Поколение D-dreamers

Черный пруд. Когти Смерти. Фарфоровые гномики. Шепоты ночи. Херувимчик. Красный бант. Джинсовая куртка. Жизнь стоит денег. Кукла с огненными волосами.

Счастье. Оно похоже на птицу. Её невозможно уловить. Или мы сами не чувствуем, как та птица потихоньку присела на наши плечи. Или же мы её поймаем, но она быстро ускользает с наших ладоней.

У всех разное понятие. Кому-то иметь полноценную семью, кому-то увидеть родные глаза и раствориться в их объятиях, кому-то просто приобрести айфон шестой - невероятное счастье. Счастье и мечта, они и есть совокупность романтизма человеческой жизни. Счастье создают. Счастье поймают. Счастье встречают. Счастье отбирают. Отобравший человек превращается в заклятого врага. Ведь он отобрал у тебя жизнь. Человек не почувствует его присутствие, пока его не отберут. Он принимает это как должное: его обнимает родной человек - значит так должно быть. В далекой старости или после его ухода, громко захлопнув дверь, его окутывает тоска, и до него дойдет суть счастья. Никчемное объятие близкого человека - невероятное счастье. Но после потери. Потеря - самый умный учитель. Учит болезненно.

***

«Мама, прости меня. Я люблю тебя. Но видимо эта суровая жизнь не любит меня. Я очень устала. Но помни, положа меня в гроб, моя любовь к тебе не угаснет... Ни в коем случае не унывай. Думай о своих детях. Всех нас когда-нибудь встретит холодное объятие земли...» дальше с подобными тяжелыми словами, белый как саван листок промок от горьких слез несчастной девушки. Чернила начали разглаживаться по белому листу. Черный пруд горе среди белого поля, покрытое снегом. Мелочи быта, нехватка денег, отец-алкоголик, день и ночь трудящаяся мать, чтобы покормить своих детенышей.

Звон посуды. Они ссорятся. Она хотела стать глухой, чтобы не слышать их крики. Руками всей силой впилась в свои уши. В углу старой унылой комнаты сидели её два брата и сестра, словно щенки, попавшие под ливень. В темноте виднелись их сверкающие глазки. Глазки, наполненные слезами.

Вирда рукавами стёрла слёзы. Подошла попрощаться. Всех крепко прижала.

Дети виноваты? Почему они должны страдать? Зачем их заводить, если их вместо детства ждут вечные крики, негатив в домашнем очаге? Но жизнь не предъявляет будущее. Целуясь под луной, пары не знали, что в браке будут друг в друга кидаться посудами. Любовь казалась вечной. Это страшное обманчивое чувство. Ассоциации о том, что она может продолжаться вечно. Иллюзии... Самообман...

- Будьте послушными. Помогайте маме. - Голос дрожал, комок плача вот-вот вырвется.

Уже сообразительная Дженна почувствовала что-то ужасное, и с подозрением глядела на сестру.

- Вир, ты куда?

- Джен, ты уже большая девочка. Позаботься о братьях. Не обижай маму, - Вирда не ответив на вопрос, сильно прижала к себе сестру.

- Не уходи! Не бросай нас!

Сзади Вирды заждался ангел Смерти. Словно с морщинистыми исхудалыми руками вцепился в её плечо, впиваясь серыми когтями. Словно мрачную комнату охватили холод и темный туман, которые сочились от него. Она поторопилась.

- Ты куда?! Никуда не уходи! - братья не выдержали, и присоединились к Дженне.

- Там очень спокойно. Нет заботы бытия, - Вирда серьёзно настроилась. Она думала, это единственный выход. Решение от всех невыносимых проблем. Думала, что смерть невероятное умиротворение, и будет вечно мирно спать в гробу без забот. Глупая далеко не разобрала, что после смерти её ожидало нечто иное.

Собрав мысли, встала. Как только она направилась в сторону двери, её схватили маленькие братья. Вирда испытывала жалость. Да она тварь, что оставляет их в этом аду, но эго не дало ей опомниться. Шептало с обеих сторон. Поддалась.

- Не уходи!!! - это был самый младший брат Джесон. Крохотное сердце четырехлетнего малыша почувствовало страшное. Он вцепился за сестру, не собирался отпускать.

