fulfilment
Прикосновение его губ ощущается так, будто это первый поцелуй в жизни Феликса. Руки цепенеют от волнения, дыхание замирает, губы двигаются аккуратно и целуют Хёнджина так, будто он сейчас убежит, а после больше никогда с ним не заговорит. В душе Феликса страх борется с желанием растянуть этот миг ещё немного, ещё секунду.
Хёнджин прерывает их осторожные касания, но расстояние между ними оставляет таким же ничтожным. Тёплое дыхание омеги согревает остывающую влажность собственной слюны на губах Феликса.
Они молчаливо смотрят в глаза друг друга несколько бесконечных секунд. Феликс невероятными усилиями пытается унять головокружение от мягкого запаха лаванды, близости омеги и случившегося только что.
— Что это значит для тебя? — наконец хрипло спрашивает Феликс.
— Ты не дурак, это верно, — игриво улыбается омега и слегка склоняет голову. — И я тоже... Ты ничего не просишь взамен, только предлагаешь. Такому, как ты, хочется отдавать... — улыбается Хёнджин ещё шире, и теперь это выглядит немного хищно. — Я абсолютно уверен, что ты позволил мне оказаться у тебя дома не для того, чтобы уложить меня в постель. Но скажи мне, ты ведь хочешь этого? — он невесомо скользит кончиком носа по переносице Феликса, сводя его с ума всё сильнее.
А Феликс хочет, Феликс страстно желает его, и будь он проклят, если бы хоть один альфа смог бы устоять на его месте. Хёнджин — единственный омега, которого он когда-либо хотел так сильно. Он прекрасно знает, что очень хорош собой, он желанный альфа для многих и никогда не испытывал сложностей с поиском партнёра для секса. Даже, в какой-то степени, избалован этим. Всё всегда было просто. Но сейчас... Феликсу думается, что ещё один час, проведённый с Хёнджином, и он будет готов ползать на коленях ради того, чтобы он был доволен. А поэтому к чёрту предрассудки и волнение. Он снова приходит к очень простой формуле.
Хёнджин просит — Феликс исполняет.
Руками он охватывает ягодицы омеги и притягивает его к себе так, чтобы их тела полностью касались друг друга. Хёнджин почти теряет равновесие и кладёт руки на его плечи, обнимая. Они продолжают смотреть друг другу в глаза, не в силах разорвать контакт, считывая эмоции, напитываясь этой связью. Хёнджин слегка выгибается, убирает одну руку от плеча, перенося весь свой вес на другую. Затем одним лёгким движением пальцев расстёгивает пуговицу на своих брюках, убирает руку Феликса со своей задницы и заводит её под одежду.
У Ликса дыхание замирает, он, следя за каждой эмоцией Хёнджина, плавно скользит по нежной коже поясницы, затем опускает руку ниже, по ягодице. И чувствует, как его направляют в середину. Сердечный ритм ускоряется, он будто под чарами и впервые осознаёт, что ему нравится, когда им управляют. Хёнджин делает это умело и ненавязчиво, лишь безмолвно предлагая. И этому хочется следовать.
Феликс скользит средним пальцем в ложбинку меж ягодиц и горячо выдыхает от осознания, насколько там жарко и влажно. Он подаётся вперёд и впивается в губы омеги настойчивым поцелуем, пока тот хватается за его шею и практически вгрызается в ответ.
Феликс с наслаждением исследует то, что ему позволяют, собирает пальцем смазку и оглаживает дырочку. Языки страстно сплетаются, омега глубоко проник в его рот и хватается за волосы, сжимая в кулаке почти до боли. Плевать. Феликсу кажется, будто он проваливается в безумие. Слишком волнительно, слишком невероятно, он может полагаться только на своё осязание, ведь ещё не видел обнажённого тела Хёнджина, и всё, что ему доступно сейчас — это то, что он ощущает кожей пальца и то, что он представляет в своём воображении. Он скользит ещё ниже и почти утопает в количестве тёплой смазки. Он готов поклясться: её так много, что и брюки и бельё насквозь мокрые.
Феликс слегка наклоняется, чтобы проникнуть ниже, спускается по внутренней части бедра, и чувствует, что там тоже скользко, но смазка холодная, остывшая. И понимает, что это продолжается уже долго. Прерывает их поцелуй и непонимающе смотрит на Хёнджина.
— Как давно?.. — на выдохе спрашивает он.
