I Purple U

***

Обожаю командировки. Особенно в экзотические теплые страны и поближе к морю.
Ну как, обожаю... Сама мысль об этом греет душу, а вот солнышко голову конкретно припекает, и мне уже хочется взять свои слова обратно.
Я ненавижу жару! Кажется, в прошлой жизни я была вампиром. При чем, не особо удачливым. Джин даже пожалел меня и великодушно отдал свою кепку — видимо, выглядела я и правда несчастно. Но это было мило.

Чем дальше, тем больше я замечаю взаимодействия между мемберами и стаффом. Не знаю уж, как обстоят дела у других айдолов, но эти ребята стараются быть очень вежливыми и обходительными. Учитывая мою недоверчивость, я все еще с подозрением присматривалась к этим людям, думая, что скоро всплывет первый скелет из этого чудного болотца. В конце-концов, звездную болезнь никто не отменял.
В особенности меня беспокоил Чонгук — этот ребенок еще в детстве попал сюда, и кто знает, что звездная жизнь могла сотворить с ним. Макнэ, к тому же, сейчас уделялось немало внимания и комплиментов, что также усиливало опасения. Хоть и, с другой стороны, это было мило — я замечала, как остальные мемберы к нему относятся: как к своему ребенку, в некотором смысле. И как после такого не захотеть семью?

Я начала больше общаться со стаффом. Пока, правда, по большей части приставала к их немногословному менеджеру. На фоне ребят он выглядел воистину монументально, как медведь — очень колоритный, большой и мужественный. Он был не слишком болтливый, но видимо, я умела достать человека вопросами, задаваемыми с той очаровательной детской непосредственностью, которая цепляла за живое. В какой-то момент его взгляд из удивленно-ошалевшего вдруг поменялся на какой-то... теплый, что ли. Кажется, я ему начинала напоминать одного из этих семерых мальчишек, которых он опекал едва ли не с детства. А мне даже обижаться сложно — рядом с ними и у самой детство начинало поигрывать. Не думаю, что это плохо — наоборот, начало накатывать какое-то вдохновение и легкость. И желание узнавать новый мир.
Черт, как же тут интересно!

Мое пребывание здесь не было настолько уж фантастическим: в охране оказалось немало людей, и никого из них не закрепляли за конкретным мембером. Все было от случая к случаю.
Забавно, но помимо меня в этом уютном отряде «телохранителей» была еще одна девушка. Кореянка, мельче меня, но было в ней нечто такое, пробивающееся сквозь азиатское воспитание и дисциплину вышколенного бойца.
— На самом деле здесь особо делать нечего, — между тем говорит менеджер, — работа начнется уже в туре. Пока пользуйся шансом адаптироваться и привыкнуть к новой среде. Тебе ведь еще слишком непривычно это все, верно?
Я поворачиваю голову, встречаясь с ним взглядом, и коротко киваю. Благо, по привычке не кланяюсь. Оказавшись в стране поклонов, мозг резко вспомнил о рефлексах, вдолбленных на тренировках, так что болезненной адаптации к азиатской культуре не случилось. Тут вон азиаты сами от меня в шоке.

Кстати о шок-контенте. Тэхена с нами в эту поездку не было. Я слышала, он присоединится к группе через пару дней, но удивилась этому про себя и с неудобными расспросами не полезла. Плохие новости и так разлетаются быстрее хороших.
Настроение в коллективе заметно омрачилось, но вскоре народ попытался отвлечься, когда настало время заселяться в отель. В этой бытовой суете нам неожиданно выделили пару свободных дней вне съемок.
И я бы с удовольствием поспала с денек, как это явно делал сейчас Юнги, радостно заперевшись в своей комнате, но макнэ лайн...
Макнэ лайн вечно что-то кусало за те самые крепкие и красивые части, подгоняя навстречу приключениям. А желающих из стаффа сопровождать юные дарования по миру как-то резко не стало. Я не успела ретироваться из опасной зоны, думая о своем и неторопливо медитативно попивая воду, и очнулась только когда услышала свое имя.
Парни хоть и старались выглядеть вежливо и непринужденно, но сдается мне, не сильно обрадовались тому, что к ним фактически приставили няньку.
— Чонгук, только я тебя прошу, не привлекай к себе внимания, — раздает последние наставления менеджер, несгибаемо выдерживая на себе две пары самых невинных в этом мире глаз.
— Конечно.

