громче чем слова || киса

вечер вторника окутал город мягким золотистым светом. солнце медленно клонилось к горизонту, заливая небо всеми оттенками оранжевого, розового и алого. его лучи пробивались сквозь тонкие облака, будто размытые мазки художника на гигантском полотне, оставляя на серых фасадах домов длинные тени.

воздух был тёплым, но уже не жарким, с лёгкой прохладой, предвещающей скорый приход ночи. дворы утопали в густом аромате пыли и нагретого за день асфальта, смешанного с запахами вечерних ужинов, доносящихся из открытых окон старых пятиэтажек. где-то вдалеке слышалась приглушённая музыка из чьего-то магнитофона, смех ребятни, ещё не загнанной домой, и вкрадчивый шелест листвы, подрагивающей на ветру.

в парке, где стоял заброшенный гараж, картина была ещё живописнее. там, где деревья выстроились плотной стеной, солнце пробивалось сквозь листву, создавая причудливые узоры света и тени на потрескавшемся асфальте. где-то за пределами парка лаяли собаки, а в небе уже начинали мелькать первые вечерние звёзды, ещё слабые, но заметные на фоне потемневшего неба.

где-то вдалеке раздавался громкий хохот компании, идущей по улице. вечер был наполнен этим странным, чуть заторможенным настроением — не суета понедельника, но ещё и не предвкушение конца недели. это был тот самый вечер, когда город начинал замедляться, давая жителям передышку перед следующими днями.

и в этот момент, среди всей этой тёплой сумеречной красоты, мир будто бы замирал, наблюдая за тем, как солнце окончательно исчезает за горизонтом, оставляя после себя только долгие оранжевые блики на окнах домов и лёгкий ветер, несущий в себе прохладу ночи.

день тянулся медленно, будто кто-то специально замедлил ход времени. в квартире было тихо, даже слишком. разрисованные стены комнаты давили на сознание, а старый советский будильник на тумбочке тикал с неприятной монотонностью.

настя валялась на матрасе, уткнувшись в потолок. в воздухе витал запах сигарет, впитавшийся в обои, и лёгкий аромат кофе, который гена сварил утром, но так и не допил. за окном лениво шумела улица — редкие голоса прохожих, гул машин, где-то играла музыка. она по привычке подумывала выйти, но знала: гена сказал сидеть дома, и если она ослушается, её ждёт не просто нотация, а настоящий разнос.

она включила музыку в старых проводных наушниках, но даже любимые песни не спасали от раздражающей тоски. полистала потрёпанный журнал, пару раз достала из тумбочки сигареты, но так и не закурила. гена точно учуяет, да и сама обещала себе бросить, хоть и без особого энтузиазма.

сквозь тонкие шторы пробивался свет — день был жарким, но в квартире сохранялась приятная прохлада. на кухне валялась пустая пачка лапши быстрого приготовления, завтрак был таким же безвкусным, как и сам день.

настя вставала, бродила по квартире, заглядывала в ванную, смотрела на себя в запылённое зеркало с паутинкой трещин в углу. размазывала остатки вчерашнего макияжа, потом умывалась, потом опять возвращалась в комнату. вспоминала разговоры в гараже, смех парней, взгляд кисы, хэнковы подколы, тихие разговоры с мелом.

ближе к вечеру тоска стала невыносимой. она сидела на подоконнике, высунувшись в тёплый воздух улицы. закурила, всё же не выдержав, затягиваясь глубоко, будто бы через никотин пытаясь поймать хоть каплю свободы.

гена так и не писал, не звонил. она знала, что он вернётся поздно, возможно, злой, возможно, уставший, но точно без лишних разговоров.

настя закинула ноги на матрас и включила песню, что киса недавно скидывал, закрыла глаза. день, потраченный в никуда, растворялся в наступающих сумерках.

она уже почти провалилась в сон, когда по комнате разлетелся глухой звук уведомления. телефон завибрировал на подоконнике, экран вспыхнул тусклым голубым светом. она нехотя потянулась, лениво глянув на сообщение. киса.

— че делаешь?

настя села, скинув ноги с матраса, на секунду раздумывая, отвечать или нет. в голове ещё звучала музыка, за окном уже сгустились сумерки, а гены всё ещё не было.

