Глава 1.
С каждым шагом ощущалось все больше легкости в моем беге, но мне пришлось замедлиться, когда, выскочив на улицу, мне в глаза ударили яркие обжигающие лучи солнца. Такая теплая погода осенью для Сиракузы была нормой, и жители наслаждались солнцем больше, чем дождем и пасмурным небом. И этот теплый осенний день я запомнила навсегда, ведь кто знал, что именно он изменит мой мир навсегда. Но и он не был и не будет первым и последним днем, который перевернет мою жизнь на сто восемьдесят градусов.
- Ты не догонишь меня!
Из груди вырвался решительный, уверенный крик, когда мои босые ноги коснулись пыльной земли и я выбежала во двор.
- Конечно, не догоню Тизиэна! Мне семьдесят шесть, bellezze, я слишком стар для этого.
Недовольно ворчал Джузеппе, поспевавший за мной и придерживавший дряхлой рукой старую больную спину. Этот старик был моим телохранителем сколько я себя помню, и мне уже тринадцать, а он все еще присматривает за мной, несмотря на свой возраст и вечную усталость от самых простых дел. Но я понимала его, он давно отслужил свое.
Когда-то Джузеппе был опасным, грозным мафиози, убивающим людей и имеющим власть на острове, в частности в Сиракузе. Он и мой отец давние приятели. Однако мой отец Младший Босс Сиракузы. Важная должность - заменять своего Дона в городах, в которых он физически не может быть одновременно. Для каждого города Сицилии был свой младший босс, следивший за порядком и людьми Семьи - Диаволы. Ведь сам Дон, мой дядя, старший брат моего отца, жил в Палермо, а его люди были везде. По всему острову в каждом городе были люди моего дяди, прислуживающие ему и работающие на него. Это была мафия. Семья со своими законами и порядками.
Я многого не знала о криминальном бизнесе. Но благодаря старшему брату Саверио, который был наследником отца и хорошо знал его дело, я получала доступ к тайнам Семьи. Саверио, хоть и был занят работой, всегда находил время рассказать мне что-то новое. Я вечно умоляла его об этом.
Я продолжала бежать от старика-телохранителя, иногда оборачиваясь через плечо, чтобы увидеть, насколько он далеко от меня. Обернувшись очередной раз и не прекращая бежать, я заметила, как фигура Джузеппе согнулась, и он уселся в деревянное кресло-качалку на веранде виллы.
Я остановилась, тяжело дыша после бега, и наблюдала, как старик пытается восстановить дыхание. Мои брови нахмурились, пальцы нервно теребили ярко-фиолетовую юбку. Я ждала, когда он поднимется, чтобы снова пуститься в бег.
Где-то вдали скрипнули ворота, лязгнув металлом. Но это меня не волновало. Я перевела взгляд с телохранителя, который сидел в кресле и размахивал ладонью перед лицом, на оливковое дерево над верандой виллы. В тот же миг раздался громкий сигнал.
От неожиданности я подскочила в страхе. Развернувшись так быстро, насколько могла, я увидела авто, мчащееся прямо на меня. Еще секунда, и я бы осталась на капоте черного Альфа Ромео, но вовремя отскочила, и машина остановилась рядом со мной.
Затонированное стекло опустилось, и за рулем я увидела Масси Гоцци. Консильери моего отца, его правая рука и хороший друг. Масси был забавным мужчиной с черными волосами, животом, который поддерживал ремень брюк, вечно носящим синие классические костюмы и имеющим глупые длинные усы. Но он был очень добродушным, смеющимся и одновременно мудрым человеком.
- Мария! Святой Отец, я чуть было не задавил тебя! - кричал Масси, спешно покидая машину.
Мария было моим вторым именем, и он часто звал меня именно по нему, когда другие члены моей семьи никогда не делали этого. Только если мама, когда была еще жива.
- Fulvo! Выходи же, мы приехали, - сказал Масси, и задняя дверь открылась.
