Восточный бестиарий

 Ещё два дня пролетели так же, как и первый. Арчи скакал под сценой, вместе с близнецами и Кассандрой. Первое время, я просто стоял с ними, окруженный голосящей толпой, но потом просто оставался в баре, участвуя в жизни фестиваля со стороны. Я с детства мечтал попасть на Бестиарий и IRONGODS, но теперь мне больше хотелось оказаться в месте потише. Всё, происходящее на сцене, нагоняло на меня скуку – но может я просто не умел вести себя на подобных мероприятиях.

Вечером, возвращались домой дружной компанией, которую сплотил Арчи. Он понравился сразу всем, включая Курта. Первый этаж превратился в некое подобие общажной гостиной. Пенелопа где-то раздобыла веревки и натянула их прямо поперек комнаты, зацепив за что придется. На них стали развешивать непросохшие купальники, полотенца и одежду, которая всё равно не полностью просыхала. Нодди смирилась с этим нововведением по одной только причине – на заднем дворе не имелось деревьев, или ещё чего-нибудь, где можно было бы устроить сушку. На заднем дворе был только мангал и бассейн, с шезлонгами, которые Нодди не позволила использовать в качестве сушилок. Но даже духота и сырость в доме не портила людям праздники. Кажется, ощущал все подобные неудобства только я один.

На последний день весны было запланировано выступление Бестиария, и ради этого – я даже покинул свой пост у кухни. Я заранее занял место под сценой, вместе с Арчи и терпеливо простоял выступления трёх групп, из разных городов Альтеро, и одной иностранной, с запада. Но ни одна из них не впечатлила меня, в отличии от моего друга, который с жаром приветствовал каждую, аплодируя и выкрикивая ободряющие фразы.

Народ стал шуметь, требуя одно из главных событий фестиваля. Но на сцену вышел взъерошенный ведущий и тактично сообщил, что группа «Бестиарий», по весомым причинам, не смогла попасть в город.

Жуткое негодование поглотило толпу, и практически все покинули территорию в самом скверном настроении. Брань, слёзы и раздражение доносились со всех сторон. И я тоже был огорчен до глубины души, но ничего тут не поделаешь. Оставались только IRONGODS – о них-то Арчи прожужжал все уши. Всем, кто имел уши, он рассказывал о своём успехе. Что сам Иен Перри принял его песню и обязательно исполнит её завтра вечером. Из этого всего, всех успокаивал лишь один факт – IRONGODS уж точно будут выступать. И разочарование Бестиарием постепенно рассеивались.

Никто даже не вспоминал о ЧП. Ни о патрулях и мерах правительства никто не заикался – они причиняли лишь лёгкое неудобство, будто это был какой-то там мелкий дождик, или упавшее в песок мороженное. О Кипрее и вовсе забыли. За последние двое суток, о нём я слышал только раз, от полицейского, забредшего на территорию.

Аконит тоже не появлялась, и дома её тоже небыло. Арчи только беспечно махал рукой, приговаривая, что у неё есть палатка, и она явно живёт сейчас там. А я никак не мог взять в толк – если они подружились, преодолели вместе не одну сотню километров – почему у Арчи на лице сияет улыбка. Будто он совсем за неё не переживает? А вдруг она уже попала в тюрьму, вместе с Бернардом, а мы не знаем? Я вспомнил слова своего дяди Криспина: «Ты теперь ответственен за то, что видел». Снова и снова поглядывая на своего друга, я снова и снова понимал – к нему эти слова никак не относятся.

1-го июня намечался великий день – концерт IRONGODS и закрытие фестиваля. Полицейские на постах выглядели не такими напряженными. Как в первый день, они даже позволяли себе, по-очереди, заходить на территорию, чтобы тоже ощутить на себе дух развлечений. Они так превратились в один из символов фестиваля – ближе к обеду с ними стали попросту фотографироваться.

