Глава 1. Любовь и блестки
Пусть худоба Константина никогда не привлекала, был тип женщин которые ломали привычки и затмевали собой всех, кто встречался до них. Таковой когда-то была для него бывшая жена. А быть может, это его юношеская влюбленность сыграла с ним злую шутку и надела маску на женщину, чья натура проявилась лишь годами позже.
Именно такие мысли одолевали его на выходе из агентства, а все потому что перед тем, как покинуть владения Люсинды, им на удачу встретилась Хоуп. Ожидаемо, Джейми поприветствовал ее и девушка впервые за все время улыбнулась. Скупо, но искренне. При виде этого Константин и сам едва не улыбнулся. Правда его улыбка выглядела бы хищно и опасно, а пугать новую знакомую он вовсе не хотел.
Зачастую Константин не любил общительность Джейми, потому что люди, с которыми он его знакомил, не отличались полезностью. Но за представление этой особе он был другу благодарен.
— Прошу любить и жаловать, мой дражайший друг Константин Ворнику. Владелец компании «Тексматч», специализирующейся на современных технологиях и машиностроении. — Джейми приобнял Константина за плечи, но тот в ожидании реакции даже не смутился. Глаза Хоуп блестели, но все также выражали бесстрастие, словно она каждый день встречала миллионеров и водила знакомства с кем-то покруче. Его друг отчего-то не удивился этому и продолжил. — Моя подруга и самая загадочная, амбициозная и многообещающая модель из всех, что я видел за последнее время — Хоуп Саттон. — на последних словах Джейми понизил голос, чтобы никто их больше не услышал. А следом взял ее за руку и поцеловал тыльную сторону ладони в театральном жесте, на что девушка лишь фыркнула и тряхнула волосами.
— Ты мне слишком явно льстишь. — заметила она и наконец вернула свое внимание к тому, кто ждал этого, затаив дыхание. Константин не отводил от нее взгляда и кажется Хоуп начинала это замечать, поэтому смягчил свой тон, когда обратился к ней:
— Тяжело работай в тишине и твой успех оглушит всех вокруг. — Он в очередной раз за сегодняшний день протянул руку для рукопожатия, но Хоуп не ответила на него.
— Это не только мой успех, ведь работаю я не одна, мистер Ворнику. — заметила она деловито и претенциозно, словно он не понимал очевидных вещей. Глупость это или игра для привлечения еще большего внимания? Одно Константин понял точно — эта кошка явно хотела поиграть. — В модельной индустрии все построено на командной работе, несмотря на конкуренцию. Не выкладываешься на полную — не помогаешь агентству, а оно, в таком случае, ничем не сможет помочь тебе. Не стоит забывать и о дизайнерах, визажистах, операторах и Люсинде, которая все это нам обеспечивает.
— Безусловно, но все же пока вы остаетесь лицом всего этого, будьте готовы принимать комплименты. — было весело наблюдать как Хоуп напряглась, пока ожидала его ответа, и Константин продолжил. — Скромность, конечно же, сестра таланта, но и наглость — второе счастье. Не забывайте об этом, мисс Саттон. Говорю вам как человек с опытом.
Джейми не успел вмешаться, прежде чем Хоуп вновь открыла рот. Судя по всему, он знал о ее нелегком характере, но Константин был к этому готов и предвкушал услышать новые аргументы. Да, бессмысленные, потому что разговор между ними сам по себе не имел ни малейшего смысла. Однако он прекрасно подтверждал то, в чем Константин уже наглядно убедился — порочной связи между ними быть.
— Грош цена вашему опыту, если вы — плохой человек, мистер Ворнику. — вежливость все больше походила на вызов, и Хоуп этого почти не скрывала. Руки, которые она сложила на груди и интригующе неприязненный взгляд это доказывали.