Хёнджин не медлит в ответом, говорит честно:
— Когда я обнял тебя сзади, пока мы ехали.
— Боже... — Феликс низко рычит сквозь зубы, вытаскивает руку из белья и подхватывает омегу на руки.
— Хочешь меня прямо здесь? — едва дыша, спрашивает Хёнджин, обхватив его ногами.
— Я хочу тебя в своей постели.
Феликс идёт вслепую, в прихожей наступает на туфли Хёнджина, оставленные там, но стойко держится и крепко прижимает омегу. Сохраняет равновесие и целенаправленно движется в спальню, пока парень в его руках смотрит на него с предвкушением и очевидной жадностью.
Он опускает омегу на заправленную постель. Хёнджин, едва коснувшись кровати, сразу же нервно, почти истерично снимает с себя пиджак, бросая его рядом. Феликс опирается на одно колено и приближается губами к лицу омеги.
— Почему молчал, что так сильно хочешь меня? — шепчет он.
Хёнджин дышит жадно и смотрит пьяно из-под полуопущенных век. Губами тянется за Феликсом и отвечает тихо:
— Говорят ли о таком в лоб...
— Я хочу тебя не меньше, поэтому... плевать, что говорят и как. Здесь только мы с тобой.
Губы горячо касаются шеи омеги, они вместе плавно опускаются на кровать. Феликс нависает сверху, дыхание сбивается всё больше, чувство страсти буквально давит на него, заставляя задыхаться, клыки сводит от желания прокусить нежную кожу шеи, а они даже не начали. Это будет очень тяжело. Ликс тихо стонет, скользя языком по запаховой железе, это просто невыносимо. Разве можно так сильно обдолбаться чьим-то запахом? И зрачки, наверняка, расширились.
— Дай мне раздеться, — с трудом произносит Хёнджин, когда чувствует, как Ликс ложится на него всем весом.
Феликс садится, но при этом хватается рукой за тонкую лодыжку омеги. Совсем не касаться его чертовски сложно. Но всё же и её приходится отпустить, когда Хёнджин без тени сомнений снимает с себя сначала рубашку, а затем брюки.
Вот тут-то Феликс ахуевает окончательно. От увиденного он осознаёт, что в его постели оказался не просто омега, от которого его кроет во всех смыслах, но и буквально идеал красоты даже в тех местах, которые обычно скрыты от чужих глаз одеждой. Феликс жадно сглатывает слюну. Неоновый свет вывески красиво играет на бархатной загорелой коже с маленькими родинками. А под ней выделяются аккуратные мышцы. Да по нему шоу-бизнес плачет. Феликсу хочется узреть его красоту полностью и убедиться в том, что последняя, всё ещё скрытая часть, тоже, без сомнений, прекрасна. Поэтому он сам тянется руками к резинке белья и плавно спускает вещь, не чувствуя никакого сопротивления.
Омега игриво, совсем слегка подгибает колени и закусывает губу, плавно покачиваясь на постели. Специально красуется перед Феликсом, прекрасно зная, насколько он красив. Феликсу думается, что это его личное проклятие.
— Альфа... — почти шепчет Хёнджин, выгибаясь и заводя руки под подушку.
— Да? — откликается Ликс. Хёнджин впервые обратился к нему так, это уже кажется чем-то совсем личным. И очень возбуждает.
— Сделай мне минет... — омега продолжает плавно извиваться на его постели, тонкая нить предэякулята уже коснулась живота и красиво переливается в свете цветных ламп.
— До чего же ты нахальный омега, — возбуждённо шипит Феликс, схватив парня за бёдра. Хёнджин смеётся:
— Я вовсе не нахальный, просто люблю получать то, что хочу. Ты ведь не откажешь мне, альфа? — он улыбается, а глаза снова становятся лисьими.
Он снова обращается к нему так, Феликс облизывает губы, сжимая пальцы на безупречном теле. Откажет ли он? Ни за что, попробовать его на вкус — это то, чего он желал весь вечер.
Феликс склоняется над желанным телом и целует живот, добавляет язык, оставляет мокрые следы. Дыхание омеги становится глубже, Феликс чувствует губами, как его живот плавно опускается и поднимается. И слышит чудные звуки, которые издаёт Хёнджин в предвкушении. Поцелуями Ликс опускается ниже, намеренно огибая крепко стоящий член, чтобы взволновать омегу ещё больше, и выцеловывает складку паха. Но запах... Аромат омеги так сильно влечёт, рот наполняется слюной, и сопротивляться этому уже невозможно. Феликс раскрывает губы и обхватывает влажную головку, обсасывая и слизывая секрет.
