Тихая ложь

Я просыпаюсь от успокаивающего звука душа, доносящегося из ванной комнаты, но мне не нужно было его слышать, чтобы понять, что Драго больше не лежит со мной в постели. Его тепла нет, и мне не хватает того ощущения покоя, к которому я привыкла за последние десять ночей.
После первой попытки заснуть в отдельной комнате, чтобы утром снова оказаться в постели Драго, я пыталась проделать этот трюк еще дважды. Каждый раз муж переносил меня в свою комнату. После этого я перестала пытаться "сбежать", потому что мне нравится спать, когда его тело прижимается к моему, больше, чем я готова это признать. И это все, что мы делали до сих пор. Спали.
Кроме того, что он обнимал меня, он ко мне не прикасался. А мне бы хотелось. Несколько раз, когда я просыпалась, а он еще лежал в постели, то притворялась, что все еще сплю, наслаждаясь тем, что прижимаюсь к его твердой груди. Его грудь была не единственной твердой вещью, и это меня немного пугало. У меня никогда раньше не было секса.
У меня было несколько парней, но дальше первой базы дело не заходило. Не то чтобы я берегла себя для брака, я не боюсь самого интимного акта. Просто… физического влечения ко мне никогда не было достаточно. Соблазнительное тело, которое не оказывало на меня никакого воздействия в психическом плане, интересовало меня не больше, чем бумажное пресс-папье с ослепительным узором. На него приятно смотреть, но в моей жизни это не главное.
Если парень требовал секса, я бросала его. Я просто не могла смириться с мыслью о такой близости с кем-либо. У меня были свои причины. Обычно, когда отношения достигают определенного уровня, люди считают, что они имеют право на "большее". Больше разговоров. Больше объяснений. Больше тебя. Но частички меня всегда были заперты. Всегда были скрыты, особенно от тех мужчин, с которыми встречалась. А что, если я все-таки откроюсь, позволю ему увидеть то, что скрывается за моим тщательно выстроенным фасадом, и он решит уйти? Или, что еще хуже, он останется, а у меня возникнут к нему чувства. Нет.
Отсутствие чувств означало отсутствие боли, если бы случилось что-то плохое. Боль и разбитое сердце не стоили плотских переживаний.
Моя сестра знает это. Она всегда меня знала. Ася как-то сказала, что мне нужен мужчина, который сможет соблазнить мой мозг, прежде чем я позволю ему трахнуть мою киску. Что бы это ни значило.
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, размышляя о том, как одиноко на этой огромной кровати, когда Драго нет рядом. Что бы он сказал, если бы я попросила его вернуться в постель после душа, чтобы мы могли пообниматься подольше? Он либо рассмеется, либо подумает, что я пытаюсь соблазнить его к сексу. Если бы он согласился, я бы набросилась на него, к черту последствия. Но мне нужен не секс. У меня странное желание просто быть рядом с ним, уткнуться лицом в его шею и впитывать его запах. Это глупо, я знаю, но ничего не могу с собой поделать.
Вода выключается, и через две минуты мой муж выходит из ванной в одном лишь полотенце, обернутом вокруг талии.
Я притворяюсь, что еще сплю, и наблюдаю за ним из-под полуопущенных век. У него одно из самых красивых мужских тел, на которые я когда-либо смотрела. Не то чтобы я видела их много, но все же. Широкие плечи и мускулистые руки. Твердый, рельефный пресс, от которого, наверное, можно было бы отбить четвертак, если бы я его бросила. Он идет к шкафу на другой стороне комнаты, и я перевожу взгляд на его спину, отмечая шрамы от ожогов, покрывающие левую сторону его тела. В основном они сосредоточены на лопатках и чуть ниже, но есть несколько на предплечье и тыльной стороне кисти. Я заметила их совсем недавно, потому что они покрыты татуировками.
На днях я набрала в "Гугле" "Ожоги" и, исходя из всего прочитанного и изображений, показывающих различные стадии заживления, пришла к выводу, что у Драго была пересадка кожи. Он попал в пожар, когда был моложе?