Из машины вышла Лея Гоцци. Мы были неразлучны с детства. Она всего на год младше меня. Я всегда считала ее своей лучшей подругой.
- Поиграйте, пока я переговорю с твоим отцом, Мария, но не донимайте бедного Джузеппе.
Масси заковылял к веранде, бубня что-то про моего старого телохранителя, которому явно было пора на пенсию и заслуженный отдых, а потом вовсе скрылся внутри дома. Джузеппе тем временем, кажется, уснул в кресле-качалке за это время и, похоже, не слышал ничего вокруг себя. Со слухом у него тоже с прошлого года стали развиваться проблемы. Возраст.
- Бежим за мной, - бодро с улыбкой зашептала я, повернувшись к Лее.
Она, как обычно, смотрела на меня своими большими карими глазищами. Такая смуглая, маленькая и с темными забавными кудряшками, Лея часто напоминала живую куклу.
Не дождавшись ответа от Леи (интересно, что и ее второе имя было Мария, как и мое), я схватила ее за запястье и поволокла за собой. Я всегда начинала активную игру первой, пока Лея с неохотой поддавалась моей оживленности и переставала напоминать скучную куклу, какой она казалась большую часть из-за своей постоянной застенчивости и замкнутости. Мне вечно приходилось хорошенько потрясти ее, чтобы она перестала вести себя подобным образом. Мы были совершенно разные характером, и все же у нас получалось приходить к компромиссам в играх, и все было хорошо.
Лея активно поспевала за мной, пока я вела ее в сад на заднем дворе нашей виллы. Это было идеальное место, где можно было прятаться за деревьями лимонов, кустами с различными ягодами и большими, идеально подстриженными деревьями-великанами, как прозвала их я, когда была поменьше. Но для Леи, которая по росту была ниже меня, они точно были великанами.
Газон с яркой сочно-зеленой травой нежно царапал мои босые ноги, пока я бежала, желая скорее добраться до десятка лимонных деревьев, где бы мы могли спрятаться от жаркого палящего солнца, посидеть на травке и поболтать о своем, о девчачьем.
Лея отставала от меня, а я все ближе пробиралась к деревьям с желтыми и безумно кислыми, но полезными, как говорила nonna Леи, лимонами, когда услышала незнакомые мужские голоса.
Скрывшись за одним из деревьев, я прильнула к темному кривому стволу и, приглядевшись через множество тонких веток, разглядела двух мужчин. Один был довольно старый, а другой молод и невероятно красив. Я замерла с широко распахнутыми глазами, глядя на молодого парня.
- Тизи? - услышала я голос Леи, которая пробиралась ко мне сквозь ветки лимонных деревьев.
Не сумев оторвать глаз от мужественного статного парня, я лишь резко махнула ей ладонью, прося быть тише. Лея стала рядом со мной и, проследив за моим взглядом, тоже увидела двух мужчин, но смотрела она на них не так, как я.
У парня лет двадцати пяти, как я могла предположить, были сильные черты лица и крупное тело. Он был в форме и точно силен. Его темные волосы завивались на голове, а темная щетина покрывала подбородок и щеки. Он возвышался над рядом стоящим с ним мужчиной постарше, и я тут же отметила высокий рост парня. Точно выше моего брата или отца.
- Я понимаю, что это не для тебя, сын, и тебе понадобится много времени, чтобы привыкнуть, но... - заговорил, нахмурив седые брови, мужчина постарше.
- Нет, - резким глубоким голосом перебил его красивый парень. - Я не смогу привыкнуть к нянчеству и детским соплям, когда большую часть жизни посвятил убийствам и пыткам над нашими врагами.