— Смотря что вы подразумеваете под характеристикой «плохой». Не следование заповедям божьим? Нарушение федерального закона или уголовной главы Иллинойса? А может, даже муниципального кодекса нашего штата? Мисс Саттон, объясните, будьте так любезны. — Константин скромно умолчал о том, что по таким критериям он более чем подходил под описание «плохой человек». Приятнее сейчас было наблюдать за тем, как лицо Хоуп заострилось из-за того, как сильно она сжала челюсти. Гордая, но от того лишь слаще будет видеть ее в слезах, слюнях и семени, когда он с ней закончит.
— Оставлю это на вашу интерпретацию. — после паузы произнесла Хоуп сквозь зубы и Константин удивился тому, что она себя сдержала.
Впрочем уже в следующую минуту к ним подошли две девушки и взяв Хоуп под руки с девизом «она против, а мы совсем нет» стали активно строить ему глазки. Пока Джейми заговорил с ними, чтобы сгладить неловкую тишину, ведь Константин не спешил представляться, он бросил на них лишь один незаинтересованный взгляд. К счастью, ему не составляло труда понять когда его хотят, но если подошедшие девицы не скрывали этого, то Хоуп смотрела на него горящими от настороженности глазами.
Константину и самому было не просто понять почему он так на ней зациклился. Чтобы ему не сказала Люсинда, было гораздо легче выбрать одну из этих девушек, пригласить на ужин и хорошенько трахнуть сегодня же вечером. Однако из собравшихся больше всего ему приглянулась самая недоступная или только скрывающаяся за этим фасадом.
Что ж, Хоуп, берегись и надейся.
Константин не был уязвлен, когда она удалилась, не прощаясь. Его увлечение явно было не здоровым, однако это не пугало. Ему хотелось изучить природу этого глубинного чувства, насытиться им, прежде чем докопаться до правды. А также заглянуть внутрь этой девушки, словно дезактивировать бомбу замедленного действия до того, как все вокруг взлетит на воздух.
***
Ночной Чикаго был совсем не похож на свою дневную версию. Константину, жившему до этого пять лет в Нью-Йорке было с чем сравнить, однако внешне более спокойный, главный мегаполис Иллинойса завораживал своей ночной жизнью. Она бурлила и хлестала через край, как и ритмичная музыка, прорвавшаяся на улицы из клубов и баров.
Буйные подростки и разгульные студенты, обвешанные цепями, в майках с номерами любимых игроков Чикагских медвежат наслаждались последними днями каникул. Константин смотрел на них свысока, несмотря на то, что когда-то сам таким был. Пусть он и упустил золотое время своей молодости, то бишь первую половину третьего десятка пока был в армии. В студенческие годы Константина, которые пришлись на время его реабилитации после старой травмы, на улицу из общежития он мог выйти лишь по трем причинам. За едой и выпивкой или в прачечную. А также в колледж на пары. После случившегося с ним лишь Джейми сумел вытащить его на свет без практичного для этого повода. Константин с горечью вспоминал в каком запущенном состоянии находился. Кажется, его волосы отросли до самых лопаток, пока друг детства наконец не отчекрыжил их едва ли не под ноль под девизом «да ты так никогда девственности не лишишься!». Мысль о все том же светлом будущем, которое обещали ему взамен на незаменимое — вот, что поддерживало его долгие годы. Учеба сейчас казалась одним пролетевшим мгновением, хотя была настоящей битвой с самим с собой — не чтобы получить знания, а чтобы остаться при рассудке.
Когда Джейми шаркнул обувью по земле рядом с ним и немного замедлил шаг, Константин отбросил мрачные мысли. В конце концов, сегодня ему было обещано веселье, пусть оно имело разные значение в его понимании и друга.
— Эх, хотел бы я вернуться в те времена. — мечтательно вздохнул он, глядя на очередную громкую группу парней. — Моя Карли тогда ещё не имела законного права пилить мне мозги. — добавил друг со вздохом, потому что его телефон не переставая пиликал у него в кармане. И все же Константин знал, что Джейми всего лишь шутит. Свою жену Карлотту, с которой они были вместе с самого универа, он любил больше всего на свете.
