Тихая ложь

— В эти выходные нас пригласили на свадьбу, — раздается голос Драго откуда-то из спальни.
На свадьбу? Я открываю дверь в ванную и вижу Драго, стоящего на другом конце комнаты и выглядящего чертовски сексуально в серых джинсах и черной рубашке с закатанными до локтей рукавами.
— Мне нечего надеть, — бормочу я, не выпуская изо рта зубную щетку.
— Что?
Я закатываю глаза и вытаскиваю зубную щетку.
— Я сказал, мне нечего надеть.
Драго поднимает брови.
— Ты что, прикалываешься надо мной?
— Я не могу пойти в своей старой одежде. Попрошу Йована отвезти меня в магазин.
Драго заканчивает застегивать рубашку и встает передо мной.
— Я отвезу тебя.
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не дать идиотской ухмылке расползтись по моему лицу. Проснувшись, я испугалась, что он начнет задавать мне вопросы о том, что произошло прошлой ночью, и поспешила в ванную. Слава Богу, он, кажется, забыл об этом.
— И почему у всех свадьбы, а у меня всего лишь пятиминутная церемония в мэрии?
Драго упирается руками в дверную раму по обе стороны от меня и наклоняется к моему лицу.
— Потому что те люди женятся по любви. А ты вышла замуж ради денег, не так ли?
Я принудительно улыбаюсь.
— Да.
Он еще больше наклоняет голову, и наши рты почти соприкасаются. В его глазах снова появляется анализирующий взгляд, как будто он пытается понять меня.
— Вот и ответ на твой вопрос, — говорит он. — Одевайся. У тебя есть пятнадцать минут.
Я смотрю на его широкую спину, когда он выходит из комнаты. Как только он уходит, я разворачиваюсь и топаю к шкафу, чтобы порыться в беспорядке одежды, которую запихнула туда, когда распаковывала вещи. Шкаф довольно большой, но у меня слишком много вещей. На глаза наворачивается слеза, и я быстро смахиваю ее тыльной стороной ладони.
Я не понимаю, почему слова Драго так сильно задели меня. Я же не заблуждалась относительно наших мотивов. Он женился на мне, потому что это был выгодный бизнес. А я вышла за него, потому что… я — идиотка. Это правда. Я не должна была позволить своему страху остаться одной привести меня к этой катастрофе. Ася была права. Надо было подождать, пока я встречу человека, который мне понравится, может быть, я полюблю его, и только потом думать о браке с ним. По позвоночнику пробежала дрожь.
Нет. Я никогда не позволю себе влюбиться. Люди, которых я любила, погибли из-за меня. Как мои родители. Как почти это сделала моя сестра. Все из-за меня. Так гораздо лучше. Драго получает связь с Cosa Nostra, дон получает информацию о сербской организации, а я получаю возможность не быть одной. Никаких чувств.
Когда через четырнадцать минут я выхожу на улицу, Драго стоит у машины, облокотившись на капот и скрестив руки на груди. Он окидывает взглядом мои розово-голубые полосатые брюки с широкими штанинами, затем переходит к моему розовому пальто, и на какое-то мимолетное мгновение на его лице появляется легкая улыбка.
— Оно не уменьшилось при стирке? — спрашивает он, недоверчиво оглядывая мои рукава.
— Пальто нужно сдавать в химчистку, а не стирать. И это рукава с длиной три четверти.
— Может быть, ты просветишь меня, для чего нужно пальто с короткими рукавами?
Я хлопаю ресницами:
— Чтобы я выглядела красивой.
Драго поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Эти зеленые глаза захватывают и удерживают мой взгляд.
— Если это так, то, боюсь, оно не выполняет своей задачи, mila moya.
Я задыхаюсь, потрясенная и обиженная. Знаю, что я не из тех женщин, которые могут заставить мужчин падать передо мной на колени. И уж точно не из той лиги, которую я видела с ним на той фотографии, которую прислал мне Аджелло. Но говорить о том, что я уродлива?
Я начинаю отстраняться от него, но его свободная рука обвивает мою талию, прижимая меня к его телу. Его глаза прикованы к моим, опасно блестят. Дразнят меня. Бросают мне вызов. Что сделать? Плюнуть ему в лицо? Заплакать? Нет, это на него не похоже.
Он крепче сжимает мою талию. Другая его рука все еще лежит на моем лице, поглаживая щеку. Я сжимаю в кулаке горсть его рубашки и сужаю глаза, пытаясь понять, к чему эта молчаливая игра. Драго наклоняется, и его рот оказывается совсем рядом с моим ухом.