Бесчисленные попытки свести счета с жизнью потерпели поражения, но сегодня Вирда настроилась твердо. Она как смогла, выскользнула из комнаты, немедленно закрыла за собой дверь на замок. Ссора родителей была на разгаре, что не заметили происходящее. Вирда впилась глазами на них, собрав всю ненависть. Время будто остановилось. Слышались только непрерывный стук сердца и тяжелое дыхание, словно легкие были наполнены свинцом. Сыт по алкоголю отец, уже принялся бить маму, держа за волосы. Обычно она пыталась их разнимать, потом сама оставалась под градом ударов. Но на этот раз не стала их разнимать. Молча понимала, что на правильном пути. Хотела быстрее покинуть эту "преисподнюю", которая называется родной дом. Хоть куда глаза глядят.

Когда вышла наружу, следом послышались крики матери, полны ужасом, звон стекла, трёхэтажные маты отца, плачь запертых братьев. Вирда хладнокровно достала наушники, поставила на всю громкость грустную, в то же время красивую песню. Не желая ничего слышать, поплелась по улицам, раскиданным везде мусором. Несмотря на то, что во дворе было лето, по улицам Ливерпуля скитался некий холодный ветерок. Она ничего не почувствовала. Объятие сырой земли намного холоднее. Даже песня гласила о сладкой грусти. С тех пор как, сколько себя помнит, её беззаботное детство прошло на этих старых улицах. Она как смогла, оглядывалась по сторонам с желанием увидеть их последний раз. Смотрела долго на небо, где обрамлялись мириады звезд и ночь, раскинувшая свои черные волосы. Почему-то именно эта ночь казалась ей самой красивой за всю жизнь. Ветерок снова и снова доставал в ухо шепоты ночи, как: «Глупая девочка, ты больше меня никогда не увидишь. Перед твоими веками будет вечный мрак». Даже ночь издевалась над ней...

***

К сожалению Вирды, на мосту в прекрасную летнюю ночь гуляли, держась за руки возлюбленные. Пары звонко смеялись. Они тоже издевались над ней. Среди полных любви счастливых лиц, она почувствовала себя одинокой, лишней. Она решила расправиться с жизнью, когда поредеют улицы. Вирда прислонилась к парапету моста. Машины, яхты промчались в разных направлениях. Все словно сговорились. Все были счастливыми. Город сверкал неонами, что выглядело очень завораживающе. Она еще раз впилась глазами на бездонное ночное небо. Глубоко вдохнула свежим летним воздухом, который пахнул дымом и счастьем. В ушах затягивалась красивая песня. Yinyues - Everything. Она хотела распахнуть свои крылья и понестись на нависшего сверху небо.

- Вирда?!

Знакомый голос слабо доносился сквозь наушники. Она почувствовала чье-то приближение. «Ого, в мире, оказывается, существует человек, который ищет меня», - с сарказмом подумала она. «Явно послышалось. Говорят, человек перед смертью переживает некое наподобие состояние», - Вирда не обернувшись, оставалась неподвижной. Вдруг кто-то тихо ткнул в её плечо. Вирда судорожно высунув наушники, резко обернулась. Вот эта встреча! Перед ней стоял высокий парень с серебристыми волосами. Это был Мэтт. И он был не один. Чувство случайности всё еще не утихло.

- Вир, что ты тут делаешь? Здесь очень опасно. К тому же, твои родители беспокоятся наверно, - он смотрел с заботливым лицом.

«О, Мэтт, если бы ты знал. Родители заняты дракой, и я удрала оттуда, заперев братьев и сестру, чтобы попрощаться с этой никчемной жизнью». Но она лишь молчала.

***

Да... Мэтью... Мэтью Джефферсон... Она износила улицу Холмс с этим сапфирово-глазным красавцем с серебристыми волосами. Она прекрасно помнит тот беззаботный день, когда они играли в прятки в старых магазинах. Семилетие, когда мир тебе кажется сказкой. Они спрятались в заржавевшей печи, где раньше была пекарня. В заброшенной пекарне прогуливали спокойно мыши, кормясь с крошками хлеба, и покрывшей плесенью мукой. По краям печки пробежала мышка, что заставила Вирду покрыться ужасом. Как только она собралась завизжать, Мэтт успел резко прикрыть ладонью ей рот.