— Поправка. Вытрахивать. — Константин позволил себе смешок. Он был вовсе не удивлен, что у этой парочки было пятеро детей. Где бы они не отдыхали вместе, им не удавалось друг другом насытиться, а Константин знал это не понаслышке, ведь раньше его бывшая жена, будучи подругой Карлотты, часто инициировала совместный отдых и отпуски. Возможно, они еще и пользовались единственным моментом, когда дети были увлечены чем-то другим.
— Эй, приятель. Мне послышалось или это зависть? Моя жена самая горячая в этом городе. Неудивительно, что мой член стоит на нее колом. — Джейми широко самохвально улыбнулся и хлопнул друга по плечу.
Они шли по оживленному тротуару, поэтому Константину пришлось выждать пока мимо них пронесется спорткар с опущенными окнами, ревущей рэп-музыкой и хохочущими девушками.
— Избавь меня от этих подробностей. — Он закатил глаза, но не смог удержаться от искрометного подкола. — Я правильно помню, что когда ты сделал ей предложение и она тебе отказала, ты умолял ее на коленях?
— Вообще-то я умолял на коленях ее мать, потому что именно она была против нашего брака. — Джейми улыбнулся ещё шире, ни капельки не стыдясь. — Карли согласилась выйти за меня за считанные секунды. А потом и ее матушка не устояла перед моим шармом. — Пусть Константину повезло с женой меньше, на то она и была бывшей, друг был не прав, когда попрекал его за зависть. Джейми и его семейное счастье ничуть не печалили, наоборот — Константин был рад за друга настолько, насколько мог.
— Что там насчет того бара, куда ты меня ведешь? — спросил он после минуты молчания. Другой бы на его месте выразил бы свою радость и солидарность, но Константин не умел признавать, что имеет явные проблемы с выражением своих эмоций. Не потому что ему не хватало слов, а из-за того, что мысли порой не соответствовали образу, который он выстроил вокруг себя настоящего. Да и за последние годы Константин уже успел усомниться в том знал ли он себя вообще когда-нибудь.
До самого места Х, которое являлось их пунктом назначения, Джейми прожужжал Константину все уши о том, как он хотел туда пойти и как сегодня, по счастливой случайности, ему отдали билеты друзья. Якобы у них изменились планы, но Константин бы не так глуп, чтобы в это поверить — Джейми не хотел идти на стриптиз один и решил втянуть в это его. Откровенно говоря, после сегодняшней судьбоносной встречи в «Велюре» и напряженного рабочего дня, Константин вовсе не был против расслабиться, как иронично, в велюровом кресле и созерцать стройные женские тела, извивающиеся под музыку. Тем временем Джейми рассказывал ему что-то про бурлеск и то, как интересно и современно владельцы заведения интерпретировали его. Пусть Константин сам задал вопрос о том, чего ожидать от столь посещаемого места (по словам Джейми места туда требовалось бронировать за недели до посещения), он уже имел некоторое представление в своей голове и не ожидал того, что получил в реальности.
Стоило им войти в роскошное многоэтажное здание, Джейми предъявил их билеты и они прошли в зал. Он состоял из небольших столиков и огромной сцены с подсветкой. Весьма экстравагантное заведение под названием «Всплеск неона» изобиловало бархатными поверхностями и люстрами в стиле двадцатых годов. На стенах висели плакаты с нарочито вызывающими иллюстрациями: то мужчина, закованный в цепь, кончик от которой у полуголой танцовщицы в руках. То широко открытый женский рот с алыми пухлыми губами в профиль и высунутый язык, на котором пляшут три обнаженные женщины. Очевидно это были старые афишы былых труп или новые, оформленные под ретро стиль.
— Чего только не придумают, чтобы срубить денег с мужчин, которые просто хотят поглазеть на большие сиськи. — громко прокомментировал кто-то в очереди на занятие столика, ведь каждую компанию посетителей провожал элегантный официант.
