не отпускай 6
Глеб
Парень сидел на кровати, задумавшись.
— Фак, что мне делать? Она же стопудово пойдёт к нему на встречу. Неужели мне показалось, что она всё ещё не безразлична ко мне...
Или всё-таки уже отпустила? -
я встал и смахнул всё с стола, потерев лицо, пытаясь собраться с мыслями. Я посмотрел на время:
17:09.
— Нужно придумать что-то, как им помешать, — я снова сел на кровать, и в голову пришла мысль. Я набрал друга.
— Алло, привет, как ты? — спросил я. — Помнишь, ты говорил, что я понравился той курице, как её там... А, да, Вика. Дай её номер.
— С меня пачка, — сказал я ,и скинул трубку, ожидая, когда он скинет контакт девушки.
— Узнать ресторан, в котором они будут, — не проблема.
Время: 19:00.
Мы с Викой зашли внутрь, и я сразу начал искать их столик глазами. Нашёл. Я сел так, чтобы видеть Соню и чтобы она видела меня... чтобы любовалась мной.
— Тут очень романтично. Не думала, что такой, как ты, может быть романтиком. И вообще, я думала, ты не захочешь мне написать, — сказала Вика, кокетливо улыбаясь. — А ты, всё-таки, сохранил тогда мой номер.
— Выбирай, что хочешь, — я раскинулся на стуле и украдкой следил за входом, ожидая Соню.
Прошло двадцать минут.
Она вошла.
В чёрном платье в пол. Выглядела... потрясающе.
Но на лице — ни улыбки, ни искры. Пустота.
Я сжал кулаки, когда увидел, как этот ублюдок прикоснулся к её талии. По лицу было видно, что ей некомфортно. Неестественная. Зажатая.
Я бы встал, чтобы разбить ему ебальник, но сдержался.
— Глеб, ты чего такой хмурый? — спросила Вика, склонив голову. И в этот момент взгляд Сони упал на наш столик.
Я чуть подался вперёд, улыбнулся Вике и перевёл взгляд на неё. Я знал: Соня смотрит. И на меня, и на неё.
Я взял руку девушки и мягко накрыл своей.
— Ты неплохо выглядишь, — сказал я, чуть наклонившись ближе.
— Глебусь, а ты ещё тот романтик, — рассмеялась Вика, заглядывая мне в глаза.
Я посмотрел на Соню.
Она отвела взгляд.
Резко.
Отвернулась.
В этот момент нам принесли заказ.
Но еда была ни к чёрту.
Во рту пересохло.
А внутри — буря.
Я кивнул официанту, почти не глядя на тарелку — не до этого было. Глаза всё время соскальзывали на Соню. Она сидела прямо напротив, но будто на другом берегу — далёком и холодном. Роман что-то ей рассказывал, жестикулировал, пытался рассмешить.
Без толку. Она кивала, как по учебнику. Смотрела мимо него. Она была не здесь.
Вика что-то рассказывала — про работу, подруг, про то, как она вела сторис с пляжа в Турции, но я её почти не слышал. Ловил каждый поворот головы Сони.
И в какой-то момент — поймал.
Она посмотрела на меня.
В упор.
Холодно. С вызовом.
Я усмехнулся и потянулся к бокалу, будто мне и правда плевать. Хотя внутри всё сжималось в узел.
— Ты вообще меня слушаешь? — Вика нахмурилась, её голос стал чуть обиженным.
— А? Да, конечно, — я вернулся в реальность и подыграл, — ты говорила про... что-то там с бассейном?
— Про подругу, — усмехнулась она, — но ты, похоже, явно не за этим сюда пришёл.
Она прищурилась, будто что-то поняла.
Я ответил ей лёгкой усмешкой, не подтверждая и не отрицая.
В этот момент Роман встал и что-то шепнул Соне. Она нехотя поднялась, взяла клатч, и они направились в сторону выхода. Мимо нашего столика.
Сердце будто ударилось в грудную клетку. Я сделал вид, что увлечён Викой, но краем глаза видел, как Соня притормозила, посмотрела на нас, на наши руки, на то, как я слегка касаюсь Викиного колена.
Она ничего не сказала.
