Глава 10
(6 месяцев спустя)
Шли дни. Жизнь была наполнена чудесными мгновениями. Мы с детьми выезжали на пикники, порой ездили ночевали в палатках у берега, однажды даже поехали на несколько дней в другой город, чтобы найти новые развлечения.
Каждый день после случившегося поцелуя, мы с Авраамом оставались друг у друга. Не было и дня, чтобы мы не увиделись и не было бы и ночи, чтобы мы спали под разными крышами. Все было в рамках приличия. Никакого интима не было. Для меня продолжало это быть больной темой.
И все было замечательно, каждый уважал друг друга границы, любил друг друга детей и делал все, чтобы порадовать другого. Не было никаких скандалов, и всегда находился компромисс. Но что-то продолжало держать нас на расстоянии друг от друга. Некое чувство, что мы друг у друга не на первом месте. Что дай нам возможность, и мы уйдём к тем, к кому привязаны наши сердца.
Адаму уже было чуть больше года. Больше года моего счастья. За этот год он сказал целых 3 слова: мама, дай, пипи(что означало-печенье). У него вылезло 2 верхних зубика. И он уже умел ходить. Порой трусил, но в основном бегал так, что казалось его не страшит ни одно падение.
И все бы шло своим чередом и дальше, если бы мне не позвонил папа и не сообщил о том, что Ясмина родила дочку. Получилось так, что родила она на 7 месяце. Малышка слабенькая, но её здоровью ничего не грозило.
Через пару дней я позвонила сестре, поздравила её, а после получила приглашение на её выписку, которая состоится через две недели. Сначала я отказывалась, но после долгих уговоров сестры, поняла, что отказывать и дальше - крайне неуважительно по отношению к ней и её семье. Поэтому я дала ей своё согласие, но отметила важным фактом, что пробуду я на Родине от силы несколько дней. Она согласилась.
На душе вновь поселились тревога и страх. Страх увидеть Зейна и понять, что все мои старания забыть о нем - четны. Страх, что что-то пойдёт не так, и Аэлита узнает все, что касается наших отношений с Зейном. Страх, что раскроется правда, касающаяся моего сына.
Волновалась я сильно, внутри все сворачивалось от страха. Хотела, чтобы Авраам полетел со мной, но из-за загруженности работы он не мог выделить даже нескольких дней, чтобы отлучиться. И нас двоих это загоняло в ещё больший стресс.
И вот две недели, мы стояли в аэропорту, он держал Адама на одной руке, а второй обнимал меня.
- Я уже скучаю - вымолвила я, тяжело вздохнув.
- Не хочу отпускать тебя туда одну.
- Не доверяешь? - я взглянула на него в надежде услышать, как он опровергнет мои слова.
- Не доверяю.
Было неприятно слышать подобное. Тем более от него. Ведь, если даже он не верит в мою силу, то кто тогда? Неужели я осталась той же непутевой Беатрис, которой была когда-то? Неужели я до сих способна поддаться слабостям? Неужели это так, и Авраам это чувствует?
Прощаться с ним совсем не хотелось. Хотелось продолжать наслаждаться его объятиями и наслаждать его. Но увы и ах, пора было прощаться. Я прикоснулась его губ и прошептала, как уже скучаю по нему. В ответ поступила взаимность.
Мы попрощались, и я с Адамом прошли в зал ожидания. И чем ближе подходил мой рейс, тем сильнее нарастала тревога.
Взлёт. Полёт. Посадка. Нас встречал папа. Виделись мы с ним недавно, на дне рождении Адама, но все равно было радостно видеть его чаще.
- Как долетели, не капризничал? - взял он ребёнка с моих рук, а после поприветствовал меня поцелуем в щеку.
- Вёл себя отлично.
Мы прошли к выходу, сели в машину и поехали. Я нервно постукивала пальцами по коленке и смотрела в окно.
- Переживаешь? - тихо поинтересовался папа, чем привлёк моё внимание.
- Ещё как. Еле в сознании держусь, если быть честной.
- Все будет хорошо, я с тобой - он взял меня за руку и улыбнулся.
На дворе была уже ночь. Я думала поехать переночевать в отеле, а после выписки Ясмины, как мы с ней и планировали - оставаться у неё пару дней. Но папа вёз меня к нашему дому. Простите, к их дому. Объяснился и сказал, что Белла рада будет видеть меня, мол как никак, я росла на её глазах. И хочет - не хочет, порой душа начинает задаваться вопросами:«Как она? Что она? Здорова ли, иль счастлива?». В данные слова сложно было поверить, но и отказываться от одной ночи в отцовском доме я посчитала неуважительным.
Мы доехали до дома. Я смотрела на него и не чувствовала ничего. Он был слишком чужим для меня.
Я вышла с машины, взяла Адама, а папа выгружал чемодан и коляску. Я вошла в ворота. Поднялась на крыльцо. И остановилась около входной двери. На душе просто все горело синим пламенем, хотелось развернуться и улететь обратно. Но раз уж решила лететь навстречу своим страхам, то назад дороги нет.
Я закрыла глаза. Вдохнула. Выдохнула. Открыла глаза. А после открыла дверь. Но смелости, ступить за порог этого дома, я не могла никак набраться.
Зная всю правду, зная, сколько боли причинила моя мама этой семье, и не меньше боли причинила я, казалось сверхнаглостью даже смотреть в сторону этого дома.
