не отпускай

Глеб

Я не помню, как заснул. Только то, что держал её до последнего, пока не вырубился. Впервые за долгое время уснул не в одиночестве и без тревоги. Она рядом — и мне этого хватило.

Проснулся от того, как солнце щекотало лицо. Комната была наполнена мягким утренним светом, и на мгновение я вообще не понял, где нахожусь. Всё будто во сне. Чистое постельное бельё, тишина... и она. Соня.

Она спала, прижавшись ко мне щекой. Ресницы дрожали во сне, дыхание ровное, спокойное. Такая близкая, настоящая. Я смотрел на неё и боялся пошевелиться — как будто если сделаю лишний вдох, всё исчезнет.

Я провёл пальцами по её щеке, по волосам. Всё во мне было тихо, впервые за много недель. И только одна мысль пульсировала: "Не просри это, Глеб. Только не снова."

Я поцеловал её в лоб.
Она немного шевельнулась, и не открывая глаз, пробормотала:

— Уже утро?

— Уже, — шепнул я. — Но пусть ещё чуть-чуть будет только наше.

— Я пойду готовить завтрак, — Соня встала с кровати и, не оборачиваясь, вышла из комнаты.

Её нежное тело, лёгкие шаги... Она была как ангел — такая светлая, чистая. Точно не для меня. Слишком хорошая, чтобы быть рядом с тем, кем я стал. Но я постараюсь. Ради нас. Ради неё.

Голова гудела от алкоголя и травки. Соня не знала — и не должна узнать, — что я принимаю наркотики. Иначе потеряю её окончательно. И уже не смогу вернуть, как вчера. Вчера был шанс, пусть и на грани.

Я медленно поднялся с кровати, прошёл в ванную и умылся холодной водой, чтобы прийти в себя. В зеркало на меня смотрел уставший, разбитый человек с покрасневшими глазами. Я всё ещё чувствовал запах её волос на себе. Он держал меня на плаву.

Спустившись вниз, я сразу почувствовал — на кухне пахло вкусно и тепло. Пахло домом. Она стояла у плиты — в старой футболке, растрёпанная, босиком. Волосы собраны кое-как, и всё равно — такая красивая, что у меня на секунду перехватило дыхание.

Я подошёл сзади, медленно, будто боялся спугнуть. Осторожно обнял её за талию. Она не отстранилась. Не напряглась. Не показала шипы, как обычно. Просто стояла спокойно, расслабленно, как будто это было привычно. Я давно не ощущал её тепла — настоящего, не сквозь обиды. Сколько раз я мечтал вот так просто обнять её. Почувствовать её запах, этот утренний, домашний.

— Я приготовила яичницу с сосисками, — сказала она, оборачиваясь ко мне, слегка улыбаясь.

Я молча посмотрел в её глаза. Не знаю, что она там увидела — может, вину, может, любовь. Но точно — не равнодушие.

— Ты мой герой, — выдохнул я, будто только что прошёл экспедицию по пустыне. — Если бы не ты, я бы умер голодным, но красивым.

— С головой, гудящей от вчерашнего веселья, — она хмыкнула и поставила тарелку на стол. — Надеюсь, ты хотя бы что-то помнишь?

— Помню, что ты самая красивая девочка на этой кухне.

— Ммм... как оригинально, — она закатила глаза, но улыбнулась. — Проходи, пока горячее.

Я сел, глядя на тарелку как на произведение искусства.

— Это точно ты готовила? — поддел я её, ухмыляясь.

— Да, — вскинула бровь. — А что?

— Просто выглядит слишком вкусно для человека, который когда-то пытался сварить макароны без воды.

— Эй! Это было один раз, и вообще, они потом сварились... ну, почти, — она рассмеялась, ставя себе чай.

Мы ели, болтали обо всём подряд — про её соседку, которая, оказывается, любит подслушивать через вентиляцию, и как она однажды перепутала кондиционер для белья с моющим средством.

— Я думал, я на дне, но теперь вижу — мы в одной лодке, — сказал я, умирая от смеха.

— Нет, Глеб, мы не в лодке. Мы в стиральной машине жизни, и нас крутит с бешеной скоростью, — философски сказала Соня, наливая нам ещё чаю.

— Главное, чтобы не на отжиме, — подмигнул я.

Она прыснула со смеху и чуть не пролила чай.

— Дурак, — сказала она, но уже без тяжести в голосе. Легко. Тепло. Так, как я давно мечтал снова услышать.

