Аккорды между нами

Минхо не мог контролировать свою привычку. Каждую ночь, после того как всё в его жизни затихало, и он оставался один на один со своими мыслями, он вновь и вновь открывал профиль Джисона. Он знал, что это было неправильно, что каждый взгляд на его страницу только усугубляет боль и лишает его покоя, но он не мог остановиться. Это было как зависимость — он должен был посмотреть, даже если понимал, что это только добавляет боли.

Тот вечер не был исключением. Минхо снова сидел на кровати, держал телефон в руках, не решаясь закрыть экран. Он знал, что нужно прекратить, но не мог. Глаза невольно скользили по знакомым фотографиям, видео, старым постам, которые в какой-то момент стали для него чем-то живым, важным. Он прокручивал страницу Джисона, его дыхание становилось учащённым, когда он наткнулся на новое видео.

Это было короткое видео, и сам Джисон выглядел не так, как обычно. Он сидел в углу комнаты, освещённый тусклым светом, его лицо было серьёзным, а взгляд — глубоко задумчивым. Минхо заметил, что камера была настроена так, что Джисон был частично в тени, почти не виден, как будто он был частью чего-то далёкого, туманного.

Минхо, не в силах остановиться, нажал на воспроизведение.

Мелодия была тихой и нежной, но в ней была какая-то тягостная боль, которая сразу же пронизывала Минхо. Его пальцы сжались вокруг телефона, когда Джисон начал петь. Это была песня, которую Минхо никогда не слышал раньше, и каждая нота звучала как ответ на его собственные чувства.

«Ты ушёл... ты забыл меня... я все ещё жду...»

Слова проникали в душу, и Минхо почувствовал, как его грудь сжимается, как горло становится сухим. Он знал, что это была не просто песня. Это было обращение. Он не мог ошибиться: всё в голосе Джисона, в этих тихих и почти горьких словах говорило о нём. Он чувствовал, как его внутренний мир начинает рушиться, и не мог избавиться от этого чувства. С каждой минутой, с каждым аккордом, песня затягивала его всё глубже в себя.

«Я не знаю, почему ты ушёл, но я не могу забыть...»

Минхо ощущал, как его сердце начинает биться всё быстрее, как холодный пот выступает на его лбу. Эти слова, эта боль, эта открытость, которую Джисон вложил в свою музыку, заставляли его чувствовать, что вся эта ситуация, вся эта потеря — это не только его вина. Он не мог не понять, что Джисон всё ещё был в этом, что Джисон тоже страдал. И это было ещё более мучительно — осознавать, что он сам был причиной этого.

Песню было невозможно слушать без того, чтобы не почувствовать, как она проникает в самые глубокие уголки его души. Минхо не мог остановиться, не мог вытерпеть этот поток эмоций. Он чувствовал, как его лицо покрывается жаром, как его руки начинают дрожать. Он закрыл глаза, и в темноте комнаты его слёзы свободно катились по щекам.

Когда песня закончилась, Минхо ещё долго сидел в тишине, не двигаясь, не зная, что делать. Он не мог поверить в то, что только что произошло. Это видео было для него как удар в самое сердце. Он чувствовал, что эта песня была не просто манифестом боли, но и неотвратимым вызовом, который Джисон бросил ему. Это был последний шаг, последний жест в их отношениях, и Минхо не знал, как с этим справиться.

Он снова открыл глаза, не в силах остановиться. Он вернулся к профилю Джисона, но теперь уже не мог понять, что чувствует. Отчаяние, злость на самого себя, горечь... Он не знал, что делать. Минхо закрыл глаза, снова ощущая, как вся боль сжала его в кольце.

Что бы ни происходило, он знал одно: эта песня изменила всё.

Минхо не мог больше скрывать, не мог продолжать притворяться, что всё в порядке, что он живет по правилам, которые ему навязаны. Он чувствовал, как его внутренняя боль накапливается, как напряжение разрывает его изнутри. Все эти дни, все эти недели он старался быть тем, кем хотят его видеть родители, но больше не мог. Не мог терпеть ложь, не мог терпеть, что его душа страдает из-за того, что он не может быть самим собой.

Он сидел в своей комнате, прокручивая в голове возможные слова, как будто пытаясь подготовиться. Но всё, что ему приходило в голову, было слишком простым и слишком сдержанным для того, чтобы выразить всю эту боль. Минхо знал, что если не скажет всё прямо