maple lavender
Феликс, кажется, уже давно так славно не высыпался. Возможно, Хёнджин прав в том, что необходимо спать с минимумом работающей техники и освещения, чтобы сон становился качественнее.
Хёнджин...
Одной из первых мыслей Феликса оказывается именно этот чудесный омега, с которым он провёл лучший вечер в своей жизни.
А ещё осознание, что он никуда не исчез. Феликс чувствует тёплое тело Хёнджина под своей рукой и довольно улыбается с закрытыми глазами. Немного ворочается, чтобы принять более удобное положение и обнимает парня крепче. В голове крутятся сладкие вечерние воспоминания, которые неумолимо поднимают настроение. Феликс подаётся вперёд, утыкается носом в лохматые тёмные волосы и с удовольствием вдыхает лаванду. И удивляется тому, как ярко пахнет омега с утра, пока ещё спит.
Он немного обеспокоенно прикладывает ладонь ко лбу Хёнджина и чувствует совершенно нормальную температуру кожи. Затем мягко гладит плечи, грудь, руки и живот омеги. Его тело полностью расслабленно, мышцы не зажаты, он спокоен и в полном порядке. Значит, это не течка. Тогда почему аромат такой яркий?
Феликс ненавидит, когда его кто-то будит, но ему так не терпится заговорить с Хёнджином, получить его внимание, начать их новый день, что он не может удержаться, чтобы не начать будить его.
Нежные поцелуи остаются на щеке Хёнджина снова и снова. Тот хрипло мычит и хмурится. Не хочет открывать глаза, качает головой и зарывается лицом в подушку. Феликс настойчив, не перестаёт целовать омегу в надежде, что сумеет разбудить свою сонную драгоценность.
— Не буди... Хочу спать, — сонно бубнит он в мягкость подушки.
— А я выспался и хочу начать день с тобой, — Феликс берёт руку омеги и расцеловывает тыльную сторону ладони.
— Я должен досмотреть сон, это самый лучший сон, не буди.
Хёнджин выхватывает руку, переворачивается на другой бок, ползёт ближе к Феликсу, достаёт его подушку, обнимает её двумя руками и шумно дышит.
Ликс переступает коленями через парня и снова ложится позади него, прижимаясь. Приближается губами к уху омеги и низко произносит:
— Что это за сон? Расскажи мне, — затем целует плечо Хёнджина.
— Мне снился наш секс, было так хорошо... — мычит омега в подушку.
У Феликса мурашки пробегают по коже. Насколько же сильно впечатлился вечером Хёнджин, что ему теперь снится их близость. Это очень, очень приятно слышать. Он улыбается.
Теперь понятно, почему Хёнджин так ярко и сладко пахнет. Он его хочет.
— Так тебе не хватило вчера? — снова шепчет ему на ухо Ликс. — Тебе не нужно досматривать сон, мы просто продолжим его.
Он мягко прикусывает ухо, прижимается утренней эрекцией к заду омеги и слышит тихий скулёж. До чего же он чувствительный всегда, невероятный. Феликс откидывает одеяло, просовывает руку между их телами и проводит пальцами по промежности. Его поражает осознание, насколько омега мокрый и возбуждённый. Две фаланги с лёгкостью проникают внутрь. Хёнджин стонет на выдохе, сжимая в руках подушку:
— Быстрее, альфа... Мне срочно нужно.
Феликс уже проверил то, что необходимо. Омега более, чем готов, и медлить он больше не намерен.
— Я понял, — мягко произносит он. — Ты хочешь быстрее кончить, я всё сделаю.
Ликс поднимается на колени и через парня тянется к тумбочке, где вчера оставил презервативы, хватает один и резко разрывает фольгу. Руки слегка подрагивают, он чувствует накатившее волнение и ответственность. Будто от его быстрых действий зависит жизнь омеги, слишком впечатлился ситуацией.
Он быстро падает на спину и надевает презерватив, тут же поворачиваясь на бок. Берёт член в руку и надавливает головкой на мокрый вход, быстро и плавно проникая внутрь. Он даже губы сжал от усердия, стараясь сделать всё идеально. Хёнджин тянет тихое «даааа» и выгибает спину. Феликс прижимается к нему вплотную и мягко двигается внутри, теперь уже без спешки, потому что ощущения просто потрясающие. Скольжение идеальное, омега течёт просто невозможно сильно, и поэтому Феликс не ускоряет толчки, а наслаждается каждым плавным движением в узком теле.