Конечно, блин. КОНЕЧНО!
Я стою поодаль, скрестив руки на груди и беспомощно наблюдаю, как это дитя богов радостно заливается соловьем перед толпой зевак, исполняя кавер на одну из популярных западных песен.
— Вааа, Чонгуки и правда хорош, — подает голос рядом стоящий Чимин, и я медленно поворачиваю к нему голову. Еще немного, и мое желание надавать этим двоим по заднице, придет в исполнение.
На удивление, парень не скис под моим взглядом, а выкрутил милоту на максималки и улыбнулся еще шире, отчего его глаза стали похожи на два полумесяца. Он такой милый когда улыбается: улыбка на половину лица, а глаза, считай, закрыты.
— Нуна, ну ты чего-о, — игриво тянет он и даже осмеливается коснуться моего плеча ладонью. Мне приходится усиленно щуриться и поджимать губы, чтобы позорно не разулыбаться в ответ. Понадобилось какое-то время, чтобы собрать все рассеявшиеся крупицы негодования воедино и выдать после паузы:
— Вы сколько лет уже работаете?
Парень растерянно моргает и размыкает полные губы, собираясь ответить, но я его перебиваю:
— Вам что менеджер сказал?
— Да все в порядке, не переживай...
Я не замечаю, как начинаю рассеянно разглядывать его красивое лицо, чувствуя приятные поглаживания по руке.
— Ах, ну серьезно, — вздыхаю и неожиданно перехожу на родной язык, тихо, самой себе бормоча: — ну серьезно, мы же не в каменном веке...
— Ты такая милая, когда разговариваешь на своем языке.
Теперь уже растерянно моргаю я. Ну и чего он добивается? Чтобы я смягчилась и отпустила детей пошалить?
— Давай... пойдем в другое место.
С трудом удалось вспомнить эти слова на корейском. Народу вечером заметно прибавилось, и я сильнее начинала беспокоиться за этих двоих. Понятное дело, что мы не в Корее, здесь вряд ли будут их узнавать на каждом шагу, но все же.
— Зачем? Тут хорошо.
— С меня выпивка.
Уж не знаю, с чего я это ляпнула прежде, чем успела обдумать, но слова магическим образом подействовали на Чимина, и он уже по-деловому взглянул на меня. А я добавляю веское:
— Две бутылки.
Парня как ветром сдуло. Теперь я стою и деловито наблюдаю, как Чимин крутится вокруг Гука и подгадывает момент что-то очень заговорщически ему шепнуть. Впрочем, я и не сомневалась, что он с легкостью уломает макнэ. Осталось придумать только, куда отвести этих детей, чтобы они наконец и успокоились и выгулялись.

Не знаю, каким чудом ноги вывели меня к пирсу. Мы купили неподалеку раков, пиво, и расселись на деревянных досках, все еще хранивших тепло дня. Мы с Чимином скрестили ноги по-турецки, Чонгук же поджал под себя одну ногу, а вторую согнул в колене, увлеченно разделывая рака пальцами. Я даже невольно засмотрелась на это действо, вспомнив, как недавно этот парень раздавил ананас голыми руками. Ручки вроде тонкие и нежные, а вены на них - дай боже. Так, хорош на младших заглядываться! Он для меня совсем малыш еще. Ну и что, что разница в каких-то пять лет!
Я раков до этого никогда в жизни не ела, да еще вот так, в целом виде, потому у меня возникли некоторые трудности, изрядно повеселившие парней.
— Нет, дай покажу. Вот так бери.
Чимин - образец великодушия и заботливости, потянулся ко мне и с завидным старанием продемонстрировал на моей порции, как ее разломить и вытянуть начинку.
Это вкусно, но вид целой тушки рака с этими черными бусинками глаз как-то... начинал пугать. Приходит осознание, что ты пожираешь зверски убитый трупик.
— Нуна хмурится как Намджун-хен, — вдруг подает голос Гук, и оба начинают смеяться.
— Ты тоже не любишь морепродукты?
— Люблю. — Кажется, я хмурюсь еще сильнее и уперто, после секундной заминки, отправляю мясо в рот. Младшие о чем-то коротко переговариваются, но я уже не слушаю, уставившись на темную воду перед собой.

