Ева
– Боже, какая классная блузочка, где достала? – голос у жены Макса всегда был такой, словно она только что выиграла в лотерею и теперь решает, что делать со своим миллионом.
– На блошином рынке, – улыбнулась в ответ Ева. – Никогда не знаешь, что там найдёшь.
– Это Шанель?
– Почти, Карл Лагерфельд. 1994.
Максов магазинчик музыкальных записей был очень маленьким и переполненным настолько, что казалось, ещё чуть-чуть – и пластинки прорвут стену и хлынут на улицу, как цунами. Тысячи конвертов громоздились в сотнях коробок на дюжинах полок в чудовищном беспорядке. Макс сам не ориентировался во всём этом безобразии, и это объясняло, почему у него так мало клиентов: кто же захочет затевать многочасовые раскопки ради какой-нибудь одной нужной пластинки? Ева наткнулась на это место пару месяцев назад и именно здесь впервые услышала, как звучит винил.
Сам Макс появился десять минут спустя с очередной коробкой в руках.
– Новые? – поинтересовалась Ева.
– Ага. Глянешь?
– Конечно.
"Мейстерзингеры" Вагнера, "Rolling Stones", "ABBA", немного джаза. Скупить бы все сразу, но тогда до конца месяца придётся жить на половине пачки макарон.
На этот раз Ева выбрала Вагнера.
– Уверена, что тебе понравится опера? – скептически поднял бровь Макс.
– Мне нравится музыка. Есть ещё что-нибудь интересное?
– Не сегодня. Хотя, погоди, хочешь послушать кое-что крутое?
– Хочу, что именно?
Макс достал свой убитый ноутбук и, покопавшись в нём, вывел на экран неподписанную аудиозапись.
– Ой, что там, я тоже хочу, – его жена перевалилась через стойку и всмотрелась в экран. Лицо у неё было озадаченным, судя по всему, она тоже не представляла, что такое собирается им поставить Макс.
– Готовы? – спросил он у женщин. Ева осторожно кивнула. Зная Максову любовь к странным звукам, можно было ожидать, что их сейчас оглушит воплем какой-нибудь экзотической совы.
Но это была музыка. Чарующая, весёлая, полная жизни; ничего подобного им слышать прежде не доводилось. Жена Макса даже прослезилась и принялась промокать глаза бумажным платочком – седьмой месяц беременности давал о себе знать. Отрывок оказался совсем короткий, меньше минуты, но и этого хватило, чтобы Ева, облизав разом пересохшие губы, спросила:
– Где можно купить полную запись?
– Даже не спросишь, что это? – поддразнил Макс.
– Что это? – послушно повторила Ева.
– Генрих Кёниг. Был такой немецкий композитор.
– Он у тебя есть?
– В том и загвоздка: его ни у кого нет. Если я не ошибаюсь, таких записей сейчас всего две или три в мире. И в Интернете тоже ничего. Даже этот отрывок мне по знакомству прислали.
– А эти две записи, их можно как-то достать? Я любые деньги плачу, Максюш.
– Эк тебя пришарашило. Ну, я поспрашиваю, но ты особенно ни на что не надейся.