- Тихо. Не забывай, что мы играем в прятки. Есть вероятность того, что они могут нас найти, услышав твой визг. А мышонок... Он вполне милое создание... - Как всегда, светские фразы давали понять, что Мэтт дружил с книгами. Он попытался успокоить её. И это у него получилось. Чувство страха не утихло, и она непрерывно кивала, моргая длинными рыжими ресницами.

Сидели за одной партой. Она чувствовала, что падает в омут его сапфировых глаз, которые словно бездонное летнее небо. Они весело возвращались домой, так как их дома расположились в одном квартале. Отец Мэтта, бывший крупный предприниматель, после разорения выбрал жить в самом бедном районе Ливерпуля. Здесь его никто не знал, и о его несправедливой судьбе. Мэтт без всяких сомнения рассказывал Вирде о том, как они раньше ели сыр с плесенью и использовали деньги вместо туалетной бумаги. Мать сразу ушла, после непредвиденного поворота судьбы, и предпочла заново объявить охоту на богатеньких олигархов.

Мэтт очень веселый мальчик. Именно его непроницаемый оптимизм давал ей необычную уверенность. Когда он рассказывал о приключениях ночных гномиков, которые жили раньше у них в саду, и утром превращались в фарфор, Вирде оставалось, молча улыбаться во весь рот. Она желала, чтобы не закончилась эта дорога, чтобы они вот так ходили вечно, вместе веселясь. Но у всего есть лимит и конец. Её ожидали заботы бытия, помощь маме, маленькая сестренка, братик-младенец и отец-алкоголик. Когда она внезапно вспоминала об этом, её лучезарная улыбка быстро стиралась с лица, и окутывала печаль. Мэтт никогда не обращал на это внимания. Он лишь бросал многозначительный взгляд, только когда они настигали дома. В таких моментах Вирда фальшиво улыбалась.

Но в жизни существует определенный закон. Закон лимита. Это означает что, рано или поздно ко всему придет конец. И пришел конец к счастливым дням детства. Вирда никогда не забудет тот роковой день. В сердце всё еще потягивалась черная трещина.

Роковой день. Кому-то это было настолько важным. В память печатается как знак потери. В забвении он не растворяется. Кому-то это обычный день с тремя временами трапезы, ничем не отличающийся, как рельсы от остальных дней. Кому-то этот день стекло жизни сломал.

***

Урок начался. Учительница миссис Вилдон, в безупречной блузке и опрятно собранными волосами, зашла, лучезарно улыбаясь, алыми как вишни губами. За ней последовала девочка, подобная херувимчику. У неё были золотистые косички, которые связанные с небесно-голубым бантом, какие и были у неё глаза. Опрятная школьная форма. Всё было аккуратно, нежно. Уже чуть взрослые парни-семиклассники слегка зашумели, и подёргались при виде этого милого создания.

- Дети, я вас поздравляю, у вас теперь новая одноклассница. Новый друг. Хочу вам её представить, её зовут... Ну-ка сама скажи, - Миссис Вилдон улыбнулась девочке, которая стояла, нежно опустив глаза.

- Лиллиян Стюарт, - её голос был невыносимо нежным и красивым. Все неподвижно смотрели, что тишина в классе позволила её голосу слышаться прекраснее.

- Её родители по работе переехали в наш город прямо из Лондона, - учительница произнесла это, словно в тихий унылый город приехала какая-нибудь рок-звезда. - Тебе надо определить свободное место, - она бегло обвела глазами весь класс. Мужская часть класса смотрела на миссис Вилдон, в надеждах, что она выберет кого-нибудь из них. Её взгляд остановился на Вирду. - Вирда Грин, спасибо тебе за то, что помогала по учебе Мэтью Джефферсон. Ну, теперь пусть Мэтью поможет мисс Стюарт адаптироваться. А мисс Грин, ваше задание, так как я вам доверяю как самой безупречной ученице по всему классу, теперь помочь Кристоферу Джонс, - Миссис Вилдон улыбнулась, обнажая белоснежные жемчуги во рту.

