Путь К Мечте

Утро следующего дня застало Хёнджина в плену нежных объятий, в царстве Морфея, где время текло лениво и сладко. Возможно, он бы и не покинул этот сонный мир, если бы вдруг не ощутил на себе невесомую тяжесть, а затем – знакомое, волшебное прикосновение любимых губ. Их игривый поцелуй был словно мольба, на которую Хёнджин не смог не ответить. Поддавшись искушению, он вынырнул из объятий сна, отвечая на поцелуй своего парня, обвивая его талию руками. В ответ Феликс запустил пальцы в его волосы, одаривая Хёнджина всей своей любовью в этом нежном поцелуе.

Но воздух – не вечен, и им нехотя пришлось отстраниться, чтобы перевести дыхание. Хёнджин, глядя в сияющие глаза Феликса, прошептал:

– Не ожидал, что проснусь от твоего поцелуя. Признаюсь, это самое приятное пробуждение, какое только можно представить, – и, дразня, провёл языком по нижней губе Феликса.

– Рад, что тебе понравилось, – зарделся Феликс. – А теперь, если ты не против, может, позавтракаем? Я успел проголодаться, пока ты сладко спал, и мне пришлось прибегнуть к таким мерам, чтобы тебя разбудить.

– И когда же ты умудрился проснуться? Раз уж успел проголодаться? – с любопытством спросил Хёнджин.

– Ну, может, час или два назад. Я не засекал, но проснулся я довольно давно. И сейчас умираю от голода, пожалуйста, давай поедим, – взмолился Феликс, глядя на возлюбленного умоляющим взглядом.

Хёнджин, услышав его тон, нежно улыбнулся, а затем, быстро чмокнув Феликса в губы, промолвил:

– Хорошо, хорошо. Только сначала тебе нужно в душ. А я пока приготовлю нам завтрак, – и, оставив легкий поцелуй на его щеке, отпустил.

Лицо Феликса озарилось радостью, и он тут же спрыгнул с кровати, стрелой метнувшись в ванную. Хёнджин проводил его взглядом, поднялся, привёл себя в порядок и направился на кухню. Там, заглянув в холодильник, он принялся выискивать ингредиенты для завтрака. Придумав идеальное блюдо, он достал всё необходимое и с увлечением принялся колдовать над ароматным завтраком для своего любимого.

Спустя мгновение, когда аппетитный аромат уже настойчиво тянулся из кухни, Феликс, освежившись под душем, влетел в комнату Хёнджина. Там он выудил из шкафа своего парня забавную новую футболку. Натянув её на себя, он тут же проворно направился на кухню, чтобы узнать, какое же лакомство Хёнджин приготовил ему на завтрак.

Войдя, Феликс замер, очарованный зрелищем: Хёнджин, увлеченный, стоял у плиты, колдуя над их завтраком. Сердце Феликса наполнилось теплом от этой картины. Внезапно в голове созрел озорной план, и он, ступая бесшумно, как кот, подкрался к Хёнджину сзади, в то время как тот, не подозревая ничего, заканчивал приготовление.

Феликс подкрался к Хёнджину со спины, словно кот, и обвил его талию руками, прильнув щекой к лопаткам. Хёнджин, погружённый в кулинарные хлопоты, от неожиданного прикосновения вздрогнул, но тут же расплылся в улыбке, безошибочно узнавая любимые объятия. Закончив колдовать над завтраком, он выключил плиту и, развернувшись, стремительно подхватил Феликса под бёдра, усаживая на столешницу возле плиты. Феликс издал удивлённый возглас, который тут же утонул в жадном поцелуе. Хёнджин не дал ему опомниться, увлекая в сладостную пучину, на которую Феликс ответил с головокружительной готовностью.

