Yeah, that's the spirit

Когда Оли ушел и оставил ее одну, Максин выдохнула с облегчением и отложила учебник. Не так-то просто было сохранять спокойствие в присутствии Оливера. Хотелось накинуться на него и расцарапать ему его красивое лицо за то, что так обошелся с ней. Одновременно она ненавидела себя за то, что позволила ему с собой так обращаться. Сама виновата. Она ведь даже не сопротивлялась, когда он брал ее, как ему вздумается. Хуже того - сама хотела его до дрожи в коленках. 

К черту! Нужно сосредоточиться на математике. И так все идет довольно тяжело. Ее способность запоминать информацию явно атрофировалась за последние несколько месяцев, когда происходили все эти ужасные события. Она вроде бы продолжала ходить на пары, но все лекции воспринимались словно через густой вязкий туман, и целостная картинка просто не складывалась. А сейчас мозг почему-то работал ясно и четко. Вот только экзамен уже послезавтра, и будь она трижды гением, она не сможет проработать столько информации за такой короткий срок. И это только первый экзамен! А потом было еще четыре. Нереально. Возможно, ее гениальные однокурсники, которые всегда все успевают, смогут это все сдать. Но она? Вряд ли. "Ненавижу тех, кто сдается", - раздался в голове голос Оливера, и Максин передернуло от воспоминания о его пальцах на ее шее. Стоп. Как она могла быть такой слепой? Он не перестал уважать ее после того, как она отдалась ему. Он никогда ее не уважал. Она и сама себя не уважала. Не за что. Как он и сказал... Чертов Сайкс. 

Максин понимала, что находится в глубокой яме, и выбраться из нее под силу только ей самой. Девушка вдруг вспомнила своего знакомого индуса Гоурава, который в таких случаях всегда говорил ей "baby steps, baby" ("маленькими шажками, детка"). Смысл бы в том, чтобы просто брать и делать, начиная с маленьких задач-шажков. Но как, если экзамен послезавтра? Спокойно, никто не сдается. Маленькими шажками. Остался 1 день и 2 ночи. Примерно 36 часов. За семестр они прошли 12 тем - по 3 часа на тему. Но первые 4 темы она знает неплохо, потому что это было до смерти отца и последовавшего за ним кошмара. Значит, можно уделить каждой всего лишь по часу. Итого - плюс 8 часов. Еще 2 темы она успела разобрать, когда Оли посадил ее за учебники - тоже по 1 часу на повторение, и у нее есть еще 4 часа. Осталось правильно распорядиться этим временем. Например, можно сделать знакомые темы сегодня, затем поспать 4 часа и продолжить с оставшимися темами на следующий день, а затем уже решить, спать или не спать перед экзаменом. Или же разобрать 2 непройденые темы сегодня, а на следующий день пройти еще 4, а затем повторить знакомый материал? 

В итоге Максин остановилась на втором варианте, так как он показался ей менее рискованным (меньше неизвестности!). Наличие четкого плана неожиданно воодушевило ее, и она с новыми силами принялась за работу. Теперь уже по-настоящему. Работа шла быстрее, чем она думала. С каждым разобранным и структурированным кусочком, она зажигалась все больше и больше. Словно восходящая спираль. Маленькое достижение мотивировало двигаться дальше, кусочек за кусочком, шажок за шажком. 

К 12 ночи она закончила со своими двумя выбранными темами. Девушка сладко потянулась, разминая задеревеневшие от долгого сидения мышцы. Сейчас неплохо бы и поесть. Уютно устроившись в кресле-качалке, Максин распечатала коробку с роллами, оставленную Оли, и принялась за еду. Она смаковала каждый кусочек, словно это была еда, заработанная тяжелым трудом. Девушка искренне наслаждалась таким прекрасным и давно забытым чувством удовлетворения от хорошо сделанной работы. Покончив с едой, Максин аккуратно разложила свои заметки на полу, подготовив все к завтрашнему дню. Только бы не проспать слишком долго. Будильника-то у нее нет. Как и телефона. Она быстро почистила зубы и переоделась в пижамные шорты и майку с лисичкой - интересно, Оли случайно взял только эту ее пижаму из общаги или у него какая-то особая страсть к лисам? 

Максин думала, что отключится сразу, как только голова коснется подушки, но, когда она закрыла глаза, мозг, кажется, начал работать с удвоенной силой. Ей казалось, что она находится в огромной белой сфере, вся поверхность которой покрыта шкафчиками с тэгами. Она нашла тэг "теория поля" и обнаружила там две темы, разобранные сегодня. Она могла перелистывать перекладывать карточки с названиями, структурировать. Как будто внезапно ей дали похозяйничать в собственном мозге, и это ощущение ей безумно понравилось. 

