32 «а вы держитесь?»
Кабинет Мелиссы. Следующий день.
Дима сидел в кресле, но на этот раз всё было иначе. Воздух был густым и напряжённым, словно наполненным невысказанными словами и тяжёлым взглядом камеры, пристально следящей за ними с полки. Он знал, что сеанс записывается. Она сказала ему об этом сразу, честно и прямо, без обиняков: «Это условие, при котором нас оставили в покое. Моя единчная возможность продолжать с тобой работать».
Он кивнул тогда. Ему было всё равно. Главное — что она здесь.
Она тоже была другой. Более собранной, более сдержанной. В её глазах читалась усталость, но и твёрдая решимость. Профессиональная дистанция была восстановлена, но сквозь неё проступала та самая, новая, тревожная теплота, возникшая в больнице.
— Как вы себя чувствуете после выписки? — её голос был ровным, терапевтическим. — Как выжатый лимон, — честно ответил Дима. — Но... спасибо. За то, что остались.
Он видел, как она чуть вздрогнула, но не позволила себе отклониться от курса. — Это была моя ответственность. Давайте вернёмся к тому, что произошло. К тому, что привело вас в тот цех.
Они говорили. Говорили о его одиночестве. О чувстве брошенности после её звонка. О том, как эта брошенность слилась воедино с болью от предательства Ники и Артёма, превратившись в один сплошной, невыносимый шквал отчаяния.
Она слушала. Внимательно, профессионально, задавая уточняющие вопросы. Но иногда, в моменты, когда он говорил особенно тяжело, её взгляд смягчался, и в нём проскальзывало то самое понимание, которого ему так не хватало. Она не просто анализировала. Она чувствовала. И он это видел.
— Я понял одну вещь, — сказал он под конец сеанса, глядя на свои руки. — Что я... что я не хочу умирать. Даже тогда, в тот момент... это был не осознанный выбор. Это был побег. Побег от боли, которую я не мог выдержать.
Мелисса молча кивнула. Это был огромный прогресс. Признание желания жить, даже сквозь боль.
— Что будет вашим якорем в следующий раз, Дмитрий? — спросила она мягко. — Когда снова нахлынет эта боль? Что удержит вас от побега?
Он задумался. — Не знаю, — честно ответил он. Потом поднял на неё глаза. — Мейби... мысль, что кто-то будет искать. Как вы.
Их взгляды встретились. В кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь тихим жужжанием камеры. В ней было всё: и признание, и благодарность, и опасная, невысказанная близость.
Мелисса первая отвела глаза, сделав пометку в блокноте. — Это хорошая мысль. Запомните её. Наше время подошло к концу.
Он поднялся, чтобы уйти, но задержался у двери. — Мелисса Викторовна? — Да? — А вы... держитесь? — он спросил это тихо, почти шёпотом, нарушая все границы.
Она замерла на мгновение, потом вынужденно улыбнулась. — Я держусь. До завтра, Дмитрий.
Когда дверь закрылась за ним, она опустила голову на руки. Сеанс прошёл профессионально безупречно. Но она чувствовала себя так, будто прошла по канату над пропастью. Каждый её взгляд, каждое слово были взвешены и выверены. А его вопрос в конце... он проник сквозь все её защиты прямо в самое сердце.
«А вы держитесь?»
Она посмотрела на красный огонёк камеры. Её начальство будет довольно. Отчёт будет образцовым. А она сидела и чувствовала, как по её щеке скатывается одна-единственная предательская слеза. Не от горя. От облегчения. От того, что он увидел. И от страха перед тем, что будет дальше.
Она выиграла право на его терапии. Но теперь ей предстояла самая сложная работа в жизни — вылечить его, не сойдя при этом с ума самой и не переступив ту тончайшую грань, что отделяла сочувствие от чего-то гораздо более опасного.
564 слова
ребят я там главу пропустила, 28 кто читал, и кому интересно, что там происходило перечитайте, извиняюсь 🙏