— Боже, что за богохульство! Бурлеск это может не икона феминизма, но приравнивать его к стрптизу это верх кретинизма! — запальчиво проговорил Джейми, как истинный ценитель разнообразного искусства и зрелища, и Константин был вынужден положить руку ему на плечо, чтобы уберечь его от конфликта. Горя своим делом, друг порой забывал, что всегда находятся люди, которых его страсть ничуть не трогает.
Как бы ни было прискорбно признавать, Константин был отчасти согласен с полу-возмущенным, полу-насмешливым комментатором из очереди. Для него все это оставалось сексуализайцией женского тела в красивой, диковинной и дорогой обертке. Если Джейми искал в шоу необычную грацию, кислотные краски и налет прошлого, то для Константина это оставалось лишь представлением с красивыми женщинами. Ему не требовалось большего.
— Не вздумай мне сказать, что ты тоже здесь ради сисек. — вдруг обратился к нему друг, словно прочел его мысли. Константин действительно попытался придать своему лицу невинное выражение, чтобы смягчить горькую правду для тонко настроенной души Джейми.
— Я вообще больше по жопе, но... — неуверенно заметил Константин больше шутки ради, однако его друг страдальчески застонал.
— Ну как так можно! Я не понимаю! Женщина ведь не только ради красоты, это шоу буквально призвано это показать! Это настоящий театр, Кос!.. — начал было распаляться Джейми, но настала их очередь занять места и он был вынужден сдержать свою тираду, чтобы приветливо улыбнуться официанту.
Им достался столик совсем недалеко от сцены и это несколько убавило недовольство друга. Еще до того, как зал осветился неоновыми лучами, перед ними оказалась бутылка виски и с бокалом в руке Джейми окончательно успокоился, словно и не было никакого раздражающего фактора. Пригубив огненной воды, Константин почувствовал, как по его венам разливается жар и нирвана.
— Пообещай мне, что попытаешься не просто пялиться на раздевающихся женщин, но уловишь в шоу хоть какой-то смысл. Хотя бы смысл текстов песен. — склонившись к нему умоляюще прошептал Джейми. Константин попытался представить себе мир, в котором люди во всем ищут возвышенный смысл, а не предпочитают этому удовлетворение физических потребностей, и не смог. А посему лишь дернул плечом, оставляя интерпретацию этого ответа на красочное воображение Джейми.
Стоило портьерам открыться, перешептывания зрителей смолкли и им открылась темная сцена. В самый ее центр упал луч света и до боли знакомый с юности ритм наполнил зал. Артистка в мужском костюме старого покроя полулежа на фортепиано, приподняла ногу под ритм музыки и резко села, когда томный женский голос с джазовыми нотками запел известную песню Майкла Джексона.
Она больше напоминала королеву красоты из кинофильма.
Я сказал: Я не против,
Но что ты имеешь в виду, говоря, что я тот,
Кто будет танцевать у всех на виду на танцполе?
Схватившись за шляпу, артистка, тем временем, элегантно, неуловимо по-женски, спрыгнула и закружилась. Серые брюки обтягивали ее бедра больше, чем нужно, а пиджак, который она медленно расстегивала пуговица за пуговицей скрывал сверкающий бело-сиреневый корсет поверх черной рубашки. Ее движения напоминали того, кого она пародировала, но все же больше походили на смесь стриптиза и того, как танцевали в двадцатых годах. Артистка юрко перемещалась по сцене, высоко поднимала ноги и скользила руками по телу с ухмылкой глядя на своих зрителей.
Вскоре на сцену вышла и сама исполнительница известной песни. Ее короткая прическа отсылала к временам рождения джаза, а яркий макияж подводил к неоновой современности. Вся в блестках, а на темной коже они особенно сильно выделялись, она затянула высокую ноту и сбросила с себя белую шубу. Оставшись в темно-фиолетовом боди с сатиновыми рюшами на руках и бедрах, женщина присоединилась к танцовщице.