Слух ласкает нежный и долгий стон. Звучит как мелодия. Омега вытягивается всем телом, растворяясь в ощущениях. Феликс поднимает взгляд и любуется тем, как парень под ним постанывает с закрытыми глазами, держа свои руки над головой и спрятав под подушку. Кончик языка любовно играется с головкой, а Хёнджин подрагивает, не замолкая ни на мгновение.
Он бы занимался этим всю ночь, исполнял бы каждое желание омеги, чтобы наблюдать его блаженство, а затем оргазмы. Интересно, как выглядит его лицо в моменты высшего наслаждения? Феликс очень хочет это увидеть и вбирает плоть сильнее.
Он редко делал минет омегам, почти никогда. Всё происходило быстро, без лишних прелюдий. Но сейчас не хочется останавливаться, он получает не меньшее удовольствие, чем Хёнджин. Руками он подхватывает омегу под коленями и плавно разводит его ноги в стороны. Тот слишком послушный и податливый, всё так же не вмешивается в действия Феликса и оставляет руки под подушкой, полностью вверяя себя. Его ненавязчивый контроль и маленькие хитрости закончились в тот момент, когда он начал получать желаемое.
Головой Феликс делает плавные движения, скользя губами и языком по члену. Слюны так много, что она уже стекает по мошонке. Феликс отпускает одну ногу и нащупывает пальцем мягкий вход, где смазки стало ещё больше. Хёнджин замирает на мгновение, готовясь к проникновению. И Феликс не медлит, плавно вводя палец внутрь. Омега горячо выдыхает и немного сжимает ноги. Чувствуется напряжение.
— Расслабься... Я помогу тебе, — ласково произносит Феликс и целует лобок.
Хёнджин поднимает голову, смотрит вниз, хмурится, затем обессиленно падает обратно на подушку и послушно разводит ноги шире. И тут же получает в себя второй палец, потому что один входит слишком легко. Но омега снова сжимается.
— В чём дело? — заботливым тоном спрашивает Ликс.
— Всё хорошо, просто... давно не было альфы, волнуюсь.
— А с кем ты проводишь течки? — Феликс спрашивает по нескольким причинам. Это и забота и личный интерес.
— У меня цикл сбит, они редко бывают, и... ни с кем, в общем, — Хёнджин отводит взгляд.
Он стыдится этого? Возможно. Вот только Феликса услышанное ни капли не разочаровывает, совершенно напротив — он счастлив это слышать. Хёнджин оказался в его постели не по дурости и не от ветра в голове. Он осознанно выбрал его и хочет провести с ним ночь, потому что действительно так решил.
Феликс поднимается выше и целует омегу, желая унять его волнение. Чувствует, как руки Хёнджина обнимают его шею так крепко, что он непроизвольно вдавливает его в кровать. А пальцы по-прежнему остаются внутри и двигаются мягко, расслабляя мышцы.
— Всё в порядке, — шепчет Феликс. — Я отталкиваюсь от твоих желаний и сделаю всё, чтобы тебе сегодня было хорошо.
Губы мягко целуют гладкость щеки. Ресницы омеги невесомо щекотят Феликса. Хёнджин дышит глубже и снова постепенно расслабляется.
— Побудешь нежным для меня? — тихо спрашивает он. — Хотя бы сперва.
— Когда угодно и как тебе угодно, — улыбается Ликс и снова целует его, подгибая пальцы.
Хёнджин стонет и цепляется за его волосы, проникая языком меж губ.
Феликс прокручивает пальцы и чувствует: омега так сильно возбуждён, истекая смазкой под ним, что с лёгкостью принимает и третий палец. Ликс разрывает поцелуй, чтобы вновь опуститься вниз. Вбирает член полностью и мычит от удовольствия. Нутро омеги очень влажное и горячее, пальцы ритмично двигаются внутри, пока Феликс продолжает насаживаться ртом на член. Он не спешит ускоряться, чувствует, что Хёнджину и так всё нравится, а значит важно просто сохранить нужный ритм, чтобы ему было хорошо.
