1 глава.
Сегодня улицу опять переполнил шум толпы – приехавшие музыканты завоевали ее внимание. Вся эта какофония звуков мешала нормально наслаждаться музыкой, которая влетала в открытые окна особняка. Дворецкий был, мягко говоря, подавлен – у мистера Олдрейна были гости, сбежать послушать музыку и посмотреть на танцы не было и возможности. Гостями были его сыновья и их партнеры по бизнесу. Обсуждался важный контракт, который мог дать производству вторую жизнь, заставив его прославиться на весь Лондон, а значит нужно было угостить гостям, которые и так были с восторге от идеального обслуживания дворецкого, Мирасаки Сетты, и развлечений, предоставляемых другими обитателями дома:старого духа меча, Биншаня, великолепного чая, который привез ракшас Ачария и забавных историй от милой девочки-ликантропа Джеруши – девчонка захватила внимание гостей на себя, восхищаясь красивыми дядями, которые по очереди катали ее коленях.
Особняк мистера Олдрейна являл собой самое настоящее явление сверхъестественного в мир. Жильцы его были излишне паранормальны, а происходящее в нем не поддавалось никакой логике – за исключением той, по которой жили все, кто находился в нем. Ни одному смертному, живущему за пределами этого дома, наверное, никогда бы не было понятно, как все эти существа уживаются вместе. Как появились, почему решили остаться именно здесь, почему разрешили людям жить рядом...
И ещё куча вопросов, которая могла возникнуть в голове при обдумывании сущности этого ничем не примечательного с виду домика.
Ни на один из них, увы, вы никогда не найдете ответа.
Они вам не расскажут. Их главное желание — остаться в тени. Жить в спокойствии и безопасности. Быть собой и позабыть о том, что было до.
Ну а мы с вами можем только наслаждаться нашей, видимой, настоящей реальностью, и она состоит в том, что...
Смех были там и тут, на улице из-за музыкантов, в доме – из-за гостей.
Вечер приближался, время уходило. Толпа на улице стихла, музыканты разъехались, а гости с подписанным контрактом покинули особняк.
Главный зал сиял – уборка не потратила ни капли сил Сетты, но успокоить печальную душу не смогла.
Это был первый раз, когда он пропустил такое восхитительное выступление.
«Фрикаделька вполне бы мог меня утешить» — думал он, задергивая шторы по всему особняку. Взгляд пал на вид за окном. Закат догорал в преддверии сумерек, ярко-красное солнце давно уже скрылось, оставив после себя потухающее зарево.
Внезапно снизу послышались шаги, после легкий хлопок и щелканье замка – кто-то нагло сел на лавочку и что-то задумал. Метла быстро материализовалась в руке, чтобы полететь в незнакомца, но так и не полетела.
Мирасаки словно в ступоре, замер перед окном, наблюдая за тем, как внизу кто-то гармонично перебирает струны гитары, создавая самое настоящее волшебство музыки – искренней и чистой, которую могли дать только свободные музыканты.
Из окна было едва ли что-то видно, но общие черты внешности вполне можно было рассмотреть.
Загорелая кожа, напоминающая по своему цвету корицу, длинные струящиеся волосы цвета вороньего крыла, слегка вьющиеся и непослушные, прикрытые глаза, и умиротворенная улыбка. Большое количество побрякушек на одежде, и наряды, подчёркивающие очертания её тела и давая взору поблуждать по тонкой девичьей шее и линии ключиц, открытое декольте выглядели нисколько не пошло, а вполне в духе девушки, придавая ей особого, почти романтичного очарования, в особенности из-за лёгких и воздушных тканей, из которых они были изготовлены.
Скорее всего, так бы описал её какой-нибудь человек, который не был Мирасаки. С восхищением, эмоциональной окраской. Но в случае с этим демоном было одно "но". Её внешность его ни капли не привлекала. Она совершенно не подходила под типаж женщины, про которую он бы с уверенностью сказал, что та ему нравится.