Если при появлении певицы, перед которой артистка сняла шляпу, зрители зааплодировали, то впоследствии, когда на сцену высыпали другие девушки разной комплекции, в том числе и с мужскими чертами лица, они пришли в неистовство. Джейми, сидевший рядом, тоже повадился восхищенно ахать и охать каждые пятнадцать секунд. Константину же определенно нравилось действо, однако не до такой степени, чтобы он не мог усидеть на месте.
В какой-то момент одна старая песня плавно перетекла в другую, современную и стала более нежной. Шоу набирало обороты и с каждой секундой артистки все больше оголялись. В танце они срывали с себя блестящие корсеты и избавлялись от вееров с перьями. Ни одна из танцовщиц не оставалась без внимания, они мимолетно дарили друг другу легкие поцелуи и плавно двигались по сцене. Вскоре и певица, которую уже успели поднять в воздух и водрузить на фортепиано, которое стало заметно выше сцены, осталась в одних трусиках, с блестящими наклейками на сосках. Артистки разом стянули с нее наряд под аккомпонемент саксофона и принялись обмахивать веерами, создавая подобие трона. Ее голос разливался по залу матерой, сексуальной и теплой волной, а полные груди покачивались от дыхания.
Я просто хочу прикоснуться к тебе и поцеловать,
Я хотел бы остаться с тобой сегодня,
Я волнуюсь, когда ты рядом... и я...
Топот легких девичьих ног стих и певица смогла спеть в полную мощь своего голоса. Легкая, но заметная прокуренность придавала шарма тех времен, когда джаз был популярен, а костюмы, которые теперь на замерших артистах можно было рассмотреть получше еще больше передавали атмосферу. В тоже самое время, от них толком ничего не осталось и стройные, и пышные, но неизменно подтянутые тела девушек в одних лишь галстуках, шляпах, подтяжках и белье смотрелись чертовски возбуждающе.
Как только песня была закончена раздался характерный звук выстрела и свет погас. В отличии от Джейми, Константин не вздрогнул, однако напрягся. Потребовалось время, чтобы осознать, что он находиться не в зоне боевых действий, а в концертном зале бурлеска. Раздались оглушительные аплодисменты и это привело его в чувства.
Через мгновенье перед закрытыми портьерами появились певица, успевшая накинуть на себя некогда сброшенную шубу и самая первая артистка в одном лише пиджаке. На их лицах были яркие улыбки и подойдя к микрофону, они тепло поприветствовали своих зрителей, даря каждому хлопающему воздушный поцелуй.
— Наш первый номер мы бы хотели посвятить принцу наших сердец и королю поп-музыки. Думаю вы все понимаете о ком идет речь. — начала певица глубоким голосом и рассмеялась очередной волне аплодисментов.
— И вы, конечно же, знаете, что совсем скоро у него день рождение. — добавила танцовщица, заправляя рыжие локоны за уши и зал вновь ответил ей радостным гулом.
Их болтовня Константина не особо интересовала, потому что несмотря на привлекательность и даже то, что шоу ему в действительности понравилось, он не имел никакого желания слушать о том, как каждую из них двоих по своему вдохновил пример Майкла. Он понимал, что этим они занимают публику, пока остальные артистки готовятся к следующему номеру, но его раздражение росло, а поэтому он глотнул все содержимое своего бокала залпом. Виски обжег горло и Джейми неодобрительно на него покосился.
Впрочем, уже через несколько минут, перед тем, как артистки уже собирались уходить со сцены, его телефон зазвонил и друг поспешил ответить.
— Да, Карли, прив... Что?! Господи. — воскликнул Джейми, не обращая внимания на недовольных людей за соседним столиком. Константин вопросительного на него посмотрел, но друг был всецело поглощен разговором. К счастью, он не продлился долго и Джейми наконец ответил жене. — Я понял, уже еду. Все будет в порядке, только не переживай.
— Что случилось? — задал вопрос Константин, стоило другу положить трубку.
— Ларри укусила собака на улице, а он ничего не сказал. Сейчас у него жар и они с Карли едут в больницу. — обеспокоенно, но серьезно сказал Джейми, подскочив с места. Ларри был одним из его детей, кажется, самым младшим. — Я поеду к ним, так что досматривай сам, друг.