Вирда не может описать всё еще то состояние. Как будто мощная буря разразилась внутри. Как будто её разорил гром. Её пальцы задрожали так, что еле собрала свои учебники. Словно покидала свой рай, и направлялась прямо в преисподнюю. Крис, который всегда получал двойку по поведению, походил на адских чудовищ. Он улыбался во весь рот, за то, что у него появился сосед, чтобы весь урок поиздеваться. Старые доски пола поскрипели, когда она словно мертвец направилась на последнюю парту. С бледным лицом рухнула на место.

Лиллиян быстро нашла общий язык с классом. Парни завидно, в то же время, восхищаясь, говорили Мэтту: «Ну и ты удачливый чувак. О чем вы там весь урок хихикали?» Такие слова Вирде вонзились как шипы.

После того рокового дня Мэтт отдалялся от Вирды. Словно её и не было раньше. Они больше весело не возвращались домой. Разговоры о ночных гномиках теперь принадлежали только ушкам Лиллиян.

Привыкнуть к человеку до смерти. Когда он уходит, забирает всю твою сущность. В частностях он даже пропускает это мимо внимания. А ты убивайся. После того ты относишься к числу мертвых. Ведь он же забрал твою душу.

***

Это была ревность детской наивной любви. Даже начали слабеть отношения между её самой лучшей подругой, Изабеллой.

Был перерыв. Вирда вошла в класс как живой мертвец. Она почти ползала.

- Вир, смотри! Лили мне подарила свой желтый бант! Собираемся вместе готовиться к завтрашнему экзамену. Присоединяйся! - Изабелла любовалась своим подарком, что последние слова она сказала просто так, ради приличия.

Увидев испорченное лицо Вирды, Лиллиян:

- Вир, хочешь, я подарю тебе свой вот этот красный бант? - сказала, смотря с небесно-голубыми глазами, полными ласки и доброты.

- Не надо, - отрезала Вирда. Немедленно вышла из класса, пробравшись в кабинку туалета, беззвучно рыдала, слегка всхлипывая.

Прозвенел звонок на урок. По дороге она прикрыла челкой свои опухшие глаза. Когда Вирда вошла, в кабинете царил невыносимый шум. Сразу было понятно, что преподаватель отсутствует. С желанием чтобы, её не заметили, она быстро пробралась в свою парту. Обычно Крис её доставал своими проказами, но в этот раз, заметив кислое выражение соседки, не стал её беспокоить. Она безвольно взглянула в сторону Мэтта. Он оживленно рассказывал приключений гномов, что Лили судорожно смеялась со своим фирменным прекрасным смехом.

На самом деле, Лиллиян очень хорошая девочка. Её милосердия невозможно было отмерить. Всегда находилась в помощи. К тому же была очень талантливой. В сфере вокала.

Когда она пела на уроках музыки, со своей миниатюрной гитарой, весь класс замирал, и уносился в транс. Мэтт, закрыв глаза, качался в такт музыки. Одна Вирда сидела в здравом уме, неотрывно наблюдая за Мэттом.

Пусть Лиллиян будет хорошенькой, но она забрала всё её счастье. Вирда искала утеху в Белле и Мэтте, чтобы на миг забыть о семейных бесконечных проблемах. Но ныне они отвернулись. Жизнь теперь ничуть не отличалась от ада.

***

Вирда не смогла готовиться к экзамену. Вместо этого она помогала матери по торговле. Таким образом, рядом с её фамилией расположилась плохая оценка. С каждым днем она превращалась из безупречной отличницы в меланхолика, которого мысли одному богу известно, где скитались. Но её мысли, и взор были только о тех голубках, которые сидели впереди на две парты. Вместо того, чтобы слушать лекции учителя, она прислушивалась к шепотным разговорам Лили и Мэтта. Раздумывая различные способы покинуть этот суровый мир, спотыкаясь, вставая, еле закончила девятый класс.

***

Вирда приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но быстро закрыла. Уткнулась в землю. Перед ней за руки держались те голубки.