Парень отвернулся от... своего отца, как я могла предположить по их спору. Точно, они ругались и спорили о чем-то. И когда лучи солнца лучше осветили лицо парня, я заметила, насколько он хмур и угрюм, но это даже добавляло ему брутальности и крутости. Да и его одежда отличала его. Черная кожаная косуха, местами подратая, но и этим притягательно подходившая парню, и темные свободного кроя брюки. Темные солнцезащитные очки покоились на голове.
Мои губы расплылись в, кажется, слишком широкой улыбке, и я была готова закричать от безумия, что вспыхнуло в моем животе, когда я беспрерывно рассматривала каждую часть тела этого невероятного парня.
Его уверенные движения сильных рук. Пухлые губы, раскрывающиеся в разговоре. Открытая поза. Все так притягивало меня в нем, что я поспешила закрыть себе ладонью рот, чтобы точно не вскрикнуть от счастья и трепета, охватившего все тело.
- Ты уважаешь Карло, и я знаю, что не сможешь отказать ему, когда он все же будет настаивать на смене твоей должности, - раздув ноздри, проговорил старый мужчина и двинулся к выходу из сада, оставляя парня одного.
Но мы с Леей все еще следили за ним, поэтому он был не один, как, вероятно, думал, когда выругался, пнув газон носком ботинка.
- Cazzo di merda!
Услышав «чертово дерьмо», Лея испуганно вскрикнула, словно сама Святая Мария спустилась к ней и предстала у нее перед глазами. Я пихнула ее в плечо, но было поздно. Парень, чье имя мне захотелось узнать, услышал нас и потянулся к кобуре на своей груди, которую скрывала куртка, и коснулся пистолета.
Я поняла, что если нас поймают, будут проблемы, поэтому, схватив все еще испуганную ругательством, что выкинул парень, Лею за запястье, потащила ее за собой подальше отсюда.
Отступая назад, я продолжала внимательно следить за парнем и, когда поняла, что он, кажется, забил на звуки, которые услышал, развернулась и повела за собой Лею быстрее из-под лимонных деревьев. Моя голова слегка кружилась от испытующих новых эмоций и бабочек, что все еще кружили внутри моего живота. Ноги быстро шагали, и, когда я увидела выход из этой аллеи деревьев с лимонами, была рада.
Лея, что отчаянно хваталась за мою руку и быстро шла за мной, растерянно оглядывалась вокруг, но могла видеть только окружавшие нас деревья. Я была готова повернуть, чтобы выбраться из сада, но встретила перед собой препятствие в виде высокого, сильного и под тенью солнца устрашающего парня, что притянул мое внимание.
Я глядела на него снизу вверх, пораженная его ростом. Сейчас, стоя передо мной, он казался теми деревьями, что были великанами для маленькой Леи. Таким же высоким и с этим пугающим был парень, что смотрел на меня с дерзкой, опасной ухмылкой, похожей на оскал большой злой бойцовской собаки. Такое сравнение в данный момент было не лучшим в моей голове, но самым точным.
- Тизи, - жалобно проворковала Лея, стоящая за мной и крепче хватающаяся за мою руку.
Она видела то же самое, что и я, только в два раза страшнее и опаснее. Надо было что-то делать, пока подруга не упала в обморок от страха.
- Тизиэна Барбаросса, - взяв себя в руки и забыв про страх, я протянула руку парню и представилась.
Я встретила взгляд красивых темно-зеленых глаз. Такой необычный и привлекательный цвет отвлек меня от темных густых бровей парня, что нахмурились сильнее того, когда он ругался со старым мужчиной.
- Вы не представитесь? - удивленно посмотрев на него, спросила я важным официальным тоном, которым, по словам отца, брата и Масси, должна была говорить с людьми.
Они говорили, что я была важной персоной, дочерью одного из братьев Барбаросса. Эта фамилия была известна всем, она означала уважение и почтение. Я не любила изображать из себя важную особу, стремиться быть лучше всех, но у меня это получалось само собой, будто сама судьба наделила меня умом, силой, талантом и красотой.