Омега начинает двигать бёдрами навстречу ласкам, стонет высоко и мелодично. Заполняет феромонами всю комнату и голову Феликса. Они тяжелеют, оседают в горле и на языке. Переплетаются с альфьими феромонами, сливаются воедино. Феликс давно на взводе, не контролирует свои. Мысленно он уже трахает омегу далеко не пальцами, но в реальности держит нужный ритм, скользя подушечками по шёлковым влажным стенкам, пока не чувствует, что они начинают неконтролируемо сжиматься. Хёнджин ахает, вскрикивает, вытаскивает одну руку из-под подушки и цепляется за собственные волосы. Феликс не останавливается, втягивает губами член в себя с каждым новым движением и всё продолжает доставлять омеге так необходимые ощущения. И наконец чувствует дрожь в его теле и пульсацию члена, который заполняет его рот тёплой жидкостью.
Ликс закатывает глаза от кайфа, будто кончает сам и жадно глотает всё, что дарит ему Хёнджин, захлёбываясь в стонах. Он осторожно вынимает пальцы и облизывает их с жадностью. Все три одновременно. Хёнджин тяжело дышит, приложив ладонь ко лбу и раскинув ноги. Феликс подкрадывается к нему неторопливо, словно хищник, и шепчет в губы:
— Ваша душа довольна? — почти мурлычет он.
— И душа и тело, — удовлетворённо отвечает омега с улыбкой и обнимает Феликса, перекатываясь с ним, чтобы оказаться сверху. — Ты и правда волшебник.
Феликс заводит руку под голову, вопросительно приподнимает бровь и поглаживает ягодицу Хёнджина, пока тот продолжает:
— У тебя и рот и руки волшебные, — он неторопливо расстёгивает жилет Феликса и принимается игриво водить пальцем по обнажённой груди.
— И не только они, — самодовольно произносит Ликс и тянется за поцелуем.
Они целуются страстно и ненасытно, мягко кусаются и лижутся. Феликс с наслаждением мнёт в ладонях ягодицы омеги и изредка похлопывает, ощущая, как они слегка пружинят. Какое же у него потрясающее тело.
Хёнджин ёрзает на нём и потирается пахом, капризно мыча.
— Я хочу тебя...
— А кто сказал, что мы закончили? — Феликс крепко обнимает омегу двумя руками за спину и, расставив ноги, аккуратно кусает клыками шею.
Хёнджин ахает и хватается за его плечи.
— Нужно достать презерватив, — тихо говорит Феликс и снова облизывает запаховую железу.
— Где они лежат? — Хёнджин уже пытается привстать, но Феликс не отпускает.
— А может быть в твоей сумочке есть какие-нибудь особенные, которые нравятся именно тебе? — он ведёт языком по напряжённым мышцам до челюсти и устремляет взгляд на румяное лицо омеги.
— Нет... Не ношу с собой ничего такого, — Хёнджину, очевидно, не терпится. Он освобождает плечи Феликса от жилета, и тот падает вниз, оставляя его теперь по пояс нагим.
— В нижнем ящике компьютерного стола, — кивает в сторону Ликс и на последок кратко целует губы омеги.
Тот всё же с трудом поднимается с бёдер и движется к столу, выбирая самый провокационный способ достать необходимое.
Вместо того, чтобы присесть, он наклоняется в прогибе. Тонкая талия исчезает из виду, заслоняемая сексуальными округлостями с разогретой дырочкой между ними.
Сделал ли он это специально? Феликс уверен, что да. Он скалит клыки и в тот же миг срывается с постели, падая перед омегой на колени, чтобы прижаться губами к желанному телу и проникнуть языком внутрь.
Хёнджин стонет и толкается назад. Феликс чувствует немного больше свободы, потому что омега руками разводит половинки, позволяя проникнуть глубже. Слишком сексуально, это доверие и очевидное желание без тени скромности сводит Ликса с ума. Он с удовольствием целует и лижет Хёнджина, пачкая губы и подбородок в его смазке, пока руки его в этот момент спускают штаны, освобождая член. Он мягко гладит себя: касаться очень хочется, но не слишком ощутимо, чтобы не приблизить оргазм раньше времени. Хёнджин убирает от себя руки.
Слышится звук открывающегося ящика, затем шелест. Боковым зрением Феликс видит, как ему протягивают скатанный латекс дрожащей рукой. Похоже, он довёл его до такого состояния, что тот уже сам готов на него сесть. Он прекращает вылизывания чертовски вкусного тела, принимает презерватив из рук омеги и раскатывает его по члену. Поднимается с коленей и гладит ладонью спину Хёнджина.
— Ну что... — тихо произносит Феликс.
