Глава 2 «Воспоминания»
Наилеа
Уже 2017 год, мне пятнадцать лет.
За эти четыре года многое изменилось, я бросила фортепиано, потому что моя ненормальная мачеха сломала инструмент моей матери. Я зареклась, что больше не сяду за него, так как боялась вновь почувствовать себя опустошенной, как тогда-то...
Вокал, который тоже был моим занятием, вскоре стал мне неинтересен, и я перестала петь, зная, что не этого моя душа желает.
Я переживала тяжелый период взросления, понимая, что духовно моих родителей нет рядом. Как дочь может повзрослеть без настоящего отца и матери? А я скажу как. Когда твой папаша занят только своим бизнесом и коллегами по работе — ему не нужен никто, даже молодая жена, которая едва имеет слово в нашей семье. Мне жаль ее. Барбара еще та стерва, у которой есть скрытые мотивы против нас с Джейденом. Раньше я часто пыталась сломать ее, но в итоге, рубила только свои счастливые нити. Сейчас я несчастна. Сейчас у меня нет сил бороться с этим дерьмом, которое происходит в нашей с Джеем жизни. Мне приходилось расти намного быстрее, чем мои подруги из школы, у которых на уме были "новые знакомства" со старшеклассниками и дорогие шмотки. Я же пыталась продумать свое будущее, где нет место моему отцу и ненормальной мачехе.
Да, в глубине души я завидовала некоторым моим одноклассникам, что их подростковая жизнь не такая скучная, как у меня. У них есть время на ошибки, но мне же — позволяли только ходить на школьные вечеринки, где нет места алкогольным напиткам и травки.
Я наблюдала за братом и понимала, что у него больше привилегий, чем у меня. Он мог тайно приводить своих подружек к нам домой, и быть невидимкой для отца, но не для меня. Мне приходилось видеть каждую новую раскрашенную мордочку девицы, которая была не против полакомиться нашим богатством и статусом. А когда я возражала на счет их прихода, братец отмахивался и избегал этих разговоров.
Несколько раз я заставала его на школьном дворе целующегося с очередной куклой. На новый случай, мои руки сами того не слушая, оттащили худощавую девушку от губ Джея на два метра. Как он смеет у всех на глазах быть таким уродом? Тем более я знала, что у него был роман прошлым летом с Ванессой Барретт, и она не заслуживала такого отношения к себе, зная, что они оба продолжают нравится друг другу.
Брат сильно разозлился на меня и при полном параде накричал без веской причины:
— Наилеа, кем ты себя возомнила, что можешь решать за меня, с кем мне проводить свое свободное время?
Тогда мои глаза были на мокром месте. Я не ослышалась? Кем я себя возомнила? Он вел себя так унизительно по отношению к своей родной сестре.
— Возвращайся домой. Я приду и мы поговорим об этом, — в приказном тоне произнес он, но, а я по-прежнему пыталась не заплакать у всех на виду.
Я не хотела прощать ему этот поступок. Возможно даже злилась по неделям, ведь тогда у меня было плохое настроение из-за извращенных сцен Хакера в женском туалете, где я случайно наткнулась на сладкую парочку. Винни ублажал свою новую игрушку по имени Сара, которая была новенькой в нашей школе с этого начала года. Он прекрасно заметил меня тогда, но лишь усмехнулся и глазами приказал мне "наблюдай".
В глубине души, мне казалось, что это очередная выходка и застать его было с девушками — не так уж и страшно. Но когда этот мудак приходил на наши семейные ужины со своими родителями и со своей идиотской ухмылкой, меня выворачивало наизнанку, так еще эти постоянные разговоры о том, что нам с Хакером не помешало бы сблизиться, ведь мы так хорошо смотримся, бла-бла-бла.
Я перестала обращать внимания на окружающих людей и занималась исключительно своим саморазвитием.
Прошел год, мне шестнадцать.
Достаточно для того, чтобы осознать суть последующих школьных годов. До выпускного класса осталось, как минимум три года, и я наконец-то вырвусь из отцовской опеки. Но это не единственная причина по которой я так стремлюсь стать совершеннолетней. В школе на меня никто не заглядывался, почти каждый обходил стороной, словно на моем лбу написано "недостаточно хороша", ой, не то, "я тебя не трону, ведь твой брат надерет мне зад".
Чертов Джейден! Он заставил почти всех парней старшей школы смотреть вниз головой, когда я проходила мимо. А когда кто-то начинал смотреть на меня, на следующий день той или иной парень приходил с разбитым лицом, или со сломанной рукой.
Это очень сильно меня мучило, мне нужно было почувствовать, что такое возбуждение и нежность теплых рук на моем теле — но все это было под запретом, ведь мой братец и папочка позаботились об этом, словно я была козлом отпущения.
Моя подруга Райли Хубатка целовалась уже с четырнадцати, тогда мне было противно слушать ее рассказы о "сплетений языков" и что-то подобное. Но сейчас, я ей завидую. У моей подруги было все, что могло привлечь старшеклассников. Девушка была стройной и недостаточно высокой, как и я, а ее покрашенные сиреневые волосы — привлекали как можно больше внимания. На лице находились веснушки, делая ее милее, хоть это было и не в стиле Хубатки. Зеленые глазки могли соблазнить любого, даже молодых преподавателей, от чего становилось веселее. Да, она слишком привлекательная в свои шестнадцать, пока мои страдания по фигуре губили мою уверенность. Худощавые руки-ноги сильно подводили меня, а грудь с нулевым размером заставляла меня чувствовать себя ребенком, а менструация, которая начинается обычно у всех в двенадцать — четырнадцать, началась у меня едва не в шестнадцать. Когда у многих девушек уже появлялись красивые формы, чем они могли похвастаться своему окружению — моим же хвастаньем были милые щечки и большие карие глаза, которые напоминали зажатого большими собаками щенка.