— Твое пальто не выполняет свою задачу, — шепчет он по-сербски, его голос хриплый и скользит по мне, как жидкий мед, — потому что ты чертовски идеальна, Сиенна. Ты прекраснее всех, кого я когда-либо знал.
Сердце замирает. А потом выпрыгивает, словно желает вырваться из груди, и бьется в бешеном темпе. Что, если он услышит это и поймет, что я поняла?
— Что ты сказал? — быстро спрашиваю я.
Драго отпускает меня и открывает дверь машины.
— Пора выезжать. — Он снова переходит на английский, игнорируя мой вопрос. — Поторопись. У меня сегодня днем встреча, на которой должен быть.
Нацепив на лицо беззаботную улыбку, я берусь за края пальто и опускаюсь на пассажирское сиденье. Пока Драго обходит машину, я специально настраиваю зеркало заднего вида на себя, вместо того чтобы опустить солнцезащитный козырек, затем достаю из сумочки косметичку и начинаю наносить помаду. Что это только что было? Он меня проверял?
— Мне это нужно, Сиенна. — ворчит мой муж и возвращает зеркало на место.
— Я потребовала его первой, — щебечу я, надеясь, что это поможет скрыть, как я потрясена.
Драго переводит взгляд с моих губ на глаза и задерживает его там на несколько долгих мгновений. Затем он заводит машину.
Занавеска в раздевалке отодвигается в сторону, и оттуда выходит Сиенна в розовом платье для Барби с оборкой по подолу. Я наблюдаю за ней с дивана, расположенного напротив высокого зеркала, как она внимательно изучает свое отражение, поворачиваясь то влево, то вправо, оценивая наряд. Она выглядит в нем просто великолепно, как и во всех предыдущих платьях, которые я заставлял ее примерять. Кажется, это уже двенадцатое.
Она поворачивается и выпячивает бедро.
— А это?
Я перевожу взгляд с ее нежной груди вниз, на стройные ноги, затем снова вверх.
— Нет.
— Нет? Что значит "нет"? Я перемерила здесь все платья. Как это возможно, что тебе ни одно из них не нравится?
Я откинулся назад и облокотился на спинку дивана, разглядывая ее. Я никогда не говорил, что они мне не нравятся.
— Драго!
Я на секунду закрываю глаза, чтобы дать звуку проникнуть в тело. Мое имя — одно из немногих слов, которые я могу полностью расслышать, когда она говорит.
— Примерь еще несколько, — говорю я.
Сиенна бросает на меня недовольный взгляд и исчезает в раздевалке. Как только за ней задергивается штора, я встаю и направляюсь в другой конец бутика, где у входа стоят двое мужчин. Я заметил их в зеркале, когда они разглядывали Сиенну, когда выходила из примерочной в последний раз. Я хватаю за куртку того, кто ближе всех ко мне, и бью ему в лицо.
— Тебе нравится наблюдать за моей женой?
— Расслабься, чувак. Я только взглянул. — Идиот ухмыляется. — Она ходящее шоу. Трудно не смотреть, знаешь ли.
— Оу. Тогда ладно. — Я бью его головой.
Другой парень хватает меня за плечо, и я отпускаю мужчину, зажимающего руками свой окровавленный нос, и упираюсь локтем в живот его приятеля. Он складывается пополам, хватая ртом воздух.
— Проваливайте. Пока я сам вас не вышвырнул. — Я поворачиваюсь и иду обратно в раздевалку.
Сиенна выходит как раз в тот момент, когда я сажусь, говорит что-то о том, что пояс и талия слишком узкие, но я не успеваю дослушать, потому что мой взгляд был устремлен на зеркало, чтобы убедиться, что эти два идиота покинули магазин.
Когда я смотрю на жену, она стоит, положив руки на бедра, и смотрит на меня.
— Ну?
Я пожираю ее глазами. Новое платье голубого цвета с облегающим лифом, расширяющимся от талии. Оно прекрасно сидит на ней.
— Тебе стоит примерить еще одно.
— Серьезно? Ты просто издеваешься надо мной, да?
Она чертовски очаровательна, когда злится. Дело в том, что мне совершенно все равно, что она носит. Я нахожу свою жену одинаково потрясающей как в том идиотском голубом и розовом уродстве, которое она надела сегодня утром, так и в этом элегантном платье. Но я получаю удовольствие, когда вижу различные части ее тела, которые открывает платье. Голую спину. Декольте. Эти потрясающие ноги.
— Следующая, Сиенна.