Кажется, я начинаю скучать по своим. По семье, знакомым, друзьям — по всем тем людям, с которыми я могу поговорить на родном языке о понятных нам вещах. О бытовом. Не то, чтобы мне это было остро необходимо, но этого не хватало по привычке, что ли. Кажется вот так люди и тоскуют по дому и родной стране, оказавшись далеко.
Странно, что я об этом думаю, находясь среди этих людей. Ко мне хорошо относятся, и я вполне дружески сейчас сижу с ребятами на пирсе и ем раков. Хорошо и спокойно ведь.

— Тяжело тебе, наверно?
Я не сразу реагирую на нежный голос Чимина, и запоздало поворачивю к нему голову.
— Что?
Он улыбается так же очаровательно, как и на экране, разглядывая мое растерянное лицо.
— Ну, ты наверное скучаешь по дому, да? Тебе одной грустно?
Я медленно моргаю, не понимая, чему удивляться. Чимин всегда был таким проницательным?
— Я... не знаю.
— Эй, не грусти. У тебя есть мы!
Он гладит мою руку, а после сжимает запястье, и на этот жест с его улыбкой тяжело не улыбнуться в ответ. Парень протягивает мне заботливо открытую бутылку и чокается горлышком.
— Даже если мир начнет рушиться — не отпускай мою руку, — напевает он строчки из песни, и его подхватывает Гук. Оба улыбаются, так по-разному, но одинаково тепло, что в душе щемит от того, насколько у людей может быть по-настоящему и искренне.
Запоздало я понимаю, что улыбаюсь в ответ так же: совершенно открыто, не сдерживаясь. И осознаю, как сильно хочу защитить этих людей.

Этому миру нужен свет. Если подарить ему любовь — мир станет чуточку лучше.

— Все будет хорошо. Не бойся.
Чимин медленно перестает улыбаться, несколько удивленно уставившись на меня. По глазам вижу: парень догадывается, о чем я. Его уголки губ нервно дергаются в легкой улыбке, а после он поспешно подносит ко рту бутылку, скрывая эмоцию, но я уже заметила.
Он постоянно переживает. Из-за собственного перфекционизма, преимущественно, да так, что стафф уже горло сорвал доказывать парню обратное. Он и так творит за гранью человеческого таланта и возможностей, но продолжает быть слишком строгим к себе. И воспринимать малейшую неполадку как собственный провал. А тут еще и угрозы от сасен. Черт, мне даже в голову не приходит, как его успокоить и отвлечь. Благо, у ребят очень плотный график, и за работой меньше остается времени на плохие мысли.

Затянувшуюся тишину разбивает вибрация смартфона Чонгука. Его лицо осветилось бледно-синим свечением от пробудившегося экрана, глаза пробежались по короткой строчке сообщения.
— Тэхен прилетел, — коротко произносит он, и все мы понимаем, что наш выходной подошел к концу.

***

Ночи здесь на удивление тихие. Гораздо тише, чем в мегаполисе. И небо яркое, усыпанное звездами.
Я впервые за долгое время делаю какао с молоком, выхожу на порог отеля, где на ступенях тихо сидит Тэхен и, обняв колени, смотрит на далекие светлячки наверху. Он так трогательно запрокинул голову, что мне очень тяжело держать руки при себе и не погладить его по пушистому затылку.
Я молча сажусь рядом и протягиваю парню дымящийся напиток. Он едва не вздрагивает и оборачивается ко мне, по-детски удивленно открывая рот. Не ожидал. Но горячую кружку с охотой взял и обнял длинными пальцами. Я долго смотрю на эти большие ладони, думая, сколько же тепла и любви они могут вместить и подарить этому миру. Иногда мне кажется, что любви и доброты в этом человеке хватит на добрую половину планеты. А иногда я поражаюсь его сердцу — он так искренне и с поистине детской непосредственностью любит этот мир. И, как ребенок, каждый раз восторгается новому открытию, воспринимая его как нечто поистине удивительное - где-то за гранью приземленной реальности.

