюдала за собой со стороны. В зеркале она увидела своё отражение — бледную девушку с лихорадочным блеском в глазах.
Она направилась в свою комнату, где начала бесцельно перебирать вещи в шкафу. Пальцы машинально перебирали платья, но мысли были далеко.
«Подружиться с его женой... — крутилось в голове. — Что он задумал на этот раз?»
Внезапно её взгляд упал на небольшое зеркало на туалетном столике. Она увидела в нём не себя, а пленницу, запертую в золотой клетке. Клетку, из которой нет выхода.
Сохи достала из ящика шкатулку с украшениями. Её пальцы задержались на тонкой серебряной цепочке с кулоном — единственном подарке, который она хранила как память о прежней жизни.
В дверь тихо постучали.
— Кто там? — спросила она, не оборачиваясь.
— Это я, — послышался голос служанки. — Господин приказал подготовить вас к встрече.
Сохи глубоко вздохнула, пытаясь собрать остатки самообладания.
— Я сама справлюсь, — ответила она твёрдо. — Оставьте меня.
Когда шаги служанки затихли в коридоре, Сохи опустилась на кровать. Она знала — предстоящий вечер станет ещё одним испытанием в её жизни. Испытанием, которое она должна пройти безупречно, какой бы ценой это ни было.
Часы тикали, отсчитывая минуты до неизбежной встречи. Каждая из них казалась вечностью, наполненной страхом и неопределённостью.
«Я должна это сделать, — повторяла она про себя. — Ради отца. Ради себя».
Но даже эти слова не могли заглушить тихий голос внутри, который шептал о том, что цена может оказаться слишком высокой.