2 знакомство?
Клуб «Амнезия», спустя два часа.
Музыка в клубе была не просто громкой — она была физической, давящей массой, бит которой отдавался в висках пульсирующей болью. Стробы резали глаза, выхватывая из темноты обрывки лиц, смех, движения. Но для Димы это было просто белым шумом, фоном к кинопленке, которая без перерыва крутилась у него в голове.
«Я остаюсь здесь. С Артемом.» «Он сделал мне предложение. Я согласилась.» «Задаток за студию мы не вернем... Это твои проблемы.»
Кадр. Крупный план. Ее холодные глаза. Клочки билетов на бали. Повтор. Снова. И снова.
Он сидел, сгорбившись, у стойки бара, вцепившись пальцами в стакан с виски. Он уже не помнил, какой по счету. В горле стоял едкий привкус, а в груди — сплошная, оголенная рана. Он пытался заглушить ее алкоголем, но боль лишь обострялась, становясь острее и яснее с каждой рюмкой. Он чувствовал себя загнанным зверем в клетке из собственных мыслей.
— Еще, — хрипло бросил он бармену, швырнуя на стойку смятые купюры.
В этот момент к нему подсел кто-то сбоку. Дима даже не повернул голову.
— Эй, братан, — прозвучал молодой, слегка сиплый голос. — Вид у тебя, будто на собственных похоронах побывал. Расслабься, ты не один такой.
Дима медленно, с трудом фокусируя взгляд, повернулся. Рядом сидел парень лет двадцати пяти. Гладкие, уложенные волосы, дорогая, но безвкусная куртка, пустой, стеклянный взгляд. Ухмылка, которая не достигала глаз.
— Поможешь? — парень, представившийся Костей, без лишних слов положил на стойку бара маленькую, почти невесомую розовую таблетку с выдавленным значком. — Развеешься. Гарантированно.
Дима тупо посмотрел на таблетку. Она казалась таким ничтожным предметом, чтобы решить такую вселенскую боль. Он посмотрел на свое отражение в полированной поверхности стойки: осунувшееся лицо, красные глаза, выражение потерянной безысходности. Ад в голове не стихал. Ему отчаянно хотелось одного — выключиться. Перестать чувствовать. Перестать думать.
— Что это? — его голос прозвучал глухо, будто из-под воды.
— Крылья, братан, — Костя усмехнулся, широко и пусто. — Забудешь все, как кошмарный сон. Никаких проблем.
Никаких проблем. Это было именно то, что ему было нужно. Пьяный, отчаявшийся, с разбитым сердцем и растоптанным будущим, Дима совершил то, что никогда бы не сделал в трезвом уме. Он взял таблетку. Закинул ее в рот и запил остатками виски. Горьковатый привкус растворился в алкоголе.
Прошло минут двадцать. И мир начал меняться. Давящая тяжесть в груди начала растворяться, уступая место странной, нарастающей легкости. Злость и боль притупились, словно кто-то накрыл их толстым одеялом. А потом его накрыла волна мнимого всемогущества. Музыка внезапно стала божественной симфонией, бит которого совпадал с ритмом его крови. Он чувствовал себя королем этого мира, богом этого танцпола. Все его проблемы показались смешными и далекими. Он был непобедим.
Именно в этот момент его взгляд упал на нее. Девушку у танцпола. Она стояла немного в стороне, слегка покачиваясь в такт музыке, но не танцуя. В ее позе читалась усталость. У нее были умные, очень уставшие глаза, в которых при мерцании стробов читалась какая-то глубокая, своя собственная печаль. Это была Мелисса.
Она действительно была психологом. И сегодняшний день выдался одним из самых тяжелых. Ее пациентка-подросток, которую она вела больше года, сегодня снова говорила о суициде. Удалось удержать, удалось найти слова, но это стоило Мелиссе колоссальных душевных сил. Подруга буквально силой притащила ее в клуб, чтобы «сменить пластинку». Но Мелисса не могла выкинуть из головы глаза той девочки и чувствовала себя выжатой как лимон.
Дима, на волне химической эйфории, подошел к ней, пошатываясь. Его движения были резкими, некоординированными.
— Эй, красотка... — его голос был хриплым и навязчивым. — Чего одна такая... прекрасная? Потанцуешь со мной?
Она лишь покачала головой, пытаясь игнорировать его, но он грубо схватил ее за запястье. Его пальцы были влажными и цепкими.
Мелисса вздрогнула не от страха, а от внезапного всплеска раздражения. Ее профессиональный взгляд мгновенно, автоматически оценил ситуацию: расширенные, не реагирующие на свет зрачки, неуверенная поза, агрессивная, показная эйфория в голосе. Это было классическое диссоциативное состояние. Не просто пьяный — под чем-то серьезным.
— Отстань, — сказала она холодно и очень четко, пытаясь высвободить руку. — Ты не в себе.
— Да я в себе как никогда! — он наступил ближе, и от него пахло алкоголем и потом. — Иди ко мне...
Это было последней каплей. Усталость, стресс и отвращение к подобному поведению слились воедино. Она не стала кричать. Она резко, с силой, которой он от нее не ожидал, выдернула руку и оттолкнула его в грудь.
— Я сказала, отстань.
Ее взгляд был не злым, а ледяным, полным профессиональной брезгливости и человеческой усталости. Он был как удар холодной воды.
Дима споткнулся, потеряв равновесие. На его лице на мгновение отразилось недоумение и детская обида.
— Эй... ну ты чего... — пробормотал он.
Но тут его накрыла вторая волна. Резко, без предупреждения. Эйфория исчезла, словно ее и не было. Ее место мгновенно заняли тошнота, головокружение и оглушительная слабость. Мир поплыл перед глазами, звуки слились в неприятный гул. Ему стало физически плохо.
Шаткой, неуверенной походкой он отступил от девушки, едва не падая. Руки сами потянулись к карманам, нащупывая телефон. Пальцы плохо слушались, экран расплывался перед глазами. С трудом найдя иконку такси, он тыкнул в нее, заказав машину до дома. Ему нужно было отсюда выбираться. Быстрее.
813 слов