Глава I. Дерево, что поёт ветром
📜 Элаэрин
⸻
Утро в Лестуэле начиналось не с петухов и не с колокольного звона — а с шороха листьев, тихого, как дыхание спящего леса.
Рен лежал, глядя в потолок, где между деревянными балками плясали солнечные пятна. Пахло мёдом, свежей пылью и полынью, что сушилась у окна. Где-то внизу уже шуршали — Келли, приёмная мать, наверняка растапливала очаг. Но Рен не спешил вставать. Сегодня ему снились звёзды. Не просто звёзды — а звёзды, что двигались, как птицы, шептали что-то, что он забыл сразу, как открыл глаза.
Он прижал ладонь к груди, где под рубашкой тёплым металлом отозвался кулон — серебристый, гладкий, как капля лунного света. Он не знал, откуда он у него, не знал даже, из какого он металла. Знал только, что сны приходят чаще, когда он засыпает, держа его в руке.
В окно влетел свет — почти ослепительный. Весеннее солнце залило всё: пол, стены, даже крышу напротив, на которой лениво перевернулась чёрная кошка. Где-то за пределами дома пели птицы. Рен знал каждую из них по голосу. Но сегодня... сегодня между звуками была тишина, не обычная — весенняя, прозрачная, будто что-то затаилось.
Он поднялся, натянул сапоги, схватил плащ с гвоздя у двери. И вышел.
Лестуэль просыпался.
На крыльце старик Йорен поправлял вёсла на лодке. Соседская девочка кормила воробья с ладони, смеясь. Воздух был полон пыльцы, сладких запахов цветов и чего-то странного — металлического, как гроза вдалеке. И над всем этим — шёлковая гладь неба, прозрачного, как вода у родника.
Рен шагал вдоль ручья, не спеша. Он шёл туда, куда шёл каждое утро — в чащу, где росло дерево с пением ветра. Оно было древним. И никто, кроме него, не слышал, как оно поёт.
Именно там, среди корней, он впервые увидел белую птицу — ту, что исчезла много лет назад. Именно там кулон впервые вспыхнул светом, когда он заплакал над телом умирающего зверька.
Он не знал, зачем снова идёт туда. Но знал: сегодня — не как всегда.
Сегодня ветер несёт чужие слова. И лес, казалось, слушает его в ответ.
Холодок утра ещё лежал на листьях, когда Элаэрин вышел из подлеска. Мягкие шаги в мокрой траве не нарушали лесной тишины — словно сама чаща не хотела будить своих дремлющих обитателей. Мальчик остановился на краю оврага, где из земли сочился хрустальный ручей, и опустился на корточки, чтобы зачерпнуть воду. Капли стекали с его пальцев, сверкая, будто светлячки.
Он снова смотрел на небо.
— Ты опять там, — пробормотал он, не отводя глаз от спирали звёзд, едва заметной на светлеющем небосклоне.
Вчера он увидел её впервые. Звёздная россыпь, скрученная в завиток, медленно двигалась по небу, как будто дышала. И в груди Элаэрина что-то отозвалось, мягко, тревожно, как нота, застрявшая в воздухе.
— Мальчик, ты разговариваешь со светилами?
Голос был хриплым, будто исцарапанным корой. Элаэрин обернулся резко — и увидел его: старик в длинном плаще, с посохом, покрытым мхом. Из-под капюшона виднелись морщинистые губы и глаза цвета янтаря.
— Кто ты? — настороженно спросил Элаэрин.
— Лучше скажи: кто ты, что можешь видеть ту спираль? — Старик указал посохом на небо. — Простые люди её не замечают.
Элаэрин хотел было ответить, что он просто мальчик из деревни Лиарен, пасущий коз, но замолчал. Потому что в эту минуту звёзды... слабо вспыхнули. Прямо у него над головой.
Старик кивнул, будто подтвердив собственные мысли.
— Ты слышал Песню, не так ли?
Мальчик нахмурился.
— Какую песню?
— Ту, что звучит не ушами, а сердцем. Ту, что ведёт тебя вперёд, даже если ты ещё не знаешь, куда.
Элаэрин опустил взгляд. Да, он слышал её. Вчера, ночью. Тихий, почти неуловимый мотив. И с тех пор ему не сиделось на месте. Он должен был идти.
— Что мне теперь делать? — спросил он вполголоса.
— Идти дальше, — просто ответил старик. — И когда лес начнёт говорить с тобой, не перебивай. Слушай. Там, среди корней, прячутся ответы.
Они постояли так, в тишине, пока утро окончательно не взошло. Затем старик медленно развернулся и зашагал прочь, будто исчезая среди деревьев.
— Эй, подожди! Как тебя звать?
— Меня не зовут, — донеслось из чащи. — Я сам прихожу, когда приходит время.
Элаэрин смотрел ему вслед. Его ладонь медленно сжалась на груди — у самого сердца, там, где под кожей покалывало от странного ощущения. Он не знал, что это: страх, предвкушение... или начало чего-то, что изменит весь его мир.