скучаю. гена заставил сидеть дома, чтоб не —
шлялась без него.

киса прочитал почти сразу, и через пару секунд пришёл ответ.

— сидишь, значит, одна?

настя закатила глаза, скользнув пальцами по экрану.

ага, а ты где? —

ответ пришёл мгновенно.

— пью

она усмехнулась, облокотилась на стену.

что нового. где? —

киса не отвечал пару минут, и в эти секунды внутри у неё росло странное, непонятное волнение. наконец телефон снова завибрировал.

— да хз, где-то в центре, по дворам шаримся. я пьяный, насть.

настя на секунду закусила губу, вчитываясь в сообщение. он редко так говорил — открыто. обычно всё было завуалировано, прикрыто сарказмом, колкостями. она быстро напечатала.

чё ты хочешь? —

ответ прилетел почти сразу.

— видеть тебя хочу.

она нахмурилась, прокрутив в голове все возможные последствия. если гена узнает — будет плохо. очень плохо.

ты пьян, кис. —

ещё несколько секунд молчания.

— и че? хочу к тебе.

настя шумно выдохнула, сжав телефон.

гены дома нет. —

— знаю.

она почувствовала, как сердце стучит чуть быстрее.

ты серьёзно? —

— да, жди.

настя смотрела на экран, пока он не погас, отбрасывая тусклый голубой свет на её пальцы. голова шумела от мыслей.

а киса выдохнул, убирая телефон в карман. в голове шумело — от алкоголя, от мыслей, от какого-то странного, непонятного возбуждения.

— мне сваливать надо, — бросил он, вставая с лавки и выкидывая окурок.

хэнк, который в этот момент как раз делал очередной глоток пива, замер, прищурился.

— куда это ты вдруг?

— к насте, — коротко ответил киса, застёгивая кофту.

мел хмыкнул, подняв брови.

— да ну нахер.

— ты серьёзно? — хэнк ухмыльнулся, покачивая головой. — Ты ж в говно.

— нормально всё, — киса запихнул руки в карманы.

— гена ж тебя разорвёт, если узнает.

— он не узнает, — киса лениво пожал плечами.

мел покачал головой, глядя на него с явным недоумением:

— братан, тебе вообще не страшно?

— схуяли мне должно быть страшно? — киса посмотрел на него в упор.

— ты ж её не просто так навестить собрался, да?

киса ничего не ответил, только усмехнулся и развернулся, направляясь к выходу.

— капец, у него яйца стальные, — протянул хэнк, глядя ему вслед.

— или мозгов нет, — добавил мел, откидываясь на спинку лавки. — но за этим будет интересно понаблюдать.

в квартире было тихо. слишком тихо. тиканье старых часов на стене раздражало, а мутный свет фонаря за окном казался удушливым. настя ходила кругами по комнате, то садясь на матрас, то снова вставая, подходя к окну и нервно заглядывая вниз, будто киса мог материализоваться прямо под её подъездом.

ладони были влажными. она теребила край широкой футболки, чувствуя, как внутри всё скручивается в тугой узел. гена бы точно вышиб из неё всю дурь, если бы знал, что она вот так сидит, ждёт его. но он не знал ничего, а она знала.

пальцы на автомате потянулись за сигаретами, но она остановилась. Нет, не сейчас.

а тем временем Киса шёл.

точнее, не шёл — летел.

доры сливались в одно пятно, тёмные силуэты деревьев проплывали мимо, капли дождя липли к коже. он не думал. просто шагал вперёд, сквозь вязкую ночь, сквозь шум в голове и алкогольное тепло, которое уже смешивалось с другим, более острым и непонятным.

что он делает?

почему он так торопится?

почему именно сейчас?

неважно.

телефон в кармане вибрировал — наверное, парни что-то писали, но ему было похер. всё, что сейчас имело значение, — это её квартира, её окно и она сама, которая, возможно, так же нервно кусает губы, ожидая его шагов на лестнице.

настя снова глянула в окно. сердце глухо бухнуло в груди.

он здесь.

настя подошла к двери, чувствуя, как сердце бьётся в висках. рука замерла на замке, и она сделала короткий вдох. зачем так нервничать? это же киса. просто киса.