Если быть честным, это первый утренний секс в его жизни. И он даже не представлял себе, насколько это может быть приятно.
Он чувствует, как его внутренняя часть бедёр теперь тоже в смазке, Хёнджин на взводе, он скулит и сгребает подушку, затем опускает её ниже и зажимает между ног, начиная плавно двигать бёдрами. У Феликса перехватывает дыхание, он наблюдает за возбуждённым, нуждающимся омегой и сходит с ума от происходящего. Он приподнимается на локте и хочет рассмотреть лучше, как Хёнджин пытается доставить себе удовольствие ещё и спереди, трётся членом о подушку, сжимая её бёдрами, задирает футболку, чтобы не мешала. Ликс не может оторвать глаз от этого действия, ему кажется, что он заглянул во что-то очень личное, что они теперь разделяют между собой, скрепляя их связь в одной постели. Он чуть наклоняется к лицу омеги и со сбитым дыханием шепчет на ухо:
— Тебе нравится вот так? Нравится, когда нежно?
Всё, что в силах произнести омега, это надрывное «да, да, да», повторяющееся снова и снова. Едва ли он вообще сознанием где-то здесь. Он сосредоточен на своём удовольствии. У Феликса кровь закипает от кайфа, он держит единый темп и хочет, чтобы это продолжалось бесконечно. Рука слабнет, он снова полностью ложится и другой рукой проникает под собственную футболку на теле омеги, нащупывает пальцем твёрдый сосок и начинает его массировать. Они оба стонут от накрывающих их ощущений, один вторит другому, сейчас они едины даже в этом. Феликс закрывает глаза от наслаждения, чтобы ещё больше обратиться в чувства.
Это утро субботы он запомнит на очень долго.
Феликс, толкаясь, ощущает, как омега начинает рвано двигать бёдрами, то насаживаясь на член, то потираясь о подушку. Его движения становятся резкими, хаотичными. Ликс подхватывает его темп и бьётся бёдрами, ускоряясь. Их стоны заполняют комнату, феромоны сплетаются и создают тяжёлую атмосферу безумия. Ликс скалится от усердия, толкается так глубоко, что омегу потряхивает на постели от силы проникновения.
Он снова чуть приподнимается и наблюдает за наслаждением Хёнджина. Его лицо окрашено яркими эмоциями, рот открыт, брови сведены. Феликс тянется к нему и начинает вылизывать свежую метку. Это сводит с ума ещё больше. Боковым зрением он замечает, как Хёнджин хватается руками за подушку и прижимает её к паху, усиливая трение. Постель мягко шуршит от их движений. Язык скользит по неровности укуса, позволяя Феликсу ощутить лаванду ещё ярче. Он жадно всасывает кожу и бьётся о бёдра, подгоняя обоих. Их тела так напряжены, что толчки становятся короткими и глубокими. Хёнджин хрипит, вытягивает ноги и скрещивает щиколотки — его ломает. Слышится громкий стон наслаждения, который прошибает Феликса по всем нервам, и он, сжав челюсть, бурно кончает в напряжённое тело, чувствуя, как пульсация мышц омеги сжимает его, продлевая оргазм и делая его слаще, чем когда-либо.
Хёнджин затихает и расслабляется в руках Феликса. Слышно только его тяжёлое дыхание. Ликс перекатывается на спину и глупо пялится в потолок, пытаясь осознать всю восхитительность этого утра и этого омеги. Он не должен его отпускать. Ни за что и ни при каких обстоятельствах.
Хёнджин ложится на него и обнимает очень крепко, целует грудь и ползёт выше.
— Прости за подушку, — едва отдышавшись, виновато говорит он.
— Даже не думай, — качает головой Ликс, — меня это очень завело.
— Правда? — Хёнджин счастливо улыбается, а глаза блестят восторгом. Получив утвердительный кивок, он продолжает. — Если ты не против, в душ я пойду один. Иначе это продолжится.