- Томмазо Луи Марчетти, синьорина Барбаросса, - ответил парень с издевкой и саркастичным тоном.
Я нахмурилась так же, как делал это он. Мне не понравилось, что он так говорил со мной, когда я проявила уважение к нему. Может, он и привлекателен, но меня оттолкнули его манеры. Томмазо Луи Марчетти, следующие двенадцать лет это имя будет значить для меня нечто большее, а такой тон общения станет для меня родным.
***
Сиракузское солнце пылало с самого утра, но его лучи обходили стороной кабинет Карло Барбаросса и не смели просачиваться сквозь темные шторы, закрывавшие все окна в комнате.
Карло не любил солнце. Перестал любить его с того дня, когда узнал правду про свою жену и своего друга. Но Господь никогда не оставит тебя ни с чем, говорила любимая дочь Карло. Так оно и было, иногда думал он. Возможно, он потерял краски жизни во всем, что его окружает, но его жизнь обрела новый смысл, когда в ней появилась Тизиэна.
Не твоя. Слышишь? Не твоя! - голоса покойной жены промелькнули в его сознании криками агонии. Карло напрягся в своем кресле, сидя за большим столом посреди своего мрачного кабинета.
Он закивал головой, словно избавляясь от наваждений и криков прошлого не только в своей голове, но и душе. От сердца уже ничего не осталось, поэтому там они не доставали Карло.
Тяжело облокотившись руками на поверхность темного дубового стола, мужчина поднялся с места. На улице прозвучал сигнал авто, и он догадался, что приехал Масси Гоцци. Карло давно старался не думать о старом друге плохо и сдерживал весь свой гнев и ненависть по отношению к нему только ради своей дочери, даже если сама она этого не знала. Тизиэна никогда и не узнает об этом, думал Карло. Однако настанет день, когда любая тайна, где и как бы она ни была тщательно спрятана, раскроется и станет известна молодой девушке, которая еще так мало знала о себе и даже не представляла, каким может быть ее будущее.
Дряхлыми пальцами, на которых отражались доказательства его немолодости, Карло отодвинул край темной толстой шторы, выглянув в окно. Как он и думал, приехал Масси и любезно общался с его дочерью. Он точно сейчас трепещет: «О, Мария, дорогая! Сама Святая Мария Матерь Божья наградила тебя невероятной красотой, от которой хочется потерять голову и стать настоящим сумасшедшим в фонтане с холодной водой».
Масси зашел в дом, а Тизиэна с Леей Гоцци выбежали на задний двор играть. Карло размышлял, что никому, даже самой Тизиэне, не позволит потерять голову от любви.
Когда по окнам стучал сильнейший дождь, гром будил жителей города, а молния, кажется, сейчас ударит в самый центр дома, Карло Барбаросса пообещал, что никогда и никому не отдаст свою дочь. Ей была не нужна любовь мужа или интрижки с любовниками, когда девочка подрастет. Карло знал, что Тизиэна - его дочь, и он всеми силами будет держать ее рядом с собой, не дав никому шанса забрать девушку. Это была клятва внутри него и осознанное нарушение правил Семьи.
Масси вошел в кабинет после стука, и Карло, отпустив всю печаль, заполнявшую его в те моменты, когда он был не с любимой дочерью, с дружелюбной улыбкой и раскрытыми объятиями встретил своего старого друга. С годами они оба решили позабыть про секрет, который они несли в своих душах и с которым лягут в могилу.
***
Она появлялась, и мир уже не казался таким, какой был до встречи с ней. Волосы женщины, как вуаль ночи, падали на плечи струящимися локонами, переливаясь оттенками глубокого шоколадного до яркого каштанового. Под ярким светом солнца они казались окутанными золотыми бликами, которые играли в ритме ее движений, пока она босыми ногами бежала по мягкой душистой траве.
