Глава 26. Похождения Эбелинга
– ... и даже не думал, что когда-нибудь нé смогу этого сделать! Представляете, господин доктор?! Простой-простецкий кораблик! А ведь, помнится, мальчишкой по весне их тысячами по лужам в плаванье пускал!
Оливер Флэминг, со всем надлежащим вниманием слушавший пациента, длинного как жердь ширококостного носатого немца преклонных лет, расположившегося напротив в одном из удобных кожаных кресел, едва заметно улыбнулся.
– Для меня это стало делом принципа, – продолжал мужчина свой восторженный рассказ. – И знаете, что я сделал, господин доктор?
Онслегка сощурил левый глаз и искоса, с хитрецой поглядел на врача.
– Я провёл опрос! Начал с жены. Но, оказывается, она такими вещами не интересовалась никогда. Тогда я отправился к соседям. Разумеется, вооружившись блокнотом и карандашом.
– И?
– Две семьи, — те, что недавно переехали (в прошлый раз я о них рассказывал, господин Флэминг)...
Оливер кивнул.
... – понятия не имели, что я вообще имел в виду. Соседка сверху (очаровательная дама, надо сказать!) повела меня в гостиную, усадила не кушетку и принялась показывать кулинарную книгу. Она думала, что это сорт тарталеток! На лестничной клетке я столкнулся с господином завхозом, который вытаращился на меня как на абсолютного идиота...
Понурившись, господин Эбелинг умолк, но через минуту вскинулся.
– Во дворе, куда я отправился развеять печаль, Гюнтер Рубо, давний приятель, выгуливал стаффорда. Выслушав меня, Гю֜ни оторвал от Schweriner Volkszeitung*, что как раз держал под мышкой, лист и принялся складывать. И так и этак... Оказывается, он тоже забыл, представляете, господин доктор Флэминг?!!
– И вы фиксировали результаты ваших визитов в блокноте? – поинтересовался Оливер.
– Конечно! – господин Эбелинг продемонстрировал в широкой улыбке новые протезы. – Я намеривался почитать всё это на досуге... Но я продолжу, с вашего позволения. Дома меня поджидали невестка с сыном и внучка. Вообразите себе только, господин Флэминг: оба так удивились моему вопросу о кораблике. А маленькая Марсия, что никогда не расставалась с телефоном, погуглила — и нашла! Глядите, мистер Флэминг!
Нагнувшись, Господин Эбелинг углубился в недра старого кожаного портфеля, стоявшего рядом, и, потянув за ниточку, вытащил длинную гирлянду разноцветных бумажных лодочек.
– Вместе делали! Что вы на это скажете?
Он откинулся на спинку кресла и торжествующе воззрился на психотерапевта; тёмные глаза сверкали.
– Замечательно! – промолвил Оливер, поднимаясь и подходя к письменному столу с раскрытым ноутбуком на нём. – У вас с внучкой прекрасное взаимопонимание. Наверняка крошка Марсия вас вдохновляет...
– О да! – перебил господин Эбелинг с поспешной горячностью. – Малышка любит играть со мной.
Бросив мимолётный взгляд на картину, светившуюся на экране ноута, Оливер достал из одного из ящиков толстую студенческую тетрадь и вырвал из неё неисписанный листок в клетку.
– Пожалуйста, – перегнувшись через столешницу, господин Флэминг протянул листок пациенту.
– Вы... – господин Эбелинг обескураженно взглянул на психотерапевта. – Вы предлагаете мне сложить кораблик? Вы мне не верите?!
– О нет, напротив! Прошу вас, сэр!
Господин Эбелинг немного помедлил, но всё же не стал возражать. Зашелестела бумага...
Усевшись на вертящийся стул, Оливер Флэминг ссутулился над толстым еженедельником с яркой зелёной обложкой, и, вооружившись ручкой, сделанной из лебединого пера, принялся делать какие-то записи на желтоватых страницах. Глядя со стороны, можно было подумать, что ему нет никакого дела до господина Эбелинга, сосредоточенно мастерившего лодочку. Вот только совсем ещё молодому (на опытный взгляд пожилого господина Эбелинга) специалисту в столь загадочной области медицины (по его же скромному мнению) вовсе не было нужды иметь зрительный контакт с пациентом, чтобы знать, что творится у того голове.
– Готово!