Позже я все-таки смирилась с тем, что парня мне не видать, а поцелуя и вовсе не ждать. Зная себе цену, я начала просто радоваться каждой тусовке с моими подругами и наслаждаться своей подростковой жизнью. Естественно моему брату не нравилось, что я все чаще стала появляться на их тусовках. Джей как мог контролировал меня, но наши дружеские отношения закончились еще тогда, когда он предпочел своей сестре другие вещи. Я просто не смотрела ни на отца, ни на брата, ни тем более на Барбару. Хакер продолжал мне портить настроение своими словами, действиями, но я больше не забивалась в угол, как раньше, теперь я открыто шла навстречу проблемам.
Один раз, когда мой разум перестал работать конкретно, и я хотела доказать всем старшеклассникам, что никто не вправе за меня решать, мне приспичило соблазнить недоброжелателя моего брата. На одной из вечеринок, где находился Джош Ричардс, я пообещала парню свой первый поцелуй при моем брате. Ричардс ненавидел Джея за то, что Несса — нынешняя девушка Джоша, и бывшая моего брата, смотрит на него по особенному. Они оба дрались за Барретт, но та выбирала всегда Ричардса, понимая, что Джей неисправим. Он не достоин ее, как и другой. Она играла с ними в свою игру, которая мне не нравилась, но мой брат сам виноват в своих поступках, и я хотела наконец-то открыть ему на это глаза, совершив самую большую ошибку.
Мы с Джошем поцеловались у всех на глазах, многие запечатлели это на фото, и мой поцелуй распространился по нашему окружению. Да, я винила себя на следующий день за необдуманный поступок, но именно он стал моим началом и концом. Началом — потому что меня наконец-то заметили и не стали больше избегать, как врага народа, а концом — потому что мой брат отвернулся от меня, сделав это больнее всего на свете.
*****
Так и прошли наши полгода, мы едва могли обмолвиться простыми словами.
Он злился на меня сильнее, чем я думала. Иногда мне приходилось биться головой об стенку за глупую ошибку. Джей в последние годы не понимал меня, ему было все равно, что я страдаю из-за дефицита мужского внимания.
Теперь наш отец видел эти преграды к друг другу. Его холодность говорила о том, что мы совсем себя потеряли. Мы будто были не братом и сестрой, а чужаками в одном огромном доме. Даже придя на его выпускной, он прошел мимо меня, вонзая очередной нож в спину. Вместо моей просьбы поговорить с ним, он подал дикую идею нашему отцу, якобы контролировать меня.
Спустя какое-то время мой папа, единственный человек, который мог бы быть ближе всего, решил, что я всего лишь никчемный мешок груза. Он собирался отправить меня в закрытый пансионат на целый учебный год, где мне должны были промыть каждую косточку. Правила, которые я прочла на прошлой неделе, заставили меня рыдать от безысходности:
Правило 1. Нельзя ослушаться порядка заведения, которое было установлено за годами преподавателей.
Правило 2. Запрещается выходить за пределами школы и пользоваться прочими гаджетами.
Правило 3. Пропуск занятий карается еще большими занятиями.
Правило 4. Все свободное время проводится исключительно в ваших комнатах без присутствующих людей.
Правило 5. Родители могут посещать вас раз в месяц. За непослушание ученика запрещается видеть своих родителей.
Читая каждое правило, созданное какими-то тиранами, меня начинало тошнить до ужаса. Это была тюрьма, а не школьный пансионат. Находиться в другой стране — значить не видеть никого, даже могилу собственной матери. Душу разрывало только от одной мысли, что они хотят избавиться от меня таким образом. Что если это до конца моего двенадцатого класса? Что если я вернусь оттуда, но уже потеряв себя навсегда? Никогда им не прощу такой жестокости ко мне.
Устроенные скандалы были напрасны, меня силком затащили в этот ужасный круговорот. Я смогла лишь попрощаться со своей лучшей подругой, ведь она единственная, кто смогла понять меня в последнее время, пока я нуждалась в своих близких...
— Райли, пожалуйста... Я буду звонить тебе по возможности, если мне это удастся. Не забывай приходить на могилу моей матери и приносить ей цветы, — рыдая от своих же слов, я смотрела на рыдающую подругу, она держала меня крепко за руку, боясь отпустить.
— Конечно, подруга. Я буду ждать звонка. Буду навещать твою маму с цветами. Не думаю, что смогу здесь без тебя.
— Все будет хорошо. Надеюсь, что год пролетит быстро, — не веря ни единому своему слову, пообещала ей.
Я в последний раз обняла Райли с надеждой, что она не оставит меня одну, когда у меня получится вернуться назад. Грусть, печаль, тоска — все это сейчас таилось в моем сердце.
Поэтому, как только я покинула Шарлотт, в моей голове сразу же возникли мысли о том, что наверное это не только "тюрьма", но, и "спасение" от таких людей, как мои близкие. Скорее всего мне нужно было радоваться, потому что целый год не будет появляться лицо мудака по имени Винсент Хакер, которое я уже довольно долгое время ненавидела. Пускай он, и не видел меня, как я болезненно покидала свой дом, но я точно знала, что мой отъезд был для него только на руку.
Я точно буду скучать по многим людям, которые стали для меня центром внимания. Буду так сильно скучать, что они даже представить себе не смогут, как они дороги для меня.
Но в этот список не входил Хакер, он никогда туда не войдет.
Винни — тот самый человек, который раздражал меня больше всего с самого детства, его ненависть была настолько сильной, что когда я вернусь, он сам сгорит в ней.
Я хотела отпустить все презрение к нему. Хотела взять и начать все сначала, но рану, которую он оставил — не так быстро заживает.