Чего не скажешь о её голосе.
Тихое звучание, звонкими колокольчиками переливающееся в пустынной, тихой улице вокруг особняка, струящееся приглушенно, словно колыбельная, манили екая к себе. Чтобы услышать больше. Громче. Чтобы мелодия лилась безо всяких препятствий, без искажений, прямо в его уши. Она призывала спуститься вниз. И екай спустился.
Тихо и незаметно, он оказался перед юной девой и замер, слушая ее спокойную песню. Она пела увлеченно, пела всей своей душой, словно вливая свою жизнь в эту песню.
И он не мог оторваться, будто загипнотизированный одним этим перебором струн резвыми длинными пальцами. Хрипловатым, исходящим из самых глубин души голосом, почему-то за доли секунды ставший таким родным, тёплым, успокаивающим.
В округе часто разъезжают бродячие музыканты. Это был неоспоримый факт. И Мирасаки никогда не отказывал себе в удовольствии послушать их свободную и волевую музыку. Он считал её самой чистой. Самой красивой и самой... Близкой своему сердцу. В особенности, если музыку исполняла женщина. То ли из-за своего прошлого, то ли из-за простых предпочтений, Сетта считал, что именно женское пение и музыка в целом были самыми искренними.
Именно это заставляло его сердце скинуть ту ношу, которая тяжёлым грузом сжимала его. Позволяло скинуть оковы и по-настоящему расслабиться. И сейчас он был спокоен так, как никогда раньше...
Но мелодии было суждено прерваться. Наглая, избалованная кошачья мордочка настойчиво начала утыкаться носом в корпус гитары. Животное забралось на лавочку, умостившись рядом с девушкой, и теперь бесцеремонно пыталось привлечь к себе внимание.
Пальцы прекратили свой бег по грифу, а глаза открылись, устремляясь в сторону настойчивой просьбы о внимании. Губы искривились в озорной ухмылке, и теперь выражение лица сменилось более дерзким и вызывающим. Один этот заговорщический прищур уже говорил, что в глубине этих голубых, пронзительных глаз пляшут черти, скрываясь за глубоким и нежным цветом.
— Фрикаделька, ты не вовремя, — с сожалением произнес демон и горестно вздохнул, смиряя единственную любовь своей жизни взглядом огорчения. А кот на это лишь фыркнул, наглея всё больше, и потираясь о протянутую в его сторону ладонь, с удовольствием урча.
Внезапно прозвучавший мужской голос заставил девушку резко поднять голову из-за неожиданности. Она не ощутила, как он подошёл к ней, что явно отразилось удивлением на её лице. Но уже через секунду удивление сменилось явным любопытством.
Невольно прозорливые глаза пробежались по стану ранее не замеченного мужчины.
Для себя музыкантша отметила, что юноша был хорошо слажен, и выглядел довольно привлекательно. Светлые длинные волосы, золотистые глаза, необычные одеяния, которых она никогда не видела прежде в этих краях, но которые так красиво сидели на нём. А в совокупности с приятным баритоном, словно бархатом лившимся из его груди, когда он говорил, парень представал в глазах довольно обаятельным и даже приятным.
Ещё одна деталь, которая сразу бросилась в глаза — это слегка уставший вид. Возможно, он много работал. К тому времени, как её глаза в любопытстве уже успели рассмотреть его, она увидела ещё кое-что любопытное. Рога. На его голове виднелись рога. Это поставило деву в тупик. Но решение не слишком заострять на этом внимание казалось самым оптимальным. Если же это всего лишь причудливое украшение — будет попросту неловко за то, что она надумала себе всякой всячины. Ну, а если это действительно то, о чем она подумала... От греха подальше лучше этого не упоминать. Мало ли, чем это может обернуться.
