Эгедор или город пепельных людей

У Азалии болит голова, а черные глаза стали красными от бессонницы. Василиск, Яков и Рыжий разошлись после ужина, а до этого они весь вечер обсуждали «Ярмарку для первогодок» где университет представлял все мыслимые сообщества и кружки. Первокурсников приглашали в студенческие газеты, спортивные секции, дискуссионные клубы, кружки по интересам. Их зазывали к себе любительские театры, доминошники, коммунисты, любители народных танцев, франкофилы, генеалогическое общество, кружок вязания, общество противников охоты...

Яков рассказал, как с удивлением прочел рекламу «Сельскохозяйственного общества», которое предлагало желающим «попахать для Агриколы». Василиску ужасно хотелось позабавиться, хотя он никуда не собирался вступать, но подошел к «пахарям» и спросил, каким образом они предлагают пахать для университета. Неужели университет имеет свои пахотные угодья? А может, здесь разводят овец, шерсть же потом продают вязальщицам-радикалкам, которые записывают в свой кружок через три кафедры отсюда? А бойня у них есть? Можно ли студенту, ограниченному в средствах, подзаработать, забивая животных для университета?

Рыжий кашлянул и, хотя из-за обстоятельств не смог как следует представить на ярмарке «Ночной Пульс», тут же предложил:

- Вариантов куча. Еще можно, скажем, зайти в патриотический чат мм.. яростно настроенных империалистов и начать на полном серьезе доказывать, что Николай II был слабым правителем, доведшим страну до революции, а Ленин - эффективным менеджером, который собрал распадающуюся империю... У них там от такого голову сносит моментально, юмора они не понимают в принципе. Или так: проигравший обязан записать видео, где он славит Гайдара и Чубайса, и объявить, что это были великие экономисты, а ваучеры - лучший подарок российскому народу. Надо будет убеждать всех, что приватизация была честной, а «шоковая терапия» спасла страну от голода.

- Еще можно прийти на собрание либеральных демократов и с непоколебимым видом начать утверждать, что Рональд Рейган был социалистом, потому что он повысил налоги и дал амнистию нелегалам, а его риторика о «городе на холме» лишь маскировала его некомпетентность. Любое отклонение от канонического представления о «злом республиканце» их мозг отказывается обрабатывать. - Продолжил Василиск, - А можно поехать на митинг Black Lives Matter, в Бристоль например, там же была сброшена статуя работорговца Эдварда Колстона? И с пламенной речью заявить, что настоящий расизм - это низкие ожидания от темнокожих со стороны людей, которые верят, что те не могут сами получить очки для голосования. И что основа процветания любого чернокожего сообщества - это не крепкие традиционные семейные ценности и налоговые льготы для малого бизнеса, а запрет на въезд в Эвропу. - Азалия улыбнулась. Оба варианта показались «убийственными». Она, как и Рыжий с Василиском, ходила на лекции по истории от Лендона Смирнова. Он был агрессивно настроенным империалистом приехавшим в Эгедор 15 лет назад. - Задача - максимально искренне сыграть либертарианского пастора, чьи мозги вывернула наизнанку школами экономики из какого-нибудь Чикаго.

- Вы так хорошо знаешь историю? - заметил Яков.

- Подожди, на втором курсе ты тоже познакомишься с Лордом-Смердов, - сказал Рыжий. - Он должен преподавать историю искусств и мировую историю. Это обязательная часть учебной программы как основа теоретической подготовки. Эти курсы дают будущим художникам дизайнерам, искусствоведам, иконописцам, вобщем - Мастерам, понимание контекста: как искусство связано с историческими событиями, религией, философией, социальными изменениями своей эпохи, как развиваются, заимствуются и отвергаются идеи и стили. В нашей Академии есть еще специальные исторические курсы для технических специальностей, но из преподает уже другой учитель.

- Лорд-Смердов ходячий тест на проф-пригодность. Когда мы с Саллехом сдавали ему экзамен в конце прошлого года, он отправил его на пересдачу из-за «отсутствия национальной гордости». К счастью, у Саллеха хорошая репутация, потому когда Кись узнал о случившемся, Лендону Смирнову пришлось поумерить свои изыскания.

- Тогда-то и появилось генеалогическое общество, - хохотнул Василиск.

Саллех приезжает на следующий день и сразу засыпает на диване в гостиной. Азалия раздевает его укрыв теплым пледом. Чтобы отвлечься от плохих мыслей она идет на верх, где ждет зачехленный макет очередной недостроенной идеи и два недописанных конспекта.

Девушка встречает рассвет над чертежами, рядом - несколько кружек с 3-дневным кофе, на столе: циркуль, линейка, калька, тушь, и планшет. За окном первые лучи солнца пробиваются сквозь тучи темным, багровым миражом. Они тяжело ложатся на бездну неба, плавно пожирая весь горизонт.