После обеда мы заметили, что небо потемнело. Я и Арчи как раз доедали черничный пирог, когда на солнце наползла большая грозовая туча, штурмующая город с запада. Но её, будто бы, никто не замечал – все глаза были устремлены на сцены, в ожидании любимых групп.

Приобретя себе пару значков, на память, в палатке атрибутики, я решил прогуляться вдоль забора палаточного городка, который и вправду выглядел, как некое доисторическое селение. Я заметил там и Винса, в одних лишь синих шортах, поджаривавшего над костром одинокую сосиску. И Ричарда, но не сразу узнал его – он зачем-то остриг свои дреды, а, может, это сделал кто-то другой. Теперь он был больше похож на молодого Датура – басиста IRONGODS, чем на выпускника АГАИ.

Я, должно быть, долго простоял у забора, наблюдая за ними, потому что сосиска Винса уже успела почернеть, пока тот беседовал с Ричардом. Потом, они оба посмеялись над сгоревшим полдником.

Мой взгляд нечаянно упал на самый дальний угол, под оградой у ельника, который скрыл меня от посторонних глаз, в первый день феста. Между забором и песчаной почвой оставался небольшой зазор, не больше 15-ти сантиметров, но там явно что-то происходило и это, кажется, наблюдал только я один. Тот угол загораживала желтая выгоревшая палатка, но с моего места отлично было видно, как кто-то медленно просачивается под забором, а потом – спешно засыпает, явно ранее разрытый, подкоп.

Я ещё пару минут всматривался в этого изобретательного безбилетника, пока наконец не понял, что это Аконит. Сейчас на ней была черная мужская футболка, да ещё и на пять размеров больше. На спине имелся принт, изображающий серебристый геральдический крест – логотип IRONGODS, с вписанным в него, названием группы.

Аконит отряхнула песок, осмотрелась по сторонам и, как ни в чём ни бывало, зашагала по песчаной подстилке вглубь палаточного городка. На её запястье тоже имелась желтая лента, но я не был уверен, что именно такие выдавали при регистрации.

Я понятия не имел, что она задумала, но и мешать её планам – не смел. Я просто остался стоять, где стоял, приковав взгляд к, мелькающей между палатками, безбилетнице. Аконит часто оборачивалась в сторону океана и очевидно спешила покинуть палаточное селение. Меня она заметила уже у выхода и очень обрадовалась.

- Ты, что меня здесь все четыре дня ждал? – спросила она, слегка приобнимая меня за шею.

- Нет, - возразил я.

Я убрал руки от металлической сетки, в которую, незаметно для самого себя, вцепился.

- Видел моё появление? – пробормотала она удрученно, отводя взгляд. – Не особо захватывающее зрелище, как по мне... - Аконит отвернулась в сторону малой сцены, теребя желтую ленточку на руке.

Я присмотрелся и убедился, что там у неё просто обрывок желтоватой материи, с белой вышивкой.

- Ничего подозрительного не замечал? – продолжая глядеть в сторону пляжа, спросила она.

- Та нет. Все расслабились... Даже, вот... - я указал кивком на компанию беседующих полицейских, со стаканчиками прохладительных напитков в руках. – Никто ничего не подозревает. Арчи, кстати, тоже где-то здесь, - мимоходом добавил я.

- Арчибальд пусть живёт. Пока что, - проговорила она. – Я связалась с Бернардом. С ним провели беседу и, ничего на него не имея – отступили. Все следы Кипрея ведут сюда – кто-то в Бандикуте, всё-таки, сообщил на него. Там он взял парусник... Понятия не имею только – как? – Аконит пожала плечами, недоумевая. – Взял парусник и направился сюда, в порт Санлока. Он там, дальше по пляжу, - она указала пальцем в сторону ельника и продолжение пляжа, за ним.

- И что там? – спросил я.

Аконит помолчала, провожая взглядом, проходящую мимо нас компанию.

