13
Женщина с европейской внешностью и с безупречной модельной осанкой сидит в кресле напротив двух мужчин. Её, невероятно красивые, зелёные глаза наполнены слезами. Правильные и мягкие черты лица привлекают внимание. Вьющиеся светлые волосы, которых до сих пор не коснулась седина, волной спускаются с плеч по спине.
Лори курит сигару, расположившись на диване.
Рен сидит на коленях у ног прекрасной женщины и держит её руки в своих ладонях. На столике, рядом с ней, стоит открытая коробка сухих салфеток, из которой торчит уголок белого полотна, а рядом уже целая груда белых использованных комочков. Больше часа двое мужчин стараются её успокоить. А длинноволосая женщина продолжает плакать.
— Врачи, они… — всхлипывая и вытирая слезы салфеткой, бубнит Джулия. — Они сказали, что я скоро умру. — По комнате раздаётся звук громкого плача.
— УМРЁШЬ?! — ни на шутку встревожился Рен. Его сердце сжалось от жутких слов.
Такарада тоже напрягся. Он подался немного вперёд, смотря на Джулию и облокотился на подлокотник дивана.
— Да. Это они виноваты! Они разрушили мою жизнь! Никогда не прощу! — Джулия со злостью сжала кулаки. — Поэтому… Я сбежала, — она вытащила из коробки очередную салфетку и вытерла глаза и нос. — Я не могла позволить, чтобы мой Куу мучился, видя, как я умираю. Поэтому и подстроила побег. Он должен был думать, что я просто сбежала с другим или разлюбила его. Я даже предположить не могла, что он будет так настойчиво искать меня. И мне пришлось снова и снова переезжать. Это было невыносимо. — Джулия закрыла лицо руками.
— Мама. Скажи какой диагноз? Что сказали врачи? Может ещё можно что-то сделать?
Женщина коснулась мягких чёрных прядей сына.
— Нет-нет, Корн. Все хорошо. В Германии я не выдержала и рассказала все Рине. Она уговорила меня пройти обследование ещё раз. Я легла в больницу, но диагноз не подтвердился. Для моего успокоения провели повторное обследование, а результаты направили в другую страну. Но и там все в один голос твердили — я здорова, — шмыгая носом, она уничтожала одну салфетку за другой.
На лице мужчин появилось облегчение и президент снова облокотился на свой удобный диван.
Рен глубоко вдохнул и громко выдохнул. Он опустил голову на колени мамы.
Джулия продолжила:
— А потом я уже не смогла вернуться, когда так жестоко поступила с Куу. Он бы не простил меня. После такого, кто бы простил? По этой же причине, я приехала в Японию, чтобы увидеть тебя. Я не могла после всего открыто показаться.
Рен слушал маму и не мог подобрать нормальных слов.
Телефон брюнета зазвонил.
Лори взял пульт и нажал кнопку. Шторы раздвинулись. Утренний, ещё прозрачный, свет наполнил помещение.
— Извини, мама, — Рен встал и отошёл в сторону, чтобы ответить на звонок.
Такарада подошёл к Джулии.
— Думаю, разговор стоит продолжить чуть позже. Твоего сына ждёт работа, а тебе нужно отдохнуть. Мои владения в твоём полном распоряжении.
Женщина вытерла слезы и одобрительно кивнула. На лице появилась еле уловимая улыбка.
— Яширо? — держа в руках телефон удивился брюнет. — Я сам доберусь, почему ты не с Кёко?
— Она отпросилась. Попросила освободить себе два дня.
— Зачем?
— Я не знаю.
— Ясно.
Такарада бросил мимолетный взгляд на Рена, откланялся Джулии и удалился.
В помещение зашёл мужчина из обслуживающего персонала, чтобы проводить женщину в комнату отдыха.
Брюнет повернулся к маме и подошёл к ней.
— Прости, мне нужно идти. Я приеду позже.
— Конечно. Но могу я сейчас увидеть хотя бы глаза моего сына? — она встала и нежно обхватила ладонями его лицо, смотря прямо на него.
— Хорошо, — Рен мягко улыбнулся. — Только обещай дождаться меня.
— Как же ты вырос и повзрослел... Я буду ждать твоего возвращения. Не то, что ты… Шесть лет назад, — с укором произнесла Джулия.
Брюнет криво и виновато улыбнулся. Вытащил футляр для линз, сопутствующие принадлежности из сумки и сел за журнальный столик. Он снял, скрывающую его настоящий цвет глаз деталь, сложил все на место и закрыл коробку. Рен встал и повернулся к Джулии.
На неё смотрели пронзительно-изумрудные глаза Корна. Её любимого сына.
В глазах женщины заблестели слезы счастья.
Брюнет подошёл к маме и поцеловал её в щеку.
— Мне уже пора.
— Хорошо, Корн.
Рен вышел из комнаты, погружённый в свои мысли.