Но я видел — ей хватило.
— Ты как будто кого-то пытался задеть, — тихо сказала Вика, не отводя от меня взгляда.
Я поднял брови.
— А если и так? — ответил я спокойно.
Она усмехнулась.
— Тогда у тебя получилось. Но вряд ли тебе от этого легче, да?
И попала в точку.
Не легче.
Ни капли.
— Я прекрасно всё поняла, когда ты смотрел не на меня, а на ту девушку. Иди за ней, или просрёшь её, а это легко сделать. Я же знаю тебя, Глеб. Неужели тебя тормозят чувства? Ты же можешь побежать за ней, — сказала Вика, её голос был спокойным, но в нём чувствовалась тревога.
— Когда она была возле выхода, она смотрела, и взглядом говорила, чтобы ты побежал за ней. Глеб, я девушка, поверь мне — беги, пока она не уехала с ним, — добавила она, сжимая губы, как будто сама себе что-то пыталась объяснить.
Я сидел,не зная, что ответить. Все эти слова, её голос, которые эхом отражались в моей голове. Она была права. Я видел её взгляд, я знал, что она ждала
— Спасибо, Вика, и извини, — сказал я, встал, бросил деньги на стол и выбежал. Она садилась в машину, и, несмотря на то, что я пытался оставаться спокойным, в груди всё рвалось.
— Сука, — крикнул я, и уселся на ступеньки, потеряв всякую надежду. Почему она выбрала его? Почему не меня? Я будто потерял её, и это ощущение было сильнее любой боли. В глазах появилось что-то влажное, но я быстро сдержал себя. Плакать было нельзя.
В этот момент телефон вибрировал в кармане. Я достал его. Это был Руст.
— Да? — прочистил горло я, пытаясь взять себя в руки.
— Идём пить и я травку, достал, поговорим, — сказал Руст с тревогой в голосе.
— Ты откуда знаешь? — спросил я, чувствуя, что что-то не так.
— Неважно, идём, — сказал кореш, и просто кинул трубку.
Я не знал, зачем я пошёл, но что-то во мне сказало — нужно просто отключиться, заблокировать всё в голове. Через час я уже был с Рустом. Он сидел на бетонной скамье, покачиваясь на ней, и держал что-то в руках, дымя сигаретой. Мы почти не разговаривали, но Руст знал, когда я нуждался в его молчаливой поддержке.
— Я не понимаю, — сказал я, глядя на дым, который растворялся в воздухе. — Почему она выбрала его? Он совсем не такой. Я всегда думал, что смогу её удержать, что мы как-то... сработаемся.
Руст подождал, пока я закончу, и только потом сказал:
— Не знаю, брат, но ты не должен так это воспринимать. Это не конец. Она не твоя собственность. Она не обязана выбирать тебя, не должна. Она — не игрушка, которую можно просто вернуть, когда захочешь.
— Я знаю, — пробормотал я, закурив. — Но вот это чувство... будто что-то внутри меня треснуло, и всё, что было до, стало неважным. Ты понимаешь?
— Я понимаю, — ответил Руст, откидываясь на спинку скамьи. — Но знаешь, что я думаю? Всё будет нормально, если ты не будешь сидеть и пережёвывать это. Беги за ней, если хочешь, но не сдавайся. Если она выбрала его, значит, что-то в этом есть. Но если она уйдёт, значит, ты должен понять это. Тебе нужно найти свой путь, а не следовать за ней.
Я молчал, глядя на огонь, который быстро затухал.
Где-то через полчаса я уже начал чувствовать — пошло. Тело размякло, мысли поплыли, и всё внутри стало не таким острым. Грусть никуда не делась, но она теперь как будто была где-то вдалеке, сквозь ватную пелену.
Я откинулся на спину, уставился в тёмное небо.
— Брат... — пробормотал я, — она... она такая, знаешь... как будто светится. А я... я вечно с грязными руками. Как будто не имею права вообще на неё смотреть.
Руст молча кивнул, докуривая.
— Я хотел ей показать, что я тоже могу... ну, быть нормальным. Типа, не уличный пёс, а мужик. Понимаешь?