Видимо услышав, что дверь открылась, в прихожую вышла Белла. Она выглядела спокойной, пока не увидела Адама. На лице сверкнула улыбка, а в глазах появились знаки вопроса.
- Здравствуй - поприветствовала я её.
- Здравствуй. Проходи - она не сводила глаз от Адама и подходила все ближе к нам.
Я собралась с силами и перешагнула порог.
- Знакомься. Это мой сын - Адам.
- Сын? - от удивления тон её голоса слегка повысился.
- Да - улыбнулась я, чувствуя всю неловкость ситуации. Так, наверное, умею только я.
- Какой красивый - она не отрывала глаз от него.
- Хочешь подержать? - тише поинтересовалась я, боясь получить отрицательный ответ.
Но увидев, как широко она заулыбалась, страх сразу же улетучился.
- Конечно - я протянула Адама ей, и они с легкостью поладили в первые же секунды. - Какой большой. Сколько ему?
- Год и месяц.
Она была, конечно, в смятении от новости и не знала, как скрыть своё удивление. Но я ведь все понимала, и для меня было куда важнее то, что Адам стал для неё, хоть и поразительной, но все таки, радостной новостью.
Мы вошли в дом. Прошли в гостиную, где она принялась играться с ребёнком.
- Отец ничего не говорил - вымолвила она, полностью погрузившаяся в Адама.
- Это я попросила.
- Думаешь, кроме папы, за тебя бы в этой семье никто не порадовался? - она подняла взгляд на меня и слегка улыбнулась.
- Просто не хотелось, чтобы лишний раз обо мне вспоминали.
Она неловко улыбнулась и покачала головой.
- Ты замужем? - решила сменить она тему.
- Нет, - спокойно ответила я, - но со мной рядом достойный мужчина.
- Это хорошо. Надеюсь, ты счастлива.
- Рядом с ним - да.
В дом вошёл папа. Адам, увидев его, засмеялся, встал и начал бежать к нему, слегка наклоняясь вперёд, протягивая ручки. На полпути к успеху, он плюхнулся на колени, но его это не остановила и дальше он решил уже доползти до дедушке. Это заставило нас смеяться.
Мы ещё немного посидели, поговорили и поиграли с Адамом, а потом я пошла укладывать его спать. Я попросила Беллу зайти ко мне попозже в комнату. Хотелось поговорить с ней и попросить прощение за себя и за маму, как она и просила в своём письме.
Белла пришла, когда ребёнок уже крепко спал.
- Можно? - приоткрыв дверь, шёпотом поинтересовалась она.
- Конечно, проходи - я встала с кровати, села и пригласила её сесть рядом.
- Ты хотела поговорить?
- Да, - уверенно ответила я. - Это касается мамы.
- Я слушаю - она изменилась в лице.
- В одном из писем она рассказала мне всю правду. Тяжёлую, грустную, но правду. Наверное только прочитав его, я поменяла своё мнение о тебе, причём кардинально. И я хочу поблагодарить тебя за твоё благородство, которое ты проявила, когда приняла меня. Хоть я и считаю, что всем вам было бы куда лучше, если бы я росла в детском доме, но все таки спасибо, что позволила мне жить в достатке и никогда не нуждаться ни в еде, ни в питье.
- Не думала я, что когда-нибудь услышу от тебя хоть что-то подобное. И дело тут не только в твоём отношении ко мне, но и в моем к тебе. Ты уже взрослая и понимаешь даже чуть больше, чем твои сёстры, поэтому я буду откровенна. Я, правда, старалась полюбить тебя. Нет, я ведь полюбила тебя. Ты ведь была совсем маленьким, невинным ребёнком, не имеющим никакого отношения к ошибкам твоих родителей. Я растила тебя, как родную. Но, чем дальше, тем больше ты начинала напоминать мне её. Видит Бог, старалась закрывать глаза, но не получалось. Твои мысли, понятия, твой образ жизни и внешность - абсолютно все кричало о твоей матери. Мы были с ней очень близки, поэтому я знала её наизусть. От чего было только сложнее. Но вот не видела и не слышала тебя эти два года, и даже соскучилась. Сейчас смотрю на тебя, ну копия мамы, будто Амелия сидит напротив меня, и так обидно, что все так вышло.
- В письме мама просила попросить у тебя ещё раз за все прощение. Знаю, что это сложно сделать, думаю, даже невозможно. Но я не могла не передать тебе её слов.
- Ты права. Я сильно любила твоего отца и не меньше любила твою мать, поэтому то, что произошло не смогло уйти из меня бесследно.
- Я не заступаюсь за них, но думаю, пора уже отпустить прошлое. Папа страдает от этого не меньше. А зачем? Можно ведь попробовать пожить, хотя бы сейчас, для себя, не так ли? У вас для этого есть все возможности. И ты только попроси его, он сделает все, что ты захочешь и отвезёт, куда захочешь. Попробуй, пожалуйста. Ты, как никто, заслужила своего счастья.
Она улыбнулась мне. А после обняла. Обняла... Клянусь, сказал бы мне кто-то, что Белла меня обнимет когда-то по своей воле и от чистого сердца - я бы засмеялась и назвала бы этого человека наивным глупцом. Но она, и в правду, обняла меня...
Разговор с ней хоть и был о грустном, но оставил за собой частичку тепла. Мы попрощались друг с другом, пожелав друг другу спокойной ночи, а после, я умиротворенная легла спать.
