Гитарист

Сны пролетали незаметно, я их даже не помнил. Снились ли они мне? Не имеет значение.

Я проснулся и жалел об этом. После вчерашнего концерта моя голова раскалывалась, от боли желание жить покидало меня, даже самое кроткое шуршание моих рук по голому матрасу чудовищно отзывалось в голове. Боль вызывала стон, стон вызывал боль. Бесконечный круговорот, из которого не было выхода. Хотелось себя придушить.

С момента пробуждения прошло более двух часов, я решил выйти из этого круговорота. Набравшись сил, я скатился с матраса на пол. Если бы я спал на кровати, а не на дешёвом матрасе, то падение на пол сильно сказалось на моём самочувствии, хоть и казалось, что хуже уже некуда.

Теперь я оказался на полу, лежал на спине, щурясь от яркого света, который слепил даже сквозь закрытые веки. Дрожащей рукой я прикрыл глаза и поднял тяжёлые веки. Помещение заливалось солнечным светом, от этого был чётко виден весь бардак в моей комнате: грязные трёхнедельные тарелки на кофейном столике вместе со старыми журналами со слипшимися от пива и чая страницами, пустые пивные бутылки на полу под столиком. В углу стояло искалеченное кресло на колёсиках, забитое грязной одеждой. Пол устилал ковёр из упаковок из-под чипсов, обрывок и клочков бумаги, а также из грязной одежды, которой не хватило места на кресле. У стены стоял давно развалившийся диван с торчащими пружинами, заполненный едой из "Макдональдса" и коробками из-под пиццы. Над ним стена была покрыта плакатами моих любимых рок-групп: "Marilyn Manson", "Rammstein", "Nirvana", "Guns N'Roses", "Queen" и некоторые другие.

В первое время было интересно просыпаться, пока на тебя смотрят Мэрилин Мэнсон и Курт Кобейн, но с течением времени это начинало раздражать. Позже я уже возненавидел их (но не их музыку). В пьяном угаре я мог кинуть в них полупустой бутылкой пива, отчего плакаты были немного поцарапаны и пропитаны алкоголем. Но потом я решил просто выцарапать им глаза перочинным ножом. Остальных плакатов это пока не касалось, но в них прилетали бутылки не реже.

Во время одного из своих "пивных забегов" я каким-то образом умудрился написать красным маркером на потолке цитату Нила Янга: "Лучше сгореть, чем погаснуть". Теперь эта дрянь мозолила мне глаза, но мне было лень её стереть, так что я решил просто не смотреть наверх.

По привычке мой взгляд метнулся в угол комнаты. Он оказался пустым и расплывчатая боль в груди перехватила дыхание. Я начинал приходить в себя и вспоминал вчерашний вечер. Лучше сгореть, чем погаснуть. Чёрт, мне бы хотя бы загореться для начала.

Я рассматривал плакаты, прикрывшись рукой от яркого солнечного света, и набирался сил сделать решающий рывок. Через пару минут я перекатился и встал на четвереньки, подполз к окну и задёрнул штору, в комнате воцарилась полутьма.

Подождав, пока кровь, бьющая в виски, немного утихнет, я встал на ноги и поплёлся, шатаясь, к настенному зеркалу. Человек передо мной вчера пьяным лёг спать в одежде: в узковатых джинсах и запачканной белой майке. Этот человек с детства был очень худым и сейчас ничего не изменилось. Слишком худой и бледный, со отросшими чёрными волосами, которые лезли в глаза и чтобы что-то увидеть, приходилось всё время их откидывать. Этому парню не помешало бы побриться, но он этого не будет делать, так как потерял свою бритву, а бриться ножом оказалось не слишком удобно - порез у подбородка только начал заживать. Таким образом он мог бы перерезать себе горло. Этот парень был настоящим идиотом. А ещё от него наверняка воняет.

В зеркале отразился пустующий угол, который раньше, до вчерашнего вечера, занимала моя гитара. Горечь и пустота накрыли моё нутро с головой, тяжело вздохнув, я поплёлся через узкий коридор на кухню.

Солнечные лучи пробирались сквозь окно, но мои глаза уже привыкли к свету. Я открыл дверцу полупустого холодильника и взял оттуда бутылку воды. Открутив крышку, я сделал сначала пару маленьких глотков, а затем несколько больших. Небольшой столик по большей части занимали электрический чайник, пустая миска, предназначенная для конфет и несколько открытых упаковок сладкого печенья. Я достал половинку раскрошившегося печенья, отправил в рот и запил. Уже полупустую бутылку я положил на свободную часть стола, покрытую лишь фантиками конфет и измазанную в клубничном джеме, и направился по коридору в ванную.