Отложив в сторону ручку, Оливер, на всякий случай, сморгнул. И с трудом сдержал улыбку: господин Эбелинг был горд, точно школьник-троечник, впервые выполнивший домашку на «отлично».
– И что же теперь? Я должен сложить ещё какую-нибудь... игрушку.
– Нет, сэр. – Оливер покачал головой. – Ступайте на озеро; возьмите в руки этот кораблик. Представьте, глядя на него, что отправляете его в плаванье с грузом того, что не даёт покоя с самого детства. И спустите на воду.
– Так... – воскликнул господин Эбелинг обескураженно, – так он ведь утонет! Но... постойте! Значит...
Оливер кивнул.
Господин Эбелинг повертел бумажный кораблик в руках, задумчиво разглядывая со всех сторон. Затем поднялся. Встал и Оливер.
– Благодарю вас, господин Флэминг, – склонившись к терапевту, значительно уступающему ему ростом и комплекцией, господин Эбелинг протянул длинную руку с широкой ладонью. – Вы подарили мне надежду. Сожалею, что пришлось отнять у вас время — ведь сегодня суббота!
– О, не беспокойтесь, – заверил его Оливер. – Мне это в радость.
– А вы, похоже, ценитель живописи? – господин Эбелинг обратил внимание на картину на экране ноута: одинокое дерево у обочины дороги, убегающей вдаль через поля, выжженные палящим солнцем, на ней — крохотная фигура путника. – Кто автор этого произведения? Рембрандт? И как называется?
– Право же, не знаю, – Оливер пожал плечами. – Я зову его «Дорогой в Никуда»
– Наверное, опасно путешествовать по этой дороге?
Господин Эбелинг в шутку погрозил пальцем. Затем оценивающе обозрел волшебника.
– Сегодня при параде, господин доктор, – заметил он, оценив внешний вид мага. – Чёрный костюм... Концерт?
Оливер кивнул.
Пожелав успеха, господин Эбелинг направился к двери. На полпути обернувшись, кивнул выдающимся вперёд подбородком в сторону продолговатого, обтянутого зеленоватой кожей футляра, лежащего на широком подоконнике одного из трёх окон с полуопущенными жалюзи, господин Эбелинг вскинул руки, с помощью нехитрой пантомимы изобразив игру на скрипке, подмигнул и, ретировавшись, юркнул за створку.
«Далеко не безнадёжный случай, – подумал Оливер, прислушиваясь к звуку удаляющихся шагов, и невольно усмехнулся, вспомнив выражение детской восторженности, озарившее лицо пожилого пациента. – Были и куда хуже.»
Оставшись один, Оливер окинул рассеянным взглядом небольшой, немного сумеречный кабинет. Скромный гардероб у двери, на одном из крючков чёрная шерстяная мантия, пара лакированных ботинок на сетчатой полке для обуви... Высокий, до потолка стеллаж с книгами вдоль одной из стен... Скромное убранство письменного стола: простой стакан с карандашами и ручками, еженедельник, ноутбук...
На сидении одного из кресел лежала гирлянда из разноцветны бумажных корабликов: господин Эбелинг то ли забыл её, то ли оставил нарочно.
«Сохраню на память, – подумал Оливер, определяя «флотилию» на верхний этаж стеллажа. – Хотя... может, он ещё вернётся за ней.»
Взглянув на Часы, сладко дремавшие на запястье, но всё же исправно показывающие 11:50, Оливер вновь уселся за стол и клацнул «по пробелу» ноута: «Дорога в Никуда» исчезла, вместо неё появился формуляр World Dokument.
«Потом запишу», – махнув рукой, волшебник сделал мысленную заметку. И уверенно нажал на OFF.
Из внутреннего кармана блайзера донеслась нежная эльфийская пентатоника.
– Флэминг, – назвался Оливер, прикладывая к уху мобильник. – Да-да, Райнхард, конечно приду. Как и обещал. Да, в половину второго, я помню.
***
... Низкие серые тучи, с утра трусившие снегом, к полудню разошлись, и теперь бледное декабрьское солнце слало лучи мёрзлой земле и её обитателям.
«Я помню...» Почему-то эта короткая фраза засела в голове, и прокручивалась, словно слишком часто слышимая песня. Низко надвинув широкий капюшон мантии и закутавшись в длинный красно-жёлтый шарф, Оливер дожидался на почти безлюдной промороженной конечной, когда трамвай, замершьй на кругу, наконец сдвинется с места. Конечно, он мог бы пропустить чашечку капуччино в тёплом и уютном кафе при Кlinicken, и выйти на остановку точно к часу, но всё же выбрал компаньоном по ожиданию свежий морозный воздух.
