Жестокий романс

Продолжение романа опубликовано на Бусти. Смотрите в сообщениях профиля. Ник leonella_maxwell 

Макар Стрелецкий

— Не пугайся, не пугайся, детка! Заходи в мою большую клетку! — напеваю я, стоя напротив готического забора, который высится вокруг территории товарища полковника.

Прутья этой клетки наверняка скрывают за собой много тайн, которых я никогда не узнаю. Однако, бывают такие детки, которые попав в клетку, способны превратить владельца клетки в того самого узника, какими пытались сделать их самих.

Но это всё метафоры и аллегории, а у меня перед глазами сейчас потрясённый до глубины души, ошарашенный и обалдевший Царевский. Мой начальник Михалыч был в таком раздрае и ярости, когда я уходил, что как бы завтра утром меня не уволили.

Уверен, наш поцелуй запомнится ему надолго. Он Климу очень понравился, несмотря на все яростное сопротивление и возмущение с его стороны.

Когда мой язык принялся вылизывать его рот, волна чувственной дрожи прокатилась по мощному телу Клима.

Всем хорошо известно, что Михалыч тех, кто его бесит, превращает в кровавую кляксу, пускает им юшку и оставляет в таком состоянии, будто бульдозер проехался.

Товарищ полковник знает, как поставить на место так, чтобы с этого места не сходили.

Оскорбленный в своих лучших чувствах Клим являет зрелище примерно такое же, что и огненный смерч — грандиозный столб пламени, который движется, уничтожая все на своем пути.

Я ожидал, что он со мной разделается, но кроме выговора, ничего не последовало. Неужели я смог так задеть чувствительные места этого непрошибаемого парня, что он решил оставить все, как есть?

Рассмеявшись, я удовлетворённо вздыхаю. Этот сладострастный поцелуй, который случился между мной и Климом, стоит даже того, чтобы утром меня ждало позорное увольнение.

Впрочем, я смог заинтересовать Михалыча, поэтому мне ещё позволят немного потоптать эту землю.
С чувством выполненного долга и на полном расслабоне я приезжаю домой и ложусь спать.

Сплю я очень крепко, что бывает нечасто, а под утро мне снится эротический сон с Климом в главной роли.
Его мощное, покрытое золотистым загаром тело, обнажённо сверкает на солнце, как глянцевая карамель.

Рядом с ним переливается жемчужной синевой поверхность воды в бассейне. Клим лежит на краю бассейна, а я провожу кончиками пальцев по его рельефному торсу, по животу и касаюсь огромного фаллоса, который возлежит на его животе.

Очнувшись ото сна, потому что меня бросило в жар и пот, я скидываю покрывало и обнаруживаю, что мой стояк превратил покрывало буквально в палатку. Я уже тянусь к нему рукой, но тут раздаётся звонок смартфона.

Это мелодия, которая оповещает, что звонит товарищ полковник.

Если говорить конкретнее, то это песня Arctic Monkeys «I wanna be yours».

Эта песня часто звучит у меня в машине, когда я думаю о нём, а думаю я о Климе с каждым днём всё чаще.

После этих мыслей я начинаю злиться и досадовать на себя. Потому что я такое ничтожество в глазах товарища полковника, что не могу надеяться даже тривиальную встречу с ним в ресторане. Я представляю, как предлагаю ему сходить вместе в ресторан, а он смотрит на меня свысока и надменно, с издевкой и иронией.

И отказывает, тоном, не терпящим возражений.

— Доброе утро, Клим Михайлович, — прокашлявшись, говорю я.

— Быстро ко мне в кабинет, — рявкает он.

Я пытаюсь ещё что-то спросить, но Михалыч уже отключился. До начала рабочего дня ещё полчаса, но Клим уже давно в своём кабинете. Он трудоголик и ненавидит тех, кто не погружен в работу с головой, а зря растрачивает время.

С эрекцией приходится разобраться в ванне. Не идти же с таким копьём наперевес на работу. Так всех бабулек в подъезде можно распугать.

Кофе я выпить не успеваю, поэтому довольно сонный вхожу в кабинет товарища полковника.