От размышлений её отвлекло настойчивое касание к её ладони — кот всё также беззаботно потирался о её руку, требуя внимания. Казалось, что ему не было никакого дела до того, что происходит вокруг, пока его гладкую шерстку хорошенько проглаживают. Пару раз моргнув на последок, музыкантша чуть мотнула головой и вышла из парусекундного ступора, опуская инструмент на землю со своих коленей, и, ещё пару раз проведя рукой за ухом у маленького сорванца, вновь перевела внимание на мужчину, слегка улыбаясь.
— Фрикаделька? Это имя этого дружка? — спрашивает она, поднимая животное с земли и усаживая к себе на колени, чему тот был предельно рад, сразу же начиная ластиться к рукам девушки даже с большим усердием, чем секундами ранее.
— Ваш питомец прелестен. Я сразу подумала, что это домашний кот. Выглядит очень ухоженным и сытым, вы хорошо о нём заботитесь, господин, — проговорила она, одаряя мужчину своей фирменной улыбкой.
—Да вы правы, это сокровище зовут Фрикаделька. Рад, что вы отметили его прекрасное состояние — Мирасаки покорно отвечал на каждую фразу, которую щебетала музыкантша, оказавшейся чересчур болтливой.
Наверно в глубине души он уже сожалел о том, что не продолжил слушать музыку с высоты комнаты в особняке. Под его недовольным взглядом Фрикаделька урчал от нежных поглаживаний на чужих теплых коленках, пока екай продолжал стоять над юной девой в ожидании непонятно чего.
— Но.. Когда вы успели подойти? Подкрались так незаметно, что даже слегка напугали меня. Обычно этим промышляют люди с недобрыми намерениями. Надеюсь, мне не придётся волноваться на ваш счёт?
— Я работник этого особняка и все, что я от вас хотел, это послушать как вы поете и играете, — фыркнул на это Мирасаки, закатив глаза.
Зачем ему нужна ему такая девица для плотских утех? Кто знает с кем и как она кувыркалась на сеновалах, тележках и других горизонтальных или вертикальных поверхностях, пока путешествовала? Все же внутреннее чувство брезгливости не позволяло ему думать о девушке в таком плане.
Глаза ее тем временем снова невольно скользнули к рогам на голове, пока юноша смерял её взглядом. Не очень выходило у неё скрывать своего любопытства и легкого недоумения, но по крайней мере, она пыталась, заставляя себя смотреть исключительно в лицо незнакомцу, который по непонятной ей причине выглядел слегка расстроенным, что также возвело её любопытство на новый уровень.
«Не можешь на лицо смотреть, так смотри только уже на рога» – вздохнул он про себя, пребывая в явном негодовании. Мирасаки раздражал ее взгляд на его рогах, который она старательно маскировала под взгляд на его лицо.
У музыкантши же явная ворчливость собеседника вызывала довольно противоречивые эмоции. С одной стороны, это было довольно забавно. То, как он закатывает глаза или дуется из-за простенького подкола, которого даже и таковым было назвать сложновато. А с другой, подобное могло бы счесться довольно грубым, учитывая его беспристрастную и резкую манеру излагаться.
Но, как человек, много повидавший за свою относительно короткую жизнь, она едва ли стала обращать на это внимание. В общении с такими людьми важно обращать внимание на их действия, нежели слова.
Частенько может случаться так, что они друг другу противоречат, но поступки всегда являются высшей мерой проявления определенных намерений на чей-то счет.
Именно поэтому её глаза округлились в явном удивлении, когда мужчина стал склонять к ней голову, а из его уст послышались слова:"Можете их потрогать, раз уж вам так интересно" – произнесенные слегка приглушенно.
Помотав головой, она стала махать руками, отказываясь от подобного жеста. Ей было жутко неловко из-за того, что ее вот так застукали за тем, что она в наглую пялилась на выросты на его голове. Казалось, будто это могло выглядеть весьма непристойно.