- Ничего. Так же, как и тут – посты и бдительное ожидание.

- А ты? Ты пришла на концерт? – поинтересовался я, указывая на её новую футболку.

Она как-то странно глянула на меня, но дала ответ:

- Нет, это... - она одернула футболку за нижний край. – Чтобы успешнее смешаться с толпой, - объяснила она. – Кстати. Вы оба, с Арчибальдом, тоже в розыске. Но как свидетели. Мне Бернард сказал. Кажется, слова мужа моей сестры не вызвали доверия.

Я опешил, повторно прокручивая в голове заученные слова: «Ты теперь ответственен за то, что видел».

- Но Эйдан же не хотел, чтобы мы говорили с полицией. – вспомнил я.

- Да. Но у Эйдана никто не спрашивал позволения, чтобы поговорить с Джозефом, владельцем «Последнего очага», - подхватила Аконит.

- Откуда ты всё это знаешь? – спросил я, пораженный её проинформированностью.

- Бернард, - ответила она. – Слушай, давай пойдём в какое-то тихое место, чтобы меня поменьше видели здесь.

- С Арчи, или без? – съехидничал я.

- Та, без разницы, - вздохнула Аконит. – Может, у Арчибальда найдётся для меня настоящий браслет, - предположила она, поглаживая желтую тряпицу.

Я развёл руками, но повёл её в сторону кухни. Там оказалось чересчур людно и шумно, к тому же – я не находил Арчи. Оглянувшись, увидел его прямо под сценой, помогающего рабочим устанавливать колонки.

- Идём. – позвал я Аконит.

Арчи ей безумно обрадовался. Он даже поднял её над землёй и раскрутил на несколько оборотов, вокруг себя. Но Аконит, хоть и улыбалась, глядела на него довольно враждебно, будто он ненароком, сжег её любимую палатку.

- Арчи, у тебя случайно нет свободного браслета? – спросил я сразу, указывая глазами на руку Аконит.

Арчи задумчиво глянул на неё и на руку, так же вдумчиво пошарил в карманах и, ничего полезного в них не отыскав, попросту снял свой собственный браслет и повязал его на руку Аконит. Я был поражен подобной жертве со стороны Арчи. Но только не она.

- Спасибо, - сдержанно произнесла Аконит.

- Та, не за что, - отмахнулся Арчи и вновь вернулся к работе.

- Теперь можно и перекусить, - проговорила Аконит, разглядывая свою новую ленту.

- Я скоро к вам присоединюсь! – крикнул Арчи нам вслед.

Мы выстояли длиннющую очередь, прежде чем я угостил Аконит черничным пирогом и сидром. У меня ещё оставалось около 3000 люн – остатки последней зарплаты. После фестиваля, я твёрдо решил устроиться на работу. Только ещё не знал – куда именно. Наверное, нужно трудиться по специальности, но мне очень хотелось, чтобы меня взяли в газету, в любую, даже самую захудалую. На этом варианте мои размышления заходили в тупик, но я начинал мечтать о ней, снова и снова.

Скоро, к нам присоединился Арчи, и мне пришлось и его тоже угощать сидром с пирогом.

- Я иду на пляж, - заявила Аконит, делая шаг вперёд.

- Купаться? – бросил Арчи ей вслед.

Но Аконит только покачала головой и, не оборачиваясь, продолжила свой путь. Арчи, не раздумывая, увязался за ней, а я – соответственно, за ним.

Пляж, в этот час, перебывал в полном безлюдьи, исключая нас троих. Все ждали самого грандиозного шоу года, а также – подыскивали себе подходящее укрытие, перед предстоящей, не менее многообещающей, грозой. Туча взгромоздилась над центром города и поджидала своё время.

Песок применил цвет из золотисто-белого в серый и стал сливаться с волнами океана, все труднее становилось разобрать границы берега. Аконит подошла прямо к воде, и её ботинки полностью погрузились в волны. Ветер крепчал, превратившись в зловещее перешептывания грозы с надвигающимся штормом.