— Простите, подскажите, где я могу сейчас найти мистера Такараду? — поинтересовался Рен, остановив горничную.
Женщина показала актёру, как пройти в кабинет, куда пошёл Лори.
— Можно войти? — постучался он к президенту.
— Входи, — ответил Такарада. — Так и знал, что придёшь.
— Президент, где мой отец? Вы же сообщили ему?
— Что за манера? Сразу в наступление. Когда у него появится возможность, он приедет.
Рена удивил такой неоднозначный и странный ответ.
— Кеко отпросилась на два дня. Это как-то связано с тем, что мой отец ещё не приехал? Они что, куда-то вместе уехали?
— Твою б сообразительность, да в нужное русло направить. Цены бы тебе не было.
— Значит, вы знали? И отпустили? — раздражённо спросил Рен.
— Не кипятись. Когда сегодня под утро Джулию доставили ко мне, Куу с Кеко уже были в самолёте.
Как только они приземлятся и телефон Куу станет доступен, я сообщу ему.
— Куда они направились?
— Какое это имеет значение? Даже если ты полетишь за ними, то где их будешь искать? Дождись возвращения.
Рен напряжённо сжал кулаки, стиснул зубы и посмотрел в сторону.
— Рен, — позвал актёра Лори. — Может тебе имидж сменить? Хорошо смотришься. Чёрные волосы, зелёные глаза.
— Шутите?! — бросил брюнет недобрый взгляд на Лори.
— Нет смысла так себя сейчас изводить. Займись своими прямыми обязанностями. Развернуть самолёт ты не можешь. Но можешь взять себя в руки и дождаться, когда они приземлятся. Как только они прилетят, Куу сразу узнает, что Джулия у меня. И он сам вернётся.
— Что-то мне подсказывает, что вы не дозвонитесь.
— Почему такая уверенность?
— Родители выключали телефон, когда мы проводили вместе время. Не думаю, что на этот раз будет исключение.
— Значит придётся ждать два дня.
— Вы бы тоже спокойно ждали, если бы ваша любимая укатила с другим? — на эмоциях Рен повысил голос.
— Я понимаю, что ты чувствуешь. Но сейчас ты не можешь повлиять на ситуацию. И прекрати уже делать преждевременные выводы. Тебя именно твои догадки так выводят из себя.
— Догадки? Кёко до сих пор живёт с ним в одном номере, а теперь ещё уехала.
— Кёко не живет у Куу сейчас. Она всего пару раз оставалась у него с того дня. А вот с тобой Кёко жила в одном номере. В одной комнате, если точнее. Или между вами произошло что-то такое, что даёт тебе основание подозревать их в аналогичном?
— Нет. Но…
— Рен. Возьми себя в руки. Иначе, несмотря на все, что ты делаешь для Кёко, она не сможет тебя оценить. Будет просто избегать. А ты займешь место в её сердце такое же, как занимает Фува Шо. И там не будет никакой любви. Сначала выясни причину её такого поведения. А потом уже решай. Закончим разговор. Тебя ждёт работа.
Рен чуть склоняет голову, разворачивается спиной к президенту и выходит из кабинета.
— Рен! Глаза! — громко крикнул Лори ему вслед, напоминая о линзах.
Актер крепко сжимает руль своего автомобиля. Он периодически запускает пальцы в свои чёрные волосы, проводя по ним рукой от лба к затылку.
Брюнет сгорает изнутри, его пожирает ревность. Зверь, которого он запер в глубине души, снова рвётся наружу.
Но как бы он не был зол, причинить вред своей любимой, которая просто выбрала другого, Рен не хотел. Он уже понял, что был не прав.
***
Спустя почти два дня, Рен сидит в холле гостиницы и ждёт отца.
Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы сместить расписание и освободить вторую половину этого дня.
Куу заходит в просторный холл и замечает сына, но спокойно продолжает путь к лифту.
Рен встает и следует в том же направлении.
Мужчины идут параллельно друг другу. У дверей лифта они встают рядом и смотрят прямо перед собой, не пересекаясь взглядами.
В таком же молчании, они доезжают до нужного этажа и заходят в номер.
— Давно ждёшь?
— Тебе все неймётся? Куда и зачем ты возил Кёко?
— Ты прямолинеен... Впрочем, как обычно. Я возил Кёко в Америку за тем, зачем в детстве и тебя, по тем местам, где тебе нравилось.
— Вместо того чтобы искать свою жену, ты развлекаешься с девушкой, которую я люблю.
— Я искал и буду искать Джулию. И с Кеко я не развлекаюсь. Между нами ничего нет и быть не может. Тогда я был не в себе.
— Это не оправдывает тебя.
— Я и не оправдываюсь. Я знаю, что виноват. Я хотел бы изменить всё и повернуть время вспять. Но это невозможно.
За свои необдуманные поступки я выпрашивал у Кёко прощение и прошу у тебя за то, что целовал её…
— ЗАМОЛЧИ!!! Не хочу знать, чем вы там занимались.