― Нет, не стоит, правда. Мое любопытство иногда может быть весьма навязчивым, и я не хочу, чтобы это вас беспокоило. К тому же, мы не настолько близки, чтобы я прикасалась к вам вот так.
Раздражение это было или что, но Мирасаки искренне надеялся, что его взгляд в полной мере передает все его эмоции, которые еще могла выдать его уставшая душа. Конечно, он не был особо расстроен, что девушка отказалась прикасаться к рогам, наоборот – меньше хлопот с их очищением, когда он наконец вернется в дом. Но его размышления были прерваны оглушительным звоном.
Посреди абсолютно пустой и тихой улицы, звук действительно показался оглушительным; и кот, до того мирно лежащий на коленях у девушки, навострил уши и спрыгнул с нагретого места, отскакивая от резкого шума на другую сторону лавочки. Бедное животное. Девушка слегка ухмыльнулась, глядя на хвостатого, что недовольно поджал хвост и будто фыркнул, глядя на своего неуклюжего «хозяина», одним взглядом показывая свое расстройство, а затем показательно начав вылизывать себя, повернувшись к паре спиной.
Опустив глаза, екай обнаружил просыпавшиеся из внутреннего кармана серебряные монеты – жалованье за сегодняшний прием. Негромко хмыкнув, он собрал монетки и протянул их ошарашенной особе с вопросом:
— Не желаете забрать их? Они мне ни к чему, да и не знаю, зачем мне их платят, а вам, — тут он смерил девушку взглядом с откровенным пренебрежением. — Они явно будут нужнее.
Обернувшись к мужчине, Ила заметила протянутые в ее сторону серебряники и подняла бровь в легком недоумении. Его объяснение заставило её вновь ухмыльнуться.
Особенно, замечая, как он осматривает ее с ног до головы. В своих путешествиях ей не раз приходилось сталкиваться с тем, что на нее смотрели свысока или с некоторым сожалением. Так что можно сказать, что у нее был иммунитет к подобным жестам.
― Я не снуюсь в поисках милостыни, а потому за просто так денег не приму. У меня есть руки и ноги, я могу заработать денег своим трудом, — Сказала она, дерзко ухмыляясь и затем вытягивая руку и кладя гитару обратно к себе на колени, правильно ставя руки, готовясь играть, — Но вы говорили, что хотели услышать мою музыку. Если вам понравится ― с гордостью приму ваш дар как высшую оценку моих умений. Как вам такое предложение?
Ее ухмылка его немного смутила. Он ей предложил деньги забрать, с чего она так странно улыбается, неужели у нее веселуха? Душевнобольная что ли....?
Он привык к тому, что милые певички спокойно принимали деньги, благодарили и уходили, больше не появляясь на его пути. К тому же, подавляющее большинство этих женщин были старше этой юной девы и вели себя достойнее дам высшего света, вызывая у Мирасаки бескрайнее уважение. Эта же особа вввела его только в бескрайний ступор. Она споет, а он ей заплати? А почему даром не забрать, сказал же, что деньги ему ни к черту? Логика во всем этом действе отсутсвовала, а желание уйти спать в мягкой постели затмевало абсолютно все.
Хотя нет.
Пускай споет.
— Тогда сыграйте мне мелодию....Мелодию тайнственного леса, где ветер поет между деревьями, что за собой скрывают тихую заводь с русалками, м? Говорят, что только бродячие музыканты могут исполнить эту мелодию, не зная ее названия, но понимая о какой именно мелодии идет речь лишь по ассоциации.
С трудом верилось, что музыкантка сможет сыграть эту мелодию. Ни одна певичка, что была возле этого особняка, не могла понять о чем же идет речь, что за мелодия. Он слышал ее всего лишь три раза и каждый раз она звучала так непохоже на прошлые, словно в ней было что-то новое и она жила подобно лесу, который появлялся в мыслях екая. Эту мелодию казалось знала лишь одна она, уже далекая, недоступная и все так же прекрасная...
— Не возьмусь.