Феликс с ним полностью согласен. С ними творится что-то странное — сумасшедшее притяжение. Если они не оденутся и не попытаются прожить день нормально, его член не покинет задницу омеги примерно никогда.
— Мы можем попытаться взять секс-перерыв хотя бы до вечера, — задумчиво говорит Ликс, поглаживая талию Хёнджина.
— А что будет вечером? — игриво спрашивает тот.
— Есть у меня с ходу одна мысль. Как минимум, я вылижу тебя перед сном, — совершенно серьёзно отвечает Феликс, намеренный сделать это в любом случае.
— О Феликс... — мечтательно тянет Хёнджин и прижимается лбом к груди. — Я в предвкушении.
Омега покидает его, буквально упорхнув из постели в душ. Феликс хотя бы частично приводит себя в порядок в ожидании своей очереди. А заодно стаскивает постельное бельё с кровати — им явно требуется свежее. Особенно подушка, вся испачканная в сперме Хёнджина. Феликс снимает наволочку и улыбается сам себе, продолжая находиться под впечатлением от сладкого омеги.
Он делает свежий кофе для себя и Хёнджина, надеясь, что ему понравится такой же, как он обычно делает для себя. И с нескрываемой радостью достаёт первую за день сигарету. Время близится к обеду — они проснулись достаточно поздно. Феликс стоит у открытого окна без футболки, вдыхает свежий холодный воздух, пьёт кофе и наблюдает за полупустынной улицей. В субботний день обычно никто никуда не спешит. Как и он сам неторопливо смакует горечь напитка, выпускает дым из губ и ждёт того, кто скрасил каждую его минуту своим присутствием.
Хёнджин не соврал, когда сказал, что спокойно относится к курению. Потому что его совершенно не смущает никотиновая аура, когда он обнимает Феликса сзади и жадно целует, едва вернувшись из душа.
***
— Ты голоден? — спрашивает его Феликс после того, как тоже помылся.
— Обычно я завтракаю очень поздно или же сразу обедаю, — отвечает Хёнджин, промокая волосы полотенцем.
— Я тоже — улыбается Ликс, радуясь тому, что их предпочтения о завтраке совпали. — Мы могли бы сходить куда-нибудь пообедать. И заодно зайти в магазин и выбрать тебе новые духи.
— Иногда мне думается, что тебя специально подослали ко мне, чтобы отключить мою бдительность. Ты же просто невозможный! Честное слово, посмотри на себя! — Хёнджин драматично указывает рукой на Феликса, тот в непонимании смотрит на своё отражение в зеркале, будто не видит там себя каждый день. Волосы мокрые, взъерошенные. И он всё ещё немного сонный. — Галантный, внимательный, чертовски сексуальный, а лицо? Как альфа может быть таким красивым даже с утра? Ты же светишься!
Хёнджина эмоционально несёт, а Феликс добродушно смеётся. Ему думается, что выглядит он сейчас не самым лучшим образом, как минимум, очень обычно. Но для Хёнджина, похоже, это совсем не так. Не в силах стоять на месте, Феликс подходит ближе, притягивает парня к себе и трепетно целует, чтобы остановить поток комплиментов. Безусловно, они приятны, но он уже услышал более, чем достаточно.
Омега охотно целует в ответ, игриво вешает ему на шею влажное полотенце, накручивает края на кулаки и тянет за них, чтобы углубить поцелуй. Несколько минут они не могут оторваться друг от друга, так и зависнув посреди комнаты. Языки мягко гладят друг друга, губы касаются в трепетной ласке. Ликс чувствует, как в душе взрастает что-то тёплое, обволакивающее. Эмоции почти берут верх, и он пытается совладать с ними, отлипая от губ и на последок целуя всё лицо омеги: щёки, нос, подрагивающие веки.
— Мне нужно сделать кое-что важное, — с трудом отходя от омеги, выдыхает Ликс и включает комп.
— Как скажешь, мистер yonglix, — игривой интонацией произносит Хёнджин и включает буквы на стене.
— Ты что, подкалываешь меня? — приподнимает бровь Феликс.
— Вовсе нет, мне нравится твой ник. Где у тебя фен? — как ни в чём не бывало спрашивает Хёнджин.
— Открой ящик под раковиной, — бросает Ликс и начинает быстро проверять платформы, сайты и новости.
