Неверная юность

14.09.2019. Сб. 15:25.

В ресторане стоял гул голосов, разбавленный звяканьем приборов о тарелки и негромкой музыкой. За столиком у окна сидели трое: среднего возраста мужчина, его невеста и взрослая дочь. Александру было сорок два, но выглядел он моложаво: темные волнистые волосы современно подстрижены, аккуратная щетина, стильный пиджак поверх белой рубашки, классические синие левайсы, недешевые часы – завидный жених для Натальи. Сероглазая блондинка, на двенадцать лет младше избранника, хорошо одевалась, в меру глупа и в меру умна. Женщина работала личным помощником в юридической фирме отца. Не она увела отца Киры из семьи, но это не снижало градус ненависти к ней.

Половина том яма осталась в тарелках, к роллам никто даже не притронулся. Мужчина медленно пил чай и рассказывал про дела фирмы.

– В деле против Янковского мы почти собрали всю доказательную базу, сделали запрос в мэрию и отдел градостроительства: у них пропали оригиналы документов. Он точно использовал свои связи, чтобы уничтожить все, что можно. А вот у заказчика остались копии всех дополнительных соглашений с подписями инженеров. Представь, – он дотронулся до плеча Киры, – мы не только сохраним клиенту десятки миллионов, но и сможем доказать, что Янковский использовал муниципальный участок не по назначению!

Наталья восторженно кивала, выковыривая из цезаря листья салата, Кира, пропуская мимо ушей объяснения отца, рассматривала ее с отвращением человека, раздавившего таракана, и представляла, как ошметки сырно-чесночного соуса стекают по волосам отцовской невесты.

– А как дела в институте? Я надеюсь, что скоро ты сможешь присоединиться к нашей работе, – прервал жестокие мечты Александр.

– Пожалуй, что неплохо. Один преподаватель от скуки устраивает себе сон-час на семинарах, другая называет нас котиками и зайчиками. Старается доброжелательно улыбаться, но это не делает ее менее похожей на змею. Стоило, конечно, отучиться одиннадцать лет и пережить экзамены, чтобы оказаться в детском саду.

– Это лучший юридический институт в городе, – терпеливо защищал отец свою альма-матер.

– Это единственный юридический институт в городе, если быть точным, – парировала Кира.

– Это твое будущее образование, достойная профессия и статусная работа, – начинал сердиться собеседник.

– В твоей фирме в качестве секретарши? Это место уже занято. Да и перспектив точно никаких, – девушка усмехнулась и нахально покосилась на Наталью.

Женщина не поняла сарказма. Тонкие светлые брови прыгнули на лоб, и она поспешила вставить свое ценное мнение:

– Ты обязательно станешь старшим юристом фирмы, а потом и партнером отца.

"Таким, как ты, партнером мне уж точно не стать", – думала Кира. Ухмылка исказила рот.

Александр сжал челюсть: он-то понял, что имела в виду дочь. Девушка с вызовом смотрела на него, размышляя, чем он в воображении бьет ее по лицу: рукой или чайной чашкой. Мужчина закрыл глаза, чтобы побороть гнев и спрятаться от ядовитого взгляда дочери. Секунду спустя он повернулся к невесте и кивнул. Наталья глупо похлопала круглыми серыми глазами и, раскрыв по-рыбьи рот, промямлила:

– Мне надо отойти ненадолго.

Даже эта заготовленная фраза звучала фальшиво.

– Мы посоветовались с Натальей, – начал Александр, – и хотим, чтобы ты жила с нами.

– Тебе жаль денег на квартиру? Тогда я устроюсь на работу и буду платить за нее сама!

Кира пыталась казаться спокойной и уверенной, но тревога выдавала ее надломами голоса. Кого она обманывала: студентка первого курса едва успевала выполнять многочисленные задания, вручную конспектировать огромные статьи и заучивать учебный материал к каждому семинару. Как возможно было найти время и на работу? Какая вообще работа ей будет по силам? Но не переезжать ведь к отцу и его невесте!

– Кира, дело не в этом. Ты моя дочь, – вздохнул собеседник.

Почему они все вдруг вспомнили о наличии дочери так поздно?

Александр продолжил:

– Ты только окончила школу, а тут новый город, новое окружение: я переживаю.

Где же ты был со своими переживаниями два года назад?

– Нет, ты хочешь контролировать мою жизнь, потому что не доверяешь мне, – девушка уже почти не делала попыток скрыть раздражение.

– Так будет правильно: у тебя есть дом – большой дом, и я хочу, чтобы ты жила в нем хотя бы первые пару лет. У тебя будет своя комната, свой санузел... Никто тебе не помешает: мы целыми днями на работе. Утром я могу отвозить тебя в центр на учебу.

– А потом я буду тратить полтора часа на то, чтобы добраться обратно. Я не собираюсь жить в глуши. Я и так просыпаюсь в шесть утра, чтобы успеть собраться. Не хочу просыпаться в полпятого.

– Но это твой дом, – повторил Александр.

– И там сейчас живет приживалка-аферистка, – вспылила девушка.

Бешенство краснотой ползло от шеи собеседника к лицу.

– Прекрати это! Думаешь, я не понимаю, зачем ты устраиваешь эти сцены? – отец отбросил показную сдержанность, голос понизился до грубого полушепота.

– Я стараюсь быть честной, называя вещи своими именами, – Кира ответила в той же манере.

– Быть честной и быть беспардонной и язвительной – разные вещи.

– Чего ты от меня хочешь?