И в этот момент я понял — может, пока всё и сложно, но, чёрт возьми, у нас есть шанс.

— Ну и что ты будешь делать сегодня, герой? — спросила Соня, потягивая чай, глаза у неё ещё были немного сонные, но уже светились теплом.

— План максимально амбициозный, — серьёзно сказал я. — Встать, не умереть, не накосячить, ну и... попытаться остаться твоим любимым мужчиной хотя бы до вечера.

— Звучит как вызов, — усмехнулась она.

— Ага, для этого мне нужно всего лишь: не вспылить, не подраться, не ревновать, не курить, не бухать... Короче, лёгкий день.

— Ты как айфон на старой батарейке — вроде работаешь, но каждый день на грани.

— О, вот это сейчас больно было, — я притворился обиженным. — Мне срочно нужен эмоциональный питомец для поддержки. Типа маленького мопса. Назову его... Бублик. Он будет понимать мои страдания.

Соня прыснула от смеха.

— Бублик?!

— Ну а что? Он круглый, пыхтит и тоже хочет, чтобы его все оставили в покое.

— Вам точно будет о чём поговорить, — кивнула она. — Только не води его на свидания, а то я приревную.

— Серьёзно? То есть Бублик — это моя слабая точка?

— Нет. Слабая точка — это ты, когда пытаешься резать сыр тупым ножом и психуешь.

— Это была подстава! Он правда был тупой! — я рассмеялся и покачал головой. — Знаешь, Сонь, если бы у нас была своя утренняя передача, мы бы точно собрали рейтинги.

— "Доброе утро, психи!" — предложила она.

— Или "Завтрак на грани" — с элементами экшена и бытовых скандалов.

— И романтики, — добавила она, подмигнув.

Я кивнул, подался ближе, взял её за руку.

— Вот это уже точно мой любимый жанр.

И тишина снова воцарилась — не неловкая, а уютная. Утро шло своим чередом, а мы просто были рядом. Без драмы. С Бубликом где-то в воображении — и с настоящей Сонькой прямо напротив.

Понял, вот другой вариант сцены: они сидят на кухне, пьют чай, Соня в своей одежде, просто утренний вайб с лёгким флиртом и подводкой к свиданию:

Мы сидели за столом, в кухне стояла тишина — не неловкая, а спокойная. Соня держала кружку двумя руками, смотрела в окно, где утро всё ещё пыталось проснуться, а я смотрел на неё. Просто смотрел. Она была в своей футболке, чуть растрёпанные волосы, без лишнего глянца. И, чёрт, она выглядела лучше, чем любая модель с обложки.

— Слушай, — начал я, лениво вертя ложку в кружке. — А ты всегда так тихо по утрам? Или это ты просто пытаешься игнорировать тот факт, что я опять влез в твою жизнь без предупреждения?

Она посмотрела на меня поверх кружки, губы чуть тронула усмешка:

— Думаю, я просто боюсь разбудить зверя. Вдруг начнёшь рычать и требовать пожрать.

— О, нет, зверь сейчас максимально мирный. Видишь, даже кружку держу, не ломая её. Это знак.

Соня усмехнулась, сделала глоток и чуть наклонила голову:

— И что же твой зверь делает днём? Кроме того, что ночью вторгается к девушкам в окна и устраивает драмы?

— Ну... иногда он зовёт их на свидание, — я бросил взгляд в её сторону, немного лукавый. — Но делает это настолько криво, что потом жалеет весь день. Думает: «Надо было с цветами... или хотя бы с нормальной репликой».

— Надо было хотя бы с «привет». А не с «я напился и скучаю», — парировала она, но в голосе не было злости. Только лёгкая насмешка.

— Окей, допустим... я сейчас вменяемый, трезвый, даже чай пью. Вопрос на миллион: ты бы пошла со мной на свидание?

Она приподняла бровь:

— Это ты пытаешься быть романтичным?

— Ага. Своим фирменным методом: без плана, без сценария и с огромным желанием.

Соня смотрела на меня пару секунд, будто раздумывала. Потом поставила кружку на стол, облокотилась на него и подалась чуть вперёд.

— А если я скажу да?

— Тогда я надену свою лучшую куртку. Ту, что без пятен краски и дыр на локте. И приду за тобой в семь. Без кентов, без сюрпризов. Просто ты и я. И, может, одна нормальная шутка за вечер, — подмигнул я.

— Только одна?

— Ну, если не сбежишь в первые десять минут — может, даже две.