Десять минут спустя они уже сидят на кровати. Феликс задумчиво копошится в телефоне, Хёнджин, мягко обхватив его сзади ногами, досушивает свои волосы.
— Что ты делаешь? — с неподдельным интересом спрашивает он, выключив фен.
— Перевожу зарплату модераторам чата и монтажёрам нарезок для канала, — бормочет Феликс, не открываясь от своего дела.
Хёнджин тянет какой-то неопределённый звук то ли понимания, то ли восхищения и принимается расчёсывать мокрые волосы Феликса.
— У тебя корни уже немного отросли, если ты хочешь, я могу сам тебя осветлить, я умею, — просто и повседневно говорит Хёнджин и собирает длину его волос в кулак.
А затем Феликс слышит громкий и резкий вскрик омеги. И пугается так сильно, что выпускает телефон из рук, тот падает на ковёр, а Ликс в ужасе поворачивается к омеге, который за одну секунду оказался на другом конце кровати.
— В чём дело? — непонимающе хмурится Феликс, наблюдая, как Хёнджин в шоке таращится на него, закрыв губы ладонями.
— Феликс... — Хёнджин в полном смятении, — у тебя... у тебя ведь не было тату?
Феликс чувствует, как кровь разом отхлынула от лица, а тело будто облегчилось в стократ. Он смотрит огромными глазами на Хёнджина и молчит. Секунду, две, три. Осознание наступает очень медленно, тяжело.
— Что ты сказал?.. — едва слышно спрашивает он.
— Дай мне телефон, — дрогнувшим голосом отвечает омега.
Феликс, совершенно не ощущая своего тела, поднимает телефон с пола и протягивает его Хёнджину. Тот дрожащими пальцами открывает камеру, подползает на коленях ближе к Феликсу, снова собирает его волосы и делает фото.
Ликс с замиранием сердца заглядывает в экран. То, что он увидел, похоже, изменит его и всю его жизнь навсегда.
Под собранными волосами, по шейным позвонкам и ниже, между лопаток, спускается татуировка. Очень нежная и безумно красивая. Несколько колосков лаванды образуют мягкий треугольник, красиво заполняя собой пространство на коже.
Татуировка, которой совершенно точно не было на нём вчера. А это значит только одно. Феликс поднимает глаза на омегу, который крепко прижимает ладонь к оставленной вчера метке.
— Твой укус никогда не сойдёт, — едва двигая губами, говорит Хёнджин. — Это моя лаванда... на твоём теле.
— Повернись, — мягко просит Феликс, желая увидеть то, что добьёт его окончательно.
Хёнджин разворачивается к нему спиной и поднимает свои волосы, открывая вид на плечи и шею. Там, в тот же самом месте, как и у Феликса, на коже Хёнджина проявился тонкий, аккуратный контур кленового листа.
Сердце бьётся, как бешенный механизм, долбит в грудную клетку так, что сейчас пробьёт рёбра. Феликс мягко прикасается кончиком пальца к тату и ведёт по контуру, не веря в происходящее.
— Дай мне посмотреть, — резко произносит Хёнджин так, что Феликс вздрагивает.
Он делает новое фото и протягивает телефон омеге. Тот долго всматривается в экран, приближает и отдаляет фото, разглядывая каждую деталь.
А Феликс чувствует, как эмоции накрывают его. Они свалились на него разом откуда-то сверху и прижали тяжёлым валуном. И если он сейчас же что-то не сделает, то просто задохнётся. Чтобы хоть немного высвободить чувства, Феликс обнимает омегу сзади так крепко, что почти его душит. И наваливается всем весом. Чувственно и громко пыхтит, всё ещё не веря в то, что с ними произошло.
Хёнджин хватается за его руки, согнувшись, и несколько секунд держится так, пока не валится на кровать и не поворачивается под ним, обнимая руками и ногами. Они сплетаются в поцелуе, который кроет в себе всё смятение, осознание, принятие, соглашение и, конечно, счастье двух опешивших от чувств парней.