щелчок.

дверь приоткрылась, и перед ней стоял он.

высокий, чуть растрёпанный после спешки, волосы мокрые от мелкого дождя, глаза блестят — то ли от алкоголя, то ли от чего-то ещё. в одной руке — две бутылки сидра, в другой — сигарета, которая вот-вот догорит до фильтра.

— ну что, малая, пустишь? — ухмыльнулся он, опираясь плечом о дверной косяк.

настя скрестила руки на груди, сделав вид, что оценивает его. на самом деле она пыталась унять дрожь в пальцах.

— ты пьян, — пробормотала она, но шагнула в сторону, пропуская его.

киса скользнул мимо, запах сигаретного дыма и ночного воздуха остался в её ноздрях. он прошёл вглубь квартиры, огляделся.

— гены нет?

— если бы был, ты бы уже валялся на лестничной клетке, — хмыкнула она, закрывая дверь.

он усмехнулся, бросил на тумбочку зажигалку и сел на подоконник, вытягивая ноги.

— ты рада меня видеть? — спросил он, крутя в руках бутылку.

настя закатила глаза. конечно, она рада, но признавать это вслух было бы слишком. она просто подошла ближе, выхватила у него одну из бутылок и сделала глоток. сладкий привкус облепихи заиграл на языке, холодная жидкость обожгла горло.

— а если Гена вернётся? — всё же пробормотала она, больше самой себе.

киса посмотрел на неё с прищуром.

— тогда нам лучше свалить. — он указал подбородком вверх. — на крышу пойдём. там нас никто не достанет.

настя задумалась. крыша... идея неплохая. гена точно не догадается искать её там. да и вообще, они же просто выпьют, поговорят... ничего такого, верно?

— ладно, пошли, — кивнула она.

киса улыбнулся и подмигнул, легко спрыгивая с подоконника.

— вот это другой разговор.

настя подошла к вешалке у двери и потянулась за кофтой. это была та самая — безразмерная серая толстовка с выцвевшим логотипом нирваны, которую хэнк на какой-то пьяной тусовке скинул со своего плеча и нацепил ей:
— на, замёрзнешь ещё, малая, а мне тебя простуженную глядеть.
с тех пор она почти не расставалась с ней — воняла табаком, чужими духами, дешёвым пивом и ещё чем-то своим, родным.

натягивая её, настя заметила, как киса чуть нахмурился. он будто машинально провёл взглядом по её фигуре, остановился на рукавах, которые свисали почти до пальцев, и прикусил губу.

— опять в его вещах ходишь? — сухо заметил он, но не с ревностью, а с какой-то напряжённой ноткой.

настя только бросила на него взгляд из-под бровей и усмехнулась, мол, а что, не нравится — подари свою. он ничего не ответил, просто фыркнул, отвернувшись к двери.

они поднялись по старой лестнице на чердак, а оттуда — через узкий лаз к люку на крышу. металлическая крышка скрипнула, пропуская их в тёплую июньскую ночь.
город под ними дышал — внизу проезжали машины, где-то вдали орал кто-то пьяный, но тут, наверху, всё казалось отдельным миром.

небо было как раз темно-синее, как в фильмах, когда ночь ещё не полностью наступила. звёзды уже мигали, редкие, но отчётливые. воздух пах камнем, пылью и далёкими кострами.

настя села, прислонившись к кирпичной стенке, согнув колени и прижав к груди бутылку сидра. киса опустился рядом, тяжело выдохнул и вытянул ноги. его плечо коснулось её плеча, и он не отстранился.

— хорошо тут, — сказал он, глядя в небо. — без всей этой суеты. только мы.

настя кивнула. в этой минуте было что-то... по-настоящему спокойное. не как обычно — с пьяными танцами и криками, а тихо, по-своему трогательно.
и с каждым глотком сидра и каждым взглядом на тёмное небо ей казалось, что это их крыша.
их место. их момент.

настя немного ёрзала на месте, вглядываясь в ночное небо, в капли, что ещё не высохли на крыше после недавнего дождя, в пустую бутылку у ног, в свои кеды. только не на него.
иишина между ними не была неловкой — она просто тянулась, как сигаретный дым: вроде бы не мешает, но и глотать тяжело.