Он снова ничего не сказал, просто бросил окурок в сторону.
— А теперь чё? Она уехала с ним, с этим... с Романом. — Я сплюнул в сторону. — Даже имя у него как у фейкового принца из сериала.
— Ну да, — усмехнулся Руст. — Только ты сам это всё устроил, брат. Хотел показать, что тебе пофиг — вот и показал.
— Да блядь, — я закрыл лицо руками. — Я думал она приревнует. Что хоть как-то зацепит. А она... просто ушла. Даже не разозлилась. Понял? Не было скандала. Не было крика. Просто ушла. Это хуже.
Тишина. Ветер проходил мимо нас, холодный и равнодушный. Где-то вдалеке лаяла собака, кто-то хлопнул дверью машины.
— Глеб... — сказал Руст спокойно. — А ты уверен, что ты её любишь?
Я замер.
— Что?
— Может, тебе просто нравится это состояние — погони. Как будто всё время надо за кем-то бежать. Не за девушкой. А за чувствами, за острыми эмоциями. Может, ты не её хочешь, а вот это всё — драму.
— Нет, я точно знаю, что люблю её. Я без ума от неё, Русь.
Голос хриплый, будто слова эти долго стояли в горле. Не оправдываюсь — признаюсь. Самому себе в первую очередь.
Руст ничего не ответил. Просто сидел рядом. И, может, это было единственное, что мне сейчас и нужно.
Я снова откинулся на лавку, раскинув руки, как будто хотел обнять всё небо. Голова начала чуть кружиться, и мир будто стал мягким, как подушка — только кривой и косой. В животе тепло растекалось, в голове — пусто.
— Она... она пахнет клубникой, брат... — пробормотал я, не открывая глаз. — Даже когда злая... всё равно клубникой. Ну вот как так?
Я криво усмехнулся сам себе и ткнул пальцем в сторону, даже не глядя:
— А этот Рома... у него, блядь, наверное, парфюм за полтинник евро. Но я уверен — у него душа воняет. Вот прям воняет... А она этого не видит... она думает, что это «стабильность». Ха... стабильность — это скучно! Это, блядь, скучно, брат...
Руст вздохнул, закуривая ещё одну.
— Глеб, заткнись уже, а? — спокойно сказал он, но без злости.
Я рассмеялся. Настоящим, пьяным смехом. Тот, который вырывается, как икота. Не сдержал — засмеялся, и слёзы на глаза навернулись. Может, от смеха. А может, от другого.
— Я серьёзно, Руст... я люблю её, понял? Я прям чувствую, как она у меня... вот тут, — я ткнул в грудь, чуть не уронив себя. — Только она меня не любит. Или не хочет... или боится. Или я всё сам сломал, как обычно...
Я обмяк, сел, уставившись в землю.
— Пойду к ней завтра. Или ночью. Щас. Прям щас. Приду, скажу: «Соня... ты моя, ясно? Пошли домой». — Я попытался встать, но покачнулся и сел обратно. — Ага... и упаду ей в ноги, как идиот. Не, не варик...
— Ты ей только ещё хуже сделаешь, если припрёшься такой, — пробормотал Руст. — Сейчас ты не Глеб. Сейчас ты — тень Глеба.
Я прислонился к его плечу и прикрыл глаза.
— Тень, блядь... красиво сказал. Ладно. Только посиди со мной ещё чуть-чуть, брат. Мне как-то... одиноко.
И мы сидели. Под ночным небом. На холодной лавке. Пьяный, потерянный, но всё ещё с какой-то надеждой внутри.
— Нет, Руст, я пойду к ней. Она будет моей женой. Будет матерью моих детей. Я так сказал! — проговорил я пьяным голосом и поднялся с лавки. — Я буду ноги ей целовать, на руках носить... И убивать всех парней, кто даже посмотрит в её сторону.
Руст молчал, смотрел на меня со смесью страха и уважения, будто пытался понять — всерьёз я или просто несу бред. А я и сам не знал. Одно было ясно:
— Я докажу ей, что люблю. Докажу, слышишь?
