40
- Кем вы себя возомнили, Морриган Линдберг? – спрашивает она надменно. Для самоубийцы-неудачницы это весьма хороший знак. Я сижу рядом с кроватью на стуле, и криво улыбаюсь, глядя ей в глаза. И начинаю понимать Бьёрна. Бри Свенссон из тех людей, которых даже попытка самоубийства не выматывает.
- Мое имя значит богиня смерти, - тихо говорю я. – Это ирландское имя.
- Звучит как мужское, - чеканит она.
- По крайней мере, лучше, чем сыр, - улыбаюсь я.
Груби мне, давай, Бри. Будь резкой и жестокой. Мое оружие – мой взгляд, имя и улыбка. Еще есть Селия Рейнхарт. Это ядерная боеголовка способная уничтожить всё и вся.
- Вы пришли, потому что хотите мне помочь? – она хрипло смеется.
- Не трудитесь изображать психа, - говорю я. – Ваш муж расследует исчезновение моего брата.
- И спит с вами, - она не спрашивает, а утверждает. Я для нее очередная подстилка Бьёрна. Она не верит ему, не верит даже призраку Селии, что витает в воздухе рядом с ним.
- Ошиблись. Я сплю со Стелланом Рейнхартом.
Она вздрагивает.
- Со Стелланом, - я делаю ударение на имя. – Не с ней, с ее братом.
Не знаю, планировал ли Курт сотворить из меня чудовище, когда исчез, но я наслаждаюсь ее реакцией, ее дрожью, звуком своего голоса и словами, которые произношу.
- Цель суицида освобождение, так? В большинстве случаев. Ты получаешь свободу от всего, или становишься пациентом психушки или инвалидом. Это как перечеркнуть свою жизнь. Можно еще изменить ее исчезнув, как мой брат, переписать свою судьбу, изменить все. Даже свою личность и начать жизнь заново. С чистого листа, изменив и почерк. Это дорогое удовольствие. Для него нужны деньги, документы и молчание.
- А может быть ваш дорогой брат мертв и всего-то?
Я улыбаюсь, не сводя с нее глаз. И Бри сжимается в комок. Она ждала явно не улыбки. Она сказала мне, что «мой дорогой брат мертв». Смерть близких людей причиняет острую боль. Также как и слова других о ней, особенно злые и резкие, слова-напоминания, слова-пророчества, слова-предположения. Они не должны вызывать улыбку. Даже улыбку психа.
Ивар как-то сказал мне, что ломать психику людей интересней, чем кости. И сейчас я в этом убедилась. Я ломаю психику Бри.
Сейчас я испытываю желание уничтожить ее, оставить лишь оболочку. И я понимаю всю наивность своей первоначальной затеи – помочь. Как помогла Эве. Только вот вместо разбитой прекрасной куколки, какой была Эва, Бри истеричная стерва. Их отношения с Бьёрном спутанный клубок из безысходности, близости, чувства вины и удобства. Он может говорить, что не любит ее, она изнывать от любви к нему и в тоже время ненавидеть и не хотеть прикасаться. Чужие отношения это минное поле, зачарованный лес, психиатрическая больница, Алькатрас, ад и рай, лавандовое поле, уютный домишко в лесу. Они содержат в себе всё. И невозможно с первого взгляда угадать, что там происходит между двумя людьми, в том числе и со слов, обрывков фраз и сплетен.
Зря я пришла к Бри.
Разочарование. И в первую очередь в себе. Как я дошла до такого, что меня тянет распутывать клубки отношений Бри и Бьёрна, гадать, почему вдруг уезжает Селия, вместо того, чтобы обратить внимание на себя и свою жизнь. Курт исчез и дал понять, что не вернется ни живым, ни мертвым. А я? Бегу от глубинного принятия случившегося в сумасшествие семьи Свенссон, рыскаю зверем по чужим темным коридорам души в надежде найти там брата. Но его там нет. И не было. Пресловутая черная кошка в темной комнате. Кошка, которой нет.
- Вы хотели причинить ему боль? – спрашиваю я, потому что не могу уйти так просто.
- Вам и правда, есть до этого дело? – тихо произносит она.
- Вы могли бы просто развестись с ним. Уйти.
- Оставив его Селии Рейнхарт? – она криво и грустно улыбается. – Мне некуда пойти, я не могу жить без Бьёрна. Не знаю как. Мы долгое время вместе. Мы любили друг друга. И между нами до сих пор есть чувства.
- Ненависть и презрение.
- Нет, мы уважаем друг друга, - она верит в то, что говорит. – Я знаю, что он не сказал про меня ни одного плохого слова Селии. Мы с ней общались. Она уговаривала меня развестись с Бьёрном. И вот вы теперь, - по ее щеке прокатилась одинокая слеза. – Да, я хотела причинить ему боль. Чтобы он винил себя в моей смерти и Селию.