Глаза ее были настоящими окошками души: глубокие, с оттенками зелени и карего, которые сверкали, как два драгоценных камня. Когда она смотрела на кого-то, искры понимания и тепла наполняли пространство. Густые ресницы придавали ее взгляду таинственность, а нежная, почти аккуратная складка на лбу выдавала ум и страсть.
Кожа была безупречно мягкой и светилась здоровьем, как оливковое масло на солнечном свете. Яркие губы, которые при каждой ее улыбке раскрывались в прекрасной ровной дуге, привлекали внимание мужчин, словно магнит. Спустя несколько лет ее любовь всей жизни будет говорить, что она погибла из-за своей красоты. Возможно, так оно и было.
Она продолжала бежать и смеяться жизнерадостно, беззаботно. Стройная фигура, облаченная в элегантное летнее и тем самым простое платье, подчеркивало каждую изящную линию. Она двигалась с грацией, которую можно было сравнить с танцем, и даже ее бег превращался в произведение искусства.
Около нее всегда витал аромат свежих цветов и морского бриза, она была олицетворением красоты и грации, настоящей, итальянкой, способной очаровать не только внешним обликом, но и внутренним миром. Такая была Бибиэна Барбаросса. И такой же была ее дочь. Копией матери.
Темные волосы. Карие глаза. Теплового оливкового оттенка кожа. Высокий рост.
Наверное, поэтому мужчины, однажды удавшимся пообщаться с красавицей Бибиэной, спустя столько лет мечтали получить внимание Тизиэны Барбаросса.
Но сейчас малышка бежала за матерью босиком, где-то выбросив свои сандалии, повторив за своей матерью, и которые так мешали им обоим. Всегда она стремилась быть как Бибиэна. Во всем подражала ей.
- Никто не знает об этом, Мария, - говорила Бибиэна, засиживаясь с дочерью в маленькой библиотеке их дома и показывая различные учебники, книги и журналы по медицине, которые имелись в ее скромной библиотеке, собранные за годы ее жизни. - У меня не вышло исполнить свою мечту, но ты еще можешь попытать удачу. Я расскажу и научу тебя всему, что знаю сама, и ты должна попытаться сделать все, чтобы стать тем, кем ты хочешь. Но будь готова, что мужчины будут выбирать за тебя и указывать, что лучше. Не слушай их никогда, caro.
Бибиэна знала, о чем говорит. Мужчины всегда были рядом с ней, как тень, затмевающая ее собственное существование. Каждый их взгляд и каждое слово словно ставили перед ней границы, которые пересекать она не смела. Просто не могла или не обладала достаточным мужеством.
Мечта стать доктором и получить образование в институте оставались фантазиями в голове до самой ее смерти. Самостоятельная учеба этому делу, которая была частью ее повседневной жизни, не могла помочь Бибиэне стать тем, кем она хотела. Замужество в восемнадцать. Первый ребенок в девятнадцать и еще один через четыре года. Никогда бы она не смогла воплотить мечты в реальность.
И поэтому с взрослением дочери она учила ее всему, что знала о медицинском деле сама, и передала ей учебные материалы в виде книг и записей, чтобы дочь воплотила ее когда-то несбывшиеся мечты.
Тизиэну с самого рождения мать окружила медициной, рассказывая ей истории про свой скудный опыт, когда девочка не могла уснуть, и учение читать тоже начиналось с книг про медицину, даже если это было слишком сложно для четырехлетнего ребенка, который впервые пытается учиться читать.
И все же девочка действительно пошла по стопам матери, и медицинское дело стало ее вторым дыханием. Тизиэна Мария Барбаросса была молодой, полной жизни человеком, чьи глаза светились увлечением и любопытством. Родные помнили ее девочкой с медицинскими книгами и журналами в руках, а в голове множество вопросов, на которые она стремилась найти ответы в мире вокруг себя, с тех пор как не стало ее матери и она больше не могла дать ответы дочери на волнующие ее вопросы.