- Вир, ты наверно замёрзла. Надень это, - Лили начала стягивать с себя джинсовую куртку. Она была, как всегда, на все сто: и по красоте, и по доброте.

- Не надо, - Вирда три года назад точно с таким же хладнокровным тоном отрезала, когда Лили ей предложила свой красный бант.

- Твои родители встревожились, наверное. Мы тоже, кстати, собирались домой. Один путь. Пойдем с нами. Я вам расскажу о приключениях гномиков, - Мэтт, смеясь, тронулся с места. Последняя фраза вонзилась как шипы. Вирда прикусила губу.

- Не-нет. Вы идите, - она отвернулась. Мэтт подошел, схватив её за локоть, волочил прочь. Не поняв ситуацию, Вирда почти бегала следом.

- Я не хочу, чтобы с другом что-то стряслось, - он ускорил шаг. С другой стороны поплелась Лиллиян. Его сердце тоже почуяло что-то страшное. Мэтт достиг своей цели. Когда они настигли дома Вирды:

- Если еще раз твои шаги будут в тех местах, то не жди от меня пощады. Там просто кишит тварями с развратными намерениями! - он злобно окинул голову назад, и прошелся по серебристым волосам. Он всегда так делал, когда излишне нервничал. Жесты были такими родными, что Вирде захотелось порыдать от тоски. - Спокойной ночи. Передай привет мистеру и миссис Грин, - он петлил свои пальцы с нежными миниатюрными пальчиками Лиллиян. Вирда сама не заметила, как не отрывала взгляд от этой петли. Мэтт попрощавшись, с возлюбленной скрылся за двором.

Опять! Провал. Вирда не добилась своего. Она долго смотрела на два возлюбленных, до того, как они пропали с глаз полностью. Безжалостно кусала дрожащие губы. Капельки горьких слёз скользили по веснушчатому лицу.

Вирда не решилась войти в дом. Проникла без единого звука. Был полный мрак и гробовая тишина. Затаив дыхание, она замерла. Не сдвинулась с места, пока глаза не привыкли к темноте. Вдруг ей родной дом казался таким чужим. Она хотела рвануть наружу, но вовремя успела обуздать эмоции. Как только она сделала осторожный шаг, под ногами захрустели осколки фарфора.

- Вирда? - это был голос матери. Как ни странно он был таким спокойным. Замерев на миг, она начала пробираться в источник голоса. Мать лежала на диване, тяжело дыша. Вирда, словно замерзший щенок, уткнулась в тёплые объятия матери, которые свойственны только им.

- Детка, ты замёрзла, - она еле двигала свое побитое тело.

- Где отец? - Вирда прошептала с дрожью.

- Забрала полиция. Соседи вызвали их, услышав крики, - после небольшой паузы: - они ведь в курсе от нашего состояния.

Как ни странно, Вирда была рада это услышать. Она была искренне рада, что, наконец, забрали алкоголика, который не давал приобрести семейного счастья. Она вспомнила о своих братьях и сестре. Освободившись из объятий, направилась в комнату, откуда сама недавно ушла, заперев их.

- Ты куда?

Не ответив, пощупывая стены, Вирда нашла ту зловещую комнату. Дверь умирающе поскрипела. Она вошла, ожидая радостного визга. Но была тишина. Мёртвая. Комната лишь уныло, окунувшись в тишину и мрак, пустовала. Сердце дернулось, и Вирда не веря, нажала на включатель. Щелчок. Пусто.

Ноги согнулись. Душа почуяла что-то страшное. Она заметила, валяющуюся на полу свою единственную куклу. С Дженной её вечно не делили. Она единственная лежала в пустой комнате, скорбя о преминувшем горе. Вдруг Вирде казалось, что улыбающееся лицо куклы исказилось, и как, будто она глядела на неё с печалью.

***

День рождения Вирды совпадает точь-в-точь с Рождеством. Ей это всегда нравилось. Все сладости в тот день принадлежали только ей. В тот день бедная семейка забывала о тяжелых заботах. Хоть на один день.