— Пожалуйста, альфа, — почти скулит Хёнджин, обернувшись к нему.
Феликс берёт в руку член, утыкается головкой во вход и, сжав губы, проникает внутрь.
Оба издают стон облегчения. Феликс входит одним движением до основания и замирает. Тёплое тело омеги, так хорошо принявшее его, ощущается потрясающе. Он тянет Хёнджина за руки и поднимает. Тот выпрямляется и прижимается спиной к груди. Сводит ноги, и Феликс чувствует, как внутри становится ещё теснее.
— Как же ты хорош, — сквозь сжатые зубы цедит Феликс, теряясь в ощущениях.
Хёнджин поворачивает голову и тянется к нему за поцелуем. Феликс ловит его губы своими и принимается толкаться в тело омеги. Они горячо и учащённо дышат, ласкаясь языками, пока руки Феликса блуждают по торсу омеги. Он вскользь задевает и оглаживает соски, мягко пощипывает кожу и плотнее прижимает его к себе. Бьётся бёдрами о ягодицы, каждым толчком входя до предела. Держаться он больше не в силах.
У Хёнджина взгляд поплывший, он кладёт свои руки на его, усиливая давление, и крепко стоит на ногах, чтобы принимать толчки.
— Тебе хорошо со мной? — тяжело дыша, спрашивает Феликс.
Одну руку он опускает вниз и работает кулаком на влажном члене омеги.
— Я тащусь от тебя, — выдавливает Хёнджин и срывается на громкий стон.
— Я хотел тебя в своей постели, но не удержался, прости. Ты слишком соблазнительный, — Феликс продолжает двигаться внутри, затем замирает и горячо целует плечо омеги. — Сменим положение?
— Мне всё равно... Лишь бы с тобой, — Хёнджина так развезло, что он почти полностью облокотился о него.
Феликс аккуратно выходит из его тела и выпутывает ноги из штанов, остававшихся всё это время на щиколотках. Затем проходит к кровати и садится на край. В следующее мгновение Хёнджин буквально запрыгивает на него, тут же снова насаживаясь на член. Феликс громко стонет от неожиданности и падает на спину. Омега выглядит таким голодным, двигает тазом, доставляя наслаждение обоим. Феликс хватает его за бёдра, отлетев сознанием куда-то далеко. Хёнджин склоняется над ним и прижимается носом к запаховой железе, шумно дышит и вызывает этим щекотку.
— Выпусти... ещё больше феромонов.
Это походит на приступ безумия. Но Феликс не смеет отказать и выполняет просьбу.
— Мхаах... Даааа, — с наслаждением тянет Хёнджин, выпрямляется и начинает быстро ласкать себя рукой. Затем недовольно шипит, снимает с себя все кольца, бросает их на кровать и возвращает руку на член, закатывая глаза.
Ликс чувствует, как стенки крепко сжимают его, подмахивает бёдрами снизу, почти подкидывая омегу на себе. Хёнджина выгибает, рука не останавливается ни на миг, он отклоняет голову, широко открывает рот и хрипло дышит. Феликс не может оторвать глаз от него, все мышцы на теле омеги выделились ещё ярче, вены на работающей руке взбухли. Сознание меркнет, в ушах шумит, он толкается в тело, что есть силы, и не сразу понимает, что стонет громче Хёнджина. До белых пятен сжимает чужие бёдра и, после сильнейшего напряжения, кончает внутрь.
Но остановиться не может, продолжает двигаться внутри. Лицо Хёнджина искажается от бури чувств, он опирается рукой на грудь и громко стонет. Феликс всё продолжает толкаться и наконец чувствует, как сильно омега сжимается на нём, а его сперма выстреливает ему на живот, грудь и даже губы.
Образовавшуюся тишину заполняет тонкий звон в ушах, чёрные пятна перед глазами мелькают и создают неуловимые узоры. Хёнджин слегка приподнимается, чтобы член выскользнул из нутра, а затем, под давлением требовательных рук, плавно опускается и ложится на грудь.
Феликс поглаживает лопатки омеги и неторопливо облизывается. Рябь перед глазами постепенно рассеивается, голова давно уже не была такой пустой. И он чувствует себя счастливым. Хёнджина совершенно не хочется выпускать из объятий, но тот приподнимается и тянется за поцелуем. Феликс прижимается губами к его и задерживается так на несколько секунд, пока омега снова обессиленно не падает.
— Меня трахнул сам yonglix, — мечтательно бормочет он.