Пылкий поцелуй заставил их забыть о завтраке. Лишь когда дыхание стало прерывистым, и они неохотно отстранились друг от друга, вернулась мысль о еде. К счастью, завтрак едва успел остыть. Быстро переложив содержимое сковороды на тарелки, они уселись за стол, жадно поглощая пищу. После недолгой трапезы, вымыв посуду, они решили досмотреть прерванный вчера фильм. Не теряя ни минуты, они направились в комнату Хёнджина, где, устроившись в обнимку на кровати, погрузились в недосмотренную киноленту, запустив фильм на ноутбуке.

***

Утро застало Джисона в объятиях сонной неги его комнаты. Разум, ещё затуманенный сном, не сразу высвободил из плена памяти вчерашний вечер с Минхо. Потому и не сразу заметил тепло чужих рук, обвившихся вокруг его талии. Лишь медленно пробуждаясь, сознание начало осознавать этот факт. Холодный ужас пронзил его, когда он представил, что в его постели – незнакомец. Джисон едва не вскрикнул, но тихий, сонный шепот – «Джисон…» – сорвавшийся с губ Минхо, заставил его замереть. Имя, произнесённое голосом Ли, словно заклинание, рассеяло страх. Для верности, он повернул голову, и взгляд его встретился с мирно спящим лицом Минхо.

Произнеся имя возлюбленного, Минхо ещё крепче прижал Джисона к себе, так, что тому стало трудно дышать. Убедившись, что он в объятиях именно Минхо, Хан мысленно выдохнул и осторожно попытался высвободиться из цепкой хватки. Не сразу, но через какое-то время ему это удалось. Освободившись из плена объятий, Джисон обратил внимание на время и понял, что не может отпустить Минхо голодным домой. Решив накормить его, он сначала отправился в ванную, чтобы освежиться после сна.

Испарив остатки неги в горячей ванне, Джисон спешно вернулся в свою комнату, облачившись в свежую одежду, словно в кокон надежды. Голодным вихрем его мысли понеслись на кухню, где он задумался о завтраке, как художник над чистым холстом. Его взгляд упал на холодильник, и на его дверце, словно приклеенный лучом солнца, сиял клочок бумаги — записка от родителей. Слова, начертанные знакомым почерком, сообщали о внезапной планах, унесшей их в дела до позднего вечера.

Прочитав послание, Джисон замер, и волна облегчения окатила его. Ведь теперь не было необходимости выпроваживать любимого из своего уютного убежища. Эта мысль, как искра, зажгла в его глазах огонь предвкушения. Сбросив с себя оковы сомнений, Джисон вернулся к прерванному таинству приготовления завтрака. Он извлёк из глубин холодильника необходимые ингредиенты, и, словно алхимик, принялся колдовать над созданием кулинарного шедевра для них двоих.

Соблазнительный аромат завтрака поплыл из кухни, дразня сонное обоняние Минхо. Сквозь пелену дрёмы пробился этот настойчивый запах, не давая больше покоя. Минхо резко распахнул глаза и, рывком приняв сидячее положение, встревоженно оглядел комнату. Джисона нигде не было. Лёгкая тень разочарования скользнула по лицу, но тут же сменилась догадкой. "Наверняка на кухне", – подумал он и поспешил навстречу аппетитному запаху. И точно, на кухне хлопотал его любимый Джисон, целиком поглощённый кулинарным волшебством.

Минхо залюбовался этой картиной, и невольная улыбка расцвела на его лице. Подкравшись к Джисону со спины, он прошептал прямо в его ушко:

– Так вот ты где прячешься от меня, маленький проказник? – в голосе Минхо звучала притворная обида, оттененная нежностью.

Джисон, услышав бархатный голос любимого так близко, вздрогнул от неожиданности, едва не обжегшись о раскалённую сковороду, над которой колдовал. Отложив лопатку и накрыв блюдо крышкой, он повернулся к Минхо, надув щеки.

– Минхо, ты нарочно хотел, чтобы я обжёгся об сковородку, подкрадываясь как ниндзя? – проворчал Джисон, стараясь скрыть улыбку.