Драго убирает полотенце, и я закрываю глаза. Инстинктивное действие для той, кто не привык видеть обнаженного мужчину. Но любопытство берет верх, и я приподнимаю веки, чтобы рассмотреть его задницу. Когда он тянется, чтобы взять что-то с полки, я мельком подглядываю на его член и снова зажмуриваю глаза. Неужели он должен быть таким огромным? Я представляю, как его большой член входит в меня, галая, каково это будет на ощупь, и прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы подавить вздох.
Эхо приближающихся шагов доносится до меня за долю секунды до того, как одеяло слетает с моего тела.
— Вставай.
Я закрываю глаза, притворяясь, что все еще сплю.
— Я знаю, что ты не спишь.
Черт. Он знает, что я пялилась на его член? Я приоткрываю веки и вижу Драго, стоящего у изножья кровати. Он одет в черные треники и красную толстовку с капюшоном.
— Который час? — спрашиваю я. Я пропустила вчерашний завтрак, и мне пришлось идти на кухню, чтобы попросить у Кевы остатки еды. Здешний график питания не очень хорошо сочетается с моим биоритмом. Завтрак в восемь? Это тирания.
— Шесть тридцать. Ты пойдешь со мной на пробежку.
— Я так не думаю. — Я фыркаю и зарываюсь лицом в подушку.
Рука обхватывает мою лодыжку и тянет меня к краю. Я вскрикиваю и пытаюсь оттолкнуть его свободной ногой. Драго наклоняется, поднимает меня на руки и несет в ванную комнату. Я бьюсь ногами, сжимаю его предплечья, тщетно пытаясь освободиться. Как только он усаживает меня в ванной, я бью его в грудь.
— Я не одна из твоих подчиненных, Драго! — Я снова бью его. — Ты не можешь мне приказывать.
— Ты не моя подчиненная. — Он делает шаг вперед, заставляя меня сделать два шага назад. — Но ты принадлежишь мне. И я не позволю тебе ходить бледной, как лист бумаги. Мы отправимся на пробежку и не вернемся, пока ты не обретешь цвет лица.
— Я не твоя собственность, — я хотела сказать это с ухмылкой, но в итоге получилось полуулыбка сквозь зубы. По какой-то причине мой фильтр "приятной личности" не работает так хорошо, когда он рядом.
Драго смотрит вниз на мою руку, которая все еще прижата к его груди.
— А оно говорит о том, что это так.
Я прослеживаю его взгляд и вижу, что он сосредоточен на моем обручальном кольце.
— Правда? Я думала, оно означает, что мы подписали свидетельство о браке, а не договор о собственности. Но, думаю, это недоразумение легко исправить. — Я поднимаю руку перед его лицом, собираясь снять обручальное кольцо. В тот момент, когда он замечает мое намерение, он берет меня за подбородок и приподнимает мою голову вверх.
— Не стесняйся, снимай, если хочешь, — непринужденно говорит он и наклоняется так, что наши лица оказываются на одном уровне. — Но знай одну вещь, mila moya. Любой мужчина, который положит на тебя глаз, пока на тебе нет обручального кольца, умрет.
Я закатываю глаза. Ага, конечно. Он, наверное, забыл, что я была рядом, когда на него накричала Кева, и ничего не предпринял. Он не собирается никого убивать, особенно за то, что просто посмотрел на меня. Наверное, мне повезло, что я попала к Драго, а не к тому, кто действительно ходит и убивает людей. Браки по расчету — это рискованно. Я могла бы выйти замуж за какого-нибудь Попа. Очевидно, что этот человек занимается убийствами людей для Драго, иначе Адам не сделал бы этого замечания на кухне, когда мы видели репортаж.
— Я буду ждать тебя снаружи. — Он отпускает мой подбородок и уходит.
Я качаю головой и хватаю зубную щетку. Я ни за что не пойду с ним на пробежку. Даже если бы я не ненавидела бег, а я его ненавижу, у меня нет ничего подходящего. Но, может быть, я могла бы прогуляться по территории и проверить количество охранников. Аджелло звонил мне дважды с тех пор, как я приехала, но я не смогла ответить ни разу, потому что вокруг были люди. Я отправила ему сообщение, что пока не узнала ничего важного, но скоро позвоню ему и расскажу что-нибудь.
Зеркало над раковиной все еще туманно после душа Драго. Я провожу по нему ладонью и смотрю на свое отражение. Мне кажется неправильным собирать информацию о муже и передавать ее дону, но у меня нет выбора. Семья всегда на первом месте, таков девиз Cosa Nostra.
