Франц
– Что-то конкретное ищите, сэр? – лениво поинтересовался продавец в чёрной футболке "Led Zeppelin".
– Нет, спасибо, я просто осматриваюсь, – привычно откликнулся Франц и правда огляделся. Просторно и пусто. Магазин явно не специализировался на виниле: пластинки свалили в одну коробку и задвинули в самый дальний угол, зато здесь было много компакт-дисков.
Продавец кивнул, брякнув массивной цепью на шее, но с места не сдвинулся, так и стоял, опираясь на ближайшую полку, и следил за ним. "Боится, что я вор? Неужели и правда похож?" – думал Франц, быстро перебирая конверты. Но он ошибался. Продавец не считал, что мужчина в "Hilditch and Key" может оказаться магазинным воришкой, ему просто было скучно.
– У нас самая большая коллекция виниловых пластинок в городе, – сказал он.
Чушь.
– Отлично.
– Ещё вы можете сделать заказ, и мы достанем всё, что захотите, из любой страны.
Тоже чушь, но кто знает? Попробуем.
Чтобы задобрить продавца, Франц взял три пластинки и CD с "Волшебной флейтой", и пока тот подсчитывал их стоимость у кассы, спросил, так, словно ему это только что в голову пришло:
– Знаете, я бы хотел купить одну редкую запись, но нигде не могу её найти. Концерт Генриха Кёнига в Байройте 9 июня 1943.
– Никогда даже не слышал о такой пластинке, – удивился хозяин. – Я посмотрю, но...
– Не важно.
Франц забрал свои покупки и вышел, разочарованный, но не удивлённый. Другой магазин.
Этот выглядел получше. Коричневые дубовые полки, запах винила, чуть пыльно, ну да ладно, это мелочи. Хозяин – старик с идеально подстриженной седой бородой, наверняка джазмен в прошлом, судя по количеству джазовых записей вокруг и допотопному саксу над стойкой.
– Что-то подсказать? – спросил он, глядя на посетителя сквозь блестящие стёклышки очков.
– Нет, спасибо, – снова отказался Франц.
– Если нужно что-то, говори, не стесняйся, – улыбнулся старик и отвернулся к стоящему на стойке маленькому телевизору, где австралийская змея охотилась на мышку.
Собрание джаза поражало воображение; Франц разулыбался, как кот на солнцепёке, и без раздумий спустил весь отведённый на пластинки бюджет – где он ещё такие найдёт?
Змея уже переварила первую мышку и теперь высматривала новую.
– "Moanin"? Хороший выбор, первое издание, – хозяин сверился с ценником и защёлкал клавишами кассы.
– Да, мне тоже нравится.
– Я играл с ним, с Артом Блэки, как-то раз.
– Здорово.
– Ох уж эти славные времена, когда люди играли джаз, а по улицам ещё бродили динозавры, – хозяин рассмеялся, но как-то грустно. – Сто ровно. Я тебя раньше здесь не видел. А думал-то, что знаю всех, кто покупает пластинки с джазом в Ливерпуле.
– Я из Франкфурта, здесь по работе.
– О, ясно. Наличными или картой?
– Картой. И, сэр...
– Зови меня Сэл, сынок.
– Хорошо. Сэл, я ищу одну редкую пластинку. Концерт Генриха Кёнига в Байройте 9 июня 1943 года.
Старик Сэл перестал считать и недобро сощурился.
– Ясно. Так ты из этих собирателей редкостей, да? Плевать, что это такое, но если оно существует в единственном экземпляре, то должно быть твоим?
– Нет, я просто люблю его музыку. Повсюду ищу. У меня есть три его записи, одна ещё от дедушки досталась, и я хочу отыскать последнюю.
Обычно Франц врал продавцам: то говорил, что пластинку попросил найти родственник, то выдумывал ещё что-нибудь, но было в Сэле что-то такое, что ясно говорило: лжи он не простит. Продавец снова сощурился, на этот раз скорее задумчиво, и после паузы произнёс:
– Оставь свои контакты. Я посмотрю, что можно сделать.