Мою гитару, Gibson Les Paul, отец подарил мне на мой шестнадцатый день рождения. Я с тринадцати лет просил его купить мне эту гитару, но в то время с финансами в нашей семье было туговато, но он смог накопить на мою прихоть за три года. В тот день моя мама заставила меня поцеловать отца в щёку за такой чудесный подарок, я, конечно,не хотел этого делать и пытался всяческими методами увернуться от этого, мне же тогда исполнилось шестнадцать, в это время многим подросткам кажется целовать родителей и говорить им "я тебя люблю" кажется чем-то ненормальным. Но он исполнил мою мечту, так что я сжалился и поцеловал его в покрытую густой щетиной щёку. Быстро и кротко, как целует застенчивая девочка провожавшего её мальчишку перед тем как от смущения побежать на всех парах домой.

Тогда отец мне сказал, что музыкант обязательно должен дать имя своему инструменту. Я ему сказал, что это полный бред, но втайне от всех назвал свою гитару Лирой.

На следующий день я похвастался своим подарком перед друзьями, но их в восторг это не кинуло. Они лишь полюбовались некоторое время видом гитары, а два парня попросили у меня разрешения подержать её в руках и дёрнуть пару струн. Второй одну струну чуть не оторвал, чем разозлил меня. Тогда у меня появился небольшой синяк на подбородке, а у него сломанный нос. Больше никому я свою гитару не давал.

Позже я начал учиться играть на ней. Сначала отец показал мне пару аккордов, потом один его друг, игравший раньше в армии на гитаре, пытался научить меня её настраивать на слух. В итоге я кое-как сумел овладеть парой аккордов и забросил инструмент.

Второй раз я взялся за Лиру через год - тогда я ухлёстывал за одной девчонкой и мне было необходимо её впечатлить. Видимо, я выбрал не тот метод покорения сердец, потому что это был полный провал. Разумеется, чтобы впечатлить кого-нибудь своей игрой на гитаре, нужно сначала научиться играть на ней. Тогда я забросил гитару ещё на два года.

Армия обошла меня стороной, не то было здоровье. В то время я учился в колледже и жил в общежитии, где познакомился с одним парнем, Анжеем, играющим на ударных. У нас нашлись общие интересы: музыка, фильмы, книги. Мы быстро сдружились и даже собирались основать свою группу. Тогда во время новогодних праздников я откопал дома у родителей Лиру. Я её привёз в общежитие, но основать свою рок-группу у нас так и не получилось.

Через год, когда мне было двадцать, меня выперли из колледжа. К тому времени отец добился повышения на своей работе и уже получал более приемлемую сумму. Каждый месяц он отсылал мне немного денег, я снял по дешёвке маленькую однокомнатную квартирку и каждый месяц этими деньгами расплачивался с Еленой Михайловной, хозяйкой квартиры. Мне удалось устроиться на работу продавцом-консультантом в магазине бытовой техники, но там я продержался всего два месяца. Через неделю меня взяли на работу официанта в небольшом ресторанчике, но там я проработал только до первой зарплаты.

С Анжеем наша дружба не прекратилась, но пока я работал в магазине бытовой техники, мы перестали поддерживать общение. От него никаких новостей не было, о нём я ничего не слышал, не знал, где он и чем занимается. Но Анжей дал о себе знать, когда я вечером возвращался домой с работы.

Я не ожидал его звонка, считал, что он также забыл о моём существовании, как и я о его. Но его предложение было ещё более неожиданным.

На вечеринке в честь дня рождения одного из студентов Анжей познакомился с одним парнем, назвавшимся Бастером. Этот парень со своим знакомым басистом основали свою группу и теперь они искали толкового ударника. Ударник нашёлся - им оказался Анжей. Но теперь их группе не хватало гитариста, Бастер ничего не смыслил в гитарах - он был лишь голосом группы. Тогда Анжей предложил должность гитариста мне. Естественно, я согласился, но сначала предупредил его, что гитарист из меня такой себе. На это он ответил, что мы все в плане музыки так себе, но по ходу дела разберёмся. На следующий день я уволился с работы.