Моё внимание привлекло нечто белое, зависшее на горизонте, среди бушующих волн, но стремительно несущееся к берегу. Проведя глазами вдоль всей полосы пляжа, я заметил ещё кое-что – все судна патрулей куда-то бесследно исчезли. Белый треугольник, тем временем, быстро набрал скорость и уже причаливал к буйкам.

Арчи мерял шагами берег чуть поодаль, у изножья ступеней, и нетерпеливо поглядывал вверх. Под главной сценой, должно быть собрались все, кто ещё не покинул фестиваль. Я тоже глянул вверх, но только лишь за тем, чтобы проверить будку охранника – так и думал – она была пуста.

Арчи больше не мог стоять на одном месте и ждать того, чего ждала, буравя глазами океан, Аконит. И я понимал его. В детстве, я днями и ночами планировал свою встречу с любимыми музыкантами. И Арчи – тоже. Он вдруг развернулся и бросился прямо вверх по каменным ступеням.

– Ты куда, Арчибальд? – погрузившись в воду по колено и не замечая этого, бросила ему вслед Аконит.

– На сцену, конечно! – отозвался он, с нескрываемым удивлением в голосе. – Сегодня я выступаю с Богами!

– Но ты же говорил, что они только песню твою споют, – уточнил я, просто, чтобы задержать его, дать себе повод уйти с ним.

– Стред, мне пора на сцену, – почти раздражённо произнёс он, сияя, тем не менее, улыбкой, на самой последней ступеньке. – А ты? Только не говори мне, что передумал. Идём! Будет здорово. – ободряюще ухмыльнулся он.

Не думаю, что Арчи не видел белый парус. Мог поспорить, что и у него внутри шла борьба, которую он не хотел проигрывать. Оставалось лишь сделать правильный выбор – и мой друг сделал его. Арчи сделал свой выбор ещё в Ариовисте, и вряд ли бы стал отступать теперь, когда уже всё готово.

Я обернулся на Аконит, на белый парус, застывший между волнами и небом, а потом снова на своего друга. Я мечтал услышать свою любимую группу с зала, среди других поклонников, мечтал об этом уже более 15-ти лет. А сейчас до этого события рукой подать, а я....

– Я... я не знаю, – пробормотал я, избегая смотреть на своего друга.

– Ну, как знаешь, – вскинул плечами он. – Подтягивайтесь, ещё есть время, – и, махнув рыжим хвостом, Арчи исчез из виду.

А я остался. Как и тогда, в Доме Двалина. Я снова перевёл опасливый взгляд на парусник, без лишних догадок, зная – кто именно на нём приплыл. Мне даже страшно было думать об этом, будто бы кто-нибудь посторонний мог подслушать мои мысли. А ещё я знал, что Аконит тоже прекрасно понимает размер последствий, если не вмешаться, как можно быстрее.

Здесь и сейчас, только мы вдвоём владели тайной, которая могла запросто нас погубить. Но мы даже не оговаривали свои действия, если произойдет то, чего мы тут ждали. Я хотел об этом спросить, но Аконит походила на каменное изваяние, от которого явно не добьешься вразумительного ответа. Приблизившись к ней, я только через пару минут заметил, что мои ботинки полностью пропитались тяжёлой водой.

Громкий шум оповестил о скором появлении IRONGODS. После оглушительных аплодисментов, я обернулся, поддавшись фанатскому порыву, когда Иен Перри представил своим поклонникам Арчи.

– Если хочешь, лучше уходи сейчас.

Аконит глядела на меня через плечо, под вступительные аккорды и шум волн.

– Нет, – возразил я, гораздо твёрже и смелее, чем хотелось.