настя глубоко вдохнула, чуть прикусила губу, поправила рукав хэнковской кофты, как будто это могло как-то отвести разговор в сторону, и всё же — решилась.

— ты... помнишь, ты говорил, что потом расскажешь... о чём вы с геной тогда, в тот день? — её голос прозвучал тише, чем она хотела, но достаточно чётко.
она чуть повернулась к нему, глаза в полутемноте блестели. в них было и любопытство, и тревога.

киса сначала промолчал.
он оторвал взгляд от города внизу, вздохнул и долго не отвечал. потом уткнулся подбородком в согнутую коленку и сказал:

— помню...
— и?..

он пожал плечами, будто хотел сказать: "это неважно", но потом всё же выдал:

— он мне почти в лицо сказал, что я... хреновый для тебя вариант. что я типо тяну тебя вниз. что если у тебя с кем-то и может быть что-то, то точно не со мной.

настя замерла.
он говорил это без эмоций, но в голосе проскальзывало что-то... обидное, колючее.

— и что ты ему ответил? — тихо спросила она.

киса усмехнулся, грубо, без веселья:

— сказал, что он поздно спохватился. что если ты сама ко мне тянешься — значит, что-то видишь. и что я не собираюсь отступать, только потому что ему что-то кажется.

он замолчал, а потом медленно повернулся к ней, взгляд стал мягче.

— но я не хочу, чтобы из-за меня ты с ним ругалась. он тебе всё-таки... важен.

настя сжала ладони, почувствовала, как пальцы чуть подрагивают.
она не знала, что сказать. но в груди было так странно тепло — будто что-то за неё уже решилось.
и в этот момент его рука легла на её колени — легко, неуверенно, как будто он ждал, что она отстранится.
но она не отстранилась.

тёмное небо было усыпанное звездами, небо, которое, казалось, в этот вечер стало ещё ближе, если вообще можно было так сказать. из-за горизонта начинала подниматься луна, её свет тусклый и холодный, словно уличный фонарь в центре города. далеко внизу мерцали огоньки — автомобильные огни, неоновые вывески магазинов, светящиеся окна. вся эта городская суета теперь казалась такой далёкой и неважной.

на крыше было тихо, только слышался лёгкий ветерок, который то и дело поднимал волосы на её шее, трепал кофту хэнка. настя сидела рядом с ним, чувствуя, как тяжело бьётся её сердце. рна не могла понять, что именно заставляло её чувствовать себя так: его близость? или слова, которые он сказал? а может, всё вместе?

её взгляд был направлен в даль, но мысленно она была здесь, рядом с ним. в том самом моменте, когда его рука оказалась на её колене, будто случайно, но в этом «случайном» прикосновении было столько уверенности, что она даже не сразу поняла, что это.

её тело напряглось, когда она почувствовала его тепло. рука лежала спокойно, словно не ожидая, что она не отстраниться. она была тёплая, чуть жестковатая от жизни на улице, но в то же время мягкая, почти ласковая. он не сдавливал, не тянул к себе, а просто держал её, как будто так должно быть.

настя снова посмотрела на его лицо — оно было близко, чуть повёрнуто к ней. в глазах — что-то невидимое и невозможное для её разума, смесь того, что она давно не понимала, и того, чего она пыталась избегать.

— ты правда думаешь, что мы можем быть... чем-то? — её голос звучал спокойно, но в нём было что-то странное. как будто она боялась услышать его ответ, но всё равно задавала этот вопрос.

киса не сразу ответил. он скинул взгляд вниз, на свою руку, которая лежала на её колене. он не убрал её, не попытался сделать вид, что ничего не случилось. он просто молчал, и, возможно, думал. ржидание было таким сильным, что оно нависало над ними, как что-то тяжёлое.

наконец он поднял взгляд, его глаза встретились с её глазами, и он чуть стиснул губы, как будто думая, как лучше сказать то, что он думал.

— ты для меня не просто «потом». — он выдохнул, немного наклонившись вперёд. — я... не знаю, как это объяснить. но мне нравится быть рядом с тобой.