На следующий день я проснулась с утра, взяла Адама и спустилась вниз. Белла и папа уже вовсю готовили подарки для Ясмины. Я с собой тоже привезла много подарков, поэтому перенесла чемодан к ним и попросила помощи с упаковкой.
Проходило все весело, атмосфера была крайне лёгкой, что для этого дома казалось мне удивительным.
Но эта лёгкость продлилась недолго. Испарилась она тогда, когда я услышала, как ворота нашего дома открылись.
Я озадачено посмотрела на папу.
- Ждём кого-то? - поинтересовался папа у Беллы.
- Это Аэлита, наверное. Я сказала, что Беатрис у нас, и она захотела встретиться с ней до выписки - она посмотрела на меня, улыбаясь, а я замерла.
Господи. Почти 2 года. Два года я не видела своей сестры и не слышала её. «Как она будет вести себя с со мной? Как встретит меня? А каак отреагирует на Адама?» - от этих мыслей голова шла кругом.
В дом вошли, Белла вышла встречать сестру. А я встала и нервно ждала, когда она войдёт в дверь. И вот спустя пару мгновений в неё вошла Аэлита. Не одна. За ней зашёл и Зейн. Дыхание спёрло, ноги стали ватными. Вот-вот, и я бы потеряла сознание от волнение. Но что-то держало меня. Заставляло казаться безразличной и невозмутимой. Я даже не взглянула на Зейн. Я боялась. Боялась его и того, что могло вновь вспыхнуть во мне, при виде него.
- Какие люди, - радостно проговорила Аэлита и, подойдя ко мне, заключила меня в крепкие объятия. - Рада тебя видеть. С приездом.
- Привет. Спасибо - я была в смятении от такой лёгкости сестры, поэтому лишь слегка обняла её и улыбнулась.
- Привет - услышала я голос Зейна и готова была рухнуть сквозь землю. - С приездом.
- Привет - сухо провопила я.
В этот момент я услышала, как за диваном что-то шуршит. Я уже знала, кого увижу, когда пройду за него. И была права. Оказавшись за диваном, я увидела своего сына, который утащил из под носа дедушки две маленькие подарочные коробки.
- Тебе дедушка разрешил? - улыбнулась я, но пыталась казаться строгой. Адам лишь улыбнулся мне, видимо понимая, что сделал маленькую пакость.
Я взяла его на руки и подняла подарочные коробочки. Обошла диван и подошла обратно к сестре.
И если в глазах Аэлиты я видела удивление вперемешку с радостью, то у Зейна, как мне показалось, было лишь недовольство.
- Ну и кто этот чудесный малыш? широко улыбаясь, поинтересовалась Аэлита.
- Это Адам. Мой сын - радостно представила ей её племянника.
- Беатрис, - Аэлита стала радостно смеяться и тянуться к ребёнку. - Ты серьёзно?
- Конечно - продолжая улыбаться я позволила ей взять ребёнка на руки.
- Зейн, ну ты посмотри на него - с той же радостью проговаривала Аэлита и подошла к мужу.
Зейн не смог сдержать своей улыбки, при виде Адама. Прикоснулся к нему, после аккуратно поцеловал его в ручку.
- Чудесный малыш, Беатрис. Поздравляю - обратился он ко мне.
- Спасибо - сердце стало биться с дикой скоростью.
Страх. Страх. Страх.
«Что если что-то почувствует? Что если правда раскроется?» - стали терзать меня мои мысли.
- Ну почему я ничего не знала? Как так вообще? - обратилась котмне эмоционально Аэлита.
- Никто не знал, кроме папы. А с него я взяла клятву на молчание.
- Не понимаю тебя, сестрица. Зачем ты прятала от нас такое чудо? Какой же он у тебя сладкий - любуясь Адамом, восторгалась она.
От её искренности сворачивало живот. Чувствовала себя перед ней последним человеком. И вновь начинала ненавидеть себя...
Мы сели на диван и Аэлита со всем своим вниманием обратилась ко мне.
- Расскажи, как ты, что ты? Ты замужем?
- Нет, я не замужем. Но мы вместе с Авраамом, помнишь его? - улыбнулась я.
Вспомнив его, сердце моё начинало усмиряться.
«Все ведь хорошо, Беатрис. На другом конце земного шара тебя ждёт мужчина, достойный мужчина, который делает все для тебя и для твоего сына. Не забывай об это» - успокаивал меня мой разум.
- Это тот мужчина, с которым ты познакомилась во время круиза?
- Да - я улыбнулась ещё шире.
- Ничего себе, - рассмеялась Аэлита, - А я тогда ведь была уверена, что общение с ним тебя до добра не доведёт.
- Дорогая, ты ошиблась. Это единственный мужчина в моей жизни, который довёл меня до добра - говорила я искренне, но с усмешкой.
Соглашусь, в любой другой ситуации, я возможно не так бы открыто говорила о своих эмоциях. Но в данную минуту, мне хотелось уколоть Зейна, что скрывать? И уколоть не фальшивыми эмоциями, а идущими от сердца. Он ведь меня знал, и фальшью я бы не смогла добиться и капли того недовольства, что проявлялась на его лице.
Зейн встал, извинился и сказал, что ему надо отлучиться по работе.
- Я очень рада за тебя. А почему он не прилетел с тобой? - продолжила Аэлита.
- К сожалению, с работой не удалось договориться.
- А что за Авраам? - любопытно подключилась к нам Белла, - Асад, ты с ним знаком?
- Конечно. Достойный мужчина.
- Мужчина? Он взрослый? - продолжала интересоваться Белла.