— Может, мне поехать с тобой? — Константин выгнул бровь, но Джейми покачал головой.
— Ты выпил больше, чем я. От тебя не будет никакой пользы, но спасибо. — с этими словами он покосился на бутылку, от которой практически ничего не осталось и на свой едва ли початый бокал. Константин, ни капли не чувствоваший себя пьяным, с трудом кивнул и пожав руку друга, попрощался.
Его не обуревало беспокойство, но все же после ухода друга удовольствие поубавилось. Константина начали одолевать мысли из разряда: что было бы если бы он не отталкивал всех от себя? Он не представлял себя в роли Джейми, который обладал сотней знакомств и активно содействовал тому, чтобы эта сотня тоже между собой приятельствовала. Однако иметь крепкую семью ему хотелось, иногда, в такие же моменты слабости, как этот, — хотелось до фантомной боли. Константин был хорошо знаком с этим явлением, словно сам из раза в раз вырезал из себя что-то и потом забывал что именно. Одна лишь боль напоминала о содеянном, но и мучала одновременно.
В последний раз он оттолкнул от себя дочь. Она училась в престижном университете инженерии и естественных наук в Швейцарии. Константин сам ее туда отправил, чтобы у нее было чертово светлое будущее и не послушал, когда она твердила, что видит мир иначе. Вопреки тому, что он скучал, скучал больше, чем позволяло его понятие о слабости и силе, Константин вряд-ли был готов признать свою неправоту в глазах дочери. Более того, когда он одевал с утра зеленый галстук, который она подарила ему пару лет назад на день рождение, его сердце не екнуло от узнавания подарка. Не сжалось оно и от того, что днем пришло уведомление о снятии ежемесячной платы за ее проживание в съемной квартире.
Уже второй год Далия была в Швейцарии. В первый учебный год она приезжала в США на каникулы, но не задержалась надолго, ведь они успели разругаться в первый же вечер ее приезда. Далия не звонила ему и не писала. Только если ей требовались деньги на какие-то бытовые расходы. Впрочем, Константин тоже не пытался с ней связаться. С горечью на языке он думал, что сказал ей в тот самый вечер:
— Мне не нужна дочь, которая не прикладывает никаких усилий ради оправдания своей жизни. Ты не знаешь цену деньгам, Далия, но я обещаю тебе, ты узнаешь.
Она была слишком своенравной, похожей на него, но оттого было лишь хуже. Константин никогда не признавал чьей-то чужой правды, не брал ее во внимание и не прислушивался, когда кто-то считал, что он не прав. Дочь же без устали спорила с ним на каждом шагу, что было абсолютно неприемлемо ни в работе, ни в дальнейшей жизни и Константин считал своим долгом научить ее иному.
Задумавшись об этом, он упустил происходящее вокруг, а, быть может, это легкое опьянение пробудило подавленные мысли. До слуха доносились песни тонкого изысканного хора и сконцентрировав свое внимание на продолжающемся представлении, Константин поднял голову... и оторопел.
По сцене взявшись за руки кружились три девушки. Очевидно это была своеобразная пародия на известную картину Ботичелли, так как артистки явно были в образе нимф. Полу-прозрачные голографические платья не скрывали нежную наготу, и лишь кружевные зеленоватые стринги и цветки-наклейки на соски закрывали интимные места, придавая образам мифическую связь с природой. Их головы венчали венки из роз, губы алели насыщенной помадой, а разный цвет кожи и разрез глаз добавлял смысла... О боже, Джейми со своим смыслом все же сумел залезть ему в голову.
Однако поразило Константина вовсе не разнорассовость девушек, и совсем не их наряды. На ряду со смуглой азиаткой и афро-американкой была белокожая девушка. Издали ее было не так легко узнать, однако прогибаясь в спине на очередном повороте, он узнал ее профиль. Копна каштановых волос и светлый голубой взгляд лишь добавляли уверенности.
Это была она. Снова.
