Глава 5. Любая змея может напасть
— Беги, беги, а не то съем! — кричал Лайо, пытаясь догнать старшего братика, семеня за его длинным хвостом. Амон гулко засмеялся, оборачиваясь, и, взмахнув крыльями, пролетел над восторженно охнувшим братом, лохматя тёмные кудри. — Эй, так нечестно! Папа!
Отец повернулся к своим детям. Стоящая с ним женщина щёлкнула пальцами, и на летающего Амона были скинуты листья с ближайшего дерева.
— Мама! — Амон, смеясь, укрылся крыльями от падающих листьев. Мальчик пытался отмахнуться сильными крыльями, но только ещё больше запутывался в непослушных вихрастых растениях. Смешок матери раздался рядом, мягко и тепло.
— Мальчики, будьте осторожными, — сказала мама, добродушно качая головой.
— Но это так весело! — воскликнул Лайо, ухмыляясь и пытаясь запрыгнуть на плечи старшего брата. Амон, легко подняв его в воздух, снова взлетел, и их общий смех разнёсся по поляне, словно звонкое эхо.
Отец, наблюдая за игрищем сыновей, невольно улыбнулся.
₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪
Проснувшись один в постели, он затаил дыхание.
Вырвавшись из сладких грёз, Амон накрыл лицо дрожащей ладонью. Он больше никогда не увидит свою семью, их больше нет в этом мире. Слёзы скатывались по его щекам, оставляя горячие ручейки.
Он по-прежнему слышал их голоса. Воспоминания были настолько живыми, что он ощущал прикосновение нежных пальцев матери, улавливал запах травы и ощущал тепло семейного очага. Каждый сон о прошлом был сладким, но каждое пробуждение от него — мучительно больным.
Сон о прошлой жизни был единственным утешением. Здесь не было тех радостных полян, не было тёплых рук, которые могли бы приласкать, укрыть от ветра. Он закрыл глаза, пытаясь снова увидеть их, снова услышать их голоса, но вместо этого во тьме всплывали лишь призрачные образы, пугающие своей мимолётностью.
Амон приподнялся, сел на кровати, вглядываясь в раскрытое окно откуда доносились женские голоса. Встав, откидывая одеяло, он зашёл в ванную комнату и умывшись холодной водой, посмотрел в зеркало. Юноша улыбнулся своему отражению, аккуратно расчёсывая длинные светлые волосы, и заплёл их в простую причёску. Голубые глаза с длинными чёрными ресницами блеснули от слёз, которые он старался сдержать.
Он вернулся в спальню и медленно оделся в белые одежды. Матушка всегда любила белый цвет.
Выйдя на улицу, он глубоко вздохнул свежий утренний воздух. Вокруг было тихо и спокойно, лишь пение птиц нарушало эту тишину. Достигнув берега реки, он сел на влажную землю, ощущая, как прохлада проникала сквозь тонкие одежды. Вода шумела, успокаивая душу, и Амон, зажмурившись, прислушивался.
Амон поднял глаза к небу, наблюдая, как первые проблески солнечных лучей прорезали утреннюю дымку.
И стоило ему подумать о возращении обратно в замок, как женская рука схватила его за волосы, опрокидывая на землю.
Амон вскрикнул, стараясь освободиться из крепкой хватки, но усилившаяся боль в голове лишь усилила испуг. Он повернул голову, чтобы увидеть нападавшего, но светлые волосы, развеваясь перед лицом, заслоняли обзор. Женский смех, низкий и полной злобы.
— Ты думал, я тебя не найду, червь, — прошипела она, вгрызаясь взглядом в его лицо.
Женщина рывком подняла его на ноги, и Амон, борясь с головокружением, попытался разглядеть черты её лица. Это была Изра.
Демоница вытянула руку, обвила пальцами его запястье и стиснула так, что Амон ощутил пульсацию боли, словно плоть его прожигали раскалённым железом.
— Чего ты хочешь, Изра? — инкуб вырвал свою руку, отдаляясь.
— Из-за тебя наш супруг совсем не посещает покои своих любимых жён!
Амон медленно отступал, пока его спина не упёрлась в грубую кору дерева.
— Ты отнял у нас его внимание, наше тепло! — продолжала она, голос её звучал как раскаты грома перед бурей. — Он ищет утешение у тебя, забывает о своих обязанностях, о нас, своих дочерях мрака. И если ты не прекратишь это, инкуб, то я заставлю тебя страдать всеми возможными способами, которыми только может страдать бессмертный.