- И это вы называете уважением?
Я встаю со стула и молча выхожу из палаты. Мне плевать, какие мысли и чувства я растревожила в Бри. Мне плевать, скажет ли она о моем визите Бьёрну.
Мне нужно вернуться в мой мир, в мой дом. И больше не подходить к семейке Свенссон. До меня доносится плач Бри. Ускоряю шаг.
Все это так нелепо и дико. Словно я попала в какой-то странный мир, где все пытаются причинить друг другу боль. Даже я испытывала наслаждения, слыша, как треснула психика Бри.
Я выхожу на улицу. Там солнечно и морозно. Иду по улице прочь от больницы. И мне нестерпимо хочется поговорить обо всем этом с Куртом. Продолжить наш разговор, начатый на дне рождения мамы. Хочется вернуть тот день, когда он пришел разбудить меня, чтобы мы поехали вместе на семейный ужин. Тогда я встречалась с Йоном, наслаждалась сигаретами и кофе в компании Фольке и Эвы.
Могла бы тогда поговорить с ним, придать значение его словам, расспросить, дать понять, что мне можно довериться, что я не предам.
«Тебя устраивает твоя жизнь?»
Моя, что?
Я смеюсь. Ловлю на себе недоуменные взгляды.
Меня не устраивает, что Курта нет здесь. В моей жизни и нашей семьи, в этом городе. Поездка в Авейру кажется чем-то нереальным, словно ее не было. И если бы меня отвез не папа, и если бы не встретил у дверей Стеллан, я бы решила, что придумала ее и письмо от Курта написала сама.
Так и сходят с ума?
Стеллан. Рейнхарт.
Брат Селии Рейнхарт. И уже часть моей жизни. При этом я мало, что о нем знаю. Он не говорит о себе и своей семье. И мне, по правде, не хочется ничего знать. Мы просто живем здесь и сейчас.
Нормально ли это?
С каких пор меня интересует нормальность?
- Где Ловиса? – спрашиваю я, когда мама открывает дверь.
- Уехала к родителям, - сообщает она, пропуская меня в дом. – Что-то случилось?
- Не знаю, - говорю я. – Разве, что Курт неизвестно где.
Мама ничего не отвечая идет на кухню. Я за ней.
- Почему ты молчишь?
- Морриган, ты моя дочь, но прости, я не хочу снова и снова обсуждать Курта, его исчезновение и что это за собой повлекло.
Она как всегда спокойна и величественна.
- Так, что если есть о чем еще поговорить, то давай поговорим.
Я сажусь за стол и обвожу взглядом кухню. Она большая и светлая, с обеденной зоной. Здесь уютно и витает незримо дух Курта. Несмотря на то, что он жил с Ловисой его жилище не захламлено милыми безделушками, даже кухня, все строго и минималистично.
- Понимаешь, все, что со мной сейчас происходит, связано, так или иначе, с Куртом. Его исчезновение повлекло ряд событий.
- И ты хочешь мне о них рассказать?
- Я пыталась сама искать брата. В результате познакомилась со Стелланом, раскопала пару старых ран у чужих для меня людей. В итоге Курта я не нашла и запуталась в себе.
- В чем именно ты запуталась?
- Даже толком не могу объяснить.... Это будто ты вдруг осознаешь, что все делаешь не то и не так. Что не знаешь, кто ты.
- Ты Морриган Линдберг, - говорит мама, с едва заметной улыбкой.
- И кто она, эта Морриган?
Мама берет стул и садится напротив.
- Дочь, сестра, чей-то друг, чья-то девушка, ирландка и шведка, - солнце освещает ее, превращает русые волосы в огненные. – Тату-мастер, - продолжает она. – Читательница журнала Эсквайер, художница, добрый и неравнодушный человек, при этом саркастичный и циничный, ранимый и сильный. Ты боишься, что тебя не поймут, боишься, что от тебя уйдут.
- И что мне делать?
- Просто жить, - она улыбается. – Знаешь, Морриган, это не так легко, как кажется. Тебя тяжело и больно, но ты живешь и даже улыбаешься. И понимаешь, что это еще не конец.
- Давай представим, что Курт просто уехал далеко-далеко.
- Это не нужно представлять, - мягко говорит она. – Ведь так и есть, - в ее глазах мелькают огоньки, на губах змеится заговорщеская улыбка. – Все хорошо. Я не схожу с ума. И ты тоже.
- Я уже думала сегодня о сумасшествии, - говорю я.
Домой я возвращаюсь на такси. По дороге пишу сообщение Нильсу. Перед отъездом я отменила всех своих клиентов, и сейчас сообщаю, что готова заняться работой.
Я выхожу из такси и вижу, что на крыльце меня ждет Селия. Она стоит, прислонившись к стене, в наглухо застегнутом черном пуховике, спрятав пол-лица в белом шарфе крупной вязки. Селия выглядит хрупкой и потерянной, но я знаю, что это всего лишь облик.