– Нет. Я не хотел, чтобы ты обжёгся, – прозвучало виноватым шёпотом Минхо. Тень сожаления омрачила его взгляд.

– Твой поступок вопиет об обратном. Ну да ладно. Садись к столу, позавтракаем, – произнёс Джисон, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу гнев на любимого.

– Джисон, а… мне обязательно уходить сразу после завтрака? Может, я мог бы побыть здесь чуть дольше? – пролепетал Минхо, вкладывая всю надежду в свои умоляющие глаза.

– Знаешь, Минхо… Я как раз хотел тебе сказать. Родителей не будет до вечера. Так что… можешь остаться, если хочешь, – пробормотал Джисон, отводя взгляд. Румянец предательски залил его щеки, выдавая радость, которую он пытался скрыть.

Услышав эти слова, Минхо ликующе взвизгнул и, подхватив Джисона под бёдра, закружил его по кухне. Джисон лишь покачал головой, но улыбка, расцветшая на его лице, позволяла Минхо творить всё, что заблагорассудится. Смех эхом разносился по комнате, вытесняя последние остатки обиды.

Вскоре Минхо перестал кружить Джисона, осторожно опуская его на пол. Твёрдо ощутив поверхность под ногами, Джисон юркнул к плите. Сняв крышку со сковороды, он ловко переложил их завтрак по тарелкам и поставил их на стол. Они уселись рядом, и тишина, нарушаемая лишь стуком вилок, окутала их трапезу. Слова казались лишними, когда аппетит требовал внимания.

После завтрака Джисон, выпроводив Минхо в гостиную, шутливо пригрозил: «Ищи фильм, иначе я снова уйду в тренировки, и тебе придётся развлекать себя самому!»

Минхо, повинуясь "угрозе", поспешил в гостиную и принялся листать каналы в поисках чего-нибудь интересного. Джисон тем временем молниеносно управился с грязной посудой на кухне и, вытирая руки о полотенце, вошёл в гостиную.

– Ну что, нашёл что-нибудь? Надеюсь, мне не придётся снова погружаться в игру? – спросил Джисон с надеждой в голосе, мечтая о том, чтобы разделить с Минхо моменты уюта и близости.

Услышав голос любимого, Минхо тут же отозвался:

– Да, мне удалось найти кое-что интересное. Надеюсь, тебе понравится мой выбор, – промурлыкал он, и, не давая Джисону опомниться, притянул его за руку, заключая в крепкие объятия.

Джисон, застигнутый врасплох, тихо вскрикнул, но не стал вырываться из объятий Ли. Лишь повернул голову, заглядывая в его глаза, и спросил:

– Ну и что же ты выбрал? – в его голосе звучало неподдельное любопытство.

– Вот что, – с этими словами Минхо щелкнул пультом, снимая фильм с паузы. Экран ожил, заполняя комнату яркими красками и звуками, и Джисон, забыв обо всём, устремил взгляд на мелькающие кадры.

Незаметно пролетел целый час, сотканный из смеха, тихих вздохов и тепла объятий. Они словно растворились в сюжете, став единым целым. Когда финальные титры побежали по экрану, Джисона внезапно охватила жажда. Он попытался высвободиться из кольца рук Минхо, но тот лишь крепче прижал его к себе.

– Ну пусти меня, – взмолился Джисон, – Я хочу пить. Или ты хочешь, чтобы я умер от жажды? – его голос звучал умоляюще, а в глазах застыла нарочитая обида, направленная прямо в душу любимого.

– Нет, я не дам тебе у мереть от жажды, – отрезал Минхо, в его голосе звучала неприкрытая решимость.

– Тогда почему ты держишь меня в этой клетке, не пуская на кухню? – в голосе Джисона просквозило раздражение.