Он шёл по пустой улице, спотыкаясь на ровном месте. Под ногами лужи, свет фонарей расплывается в глазах, руки дрожат. Пальцы никак не могли попасть в кнопку звонка на экране — слишком пьяный. Но в конце концов получилось. Он нажал на имя «Соня» и поднёс телефон к уху.
Гудки.
Раз.
Два.
Три.
— Алло?.. — её голос был тихим, сонным. Но живым. Таким знакомым, родным.,
— Соня... — хрипло выдохнул он, как будто держал это слово внутри весь день. — Прости, что поздно. Я... я не могу не сказать тебе это.
— Глеб?.. Ты в порядке? — настороженность в её голосе пронзила его. Она была не злая — просто испуганная. Она всё ещё волновалась.
— Нет, — честно сказал он. — Не в порядке. Я бухой, как дурак. Но мне плохо. Реально плохо, Соня. Я... я сидел с Викой, чтобы ты увидела. Чтобы ты приревновала. Думал, это сработает, что ты подойдёшь. А ты просто ушла. Молча.
Тишина.
Он услышал, как она выдохнула, будто тяжело, но спокойно.
— Я не собиралась устраивать сцен, Глеб. Я не обязана этого делать.
— Я знаю... — он провёл рукой по лицу. — Просто я всё проебал, да? Сам. Сам своими руками. И если ты думаешь, что мне было всё равно — то нет. Я сейчас стою у какого-то магазина, под дождём, и мне вообще не всё равно.
Соня снова молчала. Он боялся, что она просто повесит трубку. Но вместо этого услышал:
— Ты где?
Он моргнул.
— Чего?
— Где ты, Глеб?
— Возле круглосуточного у парка. У нас, где раньше сидели. Помнишь?
Она выдохнула. Не сказала «да». Не сказала «нет».
— Подожди там. — И отключилась.
Он убрал телефон, медленно сел на скамейку. Голова кружилась, но сердце билось уже по-другому. Быстрее.
Она сказала «подожди».
А это значит — она придёт.
Соня стояла у входа в парк, скрестив руки на груди. Свет от фонаря выхватывал её профиль — напряжённый, колючий. Она будто сама с собой боролась — уйти или остаться, сказать что-то или промолчать. Глеб подошёл медленно, неуверенно, как будто боялся спугнуть.
— Ты долго шёл, — тихо сказала она, не поворачивая головы.
— Я боялся, что ты не придёшь, — ответил он, остановившись рядом. — А когда пришла, не знал, что сказать.
— Так и не сказал, — резко бросила она. — Только стоишь и смотришь, как в кино.
Он молчал. Действительно смотрел. На её волосы, рассыпавшиеся по плечам. На губы, сжимаемые в тонкую линию. На глаза, в которых злилась ревность, даже если она пыталась это скрыть.
— Ты была в ресторане не с ним. Ты была как будто... одна, — пробормотал он. — Даже рядом с ним ты была одна.
— Но ты же сидел с Викой, — резко ответила она. — Рука на руке, шептали что-то. Смеялись. Прямо у меня на глазах.
Она посмотрела на него, и взгляд был острый, как лезвие.
— Думаешь, я не почувствовала, зачем это было? — Соня сделала шаг ближе. — Ты хотел, чтобы мне стало больно? Стало. Молодец.
Он шагнул к ней навстречу. Сердце грохотало.
— Я идиот, — прошептал он. — Я правда идиот. Но только с тобой. Я не знал, как тебя остановить. Как удержать. Я боялся, что теряю тебя.
И прежде чем она успела что-то сказать — он обнял её.
Не резко. Не страстно. А мягко, бережно, как будто касался чего-то хрупкого. Просто прижал к себе и затаил дыхание.
Соня не шевелилась. Секунду. Две.
Потом её руки опустились вдоль тела. И только спустя пару мгновений она медленно положила ладони ему на спину. Едва касаясь. Но этого было достаточно.
Он прошептал ей в волосы:
— Я с ума схожу от тебя, Сонь. И если ты думаешь, что мне было всё равно — ты ничего не поняла. Я ревную, потому что ты — моя боль и моё спасение сразу. Я без тебя не дышу.
Она ничего не ответила. Но не отстранилась.
А это уже было лучше, чем «прости».