- Да. И ещё у него двое детей - подключилась я.
- Кстати, сложно с ними? - вставила Аэлита и посмотрела на меня более взволнованным взглядом.
- Я их очень люблю, поэтому мне не может быть с ними сложно - искренне ответила я и, вспомнив Ариэль и Даниэля, широко заулыбалась.
- Ты такая молодец. Не каждая бы смогла вот так вот полюбить чужих детей - добавила Аэлита, но резко замолчала, видимо осознав, что сейчас ненароком затронула и свою маму.
С уст вырвалась усмешка, пропитавшаяся тоской и болью. Я ничего не смогла ответить на эти слова. Лишь сухо сменила тему:
- Его пора кормить.
Я взяла Адама на руки и прошла с ним на кухню. Руки тряслись. Все тряслось. Я схватила телефон и набрала Аврааму.
- Слушаю - голос его был радостным, и услышав его, я вновь стала успокаиваться.
- Как же я скучаю - слова вырвались стоном из моих уст.
- Что с тобой? - радость стала преходить на волнение.
- Ничего. Просто ты должен был быть рядом.
- Что-то случилось у тебя?
- Нахожусь дома. Приехали Зейн и Аэлита. Думаю, ты понимаешь в каком я состоянии. Меня всю трясёт. Ну почему ты не рядом? - заныла я.
- Возможно не случайно так все совпало? - тише вымолвил он.
- К чему ты это говоришь? - я посадила ребёнка за его столик и стала кормить.
- К тому, что пора нам уже решить: жить нам с прошлым или начать двигаться вперёд.
- Зачем ты об этом говоришь тогда, когда ты так далеко? - на душе стали скрести кошки.
- Потому что хочу, чтобы когда ты вернулась, мы уже сделали свой окончательный выбор.
- А мы его разве не сделали?
- Однажды на мой вопрос про него ты честно ответила: «не знаю». С того дня твой ответ изменился?
Я замолчала. Нет, ответ мой не изменился... Я продолжала не знать, черт возьми.
- Вот и я, Беатрис, не знаю - будто читая мои мысли, вымолвил он.
- Моё отсутствие поможет тебе во всем разобраться?
- Ваше отсутствие, - поправил он меня. - Я понял одно, что больше не готов мириться с тем, что физически ты со мной, а душой - за океаном.
- Ты прав, - прошептала я. - Мы такие с тобой эгоисты - рассмеялась я.
- Согласен.
- А сейчас просто скажи, что сильно скучаешь по мне.
- Я скучаю больше, чем тебе может показаться.
- А мне кажется, что ты безумно по мне скучаешь - самоуверенно выговорила я и заулыбалась.
- А теперь умножь это на миллион.
- Прям таки на миллион?
- Прям таки!
Ну умеет он. Умеет он заставлять грустить и задумываться о важном. А потом согревать и превращать наш разговор в нечто такое, о чем не хочется забывать. Грусть становится необходимой. Будто без неё пазл не сможет быть собранным.
Он говорил однажды про магию внутри меня, но в ком на самом деле есть магия - так это в нем.
- Можешь включить видеозвонок? Хочу посмотреть, как он кушает - прервал он наше недолгое молчание.
- Как ты понял, что он кушает? - я смотрела на Адама, у которого все лицо было в каше и не смогла сдержать смех.
- Его чавкание я услышу даже без телефона.
- Он кушает кашу и в обеих руках у него печенья. Ты вообще представляешь, какое довольное у него лицо?
- Я хочу видеть это, а не представлять - я слышала, как он стал улыбаться.
Мы скинули звонок, чтобы перезвонить по видео. В этот момент на кухню вошла Аэлита и подошла к нам.
- Беатрис, - рассмеялась она, - можно мне его сфотографировать?
- Конечно.
- Какой же он сладкий.
- Так, сынок. Сделай вид, что ты серьёзный мужчина - проговорила я Адаму, а тому хоть бы что. Продолжал сидеть с довольным лицом. Ну ещё бы, все внимание ведь только на него.
Мне позвонил Авраам. Увидев его лицо, я окончательно успокоилась. Он сидел у себя в кабинете, в белой рубашке, которая подчеркивала величие его рук и смуглость его кожи. Он был красив, как никогда. Или я просто соскучилась?
- Не стыдно на работе отвлекаться?
- На вас, мадам, нисколько - он смотрел на меня бархатным взглядом, слегка улыбаясь.
Аэлита улыбнулась мне, услышав его ответ. Она правда была слишком добра ко мне... от этого лишь хуже. Лучше бы ненавидела, честно.
Я перевернула камеру на Адама. Когда Адам увидел Авраама, глазки его увеличились, улыбка стала шире, и он, выпустив из ручек печенья, потянулся к телефону. Я отпустила телефон, отдав его во владения сыну.
- Ты мой родной. Вкусно тебе? - начал разговор Авраам, а Адам от радости стал, заикаясь, смеяться. - Да ты ж моё сокровище. Хоть брось все и прилети, чтоб зацеловать тебя.
Я не могла. Слезы наворачивались от счастья. Но я лишь улыбалась, наблюдая за сыном. Аэлита тоже не сдерживала своих эмоций, мы улыбались с ней на пару.
- Я пойду - прошептала она, видимо, решив оставить нас одних.
Она ушла, а я продолжила наблюдать за радостным состоянием моего малыша.
Мы проговорили "втроём" неизвестное количество времени. Но после его окончания, я зарядилась неимоверной силой и верой.