Моё знакомство с группой мы назначили через неделю. Всю неделю я готовился к предстоящей встрече: вспоминал базовые аккорды, выучивал новые, облазил весь интернет в поисках эффективных уроков на гитаре, тренировался кровь из носу, чтобы не оплошать. В итоге у меня что-то начало получаться, но до среднего уровня мастерства так и не дотянул.

Но всё же Бастер взял, хоть и с уговорами Анжея. Сам Бастер оказался худеньким парнем маленького роста с коротко постриженными волосами, покрашенными в яркий красный цвет, и с золотой серьгой в правом ухе. У него было женственное лицо с острым подбородком без малейшего намёка на щетину, характер его был скверный, но он меня впечатлил своим настроем играть панк-рок.

Так как лидером группы был Бастер, то он и дал ей название. Он назвал её "Кровавый засос". Анжей был вполне доволен этим, а Кирк, наш басист, был вовсе равнодушен ко всему. Видимо, название группы не устраивало только меня, слишком много в нём было пафоса, но спорить с Бастером было чистой воды самоубийство.

В ванной я почистил зубы и умылся, после чего пошёл на кухню и включил чайник, чтобы он прокипятил воду. Из верхних шкафчиков я достал несколько кусочков уже нарезанного батона, пару кубиков сахара и пакетик чая. В холодильнике лежала баночка с клубничным джемом, взяв эту баночку, я намазал толстым слоем джем на тонкие кусочки батона. Приготовив себе чай, я принялся к трапезе.

В "Кровавом засосе" я уже играю около года. Мы выступали в маленьких грязных барах для пропитых алкоголиков и в небольших клубах. Обычно наши концерты заканчивались горой разбитых бутылок и пролитого пива, иногда даже удавалось пустить кому-то кровь.

Да, я играл плохо, все это видели, но никто не мог найти мне замены, так что я оставался спокоен. Но два месяца назад за кулисами одного из наших выступлений Бастер стал возиться с каким-то неизвестным мне парнем. В тот вечер на нём была обтягивающая футболка, подчёркивающая его мускулатуру, кожаная куртка и узкие штаны. Каштановые кудри падали ему на плечи, с пухлых губ не спадала улыбка. Он был красив, даже я смог это оценить.

Потом ещё раз я увидел этого незнакомца за кулисами нашего концерта в клубе "Круглая земля". Он был всё в той же своей кожаной куртке. После я его видел с Бастером на каждом нашем концерте, а позже - на наших репетициях.

Я спросил у Анжея, кто этот парень. Он не знал, тогда я спросил Кирка, но он всегда был ко всему равнодушен, так что я добился от него информации только за пару банок пива. Тот парень в кожаной куртке называл себя Каил Ричардсон, он музыкант, играет на гитаре и уже успел выпустить один альбом вместе со своим напарником. Но потом они рассорились и каждый пошёл своей дорогой. Теперь Каил искал новую группу.

Каил оказался угрозой для меня, Бастер мог легко выгнать меня из группы, ведь нашёлся вариант получше. Но Бастер пока молчал, так что я старался не поддаваться панике. Пока что я был в группе и играл на гитаре в дешёвых барах, пропавших сигаретным дымом и перегаром.

Но четыре дня назад мне позвонил Анжей. С не очень хорошей вестью.

- Помнишь того парня, что всё время крутился с Бастером, вроде его звали Каил, не? - начал он тогда. - Так вот... чёрт, я не хочу, чтобы это было правдой, но Бастер собирается взять его в группу... на твоё место, - от этих слов у меня было ощущение, что мне только что воткнули несколько хорошо заточенных ножей в грудь. - Прости, мне правда очень жаль, я не хочу, чтобы ты уходил из группы. Я бы попытался его уговорить, но эта скотина даже слушать не будет - он полностью поглощён этим парнем, это всё было бы бесполезно. Бастер собирается отыграть с тобой ещё два концерта и всё. Чёрт, прости ещё раз, мне тяжело об этом говорить. Если за эти два концерта ты не переиграешь Джими Хендрикса, то... пожалуйста, ты должен его впечатлить, убедить, что ты нужен группе. Ну что же ты молчишь-то? Скажи уже что-нибудь!

