Подружись со своим безумием
И не важно: сон это или реальность.
Главное лишь то, что ты рядом.
Спасибо за это.
©Bts — best of me
***
Он с трудом разлепил глаза, хотелось поспать ещё немного. Окинув комнату взглядом, Чимин подумал, что проспал всего пару часов. Было темно, и лучи солнца не проникали в помещение. Громкий вздох наполнил комнату. Он перевернулся на бок, вызывая поскрипывание дивана, и вздрогнул от неожиданности. Прислонившись спиной к дивану, на полу сидел Джин и листал какую-то книжку. «Пора бы привыкнуть к его присутствию», — пронеслось в голове Чимина.
— Ты ещё здесь? — хриплым со сна голосом поинтересовался проснувшийся.
Плод шизофрении вздрогнул и, бросив короткий взгляд на сумасшедшего, вернулся к своему занятию.
— А я должен куда-то деться? — поинтересовался он, перелистывая страницу.
— И давно ты здесь?
— Немного меньше, чем ты спал.
— Значит недолго, — отметил для себя Чимин, попутно замечая, что в горле у него сильно пересохло и если он сейчас же не выпьет воды, то рискует высохнуть. Он покашлял от сухости в горле.
— Ну не скажи, — фыркнул хён и, отложив книгу в сторону, потянулся за чем-то. Это оказался стакан воды, который и был протянут Чимину. Он принял сидячее положение, взял бокал и с благодарностью кивнул. «Зачем эта благодарность? — про себя удивлялся Чимин. — Выходит, что благодарю своё же подсознание.» Холодная жидкость проникала в горло, принося невероятное удовольствие, освежая изнутри и возвращая чувство жизни. Он пил с наслаждением и хотел ещё, вода казалась неимоверно вкусной. — Ты проспал весь день, сейчас... где-то девять часов вечера.
Чимин подавился водой и закашлялся.
— Сколько?! Почему так долго?
— Устал, видимо, — пожал плечами призрак. — Как давно ты спал и высыпался?
— Как моя шиза, ты должен знать всё, что знаю я, так почему же спрашиваешь? — ушёл он от ответа.
— Ну и что? Тебе разве не хочется поговорить с кем-нибудь о том, что тебя беспокоит? Просто расслабься, представь, что я — это настоящий Джин, твой старый друг и вовсе не сумасшествие, которое всё знает о тебе.
Как сложно было ему говорить это, притворяться плодом шизофрении, когда на самом деле он был всё тем же Джином. Но его другу было слишком сложно принять тот факт, что депрессия вовсе не свела его с ума, просто произошло чудо. Легче поверить в нездоровую психику, чем в волшебство.
— Ты прав, давай поговорим, — подумав какое-то время, согласился он и устроился на диване, свесив ноги с него.
— Как ты жил всё это время? Тяжело было? — гость рассматривал узоры пыли на небольшом столике перед ним.
— Тяжело, — почти не думая, согласился собеседник. — Места не мог себе найти, как будто кусок меня оторвали и сказали жить дальше. Ты не представляешь, какие времена наступили для нас после твоего ухода. Все эти ссоры, драки, бесконечные обвинения в чем-то — всё это так давило. Я устал от них. Как ни стыдно признавать, я устал от парней, от их поведения, от тех, с кем проводил 24/7 и был счастлив делить жизнь. Мы с Хосоки-хёном пытались помирить команду, но они, видимо, не хотели этого. Даже Намджун-хён опустил руки. Когда PDним объявил о роспуске группы, я подумал: «наконец-то, больше не увижу этих ссор, наконец-то смогу быть в покое». Нас больше ничего не связывало, поэтому никто не пытался что-то сделать, чтобы группа продолжила своё существование. Зачем? И так работа превратилась в ад. Хосок-хён вернулся в Кванджу, а я решил остаться в Сеуле, затаиться тут, чтобы обо мне просто забыли. Вот и вышло, что в своём одиночестве сошёл с ума и сейчас говорю с тобой, — он усмехнулся, завершая свой монолог.
Сокджину нечего было сказать, он был погружен с свои мысли, уже давно не новые. Всё шло слишком хорошо, ещё тогда, когда был жив и они стали популярны, он часто думал о том, как они высоко поднялись и как эта высота пугает его. Он часто прокручивал в голове слова Юнги: «Я боюсь не того, что мы так высоко поднялись, меня пугает сам факт падения». Именно то, чего мембер боялся, с ними и произошло. То самое падение. Громкое и приносящее ужасную боль, оно размазало их и их мечты по асфальту реальности. Как долго они жили с этим? Насколько долго им пришлось справляться со всеми бедами, которые им преподнес старший, шагая в объятия смерти?