– ... и отношение отвратительное! Пять часов промурыжили!
Обрывок реплики, произнесенный визгливым женским голосом, неожиданно отвлёк Оливера от размышлений. Встрепенувшись, он обернулся. Пожилая чета, расположившаяся за стеклянной перегородкой станции, кого-то горячо чехвостила.
– А я ведь говорил тебе, Леночка, – говорил полный краснолицый мужчина в чёрной стёганной куртке и серой норковой ушанке, – не стоило обращаться сегодня. Можно было вполне подождать до понедельника. Выходной ведь!
– Ага, подождать! – невысокая женщина провела рукой в светлой кожаной перчатке по пуговицам пальто и раздражённо подтянула концы пухового платка и оправила голубой вязаный берет. – Как бы не так! Уж лучше день потерять, чем ночью «Скорую» вызывать! Ты ведь помнишь, как в прошлый раз было, Сеня?
– Ещё бы! – мужчина отчего-то усмехнулся. – Потом оказалось, что это просто невралгия... А ты...
– Да если бы не я, то!..
Мужчина шикнул на супругу. Наклонившись к женщине, он что-то шепнул, затем кивнул в сторону Оливера Флэминга, ставшего невольным свидетелем перепалки, после чего та в ужасе вытаращилась на мага.
Двери трамвая, подошедшего в этот момент, гостеприимно разъехались. В отличие от волшебника расположившегося в хвосте, супруги предпочли места поближе к водителю.
«Можно было бы выкинуть какую-нибудь весёлую штуку, – подумал Оливер. – Чарли так бы и поступил на моём месте; возможно изобразил бы сатаниста, но... Бог с вами!»
Трамвай тронулся.
*
– Я знаю, чего ты опасаешься, брат. Ты думаешь она отвергнет, так?
– Столько лет прошло!
– Но ты хотя бы попытайся! Помнишь, как в тóт день, в Шлосспарке?! Может, она вспомнит тебя, и...
– И простит?
– Она видит сны! Нолли!..
*
«Милая леди Джейн! – отстранённо прислушиваясь к мерному перестуку колёс, мысленно обратился Оливер к сестре. – Ты действительно веришь...»
Волшебник глянул в окно. Солнце стыдливо укрылось за тучи, и пошёл снег, пряча пол лёгким белым покровом обледеневший асфальт. Ажурный невесомый занавес, сотканный из крупных снежинок госпожой Холле*, полускрыл стены зданий, выстроившихся по обе стороны Висмарше Штрассе, и в какой-то момент Оливеру показалось: старые дома — это печальные великаны, понуро бредущие куда-то.
«Глупец! Ты ведь вернулся на Землю из-за неё!!!»
Вынув из кармана мобайл, Оливер разблокировал экран, и, открыв «Галерею», «пролистал» сохранённые видео. Ах, вот и оно!
Небольшой музыкальный класс, нарядно убранный к Рождеству, сквозь широкие окна, украшенные красными звёздами, проникает мягкий дневной свет. У рояля юная певица, стройная и хрупкая точно фарфоровая статуэтка: длинные волосы цвета воронова крыла волной ниспадают на плечи, чёрные очи сияют, на нежных губах улыбка. Певица обменивается лёгким кивком с пианистом — светловолосым юношей; звучит музыка.
Má píseň zas mi láskou zní,
když starý den umírá;
a chudý mech kdy na šat svůj
si tajně perle sbíra... **
Голос красавицы чарует, словно обнимает, обволакивает нежным полупрозрачным шелковистым покровом. Магия... Она ощущается даже в этом коротком видео.
«Прия, мой Нежный Цветочек!..»
Вздохнув, Оливер спрятал мобайл и, смахнув слезу, принялся глядеть в окно. Снежинки по-прежнему водили хороводы...
«Да, леди Джейн. Ты права. Я вернулся из-за неё. Из-за тебя, Хари; твоего сына я запомнил совсем юным, одиннадцатилетним мальчишкой, темноволосым и кареглазым. И таким пытливым!.. Вы так дороги мне. Вы — моя семья.»
***********************************************************************************************
________________________________________________________________________________
* Госпожа Метелица
**Antonín Dvořák - Zigeunermelodien op. 55