Но когда я вижу его глаза, жёлтые, волчьи, сон мигом улетучивается.

Клим начинает говорить с порога, не давая мне опомниться.

— Баллистическая экспертиза установила, что пули, которые были обнаружены в телах братьев Шелестов, идентичные тем пулям, которые были найдены в телах убитых членов синдиката Гордея Урана. Как ты помнишь, свидетели утверждали, что в этих людей стрелял Дрого Цепеш. Но дело на него мы не открыли. Смертоубийственные разборки мафии нам на руку. Из этого всего мы делаем вывод, что братьев Шелестов убили из пистолета, который принадлежит Дрого Барону.

Я падаю в кресло, пытаясь осмыслить услышанное.

— Если Цепеш был в тот момент в мужской комнате ресторана, то куда же он делся потом? — спрашиваю я.

— На записях с внутренних видеокамер ресторана виден человек в чёрной одежде с капюшоном. Он вошёл в ресторан, но камеры не зафиксировали, чтобы он покинул ресторан. Впрочем, в ресторане есть много слепых зон, где камеры не снимают. Он мог покинуть мужскую комнату, коридор и сам ресторан через чёрный вход на кухне.

— Но вы же были там. Михалыч, вы же всё видели! Из мужской комнаты вышел только я, охранники, Наиль и менеджер. Я находился в мужской комнате, мы все там находились и не видели Барона. Ну есть ещё один вариант, почему мы его не видели. Говорят, Цепеш владеет гипнозом. Например, он применил массовый гипноз, внушил нам, что мы его не видим и сбежал! Скорее всего, так оно и было. А вы просто не заметили его в зале ресторана среди другого народа. Когда прозвучали выстрелы, люди с криками стали выбегать из ресторана. Велика вероятность того, что Дрого был среди этих людей.

Товарищ полковник смотрит на меня, злобно прищурившись, но, к удивлению моему, не спорит.

— Сейчас ты поедешь в отель, где остановился Лучан Мареш и доложишь мне обстановку, — ледяным тоном говорит Михалыч.

Я поднимаюсь с улыбкой, пытаясь найти в его красивом лице хоть каплю тех эмоций, которые бушевали на нём вчера после нашего поцелуя.

— Капитан Стрелецкий, есть ещё вопросы?

— Вы не сердитесь на меня за вчерашнее?

— За что именно я должен сердиться на тебя?

— За поцелуй. Простите, не сдержался!

Он окидывает меня таким тяжёлым взглядом, что железобетонная плита покажется пушинкой.

— Свободен, — говорит он и утыкается в свой ноутбук.

— Может, как-нибудь повторим? Ну раз вы не сердитесь.

— Очистите помещение, капитан Стрелецкий, пока ваше удостоверение ещё при вас!

— Есть, товарищ полковник!

Перед тем как выйти из кабинета, я кидаю на него томный, страстный взгляд и получаю в ответ лёд айсберга из Северно-Ледовитого океана.

Ругая себя за идиотские вопросы, я покидаю здание полиции.

Впрочем, думать долго о делах сердечных и переживать по этому поводу не получается.
Когда я приезжаю в отель, где живёт великий румынский кинорежиссёр, я застаю плачевную картину.

Вокруг бегают сотрудники отеля, которые перешептываются между собой. Краем уха я слышу, как кто-то говорит: «Убит! Тот кинорежиссёр убит!», «Полицию вызвали? Может, это несчастный случай?»

Потрясённый этой новостью я, недолго думая, следую за сотрудниками отеля, которые бегут по лестнице наверх.

Мы поднимаемся на второй этаж роскошного отеля. В коридоре уже столпились люди и переговариваются на разные голоса.

Убитый лежит неподалёку от входной двери в свой номер. Его накрыли простыней, сквозь которую пропиталась кровь. Рядом с телом стоят трое мужчин.

Видимо, помощники кинорежиссёра.

Люди, столпившиеся вокруг тела, снимают на камеры смартфонов происходящие. Один из мужчин, самый высокий и широкоплечий начинает разгонять этих снимающих и выкрикивать ругательства на румынском и на ломаном русском.