тёплый воздух ощущался на её коже, но настя не чувствовала холода. внутри было тепло, и, несмотря на её неуверенность и напряжение, она ощущала, как что-то невидимое между ними постепенно сближает их ещё больше.

её взгляд не отрывался от него, её грудь наполнялась каким-то странным чувством, которое она не могла объяснить. и в этот момент, когда он сказал эти слова, она почувствовала, как его рука чуть сместилась на её бедро, чуть сдавила его, не отпуская, как будто она была уже частью его мира.

настя отодвинулась на несколько сантиметров, но его рука не ушла. она не хотела, чтобы эта мгновенная близость исчезла, но одновременно боялась, что всё это — лишь игра, которая может закончиться слишком быстро.

— о чем задумалась? — спросил киса тихо, не отрывая глаза от её лица.

— не знаю... просто... — она взглянула на него, как будто вглядываясь в глубину его глаз. — я редко рассказываю кому-то о себе. особенно о том, что было до... до всего этого.

он молчал, давая ей время. она продолжала, едва сдерживая эмоции, но её голос был ровным.

— когда я переехала к брату, всё изменилось. я оставила свой дом, свою жизнь, и оказалась в чужой атмосфере. атмосфера была как... как дышать в запертой комнате, где не хватает воздуха. гена, конечно, старался, но его мир был совсем не таким, как мой. наркотики, алкоголь, громкая музыка. люди, которые приходили и уходили, как тени. я привыкала к этому, как к неизбежному фону.каждый день был одинаковым — тяжелым, но с попытками найти хоть что-то стабильное.

настя замолчала, глаза её потемнели от воспоминаний, но она продолжала.

— я не знала, куда прятаться, куда идти, чтобы не слышать эту музыку, не чувствовать этот запах сигарет и чего-то ещё... не хотелось этого, но я не могла уйти. я была одна, а брат всё время пропадал на тусовках, в нашем доме всегда было полно людей, которые будто не знали, что такое покой.

настя сделала паузу, как будто чтобы собраться с мыслями. она заметила, что киса слушает её очень внимательно. он не перебивал её, не предлагал никаких решений — просто был рядом. и это помогало ей открыть что-то важное внутри.

— но потом, когда мне стало немного легче, я встретила его... — её голос изменился, стал чуть мягче. — первые и последние отношения. он был таким, как и всё вокруг — неустойчивым, но очень ярким. мы как будто искали друг друга в этой вселенной, полной хаоса и шума. но я не видела, что он был больным человеком. он казался мне спасением. мы много времени проводили вместе, и я верила, что всё наладится. что он изменится, что я смогу его изменить.

настя вздохнула, её взгляд скользнул по крыше, словно пытаясь уйти в свои воспоминания, но она не могла. она продолжала.

— и всё было не так плохо, пока не пришел тот момент, когда он мне изменил. просто так, без всяких объяснений. он даже не пытался скрывать это. просто сказал: «мне надоело». и ушёл. я осталась одна. не знала, что делать. всё это было... как в дурном сне, который я не могла остановить. и только потом я поняла, что он вообще никогда не был тем, за кого я его принимала.

она сделала паузу, её рука сжалась в кулак, но она не позволяла себе расплакаться. она не хотела показывать слабость. в её голосе была горечь, но и сила.

— я не могла уйти, киса. я была привязана. я не умела оставлять людей, даже если они причиняли мне боль. и только когда он ушёл, я поняла, что всё это время жила в плену... в плену его слов, его обещаний. и он был наркоманом. Это только усложняло всё. но в какой-то момент я поняла, что, может быть, я сама тоже была зависима... не от него, а от того, как он меня держал, как мне было страшно быть одной.

киса молчал. его рука всё так же лежала на её бедре, но теперь это было не просто прикосновение. он понял, что настя прошла через многое. он не знал, что сказать, но почувствовал, что нужно поддержать её. он откинул голову назад и посмотрел на ночное небо.

— я не знаю, что сказать, насть, — сказал он, его голос был тихим, но искренним. — но я рад, что ты здесь. сейчас. со мной.

настя повернулась к нему, и её взгляд стал мягче.