– Уважения!

Дочь вопросительно на него посмотрела.

– Ко мне, к моему выбору, к Наталье, – ответил он, заканчивая мысль.

Ярость начинала выталкивать Киру из кокона показного спокойствия. Она устрашающе улыбнулась. Теперь уже Александру можно было представлять, как Кира крушит все вокруг, словно дикий зверь.

– Думаешь, что она уважает меня? Или даже тебя? Такие уважают только толстый кошелек! Она слишком стара для содержанки олигарха, поэтому и уцепилась за тебя!

Александр оцепенел и после минуты молчания спросил:

– Откуда в тебе столько желчи и жестокости? Почему чужое счастье для тебя – трагедия?

Она бы могла многое рассказать о роли отца в процессе формирования своего мировоззрения, но решила пощадить его, да и обстановка для такой исповеди была неподходящая.

– Надеюсь, что твое счастье не превратится в трагедию, – она встала и начала собирать вещи.

Мужчина тоже встал с места, и стало видно, что он лишь на несколько сантиметров выше дочери.

– Куда ты?

– Мне пора: надо подготовиться к завтрашнему семинару, а то стану поздним ужином для противной маленькой гадюки.

Она секунду смотрела на него и добавила:

– Спасибо за обед.

– Кира, стой! – попытался Александр остановить дочь, но его слова растворились в негромкой музыке и звяканье приборов.

***

Кира вышла из ресторана на перекрытую с лета улицу Ленина, и быстрые шаги понесли ее в Первомайский сквер. Всюду звучала музыка: у магазинчика парфюмерии играли на национальных духовых инструментах индейцы, у краеведческого музея разместился саксофонист, в середине парка пела под гитару девушка. Спешить было некуда, но Кира энергично пробивалась сквозь толпу. То ли бешенство толкало ее вперед, то ли привычка передвигаться по Новосибирску исключительно быстро. Раньше она приезжала сюда с родителями, чтобы купить одежду, и с матерью носилась по торговым центрам, подгоняемая недовольным отцом. Времени всегда не хватало, и автомобиль грозил превратиться в тыкву, а водитель – в злого монстра. Больше никто ее не торопил, но тело помнило суету.

Сумка в руке завибрировала: звонила мама. Девушка попыталась отойти подальше от очередного источника громыхания и сделала глубокий вдох.

– Привет мам.

– Привет. Ты еще с Ним?

Любое местоимение, относящееся к отцу, превращалось ее голосом в орудие пыток. Кира с детства привыкла к этому. Каждое утро или возвращение домой со школы превращалось в русскую рулетку. Когда родители ссорились, мама называла супруга "он", "этот" или "отец". Обычным вопросом "где отец?" можно было резать плоть. Напряжение витало по дому и грозило разнести квартиру на куски от малейшего замечания. Пламя вспыхивало, и девочка пряталась от его жара в своей комнате, щитом ей служили вакуумные наушники и громкие песни. Через перерывы треков и текстовые пробелы до слуха долетали осколки ругани. Прикрывая голову подушкой, она засыпала в надежде, что новый день внесет в их жизнь небольшое перемирие.

Кира проглотила воспоминания, поборола желание нагрубить матери и ответила:

– Нет, уже иду домой.

– Как все прошло? Он был с Ней?

С возникновением новой женщины в новой жизни отца в лексиконе матери появились и другие ядовитые местоимения.

– Да, Он был с Ней, – также подчеркнуто грубо ответила Кира.

– Почему ты так со мной разговариваешь?

И что ей было ответить на это? Нет, дочь не была защитницей отца и очередной его пассии, но постоянные придирки мамы выводили из себя. Женщине не с кем больше было поделиться недовольством, и фонтаном ее злости заливало Киру. Несправедливое, мокрое чувство, но очень грустное, если проследить его источник.

Молчание кричало на собеседниц, дочь прервала его.

– Извини, просто я устала. Сейчас куплю в столовой что-нибудь поесть, и поеду домой.

Тишина продолжала выдавливать из девушки ответ.

– Все прошло нормально, – сдалась Кира, – посидели в ресторане, папа рассказывал про дело, над которым сейчас работает... Поговорили об учебе и все такое.

Не станешь же давать повод осуждать отца.

– Рада, что вы хорошо провели время...

Кира чувствовала ее боль и тоску.

– Папа предложил переехать жить к ним, – призналась она и, не дожидаясь очевидного вопроса, уточнила: – я отказалась, разумеется.

В ответ послышалось облегченное «Ммм».

– В следующий понедельник не будет занятий. Хотела съездить домой на выходные, – соврала она.

Пары действительно отменили, а вот возвращаться в родной город, где каждая улица наполнена отсылками к самому ужасному периоду жизни, в дом, где каждая стена помнит скандалы, совсем не хотелось. Но оставшейся в одиночестве маме необходима была поддержка.

– Отлично, – она приободрилась. – Буду ждать тебя, приготовлю блинчики с мороженым.

Кира грустно улыбнулась, к горлу подкатил ком, и она запрокинула голову, чтобы не дать ему пролиться слезами.

– А я-то думала, сброшу пару килограмм, пока живу отдельно, – она изобразила оживление.

– Так переезжай к отцу: Натали тебя будет кормить травой.

– Вегетарианская диета точно не для меня, – усмехнулась Кира.

– В таком случае добавим в меню пиццу.

– Видимо, килограммы останутся при мне.

Несколько секунд они молчали.

– Я скучаю, – вздохнула мама.