Снова грянули аплодисменты, крики и свист, а она вновь смотрела на меня так, как тогда, в доме дочки мэра, у двери её комнаты. Так восхищённо, будто я только что вынес её из горящего здания. Песня «Странник в твоей голове» дала начало концерту, а я даже не понимал слов.

И даже после этого короткого взгляда, мы не стали обсуждать наши дальнейшие действия, будто обоюдно осознавая, что тут лучше вообще не иметь никаких планов.

Нечто большое и тёмное покинуло парусник и плюхнулись в воду. Аконит вздрогнула, словно её окатило далёкими брызгами, но от этого её бдительность только усилилась. Я тоже смотрел только на единственную, преодолевающую волну за волной, точку.

Точка постепенно обрастала формой. Я уже точно не сомневался кто это, и искоса глянул на Аконит. Она молчала, только нервно сжимала в кулаках нижний край футболки. Но я ясно слышал её внутренней крик предупреждения Кипрею Зубоскалу, чтобы тот немедленно возвращался назад. Чтобы он уплывал как можно дальше, на Сальвинов остров, например.

Но мы оба понимали, если начать кричать с берега – это непременно привлечёт патруль, и тогда у Кипрея не останется шансов даже выйти на сушу. Но потом, мне в голову пришла и другая, более плачевная мысль: он в розыске по всему Альтеро, а на острове чужих не жалуют. А ещё, что Кипрей вряд ли преодолеет тысячи морских миль на запад, чтобы добраться до берегов Флорсбии, не имея на борту еды и пресной воды. Наше положение становилось всё более и более опасным, опаснее, чем полная обувь холодной воды.

Сверху донеслись глубокие потусторонние звуки – первые аккорды песни «Эхо пустыни», но, на этот раз, я не смог оторвать взгляд от выходящего из океанских волн, Кипрея. Он весь был облеплен бурыми водорослями и часто дышал.

Аконит, не в силах больше стоять, бросилась ему навстречу, причём, без единого звука. Она бросалась своим маленьким телом прямо на волны, которые несколько раз сбили её с ног, но она вновь выныривала и устремлялась вперед. Только после нескольких таких погружений, Кипрей заметил Аконит. На его лице мгновенно отразилось самое счастливое выражение, из всех, которые я наблюдал в своей жизни. В эту секунду, громадный угрюмый Кипрей выглядел даже радостнее Арчи. Он шагнул ей навстречу и подхватил как раз в тот момент, когда в неё снова врезалась волна.

Аконит крепко обхватила толстую шею и на несколько мгновений скрылась из виду за огромными руками Кипрея. Я не слышал, о чём они там говорили, но и не посмел приблизиться. Я до сих пор не мог понять – что такого нашли друг в друге эти двое? Я прямо таки чувствовал, как пульсирует дно под водой, повторяя стук великанского сердца. Хотя, не уверен, возможно я слышал своё собственное.

Аконит зарылась лицом в длинные волосы Кипрея и, казалось, решила остаться там навсегда, а Кипрей прижимал её к себе, мечтая о том же. Казалось, даже время остановилось – так долго они обменивались отдельными фразами, заглушаемыми бесконечным шумом волн. А следовало бы что-то предпринять, и скорее.

Где-то над ельником блеснула молния, а небеса разразились низким раскатом грома. На головы участников фестиваля упали первые капли дождя, разгоняя их по более сухим и теплым местам. Кто-то отбежал так далеко, что остановился прямо возле сетки, невзначай глянув вниз, на пляж, где стоял я. А ещё дальше, в волнах – опасный преступник и девушка, проникшая на фестиваль без билета.

– Это он!

– Смотрите, вон там!

– Где полиция? Ловите же его!

– Это Кипрей! Кипрей!

– Хватайте его! Здесь Кипрей Зубоскал!

Перепуганные насмерть голоса доносились со всех концов территории фестиваля. Кричали и те, кто даже не видел Кипрея. На сцене, однако, продолжали петь, наверное, принимая возгласы за овации. Я разобрал голос Арчи, исполняющего заключающую часть «Эхо».