— спасибо, киса, — ответила она, улыбнувшись слабой, но искренней улыбкой. — это важно.

они сидели в тишине, как будто этот момент был настолько важным, что слова теряли всякий смысл. вокруг них была только ночь, полная звезд, и мирный шум города, где-то внизу. всё было так спокойно, так тихо, что можно было услышать, как их дыхание сливается с этим звуковым океаном, как вдалеке проезжают машины, но даже они не могли нарушить эту атмосферу. время казалось замедленным, каждый звук, каждый взгляд — всё было наполнено какой-то особенной значимостью.

настя сидела рядом с кисой, её взгляд был устремлён в никуда. она пыталась успокоиться, но чувствовала, как что-то давит на грудь. в её сердце было столько эмоций, что она не могла их сдержать. глаза начали наполняться слезами, и она не смогла остановить их. одну слезу она вытерла, но другая последовала за ней, медленно катясь по щеке, а потом ещё одна. настя почувствовала, как её тело немного затрясло от этого переживания, но она всё равно не отрывала взгляда от туманного горизонта. она не могла скрыть свою боль, не могла больше оставаться сильной. она просто сидела, и слёзы стекали по её лицу, будто вымывая всё, что она скрывала внутри так долго.

киса почувствовал, как её напряжение усилилось. он смотрел на неё молча, но не мог остаться безучастным. он аккуратно, почти не решаясь, положил руку на её спину, едва касаясь её одежды. он ощущал её дрожь под своими пальцами и знал, что она нуждается в этом поддерживающем прикосновении. легко, осторожно, как будто боясь, что его прикосновение окажется слишком грубым для её хрупкой силы, он медленно обнял её. настя не отстранилась. она прижалась к нему, почувствовав, как его тепло отгоняет холод её боли. это было так естественно, так естественно, что слова уже не имели значения. она позволила себе быть слабой в этот момент.

тишина вокруг была абсолютной. звезды на небе казались не такими яркими, но в их свете что-то изменилось. ветер почти не дул, и всё, что было слышно, — это их дыхание, их сердца, которые сливались в этом молчаливом общении.

киса держал её, его пальцы мягко скользили по её плечу, и каждый жест был настолько мягким, что можно было почувствовать, как его забота отходит в её боль. он не говорил, потому что знал, что слова могут лишь нарушить этот хрупкий момент. Он был рядом, и это было важнее, чем любые слова.

настя тяжело вздохнула, её плечи слегка содрогнулись, но она не отстранялась. она закрыла глаза и позволила слезам свободно течь, ощущая, как киса её поддерживает. каждый её взгляд был как попытка оторваться от прошлого, от боли, от тяжести, что она носила с собой. но в этот момент, в этой тишине, она могла быть просто собой, без масок, без усилий.

киса всё так же держал её, его рука, как нежный щит, закрывала её от всего внешнего мира. и в этом молчании, в этом едином пространстве, где не было места для слов, они оба просто были — вместе, в моменте, который заставил их почувствовать, что иногда тишина может сказать больше, чем любые слова.

тишина, в которой они сидели, была настолько густой и живой, что, казалось, она могла длиться вечно. но вдруг, как по команде, всё изменилось. внизу, с последнего этажа, раздались шаги — быстрые и уверенные. настя вздрогнула, её тело будто сжалось, и она сразу поняла, кто это. без единого слова её взгляд встретился с глазами кисы. он понял сразу. он видел, как её плечи напряглись, как её глаза потемнели от тревоги.

— это... это гена, — прошептала настя, не в силах скрыть страх в голосе. её сердце забилось быстрее, и она инстинктивно сжала руки в кулаки. она боялась, что брат вернётся раньше, чем они успеют вернуться в квартиру. этот момент был слишком важен, чтобы его разрушила его внезапная появление.

но киса не растерялся. он не выглядел испуганным, как настя. он был спокоен, уверенно дышал, и его лицо оставалось невозмутимым. он посмотрел на неё, и его голос был тихим, но с лёгким оттенком уверенности:

— всё нормально, — сказал он спокойно. — ты иди, скажи ему, что хотела посидеть на крыше одна, чтобы подумать. а я подожду, пока вы войдёте в квартиру, и тогда уйду, чтобы гена меня не увидел.