— Чего? — Феликса так удивляет услышанное, что он резко поднимает голову с кровати. — Ты же даже не знаешь, о чём говоришь.
— И что? — Хёнджин обращает на него шутливый взгляд. — Ты сказал, что это почти бренд, громкое имя. Дай мне похвастаться хотя бы самому себе, пусть я и не знаю.
Феликс добродушно посмеивается — это немного абсурдно и забавно одновременно.
— И часто ты хвастаешься сам себе?
— Временами. Рекомендую, это очень приятно и не вызовет зависти со стороны.
— Нужно будет попробовать, — Феликс роняет голову на постель и крепче сжимает омегу в руках. — Пойдёшь в душ первым, или вместе?
Хёнджин перекатывается с него и вдруг выгибается, доставая из-под себя брошенные кольца. Перекладывает их на тумбочку, где горит голубая лава-лампа, и смотрит на Ликса, размышляя.
— Пойдём вместе. Только дай мне чистое полотенце.
Феликс прыскает от смеха. Хёнджин, похоже, неисправим, и маленькие требования, капризы — неотъемлемая часть его личности. Но это совершенно не раздражает, а лишь веселит. С ним не соскучишься.
От резкого прилива хорошего настроения, Феликс чересчур бодро поднимается с постели, стягивает с себя использованный латекс и, перевязав, бросает в урну под компьютерным столом. В ней, как и положено у одинокого свободного альфы, излишне много скомканных бумажных салфеток. Феликсу не стыдно, тестостерона у него более, чем достаточно.
Он подаёт Хёнджину руку, чтобы помочь встать. Омега довольно улыбается и устало мычит, позволяя Феликсу поднять его силой.
В душ он проходит первым, хватается за лейку, направляет на себя и слишком смело включает полный напор воды.
— Айщ! Холодно! — Хёнджин отпрыгивает от воды и плотно прижимается к Феликсу, чтобы почувствовать тепло.
— Ну надо же подождать десять секунд, — бормочет Ликс, обнимая омегу.
Он забирает лейку из его рук и устанавливает её на крепление над ними. Вода становится комфортной температуры и Хёнджин облегчённо выдыхает, тут же принимаясь изучать полку.
— Этот гель мне не подходит, — он оборачивается к Феликсу и хмурит брови.
Ликс вздыхает:
— Другого нет, — Хёнджина ответ не устраивает, он продолжает уничтожать взглядом Феликса и вынуждает его продолжить. — Я альфа, который живёт один. А ты первый омега, который сюда попал. Мойся тем, что есть.
А вот тут Феликс, похоже, попадает в самую точку, потому что Хёнджин меняется с лице, отворачивается и кокетливо приподнимает плечо.
— Так я, получается, особенный? — игривым тоном спрашивает он.
Этот флирт действует на Феликса безотказно, а вопрос кажется слишком простым. Руки сами тянутся к талии омеги, нос прижимается к запаховой железе, а Феликс, расплывшись в улыбке, мурлычет в плечо:
— Ты самый особенный.
Хёнджин мелодично смеётся и прижимается задом к вставшему члену. Феликс горячо дышит, вызывая мурашки на коже омеги, и делает толчок навстречу. Затем обхватывает себя пальцами и игриво скользит головкой по соблазнительной дырочке, собирая выделившуюся смазку.
Хёнджин чуть выгибается и шипит:
— Только попробуй войти в меня вот так.
Феликс действительно почти теряет контроль, он чувствует, что до сих пор не насытился им. Находиться рядом с Хёнджином, тем более обнажённым, и не хотеть его просто невозможно. Он с трудом отлипает от желанного тела и с затуманенным разумом и стеклянными глазами идёт обратно в комнату за необходимым. На полу остаются мокрые следы, но ему абсолютно всё равно. Всё, что сейчас важно — это омега, который тоже нетерпеливо ждёт его в душе.
Феликс возвращается очень быстро, ванная комната встречает его тёплым паром и настоящим сокровищем в душевой кабине. Хёнджин всё ещё в той же позе с отставленным задом, а взгляд почти дикий. Феликсу хочется рычать от возбуждения, он подстраивается сзади и, обхватив тело омеги двумя руками, резко входит до самых яиц.
Хёнджин вскрикивает, откинув голову, но, когда Феликс начинает ритмично двигаться в нём, переходит на бессвязное мычание.