— Твои угрозы пусты. Ты ничего не сделаешь, — он знал, что не до конца прав, но демоница этого не знала. Она скользнула к нему так близко, что Амон почувствовал её дыхание на своём лице. Её длинные когти впились в его грудь, оставляя болезненные отметины.
— Ты даже не представляешь, на что я способна, подстилка, — прошипела Изра, её голос сочился ядом. — Наш супруг, так или иначе, будет принадлежать нам, что бы ты ни делал. И если для этого потребуется устранить тебя... — она остановилась, словно смакуя окончание фразы. — То так тому и быть.
«Я и подумать тогда не мог, что её слова не просто угрозы».
₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪₪
— Как посмел ты коснуться моей женщины! — взревел Владыка, стоило Амону войти в главных зал. Рядом с демоном стояла малая часть его гарема, и все смотрела на прибывшего с усмешкой в глазах, которую они прятали стоило Баалу взглянуть на них.
В ногах Баала, стоя на коленях, была Мара, полностью голая со следами любовных меток, плавающими по бархатной коже. Глаза опущены, но на губах был оскал, который видел из-за волос один лишь Амон. Наигранные слёзы катились по её щекам, придавая её лицу вид смирения и покорности.
Отведя взгляд от девушки, инкуб взглянул на оказавшегося перед ним Владыкой, что одним хлёстким ударом повалил его на пол. Лицо горело от сильного удара, и Амон с трудом поднялся на колени, сплёвывая кровь. Метка на руке горела огнём. Но юноша сдержал жажду крови, что пыталась причинить ответную боль демону. Но стоило появиться мечу, как кольцо на смуглой руке вспыхнуло красным сиянием, и Баал закричал от боли.
Амон широко раскрыл глаза от звона меча, упавшего на мраморные плиты. Доспехи загремели при падении демона на коже которого появились чёрные ужасные вены, глаза налились кровью и, корчась от невыносимой боли, отчаянно старался понять, что происходит.
Спотыкаясь, инкуб поднялся на ноги, подбегая к демону, чтобы прекратить эти мучения. Баал, видя, как другой пытается его коснуться, пытался избежать, выворачиваясь с беззвучным криком.
Положив руку на чужую грудь, касаясь холодной стали доспеха, Амон быстро захватил чужие губы, целуя.
Баал ощутил, как по его телу распространилась волна жара, а чёрные вены начали исчезать, оставляя за собой чистую и гладкую кожу. Но боль не утихала, она только усиливалась, как будто каждый нерв был пробуждён и обнажён.
Зубы Амона впились в губу демона, прогоняя оставшиеся крупицы разума и заставляя испустить глубокий рык.
Завершив заклинание, инкуб почувствовал, как демоническая сила отскакивает от его пальцев и въедается в плоть Владыки, смягчая его ужасные страдания. Чёрные вены начали исчезать, и красный оттенок отступал из его глаз. Метка на руке внезапно погасла.
— Прежде чем обвинять меня в чём-то, проверь достоверность слов своего цветника, — Амон посмотрел в шальные глаза демона и убрал свою руку с его груди.
— Ты посмел... — начал было Баал, но слова застряли в его горле.
— Я твою женщину и пальцем не тронул. Можешь проверить и сам, вы это, демоны, можете.
Владыка смерил его странным взглядом и повернулся к своей наложнице, которая бледная бросила полный мольбы взгляд на главную жену их Повелителя. Но Изра осталась равнодушной и просто начала уходить из главного зала, уводя за собой остальных. Никто не обернулся, и не остался, чтобы уберечь девушку от ждавшей её участи.
Мара хранила в себе семя чужого мужчины, но не Амона, это подтвердил целитель. Она падала в ноги, пытаясь очистить свой лик в глазах Владыки, говоря, оправдываясь, что всё это был план Изры. Но ей никто не поверил. Главная супруга была преданной женой и никогда не пошла бы против своего мужа, так думал Баал.
«Я видел как её голое тело тащили прочь. Крики, мольбы не стихали даже тогда, когда ею пользовались ужасные на вид демоны низкого ранга. Ранг наложницы скатился до простой шлюхи, которую могли иметь все, кому не лень. Её чистое и желанное тело стало грязным, а половые губы все залитые спермой и подтёками крови. От былой красоты не осталось и следа. Всё происходило на глазах у сотен других рабов. Этот ад, этот нескончаемый кошмар был и её реальностью — каждый день, каждую ночь».
Девушка больше не была полезна или желанна в глазах Владыки Баала: её место теперь принадлежало бесовским существам, которые собирались исполнить те ужасные приказы, что он озвучил.