Соня рассмеялась. И я в тот момент понял — всё, свидание будет. Она согласится. А значит, у меня есть шанс не облажаться. Или хотя бы облажаться красиво.

Мы сидели в комнате, смеясь над какой-то глупостью. Атмосфера была лёгкой, тёплой — той самой, что бывает только после долгой грозы. Я не отводил от неё взгляда: растрёпанные волосы, весёлые глаза и улыбка, в которой хотелось утонуть.

— Так, — я потянулся к её руке, — во сколько мне к тебе прийти?

— Ну... можно в шесть, — ответила она, глядя лукаво.

— Я обещаю, будет без ревностей, драк и скандалов, — произнёс я, почти торжественно.

— Глеб, у тебя температура? Это точно ты? — усмехнулась она и коснулась моего лба ладонью.

— Я серьёзно, — хмыкнул я. — Пусть я не покатаю тебя на порше, как Ромка твой, и не отведу в дорогой ресторан... но постараюсь сделать всё по-настоящему. От души.

Соня резко посерьёзнела. Подсунулась ближе и посмотрела прямо в глаза. Без улыбки. Без подколов.

— Глеб, Рома не мой, хватит, — сказала она спокойным, искренним голосом. — Мне не нужны дорогие подарки или катание на машинах. Глеб, я с тобой. И мне не нужно больше ничего. Перестань сравнивать себя с кем-то.

Я немного опешил. В груди будто что-то дрогнуло.

— Соня...

— Просто будь. Не надо доказательств, — тихо добавила она и положила ладонь мне на щеку.

Я наклонился и нежно поцеловал её. Не спеша, будто боялся испортить этот хрупкий момент. Она ответила мягко, но уверенно — как будто этим поцелуем тоже что-то сказала.

Мы отстранились с улыбками. У меня сердце колотилось.

— Я тогда пойду собираться... — прошептал я, не отпуская её руки.

— И не опаздывай, — усмехнулась она.

— Как можно опоздать к тебе? — я подмигнул и выскользнул из комнаты.

В подъезде достал телефон и тут же набрал Роста.

— Алло, брат... — начал я, пока шагал вниз по ступенькам. — Мы с ней помирились. Реально. Прямо до свидания дело дошло.

— Ого! — услышал я в ответ. — Не верю. Её подменили?

— Не-не, просто я красавчик. Ну и... романтик теперь, прикинь. Пошёл цветы покупать. Ромашки.

— Кто ты и что сделал с Глебом?

— Не знаю, но мне это начинает нравиться.

Я засмеялся и убрал телефон в карман, чувствуя, как внутри всё светится.

Я шёл по улице, всё ещё улыбаясь после звонка Росту. Весна пахла пылью, солнцем и чем-то новым — таким, что кололось внутри, как лёгкое волнение перед чем-то важным.

Дошёл до небольшого цветочного ларька у остановки, помедлил у витрины. Всё было яркое, красивое, но не её. Розы? Не то. Лилии? Слишком пафосно. И вдруг — ромашки. Простые, трогательные, как её смех после ссоры, как взгляд, когда она говорит без масок.

— Можно небольшой букет ромашек? — сказал я продавщице.

— Девушке, да? — улыбнулась она.

— Ага... той самой, — кивнул я и почесал затылок.

Пока она собирала букет, я стоял, вглядываясь в улицу. Думал, как всё быстро может поменяться. Вчера — злость, крики, разбитые слова. Сегодня — свидание и тёплый чай на кухне. Иногда достаточно просто замолчать и обнять.

Получив букет, я засунул его в бумагу поудобнее, посмотрел на время. До шести было ещё около часа.

Пошёл домой. В голове прокручивал варианты, как выглядеть «по свиданью». Достал свою лучшую чёрную футболку — ту, в которой, как говорила Соня, у меня плечи «почти нормальные». Джинсы без дырок — чудо. Кроссовки — вытер от пыли. Посмотрел в зеркало. Волосы растрепаны. Поправил. Всё равно растрепаны. Ну ладно, будет «естественно».

Сел на край кровати, глядя на букет, и тихо выдохнул. Не верилось до конца, что всё выровнялось. Но я был готов стараться. Ради неё. Ради нас.

Телефон завибрировал.
Соня: "Ты уже собрался? Надеюсь, не опоздаешь."

Я ухмыльнулся и быстро ответил:
Я: "Уже на низком старте. Увидимся в шесть, киса."

Поднялся, взял ромашки и вышел. Сегодня должно было быть просто — без драмы, без масок. Просто мы. И я очень надеялся, что именно это ей и нужно.