— Как нам остановиться? Хочется ещё и ещё, — омега млеет его в руках, открыто подставляясь новым толчкам.
— Нам обоим просто нужно ещё разок хорошо кончить. Я помогу тебе, — низко произносит Феликс, прижавшись губами к уху.
— Можешь больше не осторожничать. Хааа... Как хорошо, — Хёнджин выгибается и почти скулит.
Член омеги стоит так крепко — Феликса это возбуждает ещё сильнее. Он чувствует, как горячие волны накатывают внизу, дарят ему настоящее наслаждение. Любуется блестящей головкой с тянущейся вниз каплей смазки, которая подрагивает от сильных толчков. Этот омега так прекрасен, так потрясающе стонет и так откровенно ему отдаётся. Феликсу хочется сделать ему так хорошо, как ещё не делал никто.
Он ускоряет движения тазом, начиная звонко биться о ягодицы. Руки сжимают омегу сильнее, пока губы жадно целуют кожу шеи, покрытую яркими мурашками. Феликс то поднимается поцелуями выше, одаривая горячей лаской щеку и линию челюсти, то спускается вниз, чтобы снова ненасытно вдохнуть феромоны омеги. Вдохнуть так глубоко, словно это самый сильный наркотик в мире, вызывающий страшную зависимость. Так глубоко, чтобы закружилась голова, а кровь быстрее текла по венам, чтобы распространить кайф по телу. Вот, что сейчас он испытывает, трахая горячее нутро Хёнджина, истекающее смазкой.
И далеко не сразу понимает, что теперь кусает омегу так, что оставляет отпечатки клыков на тонкой коже, пока тот не тянет с мольбой:
— Укуси меня, альфа...
Феликс отстраняется и даже замирает, с трудом фокусируя не верящий взгляд на Хёнджина.
— Что?.. — глупо спрашивает он. Очевидно, речь тут совсем не о тех укусах, которыми он только что его одаривал.
— Оставь мне метку, ну же! — требует омега.
— Хёнджин, ты не в себе, ты под влиянием момента, — пытается образумить его Феликс. Он все ещё не двигается и чувствует, как омега крепко сжимает его член мышцами.
— Какая разница, если она все равно сойдёт через пару недель. Дай мне почувствовать, каково это, — Хёнджин цепляется рукой за волосы Феликса и требовательно опускает его голову вниз, ближе к своему плечу. Ликс продолжает медлить. — Сейчас же укуси меня, альфа!
Феликс под давлением чужой руки утыкается носом в запаховую железу и чувствует, как на него давят физически. Он шумно втягивает носом, и аромат омеги пробирает до самого мозга. Он не в силах сопротивляться. Прижав его ещё крепче к себе, Феликс принимается снова жадно толкаться внутрь, открывает рот и впивается острыми клыками в кожу.
Стон Хёнджина такой громкий, что оглушает Феликса на несколько секунд. Он не чувствует ни воду, ни пол под ногами. Лишь влажное тело в его руках, крепко сжатый член меж тугих тёплых стенок и чужую кровь у себя во рту. Обзор перед глазами сужается, омега кричит в наслаждении, Феликс бьётся о его тело из последних сил. И перед тем, как перед глазами окончательно темнеет от того, что ему до одурения хорошо, Феликс видит, как Хёнджин выстреливает спермой на запотевшее стекло душевой, кончая одновременно с ним.
Через некоторое время Феликс обнаруживает себя сидящим внизу. Он пытается отдышаться, зрение и осязание постепенно возвращаются к нему. Хёнджин сидит напротив, прислонившись к стене и закрыв глаза. На их полусогнутые ноги льётся тёплая вода. Феликс сглатывает и всё ещё чувствует на губах вкус крови. Оргазма почти до потери сознания у него ещё не было никогда в жизни. Как бы ему не было приятно, какой бы умелый омега ему не попадался и как бы он не уставал, но такого ещё не случалось. Феликс прислоняется головой к стене и ухмыляется от осознания произошедшего безумства.
— Это какой-то пиздец... — жмурится с довольной улыбкой он.
А затем чувствует на своих бёдрах вес Хёнджина. Он покрывает мягкими поцелуями всё лицо Феликса, пока тот устало сопит от удовольствия.
— Волшебник, — тихо шепчет снова и снова Хёнджин между поцелуями.