Ежедневно Тизиэна каждый раз с большим упорством учила материал и проводила время среди справочников по анатомии и фармакологии. Она была разговорчива и болтлива, поэтому часами могла обсуждать новейшие исследования и достижения в области медицины с отцом, Масси или Леей, даже если тем было неинтересно знать это.
Она мечтала стать врачом, что не удалось сделать ее матери, и цель молодой девушки была ясна. Тизиэна знала, что путь будет нелегким, но она была готова работать, исследовать и учиться, чтобы стать экспертом в этой области.
Душевная отзывчивость, искренность, неиссякаемая энергия и мужество Тизиэны сделали бы ее настоящим светом в медицине, человеком, который не боялся бы изучать неизведанное и направлять других на путь к исцелению.
Но малышка Тизиэна пока не знает, удастся ли ей когда-нибудь спасать людям жизнь своими умениями и знаниями, и в какой момент на нее обрушатся границы и преграды, через которые ей придется пробираться.
***
Томмазо Луи, черт его, Марчетти широкими стремительными шагами шел впереди нас с Леей. Мои брови не переставали хмуриться, и я все еще думала о его словах, таких издевательских и даже оскорбительных.
Я отпустила смуглую руку Леи и поравнялась с Томмазо, поспевая за его быстрым шагом.
- Может, извинишься? - как бы невзначай спросила я.
- Перед самовлюбленной тщеславной принцессой? Извини, я что, задел твою корону?
По-злому пробубнил Томмазо своим глубоким голосом. Я озадаченно посмотрела на него, продолжая идти рядом с ним. Он не посмотрел на меня, глядел только прямо перед собой, четко видя цель, к которой шел.
- То есть ты думаешь, что я самовлюбленная принцесса? - изогнув бровь, уперто продолжала я.
- А разве не так? - усмехнулся Томмазо. - Тебя очень быстро задели мои слова.
- Каждый человек, с которым ты будешь говорить подобным тоном, не поймет, чем заслужил такое общение, когда сам пытался проявить уважение к незнакомцу, - ткнула я в него пальцем.
- У тебя будет время доказать мне, что я неправ, - ухмылка растянула его губы, и глаза опасно сверкнули.
Я не понимала, о чем он говорит. Завернув на веранду, мы больше не говорили, потому что Томмазо обратился к спящему в кресле старику.
- Джузеппе, - позвал парень, доставая из кармана своей куртки пачку сигарет и зажигалку. - Джузеппе, старый ты старик, разве ты не должен следить за этими девочками!
Томмазо закричал после того, как затянулся сигаретой и из его рта вышел ядовитый дым, окружив вскочившего от неожиданности Джузеппе. Томмазо не побоялся кричать прямо в ухо старику, чтобы тот точно услышал и наконец проснулся.
- Тизиэна, ты в порядке, девочка? - спохватился старый телохранитель и осмотрел меня с ног до головы.
- Она в порядке, только эти двое следили за мной и, могу предположить, подслушивали мой разговор с отцом, - возразил Томмазо, вновь нервно втянув дым сигареты в легкие.
- Мы не, - хотела вставить Лея, сделав шаг вперед, но быстро осеклась.
- Они узнали то, что им не следовало? - спросил Джузеппе своим старческим голосом, подняв взгляд на возвышающегося над ним Томмазо.
Томмазо задумался, докурил сигарету и четко выбросил ее куда-то далеко за кусты бугенвиллеи.
- Мы говорили о моей новой должности телохранителя Тизиэны, - фыркнул Томмазо, засунув руки в карманы своих брюк.
Джузеппе поперхнулся, а я уставилась на Томмазо, пытаясь понять, серьезно ли он говорит это. Но его взгляд горящих глаз, направленный прямо на меня, подтверждал его слова своей серьезностью и некой ненавистью Томмазо по отношению ко мне, словно я самолично заставила именно его стать моим новым телохранителем, заменив старого Джузеппе.