— Сколько времени меня... нет? — было видно, что этот вопрос сильно волновал его, поскольку Сокджин засуетился, не знал куда деть руки, глаза его перебегали с предмета на предмет.
— Два года, — тихо сказал Чимин, не замечая поведения призрачного друга, словно и правда говорил сам с собой.
Внутри воскресшего словно что-то оборвалось. Слова «два года» отдавались эхом в голове и проникали всё глубже и глубже. Они леденили душу, хватались за неё холодными щупальцами, если, конечно, было за что хвататься. Что могло случиться за два года его отсутствия? Да всё! Могло случиться всё, что угодно. Этот факт пугал его. Как всё это время жили парни? Для него это было мгновение, не больше, а они проживали каждый день с мыслью о том, что его нет, он их оставил, исчез и как жить дальше? Судя по тому, что рассказал Чимин, эти два года вовсе не показались им сахаром. Потерянный взгляд устремился на Чимина, вернее, на его отражение в пыльном экране телевизора. Да взять вот к примеру его. На этого парня смотреть больно, всё сразу внутри переворачивается, а виноват кто? Конечно же Сокджин, и он это понимает, но вот какая от этого польза?
— А что с остальными, знаешь?
— Ты должен знать, как я не люблю эту тему, — нахмурился Чимин.
— Почему?
— Сам знаешь. Пусть ты и моё Я, не выводи меня.
— Что свело тебя с ума?
— Он. Глупый вопрос, — сухо обронил сумасшедший.
— Ты так уверен в этом? — неожиданно спросил старший, словно и правда превращался в личное безумие своего тонсена.
— Д-да... — уверенное утверждение было высказано без капли уверенности.
— Не ты сам?
— Заткнись. Надоел.
Чимин разозлился от безысходности, он засомневался в том, во что верил всё это время, и теперь был зол, на себя. Но признавать этого не хотел, даже перед своим сумасшествием.
Неожиданно комнату заполнил звук урчания живота. Отметив про себя, что это не его организм требует пищи, Джин устремил взгляд на Чимина.
— Когда ты ел в последний раз?
— Не помню, — честно ответил тот. — Что, кормить меня будешь? Дожили, — фыркнул Чимин, поражаясь бредовости ситуации.
— Буду. Марш на кухню.
— Там нет ничего.
— Закажи еду на дом.
— Интересно, теперь все мои внутренние желания будут обсуждаться с тобой? — хмыкнул Чимин.
— По необходимости.
— Ведешь себя как Джин-хён. Я не знаю, где мой телефон.
— Так встань и найди его.
— Не хочу.
— Ещё как хочешь.
И он, считая всё это своими мыслями, поднялся с дивана и стал вяло шататься по квартире, лишь бы не выслушивать эти глупые указания. Ходил туда-сюда, заглядывал в одни и те же места и несколько раз забывал, что ищет.
Джин наблюдал за этими похождениями какое-то время, пока не заметил предмет исканий под тем самым маленьким столиком, где всё ещё стояла его фотография. Карие глаза смотрели прямо, проникая в самую душу и ковыряясь в её потёмках.
— Неловко-то как... — передернув плечами, он повысил голос, чтобы Чимин мог его услышать. — Твой телефон здесь!
Когда аппарат был найден, еда заказана, и они сидели на прежних, местах, в комнате снова витало молчание.
— Что ты хочешь дальше делать? Чем хочешь заняться? — Чимин обратил на собеседника вопросительный взгляд. Отвечать он не собирался, поэтому старший продолжил. — Ты ведь не собираешься проваляться в этой кладовке всю оставшуюся жизнь? Может, хочешь снова заниматься музыкой? Собрать группу...
— Нет, — резко оборвал его парень. — Я скорей умереть пожелаю, чем вернуться ко всему этому хаосу.
— Чимин, не смей так говорить, — нахмурился старший.
— Да закройся ты! Фальшивка. Сам-то умер и рад, спокойно тебе небось, — прорычал он.
— Ошибаешься.
— Да откуда тебе знать? Ты — никто. Хёна больше нет, а тебя и вовсе не существует, ты — жалкая копия.
— Согласен. Ты прав во всём кроме того, что не прочь умереть, — спокойно продолжал старший, в очередной раз проглатывая обиду. — Ты должен жить дальше.
— Ничего я тебе не должен, придурок, — он запустил руки в волосы и опустил голову. — Не разговаривай со мной. Не хочу чувствовать себя психом.
Сокджин молча встал с пола и вышел из гостиной, оставляя тонсена наедине с собственными мыслями. Ему и самому следовало остыть. Слова младшего лезвиями рассекали то, что ещё не зажило. Внутри он всё ещё истекал кровью.