– Давай лучше я сам утолю твою жажду, принесу тебе ледяной воды, а ты пока выбирай фильм, чтобы хоть немного отвлечься, – предложил Минхо, стараясь говорить как можно мягче.

– Ты специально тянешь время? Или думаешь, стоит мне только глотнуть воды, как я тут же забуду про всё на свете и снова утону в этой проклятой игре? – съязвил Джисон, бросая на Минхо испепеляющий взгляд.

– Всякое может быть, – лукаво подмигнул Минхо, освобождая Джисона из объятий. Он поднялся с дивана и направился на кухню, а Джисон, проводив его взглядом, закатил глаза, но тут же принялся листать каналы в поисках нового фильма. Когда Минхо вернулся с водой, Джисон уже нашёл что-то подходящее. Он жадно выпил воду, и они снова утонули в мягких объятиях дивана.

Время летело незаметно. Спустя два часа, увлечённый сюжетом, Минхо повернулся к Джисону, чтобы поделиться своими мыслями, и обнаружил, что тот, прильнув к нему головой, безмятежно спит. Улыбка тронула губы Минхо. Он нежно укрыл Джисона пледом, заботливо лежавшим на диване, и коснулся его лба легким поцелуем. Во сне Джисон едва заметно улыбнулся. Минхо убавил звук телевизора и, чтобы хоть как-то скрасить своё одиночество в тишине, пока любимый спит, принялся искать новый фильм.

***

Ближе к сумеркам телефон Феликса безмолвно завибрировал, возвещая о новом сообщении. Затерянный на столе, он остался незамеченным в вихре смеха и нежности. Феликс, расположившись на кровати рядом с Хёнджином, увлечённо щекотал его, стремясь вызвать улыбку на любимом лице. Хёнджин, поддаваясь ласковым атакам, изо всех сил сохранял невозмутимость, будто неприступная крепость. Феликс, не желая сдаваться, продолжал свою игривую осаду. В конце концов, когда до Феликса дошло, что Хёнджин намеренно сдерживает смех, он, надувшись, отвернулся, словно обиженный ребенок.

Хёнджин заметил, как тень обиды скользнула по лицу Феликса. Сгребая любимого в объятия, он почувствовал, как Феликс упрямо дуется, не желая поддаваться. Тогда, с хитрой улыбкой, Хёнджин навис над ним, прижав к мягкой поверхности кровати. Он приблизился к шее Феликса, осыпая её нежными поцелуями, перемежая их щекоткой. Сначала Феликс хранил молчание, словно каменная статуя, но вскоре не смог сдержать натиск. Волны смеха захлестнули его, и сквозь них пробивались мольбы, умоляющие Хёнджина прекратить щекотку.

Хёнджин, заметив мольбы в любимых глазах, тут же прекратил щекотку. Заглянув Феликсу в самое сердце, он, лукаво прищурившись, промурлыкал:

– Ну что, солнышко, больше не дуешься на меня?

– Вот с тобой надуешься, как пить дать. Обязательно извернёшься так, что я и злиться забуду, – пробормотал Феликс, запуская пальцы в мягкие пряди волос Хёнджина.

– Ещё бы, – Хёнджин лукаво подмигнул. – Зачем тратить время на обиды, когда можно любить меня и купаться в моём внимании? – С этими словами он подался вперёд и, дразня, коснулся языком нижней губы Феликса.

– Ой, да что ты? – притворно ахнул Феликс, дразня. – А если вдруг найдётся смельчак, что захочет меня у тебя отбить? Что тогда, мой грозный защитник? – Феликс ответил нежным касанием языка к верхней губе Хёнджина.

– Пусть только попробует, – прорычал Хёнджин, в его голосе засквозили угрожающие нотки. – Пожалеет, что вообще родился на этот свет.

– Ну, тогда я этому бедняге точно не завидую. Пусть даже горы свернёт, моё сердце ему не достанется. Оно давно и безраздельно в твоих руках, – прошептал Феликс, слегка прикусив нижнюю губу.