- Когда просто хотел нарисовать фасад.. - Саллех стоит возле сестры наклонив голову, - а попал в тангенсы, проекционные связи и ебучую геометрию третьего порядка.

- Чтоб тебя Кись сожрал. - выругалась девушка комкая лист.

- Извини Аза, но увы, не всем хватит места на заводе. Кто-то должен заниматься искусством.

Азалия ждет пока закипит чайник. В ее комнате отведен отдельный уголок для чая всех видов: зеленый, белый, желтый, улун, черный и пуэр. Кофе стоит рядом в банке, а внизу разные эликсиры сделанные Звездочетом, Василиском, Ведьмой, Стервятником, Максом и даже Саллехом. Они называют это алхимией и каждый четверг занимают кухню чтобы смешать очередное зелье. Ставят в подвале дома и если не вспоминают через отведенный срок, оставляют навсегда.

Девушка льет кипяток в прозрачную чашку с разбитой ручкой. Комнату наполняет запах бергамота. Саллех наливает себе очередную порцию либерики.

- Пошли на балкон.

Сверху на рубашку, старую, полупрозрачную, заношенную до невозможности, Азалия надевает теплый махровый халат, на синей ткани которого проступают нарисованные звезды и луна.

Саллех ищет что-то у нее в шкафу. А когда находит, протягивает сестре две таблетки.

- Ты похожа на Франкенштейна.

- О, неужели? Только не подумай что ты выглядишь лучше. - она кивает ему, глядя на расплывшийся под глазом синяк.

***

Четыре часа в дороге, и Саллех сразу находит нужное место, даже ни разу не сбившись с пути. Подъездная аллея не длинная, а дом скромный. Особенно скромным он кажется, если окинуть взглядом просторные угодья вокруг. Три этажа, скошенная крыша, большая открытая веранда. Деревянное сиденье - кедровая откидная доска серого цвета без каких-либо украшений.
Парадная дверь распахивается почти сразу, как он останавливается, парень даже не успевает выйти из машины.

На Маське комбинезон и старая фланелевая рубашка. Он носит потертую кепку с логотипом «Lacoste» на лбу. А в руках он держит дробовик, но держит как-то расслабленно. Он не угрожает, просто показывает свои возможности. Он останавливается на верхней ступеньке веранды. И сплевывает. Замечательно - все так, как Саллех себе и представлял. Ему хочется захлопать в ладоши от радости, но сейчас, пожалуй, лучше не делать резких движений.

- Привет, - первым заговаривает Альбинос. Он пока не предлагает Лису войти.

Саллех медленно выбрался из минивэна, хлопнув дверцей. Звук был громким, почти похабным, в тишине усадьбы. Он подошел к веранде, не сводя глаз с Альбиноса, но глядя куда-то сквозь него, на дверь в дом.

- Спускайся, - говорит Саллех. Его голос ровный, без эмоций. - И убери эту штуку. Не для того я тебе подарил нож.

Альбинос на секунду замер, потом уголок его рта дрогнул. Он разрядил дробовик с щелчком и прислонил его к косяку.

- Заходи. Или боишься? - в его голосе прозвучала знакомая Саллеху интонация.

- Когда ты рядом со мной не может случиться ничего плохого, - поднимаясь по ступеням отвечает парень.

Он проходит мимо Альбиноса в дом, будто тот невидимый. Внутри пахнет воском, деревом и чем-то металлическим. Саллех направляется прямо в гостиную, к большому окну, смотрящему в сад. Альбинос следует за ним, снимает кепку, проводит рукой по белым волосам.

Саллех наливает себе воды из стоявшей на столе бутылки, потом Маське. Снаружи воркукуют птицы, воет ветер, в лужах неподалеку с шумом прыгают лягушки.

Маська берет стакан. Он не пьет, просто держит, чувствуя холод стекла. Он ждет. Ждет, когда Лис начнет. Когда заговорит. Когда ударит. Но Саллех молчит.

- Показать ему газету - это была твоя идея, - не выдерживает альбинос. Тишина для него страшнее любых криков и угроз.

Саллех делает шаг от окна. Потом еще один. Неспешная, хищная походка. Маська не отступает, но его рука непроизвольно сжимает стакан так, что костяшки белеют.

- Он полез на тебя, Салл! - голос Маськи срывается, в нем прорывается отчаянная, ядовитая правда. - Кричал, что ты в сговоре с Мотыльками! Что Уве... что из-за тебя Уве... Я не мог допустить! Я должен был его остановить!

- Ты должен был сделать так, как я сказал. Ты не должен был резать его моим же ножом. Ты не должен был бросать его в грязь и плесень.

- И что теперь? - шепчет альбинос. - Ты приехал меня убить? Так убей. Сделай это. Докажи, что ты - Лис. - Он распахивает свою старую рубашку, обнажая белую, уязвимую кожу груди.