Теперь Феликсу ясно абсолютно всё от самого начала и до настоящей секунды. Почему он не мог отвести глаз от этого омеги, почему испытывал ревность там, где не имел права. Почему впадал в ярость тогда, когда это совершенно не уместно. Почему каждая секунда с ним похожа на счастливое безумие. Почему его хочется любить, целовать и ласкать бесконечно. Почему хочется дышать им полной грудью и не расставаться с этим ароматом ни на миг. Почему, почему, почему...
Феликс целует его жадно, сбивчиво, но бесконечно нежно. Дышать тяжело, но так приятно. Омега под ним сейчас пахнет особенно сладко. Это аромат счастья.
— Поверить не могу, — горячо дыша Хёнджину в щёку, говорит Феликс. — Мой омега... Мой истинный омега.
— Мой альфа, — поддерживает его Хёнджин, смотря на него блестящими от влаги глазами. Он улыбается, а затем начинает смеяться, всё громче с каждой секундой. Это походит на истерику, и пусть. Ведь им сейчас так хорошо.
Феликс берёт руку омеги в свою и целует её, совершенно растерявшись в чувствах, он подхватывает счастливый смех Хёнджина, который в конце концов утихает в их крепких объятиях.
— Ну и ночка... Такого уж точно мы не ожидали, — отсмеявшись, выдыхает Хёнджин.
— Ты представляешь, как же нам повезло? — спрашивает Феликс, с улыбкой разглядывая каждую черту на прекрасном лице омеги.
— Надо сказать спасибо J.One. Это ведь из-за него мы встретились, — омега поворачивается к нему и поглаживает пальцами светлые пряди волос.
— Я обязательно напишу ему и поблагодарю. Можно позвать его на кофе. Хочешь, я вас познакомлю?
Хёнджин резко садится на кровати и почти кричит:
— Так вы друзья?! — Феликс громко смеётся, не ожидав такой реакции, и получает подушкой по лицу. — Ах ты жук! И не сказал ведь ничего! Конечно хочу!
— Значит договорились, — Ликс тоже садится и чмокает губы омеги, успокаивая его. — Слушай... Летим в Калифорнию? — совершенно неожиданно спрашивает он.
— Куда? Кали... форнию? — Хёнджин поднимает брови и несколько раз моргает.
— Да, там будет проходить мажор, — Феликс настолько уверен в том, что говорит, что его снова захлёстывает счастье, даже с трудом получается усидеть на месте.
— Какой ещё мажор? — окончательно теряется омега, совершенно не понимая. — Мне не нужен мажор, у меня уже есть альфа, ты, — он даже насупился от странной информации.
— Ох, да, — Феликс жмурится и пытается собраться с мыслями. — Мажор — это турнир, в котором я буду участвовать. Он будет проходить в Калифорнии. Игроки имеют право взять с собой своего партнёра, супруга или супругу. Организаторы снимут нам хороший отель. Я бы очень хотел, чтобы ты был там со мной, — Феликс берёт Хёнджина за руки, с надеждой смотря на него. — Буду честен, проводить много времени мы там не сможем. Максимум, на что мы можем рассчитывать, это сон в одной постели и совместный завтрак в ресторане отеля, всё остальное время я буду занят тренировками и турниром. Зато ты сможешь подружиться с ребятами, с другими омегами. Погуляете по Калифорнии, походите в спа, на шоппинг.
На слове шоппинг Хёнджин меняется в лице и оживает. Для Феликса ответ становится уже заранее очевидным. Но омега решает набить себе цену, взбирается на бёдра Феликса и игриво мурлычет:
— А ты мне купишь новый спортивный костюм?
Феликс кладёт ладони на его ягодицы, поднимает голову и с умиротворённой улыбкой соглашается:
— Купишь...
— А серёжки? — не унимается он.
— Купишь... — кивает Феликс, согласный уже на что угодно. Сегодня он самый счастливый альфа в мире.
— А машину?
Улыбка Феликса сползает с лица и он в уме начинает медленно считать свои финансы.
— А чем тебе мой байк не угодил?
— Я могу простудиться.
Ликс лишь вздыхает и снова кивает:
— Купишь.
Хёнджин смеётся и крепко его обнимает.
— Феликс, я шучу, — омега несколько раз целует его в губы. — И про машину, и про серёжки и про костюм. Я просто только что окончательно убедился, что ты действительно мой альфа. Не только истинный, а именно тот, кого выбрал я сам. Разумом и сердцем.