По комнате пронесся мерзкий вопль входного звонка, оповещающего о посетителе.
— Пицца... — Джин прошёл к двери и осторожно открыл её. На пороге стоял молодой парень с сумкой для пиццы. Он почесал затылок и заглянул в квартиру. — Здравствуйте, спасибо за доставку, сколько я должен? Ох, кажется, не взял кошелек. Секунду.
— Извините, — голос доставщика проник в квартиру.
— Сейчас вернусь, — отмахнулся Джин.
Услышав посторонний голос, Чимин вздрогнул и прошёл к двери. Он поздоровался с доставщиком, который был чем-то озадачен.
— У Вас дверь сама собой открылась, — заглядывая внутрь, выдал он.
— Не несите чушь и не вторгайтесь в моё личное пространство. Сколько с меня?
Ойкнув, парнишка вытащил пиццу, назвал сумму и протянул лист для подписи. Они рассчитались и дверь была снова заперта. Старший только вернулся.
— Я не могу найти кошелек... — он наткнулся взглядом на пиццу, которую держал в руках тонсен. — Похоже, ты уже разобрался с этим.
Они расположились всё в той же гостиной, поскольку на кухне находиться было невозможно. Аромат пиццы разлетался по комнате, смешиваясь с запахом пыли и грязи. Чимин вот уже несколько минут жевал откушенный кусочек горячей сочной пиццы.
— Ты ешь вообще? — интересовался старший. — Сколько ты его уже жуешь?
— Как ты открыл дверь? — младший перебил хёна, устремив на того пугающий взгляд размышляющего о своём человека. — Ты ведь открыл её, верно?
— Ну... да, открыл, — замялся Джин. — Откуда ты узнал?
— Доставщик сказал, что дверь сама открылась, как по магии.
— Что? Сама? — внутри у Джина всё напряженно сжалось. — Как это «сама»?
Чимин пожал плечами. Где-то на задворках разума, держась из последних сил, на самом краю висела мысль о том, почему же его сумасшествие настолько материально?
Комнату наполнил очередной дверной звонок.
— Кто там ещё? — недовольный хозяин квартиры поднялся с места и скрылся во мраке коридора.
Джин не успел погрузиться в свои мысли, как телефон на столе завибрировал, рискуя упасть на пол. Чтобы этого не произошло, парень подполз к столу и хотел отодвинуть его от края, как вдруг увидел имя того, кто звонил.
«Хосок хён»
Сердце Джина радостно заплясало, и он поспешил ответить на звонок, подхватив со стола телефон. Он поднес его к уху, не думая о том, в какой ситуации находится.
— Привет, Хосок~и. Как поживаешь?
— Чи... кто это? Этот голос... хён? — голос в трубке напрягся.
— Сдачу дать забыл... Эй, ты что делаешь?! — в комнату влетел Чимин и отобрал телефон. — Дурной. Алло, хён, почему звонишь так поздно?
— Кто это был, Чимин? — сухо интересовались на том конце.
— Ты о чём?
— Я... Я слышал голос хёна сейчас...
Чимин устремил на старшего ошарашенный взгляд. Тот стоял, спрятав руки за спину и слабо улыбаясь. Младший почувствовал, как сердце пропустило удар, затем сжалось и словно перестало биться, но лишь для того, чтобы в тот же миг взорваться фейерверком ударов. Руки непроизвольно сжались. В горле пересохло. Удивление застыло в его глазах. Сейчас он больше походил на статую.
— Чимин, ты здесь? — спрашивал голос.
— Позже перезвоню, — сухо обронил он, и телефон выскользнул из его рук.
Напряжение витало в воздухе, его можно было ощутить физически. Они стояли и смотрели друг на друга. Джин всё так же слабо улыбался, Чимин же не мог поверить во всё происходящее, мысли пчелами роились в голове, мешая соображать.
— Хён, ты... — начал он, но голос предательски дрогнул и пропал.
— Это я, Чимин-и, это я — Джин, — он наконец шагнул вперёд и сделал то, что хотел сделать с самого начала: заключил тонсена в крепкие объятия, прижимая к себе его худое измученное тело. — Всё будет хорошо.
Какое-то время Чимин всё ещё не мог поверить в это, но он ощущал тепло, исходящее от хёна, его запах, который со временем стал забываться, эти объятия, которыми он всегда подбадривал его... Всё это пробудило в Чимине старые воспоминания, и он уже не мог сдержать слёз и дал себе свободу. Джин улыбнулся, похлопывая друга по спине.
— Я здесь, Чимин. Всё будет хорошо. Я здесь.