Жаль, конечно, что Авраам не рядом, я бы тогда не переживала ни о чем. Но он был прав. Нам двоим пора уже разобраться, что нам нужно.
День этот пролетел неимоверно быстро. Как я скучала по Ясмине, кто бы знал. Мы обнимались с ней весь день. Не передать словами, как мы были рады видеть друг друга, тем более в роли мам. Амира я была рада видеть не меньше. Мы с ним сроднились ещё на круизе, но закрепилась на маленькая дружба за вечерним общением по Skype вместе с Ясминой и Адамом.
Два дня прошли в отличном настроении. Я жила у ребят, но к нам приезжали родители и Аэлита. Зейна я видела только в день выписке, чему была предельна рада.
Оставался последний день моего пребывания на Родине. Вечером этого же дня у меня был рейс.
С утра к нам приехала Аэлита. Мы с Адамом ещё лежали в постели и игрались, когда она вошла к нам в комнату. Она присоединилась к нам, и мы втроём ещё полчаса сходили с ума в постели.
- Аэлит, снимешь с него пижаму, его нужно искупать. А я пока переоденусь - я спокойно встала, собрала волосы в пучок и подошла к чемодану, чтобы выбрать, что надеть.
* Тем временем. Аэлита *
Аэлита снимала одежду с любимого племянника. Она всматривалась в каждую клеточку его тела, разглядывала каждую родинку, каждую складочку и просто сходила с ума по нему. Вдруг, ее внимание привлекло родимое пятно, находившееся с внутренней стороны бедра. Она вгляделась в него и сердце её сжалось.
«Нет, это всего лишь совпадение. Простое совпадение» - стала успокаивать она саму себя, вспоминая, что у её мужа на том же месте точно такое же родимое пятно.
И она почти себя убедила в том, что её мысли - ошибка, как вдруг обратила своё внимание на Беатрис, которая сняла с себя кофту, чтобы переодеться.
Аэлита поставила Адама на пол, чтобы тот поползал, и подошла к сестре. Нет, её волновала не сама Беатрис, а её тату на надплечье, которого раньше она не замечала.
Такое тату с она уже однажды видела - случайно...на картине, которую рисовал муж.
- Беатрис - судорожно вымолвила она и готова была уже начать плакать от своих догадок.
Беатрис обернулась на оклик сестры, а увидев её глаза, наполненные слезами, испугалась.
- Что случилось?
- Знаешь, что я забыла у тебя спросить? - каждое слово девушки давалось ей с трудом.
- Что? - Беатрис была крайне встревожена и не понимала, что произошло.
- А чей это сын? - выдавила улыбку на своём лице Аэлита, а Беатрис почувствовала, как внутри неё начинает рушиться весь мир.
- Мой - лицемерно удивилась она, мол не понимала о чем говорит её сестра.
- А отец?
Беатрис начинала сходить с ума. Она понимала, что не должна говорить ей правду, не должна разбивать её сердца. И хоть она и старалась избавиться от лжи в своей жизни, но в данном случае, ложь казалась ей - во спасение.
- А ты как думаешь? - рассмеялась она, стараясь скрыть страх.
- Я хочу слышать твой ответ.
- Авраама. Чей же ещё?
С уст Аэлиты вырвалась усмешка. Она не поверила. Ведь увидела такой страх в глазах сестры.
- Аэлита, что с тобой? С чего вообще такие вопросы?
- У тебя красивое тату. Давно оно у тебя?
«Что вообще происходит? Причём тут мой ребёнок и моё тату? Как это взаимосвязано? Что случилось за эти несколько минут?» - недоумевала Беатрис.
- Я не помню, Аэлит. А что?
- Ну месяц, два. Или больше?
- Года два, наверное.
- Красивое - прошептала
Аэлита внимательно стала всматриваться в её глаза, в губы, в шею и даже зону декольте. Она старалась запомнить каждую деталь сестры. Картины... у мужа много картин с элементами женских глаз, силуэта и прочих элементов женского величия. Что если все эти картины, - все они о Беатрис?
- Аэлит. Что произошло? - Беатрис была напуганна состоянием сестры.
- Мне надо отъехать - шепотом вымолвила девушка.
Аэлита вышла с комнаты и, не попрощавшись ни с кем, выбежала с дома и села в машину. Она мчалась на скорости домой. Заехала во двор и, не заглушая машину, выбежала с неё. Ворвалась в дом. Помчалась в комнату и стала судорожно искать ключ от мастерской Зейна. Она вся тряслась. Она твердила себе остановиться. Твердила себе, что нужно просто поверить словам сестры и не думать ни о чем. Но нет. Нет, она не могла так больше.
Она перевернула комнату верх дном, но в итоге нашла ключ, спрятанный в одном из карманов Зейна одежды. Она мчалась вниз по лестницам, старалась открыть дверь трясущимися руками.
И когда она открыла дверь, вошла в мастерскую, она замерла.
«Аэлита, выйди. Ты ведь до сих пор жалеешь, что прочла то злополучное письмо. Сейчас все будет только хуже. Выйди, Аэлита» - орал на неё внутренний голос.
Но она наплевала на него и стала искать все спрятанные Зейном картины.
И она нашла их: картина глаз, губ, профиля, силуэта. И даже ключиц, на которых были изображены родинки и шрам, как у Беатрис. Она нашла картину с тату. Всмотрелась в неё. Точно такая же, как у Беатрис, точно та же надпись. Она перевела свой взор на другие картины, стала разглядывать и их. И в каждой из них она видела лишь одну девушку - свою сестру.