– Я и не сомневался, – прошептал Хёнджин, тут же увлекая Феликса в поцелуй. Сначала нежный, словно прикосновение крыла бабочки, он мгновенно вспыхнул страстью, обжигая губы и заставляя сердце бешено колотиться.

Когда воздух в лёгких иссяк, словно последняя капля росы на рассвете, они отстранились друг от друга. Феликс, будто повинуясь неясному предчувствию, решил проверить телефон – вдруг родители, охваченные тревогой, пытались до него достучаться. Мысль эта промелькнула молнией, и он, освободившись из объятий Хёнджина, словно выбираясь из плена невидимых нитей, подошёл к столу. Взяв в руки телефон, он провёл пальцем по экрану, оживляя его. В глаза бросилось сообщение с незнакомого номера. Сердце дрогнуло, и он, повинуясь невольному любопытству, открыл его, жадно впиваясь взглядом в строчки. Прочитав, он снова заблокировал телефон, вернув его на стол, словно тот обжёг кончики пальцев. Затем, вернувшись к Хёнджину, он взобрался на кровать и, коснувшись его щеки нежным прикосновением, произнёс:

– Похоже, вечеринка, на которую нас пригласили, сегодня. Кое-кто прислала координаты и время начала… – промурлыкал Феликс, ласково поглаживая щеки любимого кончиками пальцев.

– И сколько времени у нас ещё в запасе до этой вечеринки? – спросил Хёнджин, в голосе которого сквозило неприкрытое нежелание.

– Время ещё есть. Я понимаю, как тебе не хочется туда идти, но прошу, давай сходим. Если у этой девушки и впрямь какие-то виды на меня, я хочу ясно дать ей понять, что у неё нет ни единого шанса, – произнёс Феликс и нежно коснулся губами лба Хёнджина.

Хёнджин вздохнул в ответ, а затем, смирившись, кивнул, давая своё согласие. Улыбка озарила лицо Феликса, и он быстро, словно боясь передумать, чмокнул Хёнджина в губы, тут же отстраняясь.

– Тогда нам пора собираться. Но что же мне надеть? Вся моя одежда находится дома. А если я отлучусь, не думаю, что родители снова меня отпустят, – выдохнул Феликс.

– Давай покопаемся в моём шкафу. Уверен, там найдётся что-нибудь и на тебя, — Хёнджин поднялся с кровати, и, подойдя к своему гардеробу, принялся перебирать вещи в поисках подходящей одежды для Феликса. Тот, в свою очередь, не отрываясь, следил за движениями Хёнджина, сидя на краю кровати.

Вскоре Хёнджин отыскал в недрах своего шкафа подходящий наряд для Феликса. Облачившись в него, Феликс с облегчением выдохнул – перспектива возвращаться домой перед самой вечеринкой, а потом тайком пробираться обратно, ускользая от бдительных родительских глаз, его совсем не прельщала. Эта мысль заставляла его вдвойне ценить жест Хёнджина. Сам же Хёнджин, преобразившись перед вечером, словно вторил облику Феликса, создавая едва уловимый эффект парной одежды, намек на их близость, понятный лишь им двоим.

Когда же пришло время покинуть уютное убежище дома Хёнджина и отправиться навстречу огням вечеринки, Хёнджин и Феликс, вооружившись лишь телефонами, вышли в ночь. Они двинулись по направлению к месту, где должна была разгореться ночная феерия. Едва они переступили порог, их встретила та самая девушка, что заманила их на это торжество. При виде Феликса её лицо расцвело ярче фейерверка, выдавая неподдельный восторг от его присутствия. Однако, сердце Феликса оставалось равнодушным к её ликованию. Он жаждал лишь одного – положить конец этой навязчивости, чтобы ничто не омрачало его расцветающие отношения с Хёнджином.