— Между мной и Кёко не было секса, — резко прикрикнул Куу на сына. — Запомни это хорошо, — он ткнул пальцем ему в лоб.
Рен стиснул зубы, на его лице появились чёткие очертания напряжённых скул.
— Вы целовались. Этого достаточно, — упрекнул отца Рен, но мысленно вздохнул с облегчением и в какой-то мере, даже обрадовался.
— Это только мой грех. Не осуждай Кёко. Во-первых.
Во-вторых. Она не твоя жена или девушка, чтобы ты мог винить её в измене. А то, что ты, как ревнивый юнец, присвоил Кёко себе раньше, чем добился, это только твои проблемы.
Топчешься на месте. Начинай предпринимать уже активные шаги. Думаешь дорогих подарков и внимания достаточно? И Кёко должна кинуться в твои объятья? Откуда ей знать, чего ты от неё хочешь. Она не из тех профурсеток, что вешаются на богатых мужчин. Ты же знаешь, какая она.
Рен молчал. И прожигал взглядом отца.
— Слышишь, что говорю?
— Да, — процедил сквозь зубы Рен.
Рен понимал, что слова Куу — прямое попадание. Даже нет смысла возражать.
— И ещё. Если будешь обижать и доводить любимую до слёз, то даже завоевав её, не сможешь удержать.
— До слёз? — удивился Рен, такому повороту. — Кёко тебе что-то рассказывала?
— Помнишь утро, когда ты за ней приехал? В конце дня Кёко вернулась вся в слезах. Я не сразу понял, что дело в тебе. Но каждый раз, как речь заходила о Тсуруге Рене, её глаза наполнялись болью.
Не знаю, что ты сделал, но ты сам оттолкнул Кёко от себя. И вынудил прятаться от тебя за спиной другого мужчины. Так что тебе повезло, что ситуация сложилась таким образом и рядом с Кёко не оказался другой. Который не стал бы церемониться и его ничто бы не остановило. Прикинулся благодетелем и завоевал бы её доверие. Так что, когда я уеду, твои проблемы только начнутся.
— Я понял. Разберусь как-нибудь без тебя.
— Очень надеюсь, что ты знаешь, что делать. Я беспокоюсь теперь не только за тебя, но и за неё.
— О себе побеспокойся. И о своей совести.
— Совести? Думаешь у меня её нет?
— А что есть?
— Я знаю, что виноват перед вами и всю жизнь буду нести этот крест. Но ты сейчас стараешься снять с себя ответственность.
Только от тебя зависит будет Кёко с тобой или нет. Какое имеет значение, кто соперник? Твой отец или кто-то другой. Важно лишь то, готов ли ты идти до конца и бороться за Кёко.
— Хватит мне тут наставления давать. Без твоих нотаций обойдусь. Займись своей жизнью.
— Чем и занимаюсь, — Куу вздохнул. — Но знаешь. Я уже в отчаянии. Джулия снова и снова убегает, когда я приезжаю. Хотя я и гоню прочь мысли, что она уже не любит меня, или вообще уже с другим. Для меня скорее всего уже всё кончено.
— Раскидываешься громкими словами, а сам решил сдаться?
— Ошибаешься. Я решил идти до конца. Я буду бороться за неё и не отступлю, пока не поговорю с ней. Но я уже не представляю, где её ещё можно искать.
— Если бы ты включил телефон, хотя-бы по возвращению в Токио, то знал бы, что мама у президента.
— Что? Что ты сейчас сказал?! Джулия у президента? Ты с ней говорил?! — сердце Куу пронзила невидимая стрела.
— Да. И уже два дня почти. Но тебе же было не до этого…
— Что она сказала? Она к тебе приехала? Джулия одна? — проигнорировал Куу язвительный тон сына.
Рен слегка ухмыльнулся.
— Сам выясни, — он не смог удержаться от маленькой мести отцу.
Рука Куу с нажимом опустилась на ручку входной двери. Мужчина вышел и быстрым шагом поспешил из гостиницы.
Брюнет остаётся один. Он проходит на кухню. Достает из бара бутылку виски, лёд и широкий квадратный стакан.
«Что значит прячется от меня за другим? Что я такого сделал? Почему Кёко плакала, из-за меня, черт возьми? Я понимаю, что мог поспособствовать её слезам. Я часто бываю груб с ней из-за своей ревности. Веду себя, как подросток, не имея на неё никаких прав. Но что я натворил тогда? Сколько не думаю, никак не могу понять.
В то утро все было прекрасно. Днём тоже. Вечером приехали на студию. Она сказала, что спешит. Улыбнулась, поклонилась и убежала.
А вот потом так и не пришла, как я просил. Уехала одна. Не ответила на звонок и не перезвонила. Вела себя совершенно несвойственно для самой себя.
Когда и чем я успел её обидеть в этом промежутке, если мы даже не виделись?».