* * *
Я спускаюсь по лестнице, когда мне в голову приходит идея. Ухмыляясь, я снимаю обручальное кольцо и кладу его в карман своих розовых джинсов. Входная дверь открыта, на пороге стоит Кева и подписывает какие-то бумаги для мужчины в комбинезоне с названием местной сантехнической компании над левым нагрудным карманом. Я прохожу мимо них и направляюсь к Драго, который ждет на середине подъездной дорожки, возится с телефоном. Его большие пальцы быстро двигаются, когда он набирает текст. Наверное, это длинное сообщение или электронное письмо. Не проще ли просто позвонить?
Когда я останавливаюсь перед ним, он откладывает телефон и осматривает меня с ног до головы.
— Ты серьезно?
— А что? — Я поднимаю бровь.
— Сапоги на высоком каблуке. А… это? — Он показывает на мою грудь.
— Платье-свитер большого размера, — говорю я. Оно одно из моих любимых, желтое с узором из больших сердец того же розового оттенка, что и мои джинсы.
Обычно я выбираю наряды в зависимости от своего самочувствия. Когда у меня плохое настроение, я предпочитаю яркие и глупые сочетания. Однако в последнее время выбираю одежду исключительно потому, что мне нравится реакция Драго. Есть что-то очень милое в его ворчании каждый раз, когда он видит мой наряд на день. Что меня очень удивляет, так это то, что он ни разу не сказал: "В этом нельзя появляться на людях". Как это часто делали некоторые мои друзья и бывшие парни. Обычно он немного недоволен или просто смотрит на небо и качает головой, но это все. Похоже, он совершенно не против того, чтобы я ходила в том, что он называет " курткой цыпленка" или "желтым бельмом на глазу". Некоторые из моих нарядов смешны, но Драго никогда не говорил, что я выгляжу в них нелепо.
— В этой штуке поместится трое, Сиенна. Иди переоденься во что-нибудь удобное. И надень кроссовки.
— Оно удобное. И у меня нет кроссовок.
— У тебя нет кроссовок.
— Нет. Только каблуки. Прости. — Я ухмыляюсь.
— Иисус, — бормочет он и оглядывается по сторонам, заметив Йована, выходящего из гаража. — Йован, ключи, — кричит он.
Йован выглядит растерянным, но затем достает из кармана связку ключей от машины и бросает их Драго.
— Мы что, вместо этого поедем кататься? — спрашиваю я.
— Мы собираемся купить тебе гребаные кроссовки, Сиенна.
Мы идем к машине Йована, когда мимо нас проходит сантехник. Он бросает на меня взгляд, а затем направляется к своему фургону. Я тянусь к пассажирской двери, когда пальцы Драго обхватывают мое запястье.
— На тебе нет обручального кольца, — говорит он.
— Ты сказал, что не возражаешь.
— Не возражаю, — заявляет он, закрывает за мной дверь и огибает капот. Я ожидаю, что он сядет за руль, но он направляется через дорогу к фургону, где сантехник укладывает свои инструменты. Что он делает? Может быть, он хочет что-то спросить у парня… Черт возьми!
Я выбегаю из машины и бегу к фургону, где мой муж прижимает сантехника к борту машины. Рука Драго обхватила горло парня, и, судя по тому, как покраснело лицо бедняги, он его душит.
— Драго! — Я хватаюсь за заднюю часть его толстовки и пытаюсь оттащить его. Парень выглядит так, будто в любой момент может потерять сознание. — Эй!
Драго оглядывается через плечо и буравит меня взглядом.
— Что?
— Что, что? Ты с ума сошел? Отпусти парня!
— У нас был уговор, Сиенна. Без обручального кольца мужчины, которые смотрят на тебя, умирают. — Он снова поворачивается к водопроводчику и продолжает душить его.
Боже мой, он серьезно! Я никогда не видела, чтобы он был агрессивен по отношению к кому-то. Несмотря на его сварливость и властность, я не думала, что это в его характере. Отпустив его толстовку, я истерично проверяю карманы. Где, где. .? Да! Я достаю из кармана обручальное кольцо и надеваю его на палец.