Когда вечеринка расцвела буйством красок и смеха, гости, словно мотыльки на свет, ринулись в вихрь веселья. Хёнджин и Феликс, словно два неразлучных лебедя, держались вместе, стараясь не поддаваться хмельному угару и не терять друг друга из виду. В самом разгаре торжества, когда гул музыки стал давить на виски, они, устав от оглушающего ритма, укрылись в тихом уголке, подальше от шумной толпы. В этот момент к ним, покачиваясь, приблизилась хозяйка вечера, чьи щёки алели от выпитого вина. Она, томно взглянув на Феликса, промурлыкала:

– Феликс, не окажешь ли мне честь уделить немного времени? У меня есть кое-что, чем хотелось бы поделиться с тобой наедине, – в её голосе звучали заигрывающие нотки.

Ревность мгновенно вспыхнула в сердце Хёнджина, словно искра, упавшая на порох. Он, испепеляя девушку взглядом, отрезал:

– Прости, но уединение с Феликсом исключено. Если у тебя есть что сказать, говори это в моём присутствии, – в его голосе звенела сталь.

Недовольство, словно тень, омрачило лицо хозяйки. С презрительной усмешкой, едва ли не приказывая, она бросила:

– Хёнджин, а ты ему кто такой, чтобы указывать, с кем ему оставаться наедине? – она впилась в него взглядом, словно желая прожечь дыру.

Феликс, ощущая приближение грозы, словно нависшей в воздухе, коснулся плеча Хёнджина, словно ища защиты в его присутствии. Взглянув на девушку, он произнёс слова, прозвучавшие как ледяной приговор:

– Хёнджин прав. Если тебе есть что сказать мне, говори это при нём.

Девушка, словно поражённая, вскинула взгляд на Феликса и с непониманием, граничащим с раздражением, вымолвила:

– Почему же Хёнджин не может оставить нас наедине?

В её голосе сквозило такое недовольство, что Феликс и Хёнджин едва удержались от желания продемонстрировать свою близость прямо перед ней, вопреки её ожиданиям.

– Потому что я попросил его об этом, – отрезал Феликс, вложив в свой голос всю строгость, на которую был способен.

– Ладно, – она набрала полную грудь воздуха, словно ныряльщик перед погружением в пучину. – Раз уж ты так настаиваешь, я скажу то, что хотела сказать тебе наедине, прямо при нём. Знаешь, я долго наблюдала за тобой, словно зачарованная, и ещё дольше не решалась. Но теперь… теперь я здесь, и я могу наконец признаться: ты мне безумно нравишься. Очень. И я хочу, чтобы ты стал моим парнем, – выпалила она, и улыбка тронула её губы, робкая, но полная надежды. Сердце замерло в ожидании ответа.

Феликс, услышав это признание, мысленно закатил глаза. Предчувствия Хёнджина оказались пророческими. С глубоким вздохом, он встретил её взгляд своим, холодным как зимний лед.

– Я понимаю, какого ответа ты ждёшь, – произнёс он, каждое слово звучало как удар молота. – Но, к сожалению, ты его не получишь. И более того… прости, но твои чувства не взаимны. У меня уже есть любимый человек. Тот, кого я люблю всем сердцем, и никто не сможет его заменить, – закончил он, отводя взгляд и невольно сжимая плечо Хёнджина, словно ища опору.

Слова Феликса обрушились на девушку, словно лавина, раздробив сердце на мелкие осколки. Боль была настолько острой, что она почувствовала жгучее желание найти того, кто украл сердце Феликса, и вырвать ему волосы клочьями.

– Если это всё, что ты хотела сказать, то, думаю, я могу откланяться. Не вижу причин задерживаться здесь, – бросил Феликс, и, подхватив Хёнджина под руку, двинулся прочь. Они словно вырвались из душной клетки, оставив хозяйку торжества с осколками надежд, рассыпавшимися у её ног. Вечеринка потеряла краски, превратившись в безликую декорацию к её разбитому сердцу.