Напряжение усилилось, когда на вершине лестницы появился охранник со свистком, подзывающий своих коллег, которые затерялись где-то в толпе, со стаканами пива в руках.

– Уходите! – неистово завопил я, глядя исключительно в серые глаза Кипрея.

Чего я хотел добиться этим возгласом, и самому не ясно. Они и без меня понимали, что следует поторапливаться. Кипрей развернулся и, закрывая собой Аконит, поплыл назад, прорезая руками волны, как акула плавником. Аконит, вцепившись в его плечо, следовала за ним, но он будто и не замечал её веса.

От изножья лестницы уже бежали трое полицейских и охранник, непрерывно свистящий, и я, не имея времени на раздумья, бросился прямо в очередную волну, растущую недалеко от скалистого берега, под территорией фестиваля.

Перед прыжком я увидел, как из-за ельника, слева, выруливает сверкающий парусник патруля. Он набирал скорость и очень быстро приближался к лодке Кипрея. Я отскочил ещё дальше, в гремучие волны. Мои ноги уже едва касались дна, но я всё равно отталкивался носками ботинок. Толчок, глоток воздуха, болезненный удар волны в лицо, затем – новый толчок.

Вода заливалась в уши и нос, солоновато-сладковатая на вкус. Я так и не научился плавать. Мой город тоже имел выход к океану, но это никак не помогло мне держаться на воде. В юности, Энди летом подрабатывал спасателем, к я сидел у его вышки и даже не приближался к воде.

Теперь, я делал какие-то непонятные движения руками и ногами, но ничего не помогало, а оставшийся за спиной рюкзак, ещё быстрее утаскивал меня на дно. Он сильно разбух от воды, и как я не старался, так и не смог из него высвободиться.

Прежде чем, погрузиться с головой под воду, на дольше, чем все предыдущие разы, я заметил – что судно патруля как-то подозрительно замедляет ход и сворачивает ко мне. Тогда, я собрал все свои силы и вынырнул, потом ещё и ещё, выкрикивая всё, что угодно, призывающее к спасению. Это работало! Парусник застыл, будто в растерянности, решая, что важнее – беглый преступник, или спасение утопающего.

Я не знал, что творилось на берегу, я видел только Кипрея, почти достигшего своей лодки, и Аконит, рядом с ним, приникшую к его плечу. Последнее, что я услышал, прежде чем погрузиться с головой в особо сильную волну, – гулкий, раскатистый голос Кипрея:

– Помоги ему... – я ушел под воду, но снова вынырнул. – Клятое пекло, бегом назад!

Потом всё погрузилось во тьму, а я просто-напросто не успел глотнуть воздуху. Дно под ногами куда-то провалилось, не дав мне возможности оттолкнуться хотя-бы ещё разок, чтобы оглядеться. Первобытная паника прошла мимо, даже не затронув мысли. Все мысли упирались только в последние услышанные слова и расположение лодок. Вода стала проникать везде, а потом – попросту превратилась в сплошной поток, с которым можно было только смириться. Я ощущал, как сам превращаюсь в солёную воду, растворяясь в ней.

Я тонул. Я понимал это и не сопротивлялся, наблюдая перед открытыми глазами лишь мутный серо-зеленый туман, пузыри и водоросли. Можно было двигаться, но по какой-то причине, я этого не делал, или не помнил, что делал. Потом – только тьма.

Она отступила почти мгновенно, уступая место нечёткими теням и опять – воде. Вода тоже была везде, но только я был не в ней, а наоборот. Она била дробью, давила к песчаной поверхности, на которой лежал спиной. Звуки вокруг сновали неясными, глухими призраками, а в горле жгло невыносимо.

Я пошевелил пальцами правой руки, и острая боль прошила виски, как иглой. Потянуло на кашель, и я снова провалился во тьму.