Протиснувшись сквозь людскую стену, я подхожу к двери номера, возле которого лежит тело, и пытаюсь толкнуть дверь, но она заперта.

— Отойдите отсюда! — кричит мне тот самый высокий мужчина.

— Полиция. Капитан Стрелецкий, — говорю я, показывая удостоверение.

— Как хорошо, что вы здесь оказались, капитан, — говорит второй мужчина, низкорослый и лысоватый, подойдя ближе. — Андрей Нестеров, переводчик и личный ассистент господина Мареша. Его убили здесь в коридоре. Он позвонил мне и сказал, что уже направляется на пресс-конференцию. Я был ещё в своём номере, когда он мне позвонил.

Я наклоняюсь к трупу и приподнимаю простыню. Убийца ударил Мареша в шею острым предметом несколько раз.

Кровь брызнула обильно и должна была попасть на убийцу. Опустив простыню, я приглядываюсь к людям в толпе.

Конечно, кровь могла попасть не только на убийцу, но и на тех людей, которые пытались помочь умирающему человеку. Мой взгляд скользит наверх, где расположены камера наблюдения.

Не думаю, что дело с раскрытием этого убийства затянется. Камеры должны были зафиксировать убийцу. Предсказание Штормовецкого свершилось и, кажется, я здесь больше не нужен.

Как только Дрого узнает, кто убил его друга, он разделается с ним по-свойски и полиция не сможет ему помешать.

Наконец, появляются двое полицейских в чинах ниже, чем я, которые отдают мне честь и заставляют зевак разойтись.

Потом они разговаривают с начальником безопасности отеля, расспрашивая его о камерах слежения. Я подхожу к двери, которая ведёт к запасному выходу.

Здесь слепая зона для камер. Любой желающий мог выйти незаметно через эту дверь. Следом за полицейскими появляется следователь, который будет заниматься этим делом, а я в гнетущем состоянии духа спускаюсь на первый этаж.

Присев на изящную софу возле панорамного окна, я звоню Царевскому.

— Товарищ полковник, Лучана Мареша только что убили.

Я подробно излагаю всё увиденное мной.

— Есть какие-нибудь зацепки? Кого-нибудь подозреваешь?

— Не думаю, что это антифанат, которому не понравились картины кинорежиссёра. Скорее всего, это кто-то из его окружения. Камеры в месте, где нашли труп, имеются, но имеется так же слепая зона, куда камерам не достать.

— Макар, неужели ты думаешь, что убийца стал бы разыгрывать этот спектакль на камеры? Помяни мое слово: камеры были выведены из строя. Ты должен узнать, не угрожал ли кто-то Марешу. Спонтанное убийство исключаем.

— Иными словами, товарищ полковник, вы даёте добро на моё вмешательство в это дело?

— Капитан Стрелецкий, почему вам вечно нужно говорить по два раза? Неужели с первого раза так тяжело понять, чего именно я от вас хочу?

— Так точно, товарищ полковник! Будет сделано, товарищ полковник! — говорю я, поднявшись во весь рост и делая под козырёк.

Михалыч отключается, и я чувствую, как с его стороны сочится презрение и ненависть к нерадивому подчинённому, который настолько тупой, что вечно задает уточняющие вопросы.

А я их задаю, может быть, потому что хочу ещё немного послушать его голос. Бархатистый, сексуальный баритон, один звук которого пускает по моей коже табуны приятных мурашек.

Кажется, я всё же попал в его клетку. При этом самому Царевскому это не стоило никаких усилий. Я сам открыл её и вошёл добровольно, хотя чувствую большой кайф и удовлетворение.

А ещё во мне появился спортивный интерес: смогу ли я соблазнить неприступного Клима и заставить его стонать от удовольствия в моих жарких объятиях?

От этих мыслей я превращаюсь в кисель на софе, но истеричные голоса обитателей отеля, которые обсуждают случившееся убийство, приводят меня в чувство.

Вернувшись на грешную землю из райского уголка моего воображения, я заставляю себя пойти в бар и для начала выпить пару чашек крепкого кофе.