Когда исполнился ровно девятый год, как Вирда открыла дверь этой беспощадной жизни, отец заработал немало денег, декорировав улицы гирляндами на Рождество. Он купил сладости детям, шаль любимой Миранде и куклу своему первенцу. Когда он весело рванул в дом, чтобы порадовать свою семью подарками, дети, словно маленькие зверки, попрятались в своих норах, как будто хищник вышел на охоту. Конечно, все ожидали его напившимся демонической воды, что будет громить по всему дому, крича «Да здравствует Рождество!», и будет приставать Миранде, чтобы та преподнесла к столу Рождественский жареный индюк.

Из кухни вышла Миранда, чтобы быстрее супруга накормить, и уложить спать. Она застыла при виде трезвого мужа, нервно вытирая руку тряпкой. Томас далеко не понял странное поведение своей семейки, что застыл с вопросительным выражением.

Ему только дошла суть происходящего, и от стыда, молча, поколебался. Пакеты зашуршали.

Дети, поняв, что им опасность не грозит, начали появляться на пороге. Боязливо глядя на отца, медленно приближались к нему.

- Это вам... Подарок... Вирда? - сказал Томас неуверенно. Вирда подошла, опустив свои зелёные глаза, словно, зрачки были лужайкой. Зелёный цвет свежих трав.

- Дочка, это тебе. Вы с ней как две капли воды, - отец с трудом посмеялся.

Вирда, улыбаясь, взяла куклу, которая была словно её клон. Глаза, цвета луга, и волосы, цвета кровавого заката. Она впервые ощущала на своей шкуре счастье детства. Даже начала любить своего отца. Ей казалось, что отец отныне не посмеет, даже глотнуть демонической воды. Уверенно выдохнув, она свисла на его шее. Дженна и Хантер повторяли тоже самое. Томас посыпался объятиями своих детей. Он почувствовал их любовь. Каково это быть отцом?!

Миранда ласково смотрела на счастливую долгожданную сцену. Она тоже немало трудилась, сегодня весь день простояв в суровом морозе на рынке. Продавала рождественские свечки, пыталась заработать больше, чем обычно, чтобы порадовать детей на Рождество, хоть на один день. Купила мясо индюка, чтобы готовить Рождественский ужин. Но она явно не ожидала такого поведения супруга.

Тот вечер в бедной английской семейке прошел очень сказочно. Вирда, в обнимку со своей куклой, копия себя, уснула, при мыслях, о том, что её завтра тоже ждет счастливый день. Она с друзьями будет играть в снежки, и лепить снеговика. Самое прекрасное, там будет мальчик с серебристыми волосами. Она погрузилась в мир снов, мир удивительных чудес, с невинной, беззаботной улыбкой...

***

Вирда безвольно вспомнила тот сказочный день. Застрял комок в горле. Она не смогла обуздать свои выплеснувшие эмоции. Начала отрывочно рыдать. Как будто черная смола начала окутывать легкие. С каждым рыданием, смола больше и больше окутывала. Это была черная боль. Встала, и прямо пошла к матери.

- Где?! Где они?! Мама, слышишь меня?! Ответь! Ответь... Где? - Вирда шепча, ударила кулаком в стену.

Миранда тяжело вздохнула.

- Их забрали... Они... увидели... наше состояние... Лишили... родительских прав... - мать беззвучно заплакала. - Тебя тоже искали... Соседи посчитали, что ты положила руку на себя. Уходи... Если засекут, тебя тоже запрут в детский дом. Ты уже большая. Уходи. Будешь приходить за деньгами. У меня есть немножко. Сейчас, - мать попыталась встать.

В грудь будто вонзилось остроконечное копье. Её сил хватило только подергать губами. Еле выдавила:

- Нет, мама! Я не брошу вас! Я постараюсь, черт возьми, хоть немного улучшить наше состояние! К черту учеба! Потом вернут Дженну, Хантера и Джесона.

- Нет, Вир, ты должна уйти отсюда. Не утруждай себя.

- Нет! - отрезала она. - Я смогу. Не останавливай меня, мама.