настя кивнула, немного не понимая, как он может быть таким спокойным, но в его глазах был такой взгляд, что ей стало легче. он был рядом, и это давало ей уверенность. она встала, смахнув с лица последние слёзы, и быстро, почти машинально, направилась к лестнице, стараясь не издавать ни звука. она остановилась у двери, обернувшись.

киса остался на крыше, его фигура всё так же была спокойной, как и прежде. он не двигался, не пытался нарушить её темп, просто был там, ожидая, что она уйдет. настя быстро прошла по лестнице, пытаясь успокоить своё дыхание. в сердце у неё было тревожно, но она знала, что сейчас главное — не привлекать внимание. как только она окажется внутри, киса сможет уйти незаметно.

когда она вошла в квартиру, гена, уже стоял у двери, его взгляд был настороженным, как всегда. он заметил, как она быстро прошла мимо него, но не сказал ничего, лишь хмурился.

— где ты была? — спросил гена, сдерживая недовольство, но в голосе всё равно звучала лёгкая тревога.

— я... — настя нервно сглотнула. — я хотела немного побыть одна. на крыше. подумать. мне нужно было немного времени.

гена посмотрел на неё, затем вздохнул. в его взгляде не было ярости, скорее, усталость, как будто он уже был готов к такому объяснению. он кивнул, не задавая больше вопросов.

— ладно, — сказал он, но его взгляд ещё немного задержался на насте.

она кивнула, хотя внутри всё клокотало. она знала, что гена не совсем доверяет её решениям, но сейчас главное было не привлекать его внимание к тому, что происходило на крыше. она быстро прошла в свою комнату, стараясь не смотреть на него.

тем временем, киса оставался там, на крыше. он знал, что настя справится. слушая шаги её брата внизу, он чувствовал, как всё вокруг снова замедляется. в этот момент всё казалось неважным. главное было то, что они здесь, и что они будут вместе, несмотря на всё.

после того как киса спустился с крыши и шёл обратно к своим друзьям, он чувствовал лёгкую усталость, как будто эта ночь уже отняла у него больше, чем он ожидал. но всё же, в его голове не покидало ощущение чего-то важного. он знал, что в этой встрече с настей было что-то большее. что-то, что нужно было переварить.

кргда он вошёл в гараж, мел и хэнк сидели на старом диване, их разговоры прервались, как только они заметили его. хэнк поднял голову, а мел тут же бросил на него взгляд, полон ожидания.

— ну что, как она? — спросил мел, его голос был полон неведомого ему волнения, как будто сам вопрос уже был частью некой игры.

киса опустился на край стола и выдохнул, чувствую, как напряжение уходит. он снял кофту, сбросил её в угол и сел. мел и хэнк были в ожидании, и киса понимал, что не избежать их вопросов. они смотрели на него, как на судью, ожидая ответа.

— всё в порядке. мы поговорили. — киса начал сдержанно, но в его голосе была какая-то тень, которая не могла быть скрыта. — но всё не так просто. она переживает не мало.

хэнк наклонился вперёд, его глаза сверкнули от интереса.

— и? ты что, ничего не скажешь? мы же не ждали от тебя таких загадок! — он подмигнул, но его серьёзность выдавала, что его интерес был искренним.

киса вздохнул, почувствовав, как мысли складываются в какие-то обрывки фраз, которые не так легко выражаются словами.

— я не уверен, что понимаю, что с ней происходит, — сказал он, нервно теребя края своей куртки. — но она... она не такая, как все. это чувствуется, и это сложно объяснить. она... потерялась, знаете? я думаю, ей нужно больше времени. я не уверен, что я ей нужен, но...

мел прервал его, перехватив инициативу, как всегда.

— не так быстро, киса. давай-ка, расскажи нам, что между вами. ты же понимаешь, что нам не нужно полутонов, верно? ты ей явно не безразличен.

хэнк поддержал его взглядом. киса почувствовал лёгкое давление, но это не было чем-то чуждым. его друзья всегда умели находить слова, которые заставляли его раскрыться.