С глаз её текли слезы, но она их просто не замечала.
Она убрала картины на стол и побежала искать дальше, будто чувствовала, что нашла не все. Как будто этого ей было мало. Она нашла ещё пару картин, где опять же не было полностью изображено лицо. Но она нашла другое... в шкафу. Она нашла картину двух целующихся людей. И она уже не понимала: толи у неё паранойя, толи на картине и в правду были изображены Зейн и Беатрис.
Она упала от бессилия на пол и стала плакать навзрыд.
Нет, не сестра была влюблена в её мужа. А муж и сестра были влюблены в друг друга. От этой мысли её стало тошнить. Её будто сворачивал кто-то изнутри. Она задыхалась. Ей было душно в этом помещение.
Она бросила все как есть и побежала наверх в свою комнату и быстро вошла в ванную. Села на пол около туалета и стала вырывать. Внутри все крутило. Сжималось. Болело. Она ненавидела весь мир, свою жизнь, и тех, кто так подло с ней поступил. Она ненавидела себя, что осталась с мужчиной, который не готов был её полюбить. Ненавидела себя, что осталась...и влюбилась.
Она посмотрела на время. Поняла, что скоро должен вернуться Зейн с работы. Она встала, выпила успокоительного, привела себя в порядок, комнату и только лишь в мастерскую больше не решилась спускаться.
И когда Зейн вернулся с работы, она уже казалась прежней Аэлитой, улыбчивой и невозмутимой.
- Здравствуй, дорогая - парень подошёл к ней и хотел было поцеловать её в щеку, но она не позволила, остановив его рукой и отвернув лицо.
- Не стоит. Отойди.
- Что это на тебя нашло? - улыбнулся парень, но стало ему не по себе.
- Да так. Заглянула сегодня в твою мастерскую. Красивые картины - иронично говорила девушка, стараясь скрыть боль.
- Мы ведь договаривались, что никто не будет заходить в неё. Тем более без моего ведома? - Зейн напрягся, испугался.
- Ну теперь то я поняла, почему вход, в данное помещение, воспрещён. Люди не поймут, увидев картины. Ведь как так, женат ты на одной сестре, а рисуешь другую? - ирония не покидала её голоса.
Девушка чувствовала себя крайне опустошённо. Мысли душу разрывали на мелкие кусочки и не оставляли за собой ничего, сжигая за собой все остатки.
Зейн сел рядом, а сердце обливалось кровью и болью. Не хотел он, чтобы жена узнала правду. Не хотел! Ведь все уже давно закончилось...
- Собираешься молчать? - вымолвила она.
- Нет, не собираюсь.
- На этот раз что? Беатрис сама отправляла тебе картины со своим изображением?
- Кто сказал, что это она? - Зейн тешил себя надеждой, что возможно ему удасться ещё выкрутиться из этой ситуации.
- Ты мне хочешь доказать обратное? Ладно глаза и губы, можно будет списать на совпадение. Ну татуировка и родинки на ключицах, - усмехнулась она, - это какой надо считать меня дурой, чтобы подумать, что я в это поверю.
- Аэлит - Зейн хотел было начать разговор, но она перебила.
- Зейн! Разговор сейчас состоится только в том случае, если ты начнёшь говорить мне правду. Если нет, то я молча собираю вещи и возвращаюсь к родителям.
- Нет, я тебя никуда не отпущу.
- Кто тебя спрашивать будет, Зейн?
- Аэлит, я скажу всю правду - тише вымолвил он, отвернув голову в другую сторону.
- Я слушаю - голос девушки задрожал.
«Точно ли ты хочешь знать правду, Аэлита? У тебя есть время остановить его. Остаться в неведении и быть не такой несчастной, какой можешь стать» - терзалась внутри девушка.
- Аэлит, главное, что ты должна знать - это то, что если бы мы с Беатрис познакомились после нашей с тобой свадьбы, то никогда бы не произошло того, что происходило у нас.
- Я не понимаю о чем ты - Аэлита взяла стакан холодной воды и сделала пару глотков, чтобы набраться сил.
- Слушай и не перебивай - Аэлита кивнула головой и, с тревогой в сердце, ждала услышать разрушительную правду.
Зейн рассказал ей. Рассказал, как на самом деле познакомились они с Беатрис. Как влюбились и как расстались. Он не мог смотреть в сторону жены, ему было так больно говорить ей об этом. Но так же он больше жить во лжи. Хотел перечеркнуть всю их прошлую жизнь и начать её с нового, чистого, листа.
- А потом? - тише вымолвила Аэлита, - получается это о ней ты говорил однажды? - глаза её наполнялись слезами.
- Да - он хотел закрыть глаза и уши, чтобы не слышать и не видеть то, какую боль причиняет своей жене.
- Что было потом?
- Ты ведь понимаешь...
- Нет, Зейн. Я хочу знать все, как было - она вдохнула полной грудью и постаралась избавить себя от сантиментов.
- Нет, ты этого не хочешь.
- Я прошу тебя рассказать, - прокричала Аэлита. - Я заслуживаю от тебя, хотя бы, этой проклятой правды!
- Я не хочу причинять ещё большей боли тебе, Аэлит - сердце его разбивалось от криков его души, и он не знал куда ему деться и что с собой делать.
- Разве? А что ты делал все это время? - усмехнулась девушка с болью в душе.