Мы молчим и смотрим в небо. Где-то сбоку медленно передвигается светлячок-спутник по своей орбите. А я вдруг осознаю, что очень хочу именно сейчас увидеть падающую звезду. И загадать, чтобы этот человек рядом больше никогда не грустил.
— Нуна, — тянет он, спустя бесконечное количество времени нарушая тишину, — Думаешь, там кто-то есть?
Я поворачиваю голову и невольно утопаю в этих больших черных глазах, в которых десятками огней сейчас отражается вся вселенная. А он продолжает смотреть в небо.
Конечно, думаю, есть. Наверняка же не мы единственные населяем планеты в этой нашей маленькой космической деревне. Вот только парень явно не об инопланетянах сейчас решил поговорить. Я знаю, как это больно и через какое неприятие приходится пройти, когда теряешь близкого человека.
На секунду мне становится немного... стыдно? За то, что я не испытываю той же грусти и жалости, что и остальные с этими своими соболезнованиями. Возможно потому, что мне пришлось столкнуться с этой болью несколько раз и просто... окунуться в это, прожить эту боль и переварить?
— Это жизнь, — наконец произношу я и ловлю на себе его взгляд. Поворачиваю голову, чтобы встретиться с глазами, ищущими понимания, а спустя секунду Тэхен без колебаний ложится на бок, устраивая голову на моем колене. Такой трогательный, домашний, с взлохмаченной неуложенной шевелюрой.
— Иногда вещи просто случаются, Вишенка.
Я ласково поглаживаю его волосы на затылке, успокаиваю. Хочется дать ему столько любви, чтобы он согрелся и почувствовал себя нужным.
— Ты не один в этом мире. Помни об этом.
Так тихо здесь и так умиротворенно на душе. И я делюсь этим спокойствием, стараясь заглушить те мысли, что съедают сейчас Тэхена изнутри.
— Думаешь, у каждого есть родственная душа?
Забавно, как я ничуть не удивляюсь внезапным вопросам и неожиданной смене темы. С этим странным парнем это кажется таким естественным.
— Думаю, да. В каком-то смысле. Наверно, это не идеализированное понятие о единственной второй половинке, как принято считать. Но... знаешь, когда человек словно с одной с тобой планеты, и ты это чувствуешь. И считаешь его родственным, знакомым. Родным.
Тэхен молчит. Обдумывает.
— Ты уже встречала такого человека?
— Да. — После короткой паузы решаюсь ответить.
— И как ты поняла, что он родной?
— Когда заглянула в твои глаза.
Признаюсь, мне была любопытна реакция на такие слова. И парень ожидаемо замер, переваривая сказанное, а после уставился на меня немигающим взглядом. Я почувствовала его напряжение, которое и заставило Тэхена резко сесть, оказавшись вдруг совсем близко ко мне.
Он приподнял брови и с щенячьим смущением уставился в мои глаза. Такой милый, что хочется погладить по щеке. Но страшно спугнуть наваждение. А он вдруг резко меняется в лице, совсем перестав походить на растерянного ребенка.
Всегда удивляла эта их дуальность — теперь на меня смотрел молодой мужчина, каким он и был в те редкие минуты, когда не играл. Слишком задумчивый, с пронизывающим взглядом — Тэхен вглядывался в меня, пытался понять.

Возможно, зря я решила так поиграть — это совсем не смешно. И что теперь делать с этой ситуацией? Свести в шутку? Сделать вид, что ничего не произошло?
Но я лишь склоняю голову, не в силах даже улыбнуться, потому что только что слишком глубоко ухнулась в этот черный до боли знакомый омут.