— ладно, — сказал киса, немного закусив губу. — да, она мне нравится. больше, чем я хотел бы признать. я не думал, что буду на это готов, но что-то в ней есть. я не могу её просто так отпустить, не понимаю, как это всё будет, но она... она, чёрт возьми, мне не безразлична.

мел усмехнулся, но в его улыбке было что-то откровенно хищное.

— ага, вот оно что. наконец-то ты признался, — сказал он, кивая. — ты ей не безразличен тоже, да?

киса посмотрел на мела, но молчал, и в этот момент оба друга поняли, что ответы не будут такими простыми.

— ну, теперь понятно, — сказал хэнк, но его взгляд был доброжелательным. — я знал, что в тебе есть что-то большее, чем просто... — он замолк, и его улыбка стала мягче. — так или иначе, у тебя есть шанс. просто не делай глупостей. мы за тебя, киса, но тебе нужно разобраться в себе, прежде чем всё испортить.

киса почувствовал, как на него смотрят два человека, которые готовы поддержать его, даже если он запутается в своих чувствах. он кивнул, его взгляд стал более серьёзным.

— я знаю. не собираюсь делать глупости. просто... я не уверен, что сейчас могу что-то сделать. всё сложнее, чем я думал. но... она не просто так в моей жизни. я чувствую это.

мел и хэнк обменялись взглядами, а потом, как будто всё стало на свои места, они улыбнулись.

— ты влюблён, киса, — сказал мел с лёгкой усмешкой, но в его словах было тепло и поддержка.

— возможно, — ответил киса, — но это не так важно сейчас. главное, что она рядом.

и в этот момент, хоть они не сказали друг другу ничего лишнего, все поняли, что разговор не о том, что происходило с настей, а о том, что ждёт их в будущем.

день подходил к концу. весь вечер, как будто заново открыл для себя ощущение тихого удовлетворения, которое приходит после долгих переживаний. на улице давно стемнело, но в комнате насти было тепло и уютно, несмотря на её не совсем подходящий для комфорта вид. она сидела на своем старом матрасе с простыней, которая была немного мятой, но для неё это было неважно. все в её комнате говорило о её мире — небрежность, хаос, но хаос, в котором она чувствовала себя дома.

на одном из углов висела старая лампочка, которую настя включала только тогда, когда нужно было сосредоточиться или, наоборот, если она просто хотела погрузиться в атмосферу тишины. на полу лежали какие-то книги, кассеты с музыкой, разбросанные предметы. всё это создавало странный порядок в её мире. в его грязи и шуме, в его уличном духе, она находила свою маленькую крепость.

в комнате не было излишнего света, только тусклый отблеск от лампочки, который окрашивал всё в теплый, почти жёлтый оттенок. этот свет, казалось, наполнял пространство уютом, несмотря на все следы пройденных дней и тяжёлых событий, что оставались в её памяти. звуки города проникали в комнату сквозь окна — какие-то отголоски разговоров, редкие шаги по улице, стук колёс — всё это было знакомо и успокаивало её.

настя сидела, смотрела в пустое пространство перед собой, и вдруг на её губах появилась слабая, почти неуловимая улыбка. она думала о том, как прошёл этот день, как он начался с лёгкой тревоги, но постепенно превратился в нечто важное. в её голове вертелись моменты с крыши, её разговор с кисой, то, как он был рядом. и даже если завтра что-то изменится, в этот момент она была просто счастлива.

она улеглась на свою кровать, задёрнув штору, чтобы ничто не отвлекало её. на подушке ощущался запах её одежды и старых нафталиновых покрывал, но всё это было родным. настя запихнула руки под подушку, улыбаясь. в её голове была только одна мысль: этот день был её. она позволила себе быть в нем настоящей, не скрывая ни свою боль, ни свои радости. и всё это было бесценно.

пока тишина заполняла комнату, настя чувствовала, как её глаза становятся тяжёлыми. с каждым дыханием она погружалась в сон, забывая обо всём внешнем мире, поглощённая только этим моментом. её мысли о будущем, о том, что будет, остались где-то далеко за пределами её сознания. сейчас было важно только то, что она была здесь, в этой комнате, и она чувствовала себя в какой-то степени целой. с улыбкой на губах, с лёгким ощущением счастья и покоя, она погрузилась в сон.

...