- Рушил свою жизнь, твою и, - он сделал небольшую паузу, переводя дыхание - и жизнь Беатрис тоже.
Она ничего не смогла ответить. Смотрела на него и хотела лишиться памяти, не желая жить с мыслью о том, что верила всей душой мужчине, который этого не заслуживал.
- Хорошо, Аэлит. Ты точно решила, что готова все услышать? - Зейн будто набрался смелости, выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза, но увидев её глаза, наполненные болью, уже передумал говорить хоть что-то.
- Я не готова, Зейн. Но я хочу. Я заслуживаю знать правду...
- Ты не заслуживаешь ничего того, что с тобой происходит - тише прошептал он.
- Я слушаю.
Она с ожиданием смотрела на него, а он набирался смелости. А набравшись - заговорил. И постарался рассказать все, не искажая правды. Рассказал про последнюю поездку и про его обещание, данное Беатрис, в котором говорилось, что он разведётся с женой.
Аэлита больше не могла слышать этого. Она разрыдалась прямо на его глазах. Никогда раньше она не испытывала такой боли и даже малейшей её части. Она рыдала взахлёб и не могла остановиться. Зейна глаза наполнились слезами, и он кинулся обнимать её, желая хоть как-то заглушить её боль.
- Прошу, оставь меня - сквозь слезы, кричала она, но он не слушал, прижимая её к себе все крепче.
Она долго не могла успокоиться, но когда это произошло, Зейн отпустил её и спустился вниз, чтобы принести ей ещё холодной воды, а за одно и взять для неё успокоительного.
Оказавшись вновь рядом с ней, он аккуратно протянул ей воду, а сам прошёл к трюмо, на котором стояла коробка с салфетками, он взял её всю и прошёл сел рядом с женой.
- Я понимаю, что мои слова сейчас не будут значить ничего для тебя. Но ты должна знать, что все в прошлом - он хотел говорить и дальше, но она перебила.
- Между вами был интим? - Аэлита игнорировала его слова и любые действия, она хотела слышать только то, что ей нужно было, и ничего больше.
Зейн убрал взгляд, чтобы ответить правду. А Аэлита и так все поняла.
- Знал бы ты, как мне больно было слышать это все. То, что ты увидел, это такая ерунда по сравнению с тем, что творится внутри меня.
- Прости меня - перебил он её.
- Прошу, не перебивай. Я ведь слушала тебя молча. Знаю, что мои слова и мои слёзы не проходят сейчас для тебя бесследно и ты не хочешь этого видеть и слышать. Но не всегда же заботиться только о себе, Зейн? Вокруг есть люди, судьбы и жизни, которые зависят от тебя. И ты сам взял за них ответственность. Начну с того, что сообщу тебе о разводе. Сделаю это первой, ты ведь не осмелишься, - её слова больно ударили по Зейну, а она усмехнулась. - Никому я не скажу правды. Причиной развода будет являться отсутствие детей и любви. Как по мне, уважительная причина. Не так ли? - она посмотрела на него в ожидании ответа.
- Я не хочу развода, Аэлит...
- Ну давай я пойду пересплю с твоим братом или близким другом, а потом приду к тебе и скажу, что хочу сохранить наш брак, - Зейн хотел было что-то сказать, но она не позволила. - И попробуй только сейчас сказать, что не стоит сравнивать. В данном случае, ещё как стоит.
- Аэлита. Я ведь все понимаю. Я оставил её в прошлом и свои чувства закопал там же. Я остался с тобой. Это ведь не мало значит?
- А стоило ли это делать? - Аэлита понимала, что может сейчас воспользоваться данной ситуацией и сделать все, чтобы Зейна мир стал крутиться вокруг неё, но она хотела совсем иного.
Она хотела, что все было так, как должно быть: люди, которые любят друг друга - остаются вместе, а люди, где любовь исходит лишь из одного человека - разводятся.
- А теперь скажи мне только честно, ты общался с ней после того дня? - не дав ему ответить, она заговорила вновь.
- После того, как ты все узнала?
- Да, именно тогда.
- Я общался с ней только в эту ночь. Мы попрощались.
- И что ты почувствовал, когда увидел её спустя столько времени?
- Аэлита, хватит уже - парень начинал злиться.
- Что ты почувствовал, когда увидел, что у неё есть ребёнок, и узнал, что рядом с ней другой мужчина? - игнорировала она протест мужа.
- Ты решила нас двоих добить сегодня?
- Я веду этот весь разговор к одну лишь итогу. Отвечай, прошу тебя, на мои вопросы.
- Чувствовал себя крайне негативно.
- Дети - это ведь счастье.
- Я не о детях - сухо ответил Зейн, думая о Аврааме.
- Ладно, не буду больше растягивать наш диалог. Я хочу закончить этот разговор и наш брак, наверное, самыми важными словами. Я не боюсь стать разведённой девушкой, которую будут сторониться люди, мне сейчас куда страшнее оставаться рядом с тем, чьё сердце принадлежит другому человеку. Знаешь, Зейн, даже после всего услышанного, я продолжаю хотеть, чтобы ты был счастлив. И желаю тебе этого от всего сердца. Желаю, чтобы ты был с той, кого ты любишь. И не терзал больше ни себя, ни уж тем более меня.
- Аэлит... - он хотел было сказать о том, что не хочет развода, как Аэлита вновь перебила его.
- Зейн, Адам твой сын - с её глаз потекли слезы. Ведь она понимала, что сказав эти слова, дорога к их браку закрылась навсегда.