Этого я и боялся - меня выгонят из группы. Я отлично понимал, что за два концерта ничего не изменится, я всё также буду лохом в игре на гитаре. Следующий концерт был назначен через три дня в баре "Козлёнок", в этом месте мы за год успели отыграть не меньше десяти концертов и поэтому могу сказать, что аудитория здесь не самая приятная. За эти три дня до концерта я должен был подготовиться, тренироваться, пытаться что-то изменить. 

Но вместо этого я запил. На все свои деньги накупил пива и дешёвой водки, смешивал и потреблял, как свинья. Два дня я не выходил из квартиры, просто пил свой оригинальный коктейль, заедал какими-то остатками из холодильника и пялился в телевизор с небольшой трещиной в углу экрана. На меня нахлынула жуткая депрессия.

На концерт я явился пьяным. Пытался выйти из запоя перед концертом, но ничего не вышло. На сцене выступал с бутылкой той самой дешёвой водки. Бутылка стояла на полу рядом со мной и я хлестал водку, пока играл на гитаре. Естественно, это сказалось на моей игре, я путал аккорды, а иногда вообще переставал играть и тянулся к бутылке. Каждый раз, когда я это делал, ребята из группы кидали на меня злобный взгляд. Все, кроме Кирка - для этого парня ничего не существовало, кроме его бас-гитары. Я ему завидовал.

В баре свет был тусклый, как всегда, помещение было заполнено сигаретным дымом. Я не курю, никогда не курил и не выношу запаха сигарет. Поэтому мне это место не нравилось. А ещё меня злили пропитые рожи, выглядывающие сквозь дым. Такие хмурые рожи с сигаретой во рту, сидящие за столом, на котором стоит бутылка дешёвого пойла. Эти рожи смотрят на тебя презирающим взглядом, будто бы говоря: "У кого только хватило ума пустить этого ублюдка на сцену?". Обычно такие рожи смотрели на меня. Как же я их ненавижу. И вновь тянусь вниз, за бутылкой, забывая про свою партию. 

- Хватит бухать и сыграй нам лучше что-нибудь, ублюдок! - крикнул кто-то из зала.

Я отпил из бутылки, уже пошатывался и выискивал взглядом того, кто посмел это сказать. Около стойки стоял толстый усатый  мужчина, тоже изрядно выпивший. Его жирная морда уже раскраснелась от выпивки. 

- Пошёл к чёрту, мерзавец! - я кинул в него уже почти пустую бутылку. Она пролетела через два столика, но до толстяка не долетела. Разбилась об пол прямо у его ног.

Выпивший мужчина кинулся на меня, я взялся за гриф гитары и с размаху зарядил корпусом по его раскрасневшейся роже. Он повалился на столик, за которым сидела какая-то парочка, ножки не выдержали и столик развалился. 

На меня ринулся ещё один парень, видимо, приятель того толстяка. У него в руках был табурет, он замахнулся им, но я отбил удар гитарой. Послышался треск дерева, табурет развалился, моя Лира держалась на одних соплях. Я вновь замахнулся гитарой и ударил нападавшего со всей силы в плечо. От этого удара Лира окончательно развалилась. И только после этого нас растащили. 

Сейчас я сижу на кухне, ем хлеб с джемом и запиваю это всё чаем, и при воспоминании о вчерашнем вечере меня бросает в дрожь. Я уничтожил Лиру и своё место в группе - без гитары я не смогу играть. Чёрт, хочется зарыться глубоко в землю и не показываться наружу до скончания времён. Что же я наделал...

У того жирного пьянчуги оказался сломан нос и появилась пара новых синяков на роже, а у его приятеля обычный ушиб. Мне повезло, что те ребята оказались любителями пьяных драк и до полиции дела не дошло. Наоборот, жирдяй поблагодарил за драку и сказал, что обязательно как-нибудь повторим. Без всякого намёка на отмщение, а с улыбкой на лице. Наверное, он так каждому своему оппоненту после драки говорит.

Сразу же после того как дело с жирдяем и его приятелем уладили, Анжей вызвал такси и вместе со мной доехал до моего дома. Он, видимо, был очень зол на меня, так как по дороге не сказал ни слова. 

Концерт пришлось сорвать из-за меня. Теперь меня точно Бастер выгонит из группы. 

Доев последний кусок батона с джемом и допив чай, я просто сидел в ступоре, не в силах пошевелиться от осознания того, какой я идиот. Эх, знал бы Анжей как я сам на себя зол. Знал бы он как я себя ненавижу.