Тишина длится одно сердцебиение, потом Саллех движется. Его рука со всей силы впивается в горло Маськи, швыряя на стол. Стекло с водой летит на пол с дребезжащим хрустом. Саллех нависает над ним, вдавливая его лопатки в дерево. Его лицо, наконец, искажено не холодной яростью, а самой настоящей, животной жестокостью.

- Убить? Я четыре часа тащился в эту богом забытую дыру, Маська. Четыре часа думал, как именно я это сделаю. Но ты знаешь, что я понял по дороге? - Он сильнее нажимает на гортань, и альбинос хрипит, пытаясь вдохнуть. - Ты не стоишь того, чтобы я марал об тебя руки. Убийство - это слишком лично. Для тебя я придумал кое-что похуже.

Саллех отпускает его, отшатывается, словно от чего-то грязного. Маська судорожно глотает воздух, пробуя отдышаться.

- Что он тебе еще рассказал, перед тем как ты начал его резать? - Маська молчит, смотря на него снизу вверх с ненавистью и обожанием.

- Он ненавидит нас всех, понимаешь? Рыжий даже с мотыльками грызется, лишь бы тебя позлить. Донна тут ни при чем. Ему плевать на мать. Он капризный, избалованный ребенок. Ты не видел его лица в тот вечер! Он готов был убить тебя, меня, да кого угодно! Все кричал про Уве, к черту Уве!

- И что? - Саллех внезапно широко, - Пусть. Я бы его успокоил. Я бы все ему объяснил. Он бы понял. Он всегда понимает. А ты... Ты просто ревнуешь. Как последняя сука. - Он наклоняется обжигая шепотом, - Рыжий прав. Конечно, это Мотыльки убили Уве. Не я, не ты, ни кто-либо из лисят. Понимаешь, Маська? Они подставили нас, и теперь вся Нора на игле, - Саллех говорит, и кажется, даже сам верит сказанному, - А ты... ты все испортил. Из-за тебя они теперь в курсе, что мы что-то затеваем. Ты осквернил нас.

Маська замирает от ощущения ужаса. Не перед болью или смертью, а перед масштабом своей ошибки.

- Салл... я не знал...

- Конечно, не знал! - Саллех выпрямляется, его злость снова уходит под лед, - Потому что ты не думал. Ты чувствовал. А чувства - это роскошь, которую ты не можешь себе позволить. Особенно ко мне.

Он поворачивается к выходу.

- Я не убью тебя, Маська. Я просто оставлю тебя здесь. В твоем уютном пригородном убежище. Дверь не запираю - вылезай, как знаешь. Да.. я не стану тебя убивать. Я отдам тебя Мотылькам. И скажу, что это ты украл Целестин. И что это ты убил Уве. Думаю, у них найдется, что с этим сделать.

- Н-нет. Ты не можешь этого сделать! Саллех! - голос Маськи сорвался в высокий, почти детский фальцет. Он оттолкнулся от стола, пытаясь встать, но ноги подкосились.

Саллех уже держался за ручку двери, но обернулся на этот крик. На его лице проступило выражение притворной жалости.

- А знаешь, что самое забавное? Ты даже словом про меня не обмолвишься. Или про Геру. Мотыльки придут - а ты будешь молчать. Потому что иначе они поймут, что ты не один, и начнут копать глубже. А ты этого не хочешь. Правда?

Он подошел ближе, и снова навис над ним наслаждаясь моментом. В глазах вспыхнул короткий огонек - тихий, безрадостный триумф.

- Конечно, ты был один. - Сладко продолжил он. - Может, ты еще чего сделать успел, а? Ну, признавайся. Может, не только целестин стащил ? Может, еще убил кого? Прикопал где-то тут, в своем уютном садике? Лягушки, конечно, оценят.

Маська лишь мотает головой, не в силах ответить. Ужас сковал горло.

- Ну что же, - Саллех выпрямился, - Тогда, надеюсь, мы по-прежнему друзья, да? - он бросает эту фразу через плечо, точно шпильку. - Понимаешь, теперь мы, наверное, будем видеться нечасто... но это ненадолго.

- Я не понимаю..

- Да? Я помогу, раз до тебя не доходит, - назидательным тоном объяснил Саллех, и от этого прозвучал еще более желчно, - Видишь ли, теперь вам всем, я имею ввиду - тебе, Мотылькам с их заячьей тропой, безликими и прочей немыслимой чушью - надо выполнять задания. Чем они обычно занимаются? Собираются в Туннеле, читают сказки на Краю Мира, нюхают долбанную пыль..

На этот раз он вышел по-настоящему. Машина завелась и круто развернувшись на гравии поехала в сторону Эгедора.

Маська, обняв колени, сидел среди осколков и лужы разлитой воды, слушал, как воет ветер в яблочных рощах Шаманов.