А потом она все же заснула. Перегруженный мозг лихорадочно смешивал и перерабатывал полученную информацию. Сначала сны были приятными, а затем она увидела отца. Он спрашивал, как идут дела в университете, рассказывал про свой новый бизнес, и она снова чувствовала себя защищенной. Ей было куда вернуться. А потом она вспомнила, что это сон и отца больше нет, и ее накрыло острое невыразимое чувство потери. Ей хотелось кричать, но звук застрял в горле, и она могла только беззвучно открывать рот. Давай же, просыпайся, просыпайся. 

Максин резко села на постели, хватая ртом воздух. "Папа", - в отчаянии прошептала она, закрывая лицо руками, и заплакала. 

Она даже не заметила, что дверь в ее комнату открыта, и в дверях застыл совершенно растерянный Оливер. Ей было все равно. Пусть думает о ней что хочет. 

Максин вздрогнула от неожиданности и сжалась, словно ожидая удара, когда мужчина подошел ближе. Давай, скажи снова это дурацкое слово "жалкая". Но произошло то, чего она совсем не ожидала. Она почувствовала как кровать немного просела под его весом, а затем сильные теплые руки обняли ее. Она инстинктивно попыталась оттолкнуть его, очень хорошо помня, как он обошелся с ней утром, но он только крепче сжал объятья. Сил сопротивляться не было. Она так давно сдерживала эти слезы, что сейчас они хлынули неудержимым потоком. Отца больше нет, этого не изменить, теперь это новая реальность. Нужно смотреть правде в глаза. 

Слова были не нужны, поэтом Оливер просто молча гладил ее по волосам, все так же прижимая к себе. Она должна выплакаться. И в этом не было ни капли жалости к себе. Это была боль, которую нужно прожить. Не спрятать, не заглушить, а полностью пропустить через себя, иначе она будет как незаживающая рана, воспаляющаяся снова и снова, зудящая и не дающая покоя. Он мог ломать ее, когда она жалела себя или просто боялась, но сегодня это было другое. 

Оливер не знал, сколько они так просидели, но через какое-то время девушка, наконец, начала затихать и теперь только слегка подрагивала, всхлипывая. Он уложил ее обратно на кровать и накрыл одеялом. На секунду замявшись в нерешительности, он стянул с себя мокрую от ее слез футболку и сам лег рядом с девушкой.

Возможно, правильнее было бы оставить ее сейчас одну и дать самой справиться с горем, но он не смог. Он тоже недавно потерял близкого человека, и, хотя он смирился с этим много месяцев назад, когда Элис впала в кому, рана все еще была свежей. Максин - это еще одна Элис, вторая попытка, и именно поэтому он так отчаянно пытался спасти ее от нее самой. Или нет? Она - замена Элис? Оли посмотрел на притихшую рядом с ним девушку. Нет, нет, девочка, ты больше не замена, ты другая, ты лучше. И вся моя. 

Оливер почувствовал, как сердце пропустило удар, когда девушка робко потянулась к нему, укладывая голову на его обнаженную грудь, и он обнял ее в ответ. Черт, возможно, снять футболку было не такой уж хорошей идеей, потому что демоны снова проснулись и требовали продолжения. 

- Разбуди меня завтра в 6, пожалуйста, - попросила Максин, и от ее теплого дыхания по телу мужчины пошли электрические импульсы. Главное - не сорваться. 

- Зачем? 

- Хочу подготовиться. 

- Поставь будильник. 

- Ты забрал у меня телефон, забыл? 

- Точно. 

- Вернуть не хочешь? 

- Нет. 

Немного поколебавшись, Оли достал из заднего кармана телефон и установил будильник на 6. Он ненавидел ранние подъемы, но один раз он, пожалуй, переживет. 

- Ты что - будешь спать здесь? - удивленно спросила Максин. 

- А тебе что-то не нравится? - он не удержался от издевки. 

Она хотела сказать, что не спит с теми, кого не уважает, хотела сказать, чтобы убирался к черту из ее постели и еще кучу гадостей. Но промолчала. Тепло его тела, мерные удары его сердца и его руки, обнимающие ее - ей не хотелось разрушать это маленькое убежище, которое она совершенно неожиданно нашла в нем. Сейчас, в эту минуту он весь принадлежит ей. И неважно, что дальше. Она теснее прижалась к его горячему телу и уснула, слушая биение его сердца.