Вирда помыла мать, затем уложила спать. Всю ночь обрабатывала раны. Скорой помощи, по словам матери, не вызвали, так как у них не было денег оплачивать медицинские услуги. «Нечего тут удивляться. Мы живем на планете, где жизнь человека стоит незначительных денег», - подумала Вирда. Но её беспокоило нечто другое. Её будущее. Охватил озноб, при одной мысли о неизвестных днях впереди. По крайней мере, она знала, что хочет в данный момент: вернуть своих братьев и сестру. Внутри воспламенялась некая уверенность. Но какой выход есть из ситуации? Какой метод, чтобы достичь своей цели?

Вирда внезапно проснулась от звука поджаривания на сковородке. Еле открыла отяжелевшие веки от усталости и плачи. Голову резко охватила пульсирующая боль. Обвила руками лоб. Она уснула только, когда горизонт начал светлеть. Электронные часы с ярко-красным индикатором показывали 12:23. Тащилась на кухню. Мать, со старым желтым халатом, что-то готовила. От звука жареных яиц она не слышала шаги дочки. Потушив газ, мать обернулась со сковородкой на руке. Слегка испугалась от внезапного появления дочери. С полуслышным голосом:

- Проснулась? Садись. Завтрак готов, - она избегала взглядов дочери.

Вирда скрепя старый пол стулом, молча села. Она с печалью уставилась на пустые места братьев, куда они сели бы весело, схватив свои вилки.

- Интересно, они уже поели? Не голодны?.. - Вирда произнесла с мёртвым тоном.

Миранда не вымолвила ни слова. Положив яичницу в тарелку, поставила перед ней. Сама села, и принялась есть. Вирда с отвращением посмотрела на неё.

- Как ты можешь в таких ситуациях есть? - не моргнув, злобно произнесла. Вирда сдвинув тарелку прочь, рванула наружу.

- Вирда!

Она сидела на крыльце, держа куклу, которая была с мириадами слоев грязи и растрепанными волосами. Глядя на неё, она ухмыльнулась. Ведь её вид ничуточки не отличалась от самой Вирды.

- Привет, Вир!

Её мысли резко отрезались. Бегло обвела глазами, ища источник оклика. У парадного входа стоял парень, который сам не зная, вонзал кинжалы в её слабую душу. Серебристые волосы сверкали при лучах солнца. Она покрылась краской, и искала щель на земле, чтобы провалиться от стыда. Её вид был неважным. Растрепанные огненные волосы - это ужасно. Опухшие глаза, щеки. Но всё-таки она решила встать и подойти к нему. Фальшиво улыбаясь, поздоровалась.

- Привет.

- Как ты? Выглядишь неважно. Прости за вчерашнее... Но я беспокоился... - он с серьёзным выражением пристально смотрел на Вирду. Та отвела взгляд, невольно посмотрела в сторону дома.

- Ничего страшного. - Голос получился хриплым.

- Я хочу тебе кое-что сказать.

Сердце Вирды начало бешено биться. Неужели, он собирается сказать тех заветных слов? В её животе что-то сладостно сжалось.

- Ты ведь хочешь поступить в колледж?

«О, Мэтт, если ты скажешь куда, я готова с тобой на край света!»

- Да.

- Ну, я вот подумал... Может, вместе подготовимся к завтрашнему экзамену? Ах, ты наверно не знаешь. Есть такое учебное заведение. У них новый неординарный метод обучения... - Дальше она не слушала. Он ей предложил вместе готовиться. Это почти свидание! Не важно, какое там учебное заведение, главное с Мэттом поступить, и... её охватила невероятная эйфория. Да это же выход! Она будет учиться, и приобретет профессию. Будет, наверное, работать полноценно с полноценным окладом. Не будет скитаться по рынкам. И тогда вернет своих родных, и маме не придется дрожать в морозе. А отец... пусть он поймет и признает свою ошибку. Ему в пользу побыть среди четырех стен. От своих мыслей тогда он никуда не убежит. Ведь Всевышний всё-таки существует.

Вирда искренне улыбалась. Была искренне рада.

- Твоя искренняя улыбка отличается от фальшивой. Я-то знаю, - Мэтт смущенно улыбнулся со своей фирменной кривой улыбкой. Ну и признание! Хоть это не те заветные слова, но эти слова ударились о сердце теплыми, нежными импульсами.

- Увидимся в семь вечера. Нам придется грызть гранит науки! - он собирался уходить.

- Пока.

- До встречи!