— Вот! — Я поднимаю руку и машу ею перед лицом Драго, пытаясь сдержать панику. — Оно снова надето. Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Он смотрит на мою руку, потом на меня.
— Оно так и останется?
— Я приклею его на палец, если хочешь. Только, пожалуйста, не убивай водопроводчика.
Взгляд Драго переключается на руку, которую я все еще держу в воздухе, и он отпускает хватку на шее парня.
— Ладно. Пойдем купим эти кроссовки.
Сиенна стоит перед большим зеркалом в местном супермаркете и смотрит на свое отражение. Это единственное место, открытое в это раннее утро, где есть то, что нам нужно. Я не был уверен, как она отреагирует на то, что я поведу ее сюда, а не в привычный магазин, но она даже глазом не моргнула — вошла так, как будто делала это каждую неделю своей жизни. Было забавно, как она обрадовалась, хотя и пыталась это скрыть, обнаружив, что одежда продается всего в нескольких проходах от свежих продуктов. Она настояла на том, чтобы мы купили еще и коробку мандаринов, и теперь мне приходится таскать ее, пока Сиенна примеряет различную спортивную одежду.
Наряд, который она надела, состоит из бледно-голубой толстовки и подходящих к ней тренировочных штанов в сочетании с белыми кожаными кроссовками. Не знаю, видел ли я когда-нибудь, чтобы кто-то выглядел таким несчастным, как Сиенна, оценивающая свою одежду. Она что-то бормочет, и я перевожу взгляд на ее губы.
— …даже не настоящий цвет. Дурацкий вымытый синий. Это угнетает.
— Этот цвет вызывает у тебя депрессию?
— Да. Очень.
Я оглядываюсь по сторонам и замечаю продавщицу, стоящую у стеллажа с куртками. Оставив жену наедине с ее бормотанием, я подхожу к женщине.
— Мне нужно, чтобы вы нашли для меня самый нелепый спортивный костюм, который есть у вас в магазине.
Глаза продавщицы удивленно расширяются.
— Самый… нелепый?
— Да. То, что не купит ни одна здравомыслящая женщина. Яркие цвета. Неоново-оранжевый. Идиотский звериный узор ужасного цвета. Или что-то блестящее. И обувь тоже.
— О… Я посмотрю, что можно сделать.
Служащая убегает и возвращается через пять минут, неся подходящие толстовку и брюки. Комплект имеет яркий лавандовый цвет и широкую желтую полосу, проходящую по внешней стороне штанин и рукавов. Блесток нет, но завязки на брюках сделаны из атласа и имеют тот же желтый оттенок, что и полоски.
— Этого должно хватить. — Я киваю. — Кроссовки?
Она поднимает пару кроссовок. Подошва белая, но по бокам разноцветный рисунок. Я беру одну из них из поднятой руки продавца, чтобы получше рассмотреть. Куча маленьких разноцветных кроликов.
— Отлично. — Я собираю одежду и вторую обувь и возвращаюсь к жене.
В тот момент, когда Сиенна видит, что я несу, она подбегает, чтобы схватить все это, и бросается в ближайшую раздевалку. Я прислоняюсь плечом к боковой стенке примерочной напротив Сиенны и наблюдаю за ее ногами через щель между полом и дверью. Она прыгает на одной ноге, надевая спортивные штаны. Небольшая улыбка тянется к моим губам. Я не помню, когда в последний раз меня кто-то так забавлял. В течение многих лет работа была единственной радостной вещью, наполнявшей мои будничные дни. Но теперь это не так. Маленькая чертовка в безумной одежде и с озорной улыбкой занимает большую часть моего внимания.
Очарование. Да, я совершенно очарован своей искрометной женой, и будь я проклят, если знаю, почему. Она слишком молода, эксцентрична, постоянно улыбается и солнечна до ужаса. Дело в том, что я не люблю веселых людей. Никто не может быть счастлив все время. Если они так себя ведут, значит, они либо глупы, либо притворяются. И если в чем я уверен на сто процентов, так это в том, что моя женушка далеко не глупа. Даже если то, как она себя ведет, может легко убедить людей в обратном. Но это они дураки, раз не видят того, что мне и так ясно.
Дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Сиенна в отвратительном лавандовом наряде. Я не понимаю, как она может выглядеть так красиво в такой идиотской одежде. Она улыбается, достает телефон и делает селфи, поджав губы.
— Ты выкладываешь это в социальные сети? — спрашиваю я.
— Конечно. А что?
— Просто спросил. — Как только вернусь домой, я поручу Мирко что-нибудь сделать с ее аккаунтами в социальных сетях. Он регулярно взламывает правительственные сайты, поэтому должен знать способ скрыть изображения Сиенны. Никому, кроме меня, не позволено пускать слюни на фотографии моей жены. Вчера утром, когда Сиенна еще спала, я быстро сфотографировал ее в постели на свой телефон. До сих пор не знаю, зачем я это сделал.
По пути к кассе мы проходим через отдел домашнего декора, где две длинные полки уставлены различными безделушками — сухими цветами, стеклянными статуэтками, рамками для фотографий и другими подобными предметами. Сиенна останавливается перед чашей, наполненной шариками разных цветов. Сиенна с восторгом вскрикивает, глядя на стекло и проводя пальцами по блестящим шарикам. Давно я так не радовался, как она, горстке дурацких стеклянных жемчужин. Клянусь, эта женщина, должно быть, в прошлой жизни была вороной, раз ее так завораживают блестящие вещи. Невозможно не поддаться ее очарованию. Странное теплое чувство разливается в моей груди, когда я вижу, как счастлива моя жена, и я жажду видеть больше этой чистой радости.
Хоть я и знаю, что она с самого начала мне лгала.
* * *
— Мы пойдем по тропинке вдоль деревьев, — говорю я, закрывая за Сиенной дверь машины. — Идем.
— Значит, ты всерьез собирался бегать?
— Я не часто шучу, Сиенна. Давай. Иди впереди меня. Просто следуй по пути.
— Почему бы тебе не идти впереди?
— Я хочу, чтобы ты была у меня на виду, чтобы не побежала обратно в дом, когда я не смотрю.
Ее плечи опускаются, но она отворачивается и начинает бежать к деревьям. Я следую в нескольких футах позади, поддерживая ее темп и любуясь ее милой попкой в облегающих спортивных штанах. Это одна из причин, по которой я настоял на том, чтобы она шла первой по тропе. Другая — я не замечу, если она что-то скажет позади меня.
Когда мы проходим мимо участка газона, где Бели сгребает листья, Сиенна останавливается и что-то говорит ему. Кто-то должен был предупредить ее, что этот старый сукин сын асоциален и никогда не разговаривает с людьми. Я отхожу на несколько шагов в сторону, делая вид, что разминаю подколенные сухожилия, и наблюдаю за перепалкой между моей женой и садовником. Я ни разу не видел, чтобы он улыбнулся, поэтому видеть, как он разражается смехом и показывает большой палец, просто невероятно. Сиенна машет ему рукой и идет дальше.
— Что она сказала? — спрашиваю я, подходя к старому ворчуну.
— Ваша жена нашла мне новое место.
— Место? Для чего?
— Для моих лилий. — Он улыбается и продолжает сгребать листья.
Я качаю головой и продолжаю свой бег, чтобы догнать свою лучезарную жену, которая бежит на месте в тридцати метрах от меня. Она болтает с Рельей. Который кстати сейчас должен быть в карауле и делать обход, мать его! Он видит, что я приближаюсь, поворачивается на пятках и устремляется в сторону ворот.
— Не отвлекай моих людей, пока они на службе.
Сиенна наклоняет голову и сужает глаза.
— Ты очень ворчливый, знаешь ли. Это даже… мило.
— Меня много раз называли разными именами, Сиенна, — я обхватил ее за талию и притянул к себе, — но милый — не одно из них.
Я чувствую каждый ее вздох, как поднимается и опускается ее грудь. Ее губы слегка приоткрыты, дразнят меня. У меня не осталось сил сдерживаться, и потребность сделать ее своей сводит меня с ума. Даже несмотря на ее постоянную ложь с того момента, как она переступила порог моего дома, а возможно, и раньше. Я впустил шпиона в свой дом, но самое поганое во всей этой ситуации то, что я не жалею об этом.
Интересно… Где она выучила сербский язык?