Сцена оформленная под мистический весенний лес сверкала, но взгляд Константина был прикован цепями к Хоуп. Как на той дурацкой афише на стене. Ее улыбка очаровывала, потому что была изящной, кроткой и светящейся. Вместе с другими девушками она взмахнула полами платья, и перья взметнулись в воздух подчеркивая очертания ее тела. Подъем ноги, легкий прыжок и вот уже его взгляд ощупывает ее мягкость — совсем небольшую грудь и округлые бедра.
В тоже самое время она... пела. Тонко, с едва заметной звонкостью, словно птица на вершине дерева. Константину было достаточно трудно различить ее голос, резонирующий с другими и переливающийся филигранно и маняще, но он это сделал. И не мог расслышать до самого конца выступления, которое текло и текло, словно река, но в тоже время пролетело так незаметно, что Константин не успел очнуться как зрители уже покидали зал.
В ушах звенели аплодисменты и неимоверной красоты женский голос. С виду он бы никогда не сказал, что Хоуп на подобное способна: перед камерой и в разговоре с ним быть хищницей
во плоти, а на сцене, будучи обнаженной — под стать парящей бабочке. Столь многогранная, она не вписывалась ни в один образ. Не поддавалась сравнению с другими женщинами, которых Константин когда-либо встречал и это спутывало мысли сильнее чем всякий алкоголь.
Идея фикс заполучить Хоуп в свои руки, в свое и только свое распоряжение укрепилась в его голове окончательно. При взгляде на нее он горел и готов был самолично подвергнуть себя самосожжению, если это значило возобладать ею и испить горючее до дна.
— Прошу прощения, желаете ли вы расположиться в VIP-зоне? Ваш билет включает это. — обратился к нему официант и Константин очнулся от наваждения. Приводя себя в порядок, отставил бокал.
— Что еще входит в него? — поинтересовался он, не спеша подниматься с места. Артистки все еще стояли на сцене и Хоуп обнимала за пояс своих коллег, кланяясь свистящей публике.
— Право пригласить артистку для сольного выступления, напитки... — Кажется, официант собирался продолжить перечислять привилегии, однако Константин ухмыльнулся и прервал его.
— Хо... То есть, нимфа свободна? — исправился он, однако парень все равно странно на него покосился. Это не имело значения, Константину только требовалось узнать ответ.
— Вы имеет в виду второй номер? — Он кивнул. — Которая из вас интересует?
— Голубоглазая, худая, каштановые волосы. — перечислил Константин и мысленно вновь залюбовался. Ему самому не нравилось так заглядываться на ту, что должна лишь украшать, однако это чувство было и опасным, и чертовски приятным в одно и тоже время. От него было не легко отказаться.
— Это Лав. Вам бы хотелось какую-то определенную песню в ее исполнении? — спросил официант, записывая что-то в свой блокнот и у Константин вовремя скрыл свое удивление. Лав? Ах да, должно быть это псевдоним. Он даже оценил иронию — Надежда в жизни, Любовь на сцене. Лучше и не придумаешь.
— Без разницы.
— Понял. Позвольте, я вас проведу. — произнес официант и они направились на второй этаж, который Константин прежде не заметил. Почти полностью выполненный из стекла, он отражал свет от прожекторов и создавал иллюзию стеклянного замка или комнаты зеркал.
VIP-комната оказалась не менее просторной, чем расстояние между столиками в зале и Константин удобно расположился на велюровом диване с бордово-сиреневыми подушками. Его предупредили об ожидании, ведь артистам требовалось хотя бы немного перевести дух после выступления и он, тем временем, наполнил свой бокал очередной темной порцией алкоголя. На этот раз его выбор пал на яблочный кальвадос и кислинка на его языке лишь подстегнула гуляющее в крови предвкушение.
Не прошло и четверти часа, когда Хоуп или Лав, кем бы она ему сейчас не явилась, вошла в комнату и скромно застыла на пороге.
— Ну здравствуй. — сказал Константин и его губы сложились в жгуче холодную, но самодовольную усмешку.