Она щурит на меня глаза и уходит за перегородку. Через минуту она выходит оттуда в одном лишь голубом кружевном лифчике и таких же трусиках.
— Так тебе больше нравится?
Я вскакиваю с дивана и тремя быстрыми шагами добираюсь до нее. Обхватив ее за талию, я заношу ее в раздевалку, а другой рукой задергиваю занавеску. Сиенна изо всех сил пытается вырваться из моих рук, но я хватаю ее под бедро и прижимаю к стене.
— Что это было? — рявкаю я.
— Ты, кажется, равнодушен к платьям. — Она наклоняет ко мне свой упрямый подбородок. — Я пыталась добиться твоей реакции.
— Вот как? — Я наклоняюсь к ней так, что мой твердый член прижимается к ее сердцевине. — Это и есть та реакция, которой ты пыталась добиться?
— Возможно. — Сиенна прикусывает нижнюю губу и закидывает ноги мне за спину. Она крепче сжимает мою шею.
Я опускаю голову и шепчу ей на ухо.
— Я вижу тебя, Сиенна. — Она напрягается в моих объятиях, но я продолжаю. — Я вижу, что ты что-то скрываешь своими бодрыми действиями и этой нелепой одеждой. И я собираюсь выяснить, что именно.
Ее ногти впиваются в кожу моей шеи, и от этого ощущения мой и без того твердый член набухает еще больше. Она наклоняет голову в сторону, ее губы касаются мочки моего уха.
— Никогда, — говорит она.
— Это мы еще посмотрим. — Я слегка целую ее обнаженное плечо и позволяю ей сползти вниз по моему телу. — Одевайся.
— А как же платье?
Я наклоняюсь и беру в руки разноцветный груду атласа и кружев.
— Мы заберем их всех.
* * *
Я наблюдаю за женой, которая ковыряется в свиной отбивной на своей тарелке. Она в основном передыигала еду по тарелке и едва откусила несколько кусочков. Я протягиваю вилку, накалываю один из кусочков и подношу его к ее рту.
Она смотрит на мою вилку.
— Что ты делаешь?
— Слежу за тем, чтобы ты поела.
— Я не голодна.
— Ты ничего не ела с утра. Я не позволю тебе упасть в обморок. Открой рот.
Ее губы слегка расширяются.
— Да пошел ты, Драго, — говорит она с улыбкой.
— Значит, она не такая милая, как хочет, чтобы люди думали. — Я наклоняюсь вперед. — Открой. Свой. Рот.
Сиенна выхватывает вилку из моей руки и запихивает мясо в рот, пронзая меня своим взглядом. Я забираю вилку обратно, накалываю брокколи и поднимаю ее.
— Мы могли бы поесть и дома. — Ее губы обхватывают овощ, когда она снимает его с вилки.
— Обед подают в два часа. Мы его пропустили.
— Пропустили? Это твой дом. Разве ты не имеешь права решать, когда будет подан обед?
— Имею. И я назначил время обеда в два. Если ты пропускаешь его из-за деловых обязательств, то придется позаботиться о себе самому.
Сиенна смотрит вниз на очередной кусок свинины, который я держу перед ней.
— Почему?
— Представляешь, какой хаос начнется, если пятьдесят человек будут есть в произвольное время?
— Да, наверное. — Она смеется и берет мясо. — Я не видела в вашем доме детей.
— Мои люди не проживают в доме с семьями.
— Почему?
Перед глазами промелькнуло воспоминание о доме моего детства, охваченном пламенем. Прошло двадцать лет, но я все еще чувствую запах дыма, который душил мои легкие, и жар огня на моей горящей рубашке, который опалял мою кожу, когда я пытался закрыть Дину своим телом.
— Драго? — Сиенна положила руку мне на предплечье.
— Потому что я не разрешаю детям находиться в особняке. Слишком опасно, — говорю я и достаю телефон, который вибрировал у меня в кармане.
14:20 Филипп: Мы потеряли связь с водителем. Мирко пытается определить местонахождение груза по GPS.
— Нам нужно ехать. — Я бросаю деньги на стол и хватаю Сиенну за руку, чтобы уйти.
Пока я веду свою жену к ближайшему лифту, Сиенна говорит рядом со мной. Из-за окружающих и шума я улавливаю только тон ее голоса, но не слова.
Когда мы выходим из лифта, приходит еще одно сообщение от Филиппа, в котором он сообщает, что у нас есть только общее местоположение грузовика из-за слабого сигнала GPS, и что он уже отправился в том направлении с несколькими людьми на поиски машины. В тексте — скриншот карты с кругом радиусом в одну милю над территорией, прилегающей к нашему складу.