Хотя я внимательно наблюдал за ней с момента ее приезда, мне понадобилось больше недели, чтобы осознать этот маленький факт. Это произошло случайно во время ужина несколько дней назад. Все смеялись над шуткой, а Кева бегала вокруг и расставляла миски с едой на столе. И Майло, один из солдат, протянул руку, прося кого-нибудь передать ему картофельное пюре. Моя жена улыбнулась и передала ему миску, продолжая хихикать над шуткой. А Майло не говорит по-английски. Думаю, она даже не заметила своей ошибки.
Аджелло, очевидно, знал, что Сиенна может говорить по-сербски, иначе не выбрал бы ее. Вот коварный сукин сын. Неудивительно, что половина преступного мира желает его смерти. Вопрос в том, что мне делать с моей блестящей шпионкой Cosa Nostra? Убить ее быстро или заставить страдать?
Глядя на нее, я понимаю одну крайне неудобную вещь. Даже если бы я захотел, то не смог бы причинить ей вред. И что еще хуже, одна только мысль о том, что кто-то хоть пальцем тронет мою жену, вызывает во мне убийственную ярость.
— Давай вернемся. — Я выпускаю ее из объятий и начинаю идти, внезапно разозлившись до чертиков.
Но я злюсь не на нее. А на самого себя. Потому что, даже зная, что моя жена — шпионка, я только о ней и думаю. Каждую. Гребаную. Секунду.
Я провожу большую часть своих дней вне дома, чтобы не поддаться желанию перекинуть ее через плечо, отнести в спальню и трахнуть до потери сознания. Я хочу держаться на расстоянии, пока не выясню, в чем заключается игра Аджелло, но не могу. Уже больше недели я живу ради того момента, когда смогу забраться в постель рядом с ней и прижать ее к себе. Каждое утро я просыпаюсь с таким неимоверным стояком, что минут тридцать провожу в душе, пытаясь найти разрядку, думая при этом о маленькой лгунье, крепко спящей в моей постели. Сегодня утром мне пришлось дрочить дважды. После первого захода я вышел из ванной и увидел, что она лежит с задравшимся топом под грудью и ягодицами, выглядывающими из-под зеленых шорт. Я мгновенно возбудился. Я вернулся в душ и представил себе, как вгоняю в нее свой член сзади, пока не кончил на кафельную стену.
Сиенна следует за мной, пока мы возвращаемся к дому, и я постоянно бросаю взгляды через плечо. Ее высокий хвост раскачивается то влево, то вправо, когда она перепрыгивает через мелкие дождевые лужицы на тропинке, и мне так и хочется притянуть ее к себе и провести пальцами по каштановым прядям. Как раз в тот момент, когда мы выходим на улицу, через входную дверь входит Илья, и Сиенна бросается к нему, суя в руки свой телефон. Она что-то бормочет, стоя перед ним, но я не могу понять, что она говорит, и не могу разобрать ее губ. Широко улыбаясь, она бежит к фонтану и принимает позу. Я пронзаю Илью своим свирепым взглядом.
— Она хочет, чтобы я сделал несколько снимков, — говорит он. — Для ее социальных сетей.
Я мгновенно выхватываю телефон из его рук.
— Ты свободен, — огрызаюсь я и поворачиваюсь к жене. — Если тебе нужно, чтобы кто-то тебя сфотографировал, то это буду я, Сиенна.
— Ты дулся, от тебя исходила такая ворчливая атмосфера. Похоже, это твое любимое настроение, и я не хотела вмешиваться.
Я сузил глаза. Если я поймаю кого-нибудь из своих людей, фотографирующих ее, они смогут поближе познакомиться с моим ворчливым настроением.
— Займи позицию, — ворчу я.
Сиенна наклоняется к воде и протягивает руку, чтобы коснуться струи. Эластичная ткань ее лавандовых брюк подчеркивает идеальный изгиб ее красивой круглой попки.
— Готово.
— Спасибо, — щебечет она, беря телефон из моих рук. — Я сейчас же загружу его. Обожаю этот фонтан! Мои посты перед ним всегда набирают не менее нескольких тысяч лайков.
Тысяч? Я киплю от злости, наблюдая, как она, пританцовывая, входит в дом, а затем направляется прямиком в офис Мирко. Гребаные тысячи!