- О чем ты вообще говоришь? - он растерялся от услышанного и, конечно, не поверил в это.
- Родимое пятно. На том же месте - девушка выдавила из себя улыбку.
- Совпадение? - предположил Зейн, а внутри его всего начинало трясти.
- Ну только если предположить, что будучи с тобой, она была и с другим мужчиной - усмехнулась она.
- Сколько ему лет? - тише вымолвил он.
- Год и месяц.
Зейн ничего не ответил. Стал считать. И когда досчитал до месяца, когда она забеременела, то понял, что произошло это в конце января - в начале февраля. Именно в тот момент, когда они были вместе. И он был уверен, что тогда она была верна ему. Что принадлежала и телом и душой только ему.
«Но что если это произошло после случившегося? Что если она переспала с кем-то назло мне? Что если это был Авраам? Нет, Зейн. Так она бы не смогла поступить. Как угодно, только не так» - он уже терялся в своих мыслях. И не мог ничего анализировать.
Аэлита наблюдала за тем, как меняется его выражение лица и его состояние. Видела, как сложно переосмыслить ему правду. Но она была уверена, что Адам - сын Зейна.
- Что это, если не судьба, Зейн? Ты мечтал о ребёнке, а он у тебя уже есть. Может все таки дело не только в состоянии здоровья, но и в состоянии души? Её ведь ты любил.
- Аэлит, я... - он не смог продолжить свою речь, отчаянно уткнулся лицом в свои руки и пытался привести в порядок свои мысли.
- Ты ведь хочешь этого. И я тебе это сейчас даю. Да, мне больно, очень больно. Но мне хорошо от мысли, что у меня ещё есть шанс. Шанс стать кем-то любимой и желанной. Стать материю, наконец. Понимаешь?
- Адам не может быть моим ребёнком, Аэлит. Как такое возможно? Сколько мы с тобой прошли обследований и лечений?
- Зейн, у него твоё родимое пятно. Поедь, взгляни на него. Поговори с ней. Уверена, она признается.
Зейн ничего не ответил.
- Знаешь, позвони ей - Аэлита схватила телефон Зейна, лежащий рядом с ним и протянула ему. - Держи, звони.
- Аэлит. Дай мне разобраться в своих мыслях.
- Зейн, спроси у неё. Пусть она тебе все скажет.
- То есть столько времени она молчала, а тут заговорит? - усмехнулся он.
- Никто ведь не спрашивал - пожала она плечами.
Аэлита взяла телефон, нашла номер Беатрис и стала набирать ей с номера Зейна. И хоть она и была запутанна в своих мыслях, но она знала, что поступает сейчас правильно. И что сегодняшняя боль однажды станет причиной её настоящего счастья.
- Алло? - услышала она голос Беатрис и включила громкую связь. - Алло?
Зейн, услышав такой родной женский голос, резко обернулся.
- Алло, я вас не слышу - продолжала свои попытки Беатрис.
Он смотрел на, протянутый Аэлитой, телефон и хотел уже сбросить звонок, как вдруг услышал на заднем плане голос ребёнка.
- Беатрис - вымолвил он.
- Зейн? - голос девушки казался крайне удивлённым и даже растерянным.
- Да, я.
- Что-то произошло? Почему ты мне звонишь?
- Ты где?
- Я вопросы задала.
- Нужно поговорить.
- О чем, прости, нам с тобой говорить? - недовольно фыркнула девушка.
- Например ты могла бы рассказать мне подробнее о отце Адама.
- А ещё, например, я могла бы станцевать для тебя чечётку.
- Я серьёзно сейчас с тобой говорю.
- Я, кажется, тоже не смеялась.
Аэлиту слегка рассмешило поведение сестры.
«Ты вообще разум потеряла, девочка? Что ты смеёшься? Вот, видимо, так нужно было тебе разговаривать с ним, чтобы привлечь его внимание к себе» - ворчал её внутренний голос. Но она знала, что поступает в данном случае лучшим образом.
- Беатрис, чей Адам сын? - не сдержался Зейн, слегка прикрикнув.
Он вскочил, выключил громкую связь и вышел в соседнюю комнату. Аэлита прошла за ним, чтобы подслушать.
- Мой это сын! - так же прикрикнула Беатрис.
- И мой? - парень обессилено приземлился на кресло и говорил уже совсем тихо.
Беатрис будто током ударила. Второй раз за день слышать вопрос о отце ребёнка - это сверхнормы.
- Не молчи. Это наш ребёнок? - с каждой секундой Зейн все больше убеждался в том, что так оно и есть.
- Нет - без эмоций ответила она, но на душе у неё творился сущий кошмар.
- Получается, ты мне изменяла?
- Конечно. Разве может быть иначе? - с той же опустошенностью в голосе отвечала она ему.
- Ну, а как иначе? Либо мой, либо того, с кем ты мне изменяла.
- Ну уж не тебе судить измены - усмехнулась Беатрис.
- Так ты мне изменяла?
- Постоянно.
- Не ври - прошипел он.
- Это не твой ребёнок! Не твой! Что на тебя нашло вообще!!!
- Ты забеременела в период, когда мы были вместе. И у него родимое пятно, как у меня - тихо говорил Зейн, желая расположить к себе Беатрис и услышать от неё то, во что он уже точно верил.
- Тебе то откуда знать про родимые пятна моего ребёнка?
- Аэлита сказала...
* * *