Когда мы подходим к машине, я прикладываю палец к губам Сиенны.
— Перестань говорить и слушай. Кто-то перехватил один из наших грузовиков. Водитель не отвечает.
Она моргает и кивает.
— Мне нужно, чтобы ты оставалась на линии с Филиппом и ждала, пока он сообщит тебе координаты, когда найдет грузовик. Когда они будут у тебя, введи местоположение на карте и покажи мне экран с отмеченным пунктом назначения. Хорошо?
— Хорошо.
— Будь на линии и слушай любую информацию, которая может быть у Филиппа, так как он доберется до грузовика раньше нас. Все ясно?
Она снова кивает.
— Хорошо. Поехали.
В трубке раздаются голоса, говорящие по-сербски. Филипп, видимо, включил режим громкой связи, потому что я слышу и его, и другого мужчину. Их речь довольно быстрая, но я все же понимаю кое-что из сказанного. Неприятные ругательства, потом что-то о том, что румыны не в восторге от оружейного бизнеса. Я бросаю косой взгляд на мужа. Он уже двадцать минут едет в абсолютной тишине. Оружие? Я думала, что сербский синдикат работает только с наркотиками. Я пытаюсь уловить продолжение разговора, но в основном это опять ругань. У кого-то звонит телефон. Другой парень, кажется, Йован, что-то кричит.
— Сиенна, — говорит Филип, — мы нашли местоположение. Я посылаю тебе координаты.
Телефон в моих руках вибрирует. Я включаю громкую связь, затем копирую и вставляю два больших числа в навигационное приложение, и на карте появляется большая красная точка. Мы находимся примерно в десяти минутах езды.
— Поверни направо, — говорю я, глядя на экран телефона. Я все еще слышу голос Филиппа, так как всё ещё на линии.
В поле моего зрения попадает рука Драго. Он хватает телефон и смотрит на экран, но при этом пропускает поворот, который должен был сделать.
— A u kurac. (с серб. Блядь) — Он бросает телефон на приборную панель, крутит руль до тех пор, пока машина не делает разворот, и выезжает на полосу, движущуюся в противоположном направлении. Поворот настолько неожиданный и резкий, что я ударяюсь головой о стекло.
— Черт! — кричит Драго и, не отрываясь от дороги, обхватывает меня правой рукой за плечи и притягивает к себе. — Мне так жаль, детка. — Он целует меня в лоб и отпускает. — Спроси Филипа, удалось ли им связаться с водителем.
Я все еще настолько ошеломлена его неожиданным поступком, что даже не спрашиваю, почему бы ему самому не узнать у Филиппа. Громкая связь по-прежнему включена.
— Филипп? Драго спрашивает…
— Грузовик припаркован на дальнем переулке, — вклинивается Филипп. — Мы как раз подъезжаем к нему. Оставайтесь на линии.
Звуки открывающихся и закрывающихся дверей машин заполняют тишину, и через несколько минут по линии раздается поток сербских ругательств.
— Водитель мертв, — кричит Филип. — Пуля попала в висок. Груз в грузовике. Не тронут.
Мой муж продолжает вести машину, сжимая руль, не отрывая взгляда от дороги.
— Мертв? — спрашивает он и смотрит на меня.
— Да. — Я киваю.
— Когда мы приедем, оставайся в машине. Филипп отвезет тебя домой.
— Хорошо. — Я снова киваю.
Драго продолжает вести машину, а я все смотрю на его профиль. Размышляю.
Мы подъезжаем к грузовику, Драго паркуется в нескольких метрах перед ним, затем выходит из машины. Я наблюдаю за ним через заднее стекло, как он заглядывает в кабину грузовика, а затем спрыгивает вниз и становится лицом к Филиппу, что-то ему говоря. Йован подходит к Драго сзади и кладет руку ему на плечо. Этот поступок кажется неуместным, но я заметила, что его люди часто так делают, когда подходят к нему сзади. Кажется, что это делается для того, чтобы привлечь его внимание.
Несколько минут они втроем бурно обсуждают ситуацию. Через несколько минут Филипп отходит от группы и садится ко мне в машину, набирая номер на своем телефоне. Он переключает телефон на громкую связь и заводит машину. Я слушаю, как он передает приказ Драго сначала Адаму, а потом Мирко.
Я смотрю на ленту дороги за лобовым стеклом, пока копаюсь в своих мыслях, пытаясь вспомнить, видела ли я когда-нибудь, как мой муж разговаривает по телефону.
И не могу вспомнить ни одного случая.