- Где Стеллан? – спрашиваю я вместо приветствия, едва подойдя к крыльцу.
- Без понятия, - отвечает она, делая шаг навстречу. – Может уже в квартире и ждет тебя. Ты знаешь, что мы не общаемся.
- Знаю.
- Беспокоишься за него? – спрашивает она, поправляя шарф и полностью открывая лицо.
- Тебе-то что? – нет никакого желания обсуждать с ней за кого я беспокоюсь. – Что ты хотела? – резко спрашиваю я.
- Я уезжаю, и хотела извиниться за то, что добавила снотворного тебе в чай, - говорит она, глядя мне в глаза. В них нет того, что Бьёрн Свенссон мог бы назвать деятельным раскаянием и, нет того, что я бы назвала сожалением.
- Хорошо, извинения приняты, - отвечаю я. Мне хочется скорее оказаться в тепле и безопасности своего дома. Я обхожу Селию, чтобы подойти к двери.
- Морриган, - окликает она. Я поворачиваюсь. – Прозвучит странно. Но ты, правда, дорога Стеллану, не разбивай ему сердце.
- С чего ты решила, что я собираюсь это сделать? – хмурюсь я, удивленная ее словами.
- На всякий случай говорю.
- Зачем?
- Потому что мне не все равно.
- Серьезно? Выглядит иначе.
- Да. Мы не лучшая семья. Не самые теплые у нас отношения, - горько улыбается она и делает шаг ко мне. Я не успеваю опомниться, как Селия Рейнхарт обнимает меня. Мои руки безвольно висят вдоль тела, затем я робко обнимаю ее в ответ. Это прощание. Мы больше не увидимся с ней.
- С тобой все будет в порядке? – обеспокоено спрашиваю я, хотя больше, чем уверена в том, что кто-то, а Селия точно не пропадет. Внезапные объятия породили этот вопрос, иначе я бы не задала его. Только потом, спросила бы у Стеллана: «А ты уверен, что с ней все в порядке?»
- Со мной – да, - он отпускает меня. Мы смотрим друг на друга. – Ты сдвинула тектонические плиты отношений семьи Свенссон, - усмехается она. – Их будет долго трясти.
- Ты все знаешь.
- Бьёрн мне звонил, ругался в трубку. Называл меня сатаной, а тебя ведьмой. Говорил, что мы разрушили его жизнь. Но ты не переживай, они быстро придут в себя и снова погрузятся в свою обычную жизнь, пока снова чего-нибудь не сдвинется. Он не бросит ее, она его. Они будут вместе пока не умрут. Она его уют, тихая, мать ее, гавань, - зло усмехается Селия, и я вижу, что она в порядке. – Он знает, что к ней можно вернуться, она будет ждать и гладить рубашки, убирать дом и варить обеды. И она знает, что он придет. Он не бросит ни ее, ни ребенка. Решит все ее проблемы. Он всегда найдет оправдание и причину быть с семьей. И я злюсь, теперь в большей степени на себя. За то, что была такой глупой. И сейчас я хочу уехать. Не из-за тебя, не из-за Бьёрна. Я живу свою жизнь и всего лишь.
Селия улыбается уголками губ.
- Если бы Курт не исчез, этого бы не было, - говорю я. Сегодня я слишком часто произносила эти слова, что они уже ничего и не значат.
Селия пожимает плечами, смотрит в сторону.
- Может, нужно было, чтобы все это произошло. Так правильно, - говорит она, не глядя на меня.
- Ты веришь в пророчества? – спрашиваю я. – В легенды?
- Они красивые, - отзывается Селия. – Морриган, тебе ведь тоже причиняли боль? – она резко меняет тему, и я забываю, что хотела сказать. – Сродни той, что получила я от Свенссона.
Ее глаза впиваются в меня. Я знаю, о чем она. Перед глазами встает образ Ивара, но я гоню его прочь.
- Да, причиняли, - отвечаю я. – Потому и понимаю тебя, потому и защищала тебе перед Бьёрном. Так сказать была твоим адвокатом дьявола.
Селия криво улыбается.
- И сколько я должна за услуги?
- Ни сколько, а что! – я смотрю на нее сквозь прищуренные глаза.
- Я уже расплатилась с тобой, отдав тебе Стеллана, - смеется она.
- А ты не такая уж и стерва, - говорю я. – С тобой можно шутить.
- Возможно, в другой жизни мы бы стали лучшими подругами, - в ее голосе звучит грусть.
- Возможно, - соглашаюсь я.
- Мне пора, Морриган.
- Счастливого пути, Селия.
Она спускается с крыльца и уходит не оборачиваясь, я смотрю ей вслед, пока она не скрывается из виду.
Начинается снегопад.