КАК НИКОГДА ХОРОШО
И вот, Даня Нараян просыпается с любимой Ла-
рой Ратчадемноен, обнимает ее еще сонную и ду-
мает: как такое возможно?
Они вместе готовят завтрак, и словно легкие
невидимые крылья прикрывают их маленькую
уютную квартиру от внешнего безумия. Солнце
светит в окна, и немного дует от балконной две-
ри, и немного беспокоит что-то внутри, но посте-
пенно от полусонных поцелуев и прикосновений
становится теплее, потом в доме включается элек-
троплита, готовится кофе, включается духовка,
рассыпается по столу мука, и эта замкнутая уют-
ная реальность дает надежду и возможность люб-
ви.
Ты возвращаешься со своим поредевшим и пот-
репанным караваном, и здесь вовсе никакие не
дворцы, и иногда откуда-то сквозит отчаяние, как
холод от балконной двери. Но потом приходит Ла-
ра Ратчадемноен и говорит:
— Пойдем погуляем.
А за окнами — солнечный зимний день, и небо
кутается в одеяла снежных облаков и уходит в про-
странство собственных сновидений, и снег сып-
лется с неба, как пух из этих одеял, и горят тихие
вечерние окна с бумажными оленями и снежинка-
ми (с Нового года не сняли еще), и хоккейная ко-
робка у леса освещена прожекторами, которые де-
лают снег еще белее.
Даня и Лара стоят у хоккейной коробки и пьют
кофе из бумажных стаканов. В свете прожекто-
ров по сияющему ледяному пространству кру-
жится маленькая хрупкая девочка на коньках.
Она плавно скользит по льду, вращается на месте
вокруг своей оси, выходит из центробежного
движения, раскидывая руки, изгибаясь тонким
сильным телом, и снова отправляется в плавное
скольжение. Видно, что она наслаждается дви-
жениями своего тела. Она не замечает ни ночи,
ни звезд, ни узора подсвеченных луной кружев-
ных предвесенних облаков. Ничего вовне, толь-
ко внутреннее пространство катка, обтекаемое
и упорядоченное, как социально одобренная
жизненная стратегия: скругленные углы, свеже-
выкрашенные бортики с рекламой нефтяной
компании, барьер из сетки-рабицы, динамики
с музыкой, чтобы не грустить и чувствовать не-
прекращающуюся радость под пологом искусст-
венного белого света.
Девочка пролетает на скорости близко к борти-
ку, рядом с которым стоят Лара и Даня, улыбается
им, и те почти синхронно улыбаются в ответ, под-
нимая вверх стаканы с кофе, как бы в честь ее бу-
дущих побед. И Даня с Ларой глядят на эту девоч-
ку на катке, в чьих движениях читается стремле-
ние получить похвалу своим способностям
и невинное желание поделиться магией одиноких
зимних вечеров. Поделиться чувством превос-
ходства над ограничениями тела: ну, давайте вос-
хищайтесь мной, и даже не столько мной, а тем,
чем восхищаюсь я, — переполненным силами
юным телом, необычайным скольжением и вра-
щением, как будто нет большего счастья, чем про-
водить вот так зимние вечера, наполняя их нез-
дешней легкостью и отблесками неземной благо-
дати. Вечера, когда не надо ни есть, ни пить, ни
делать уроки, а только скользить в белом свете,
ловя отблеск Царства и улыбки тех, кто ловит от-
блеск Царства.
— Была сегодня у бабуси? — спрашивает Даня,
приобнимая Лару свободной рукой.
— Да, заходила к ней.
— Как у нее дела?
— Для ее восьмидесяти девяти лет очень даже
неплохо. Кажется, она совсем отошла от болез-
ни. — Лара греет ладони о бумажный стакан с ко-
фе. — Я спросила у нее, как она спала сегодня. Го-
ворит, как никогда хорошо.
— Как никогда хорошо, — тихо повторят
Даня.
Лара улыбается и пересказывает их с бабусей
разговор:
Она сказала, что легла в октябре. Потом немно-
го смутилась, посмотрела на свои узловатые руки
и начала загибать пальцы.
«Раз, два, три... Десятый месяц. Октябрь? Да.
Часы на стене показывали октябрь. В октябре лег-
ла, а проснулась — стрелка была на восьмом ме-
сяце».
«Август?» — переспрашиваю я.
«Чего?» — не слышит бабуся.
«Купить вам чего-нибудь?» — повышаю я го-
лос.
«Купить? Нет. Сама схожу. В магазине видела,
как женщина покупала драконье мясо. Мясо дра-
кона хочу приготовить».
«Дракона?»
«Дракона? Нет. Птица-то на „Д"».
«Дятел?» — неуверенно предлагаю я.
«Точно. Дятел. Или нет. Какие еще птицы на „Д"
бывают?»
«Вообще в магазине обычно продают курицу,
гуся, индейку».
«Индейку! — радуется бабуся, сияя голубыми гла-
зами. — Индейку! Индейского мяса приготовлю».
«Снилось вам что-нибудь сегодня?»
«А?»
«Снилось чего-нибудь?!» — кричу я.
«Да не поймешь. Мама приходила. Стояла мол-
ча у кровати. И с работы приходили. Все уже по-
койнички теперь».
«Часто их видите?»
«Чего?»
«Часто их видите?»
«Часто».
«А сейчас что-нибудь видите?»
«Постоянно вижу. То лиса черная пробежит, то
птица пролетит. Или вот из тряпки, которой столы
протирать, столб света. Видишь?» — Бабуся пока-
зывает на столб света.
«Нет. Не вижу», — отвечаю я.
«Ничего, ничего. Ты иди, а я причешусь да пой-
ду в магазин. Ходить-то надо».
«Хорошо. Вы только осторожней».
Даня чуть крепче сжимает Лару за плечо, кива-
ет девочке на коньках, сверкнувшей в ответ улыб-
кой, и вместе с ветром и едва уловимой музыкой
Даня и Лара идут, попивая кофе, и любовь покры-
вает их своими невидимыми покрывалами.
Когда я был обезьяньим королем, я думал как
обезьяний король, рассуждал как обезьяний ко-
роль, говорил как обезьяний король, но когда я пе-
рестал быть обезьяньим королем, я отбросил все
обезьянье.