Ставка

Я проснулась с тупой ноющей болью во всём теле, но не могла не отметить, что сейчас мне было немного легче, чем в прошлый раз. Я была в другой комнате, не в той, что предназначалась мне. Спальня по размеру была гораздо больше моей, богаче, изысканнее, но времени на обстановку у меня не было, как и желания. Я приподнялась на локтях, чтобы попить воды, потянулась к стакану на столике, да так и упала обратно совершенно без сил. Внезапно усталость и сон снова сморили меня, и я не смогла противиться. Забыв о жажде воды, я снова провалилась в сон.

Во второй раз я проснулась в комнате не одна, возле меня сидел Чонгук. При виде него в сердце всё задребезжало от страха, и я невольно затряслась под одеялом, ощутив прилив холода ко всему телу, меня снова начала бить мелкая дрожь. Я старательно пыталась сделать вид, что сплю, но рука Чонгука коснулась моих волос, и я вздрогнула, когда он притворно ласково погладил меня по щеке.

— Открой глаза, куколка. Я знаю, что ты не спишь, — открывать глаза я не собиралась, вся моя суть противилась этому сильнее всего на свете, мне захотелось провалиться в спасительное небытие, но сделать это сейчас было невозможным.

Фальшиво-ласковый Чонгук коснулся пальцами моей щеки, провёл по губам — теперь мою дрожь не могло скрыть одеяло. — Давай же, когда ты угоняла чужую машину, в тебе было больше смелости, что же случилось сейчас?

«Во мне будет больше смелости, чтобы шагнуть в центр горящего костра, но рядом с тобой у меня уже никогда не будет смелости…»

Глаза всё же пришлось открыть. Мы встретились взглядами, и если во мне кипел страх, то в нём гнев. Как можно так сильно злиться и так притворно ласково общаться? Этот человек — воплощение всего самого страшного и неестественного.

— Как ты себя чувствуешь, Лиён? — он играл со мной. Его слова — это просто вода, а взгляд — всегда ответ. И сейчас по его глазам я могла точно сказать: ему плевать, как я себя чувствую. Его главная цель — запугать меня, сломать, загнать в ловушку. Мне нельзя поддаваться, нужно себя контролировать, не дать себя сломать! Он не сможет этого сделать, я ему не позволю! — Я задал вопрос, игнорировать невежливо, — во мне появилась язвительность, которую нужно было выпустить наружу, и я открыла рот, чтобы послать его ко всем чертям, и поняла, что не могу произнести ни слова. Я, словно рыба, выброшенная на берег, открывала рот, глотала воздух, но кислород словно пропитали ядом; во мне стала нарастать паника, я вцепилась пальцами в простынь, словно стараясь порвать её от беспомощности, захлестнувшей меня.

Пока я пыталась совладать с истерикой, Чонгук молча потянулся к столику, взял стакан с водой и помог мне приподняться, приподнёс стакан к губам, и я сделала несколько мучительных глотков. Горло саднило от криков прошедшей ночи. Чонгук снова опустил меня на кровать. Мне стало легче, голос вернулся, но теперь желание отвечать окончательно пропало.

— Так что, Лиён, как ты себя чувствуешь?

Подонок.

— Нормально.

Я с трудом проговорила это сквозь сжатые зубы, теперь меня трясло уже от злости, а не от страха.

— Ты довольно долго спала. Надеюсь, ты хорошо отдохнула, — моё тело онемело, когда его рука провела по моей голой шее, на которой наверняка ещё не зажили синяки. Затем пальцы с лёгким нажимом прошлись по ключицам и спустились к декольте моей ночной рубашки. Я вся напряглась и вцепилась в его руку, стараясь убрать, но он даже не обратил на это внимания. Сжал через ткань мою грудь, а затем его рука двинулась дальше, провела по моему животу и резко перешла на бёдра. Чонгук заставил меня приподняться, и его рука накрыла ягодицу.

— Чонгук, пожалуйста… Мне больно, прекрати, — мои слова его не остановили, его рука крепче сжала мою ягодицу, и я пискнула, зажмурившись, а затем его дыхание обдало мою шею, и над ухом раздался угрожающий голос:

— А ты думаешь, твоё плохое состояние лишает тебя наказания? Если я не могу поиметь тебя, это не значит, что я тебя совсем не трону. А теперь вставай на колени, куколка.

«Нет! Нет! Нет!» — его руки подняли меня с кровати и мгновенно переместили на холодный пол. Слёзы посыпались по моим щекам, снова и снова я ощущала знакомый запах страха и животной похоти, окружавшей меня.

— Чего ты так испугалась? Всё же хорошо, ты там всё уже видела, — я почувствовала прилив отвращения, и меня едва не стошнило ему на туфли. Ширинка расстегнулась, его рука накрыла мою, и в следующую секунду я ощутила своей ладонью его горячую плоть. Мои глаза были крепко зажмурены, а поток слёз с каждой секундой становился сильнее. Вторая его рука вцепилась мне в волосы, и я вскрикнула от боли. В этот момент его плоть заполнила мой рот, я противилась этому и принялась на коленях отодвигаться от него, но меня снова рванули за волосы на затылке, и я была почти готова визжать от боли рвущихся на голове волос. Он с силой надавил мне на затылок, заставляя взять всю длину в рот полностью, и я начала давиться и задыхаться, мои ногти впивались в ткань брюк на его ногах.

Истерика заглушала его стоны и мои собственные попытки освободиться, мне не хватало воздуха, а он не отпускал меня. К горлу подступила рвота, и я задвигала языком, чтобы он отпустил. С огромной долей стыда, позора и унижения мне пришлось отсасывать ему, давясь собственными слезами и горечью, лишь бы не его членом. Мои движения были настолько не умелыми, но он запрокидывал голову; настраивал нужный темп рукой, но больше не удерживал свой член надолго в моём рту: я больше не задыхалась и не давилась. Но лучше от этого мне не стало.

— Давай, куколка, ещё немного, — мне пришлось ускориться под давлением его руки, а потом он задержал её на моём затылке дольше обычного, и я почувствовала тёплую жидкость на своём языке. После всё закончилось, и он отпустил. Глотать это я не была намерена, и как только он отпустил, я вскочила с пола, хватаясь за больной живот, и как можно быстрее направилась в ванну; по пути мне едва удалось сдержать рвоту.

Я выплюнула всё в унитаз и принялась полоскать рот водой, отмывать мылом руки, намылила свои красные от слёз глаза. От истерики меня всю трясло, а неприятный вкус всё ещё был у меня во рту. Я схватила с полки зубную пасту и выдавила приличное количество себе в рот, принимаясь языком размазывать её по полости. И так, пока я, наконец, не успокоилась и не смогла взять себя в руки.

Из ванной я вышла совсем без сил. Чонгук сидел на кровати, где ранее лежала я. У меня внутри всё заныло, мне так хотелось, чтобы он ушёл. Сил дойти до кровати не оказалось, как и желания. Я скатилась вниз по стенке возле ванной и уставилась невидящим ничего взглядом вдаль. Чонгук ещё какое-то время посидел, а потом подошёл ко мне и опустился на корточки. Я не обращала на него внимания, у меня не было сил даже на ненависть. Казалось, что все чувства, жившие во мне когда-то, покинули меня и уже никогда не вернутся.

— Посмотри, Лиён. По этому человеку ты скучаешь, этого человека ты так ждёшь, — перед моими глазами возник экран телефона, значок видеозаписи.

«Нет! Нет! Нет!» — я хотела закричать вслух, когда увидела на экране брата. Но в следующий миг поняла, что не знаю, кто этот человек.