***
Феликс позволяет омеге выбрать футболку из всего своего гардероба самостоятельно. Ведь если ему что-то не понравится, беды можно не миновать. Хёнджин скрупулёзно перерывает все вещи на полках и останавливает свой выбор на чёрной оверсайз футболке с принтом лунного затмения. И Феликс очередной раз подмечает для себя, что у него отличный вкус. И губа не дура, ведь Ликс привёз эту футболку из брендового магазина Лос-Анджелеса, и она самая дорогая в его коллекции. И конечно же в ней он никогда не ложился спать. Но Хёнджину можно.
Оставленная метка всё ещё немного кровит, поэтому Феликс крайне осторожно и с большой нежностью обрабатывает свежий укус перекисью.
— Как же это было хорошо, — говорит Феликс, любуясь в зеркале отражением обнажённого омеги с футболкой в руках.
— Смотри, какая красота, — Хёнджин улыбается и осторожно гладит укус пальцами. — Такая ровная. Даже жалко, что заживёт и пропадёт.
— Если ты к тому времени не пропадёшь, я оставлю тебе новую, — закусывает губу Ликс и, не удержавшись, начинает мять зад омеги рукой.
Хёнджин надевает футболку и с разбега прыгает на кровать. Феликс удивлённо оборачивается.
— А трусы?
— Нет, сэр, — игриво отвечает омега, с наслаждением потягиваясь на постели, — сегодня ночью никаких трусов. Пусть тело отдохнёт. А твоя футболка мне как платье, идеально. До чего же она крутая! — Хёнджин гладит пальцем принт и улыбается.
— Хочешь, подарю? — Феликс подползает к омеге, устраивается между ног, ложится сверху и нежно целует губы.
— Считай, что ты уже с ней простился, — дразнится Хёнджин и тоже целует его.
Они оказываются во власти прохладного постельного белья и одеяла. Феликс уже собирается обнять Хёнджина и закрыть глаза, но тот капризно тянет:
— Выключи лава-лампу, слишком светло.
Ликс тяжело вздыхает и поворачивается, тянется рукой к лампе и нажимает кнопку.
— И буквы своего бренда на стене выключи, всё равно светло.
Феликс без единого возмущения встаёт с кровати и идёт к стене, чтобы выключить и неоновый свет своего ника, который не выключал никогда с тех пор, как установил.
— И компьютер выключи, он гудит.
Нет, это уже слишком.
— Спать с компьютером — это святое! — ворчит Феликс, в попытке защитить своё любимое.
— Ты спишь со мной, а не с компьютером, — произносит омега тоном, не терпящим отказа.
С одной стороны резонно, поэтому Феликс идёт к компу и выключает его тоже, но только сегодня. А заодно на всякий случай прихватывает из ящика стола парочку презервативов, которые оставляет рядом со сложенными кольцами Хёнджина на тумбочке. Он был готов ползать перед Хёнджином на коленях, чтобы тот был доволен? Ну вот это и происходит.
— Если завтра я проснусь в этой постели один, клянусь, я переверну вверх дном весь Сеул и найду тебя. Только попробуй сбежать, — тихо шипит Феликс на ухо омеги, обнимая его.
— Кто знает, с какими мыслями и настроением я проснусь завтра, — дразнится в ответ он.
— Даже не думай, — на всякий случай снова предупреждает Феликс и прижимает омегу ещё крепче к себе. И не чувствует никакого сопротивления.
Вместо этого Хёнджин наоборот придвигается вплотную и начинает тихо бормотать:
— Спасибо, волшебник... За волшебный вечер, волшебные цветы, волшебную постель и волшебный душ, — замолкает ненадолго, а затем добавляет. — И за футболку спасибо, волшебную.
— Всегда пожалуйста, чудо, — улыбается Феликс, прикрывая глаза.
Он чувствует себя счастливым и неожиданно спокойным. У него был лучший секс, он сумел провести вечер с этим удивительным омегой, который теперь даже засыпает в его руках наполовину обнажённый. Почему он буквально заболел им? Феликс не знает точного ответа. Просто к нему влечёт до безумия. И не только сексуально.
Он вдыхает тонкий аромат лаванды и чувствует, как голова тяжелеет. Он впервые засыпает с кем-то в своей постели в этой однокомнатной квартире. И это не кажется чем-то неудобным или непривычным. Это именно то, чего он желал с тех пор, как впервые встретил длинноногого брюнета в баре. Он впервые оставил кому-то метку, и это тоже не кажется ему чем-то странным, теперь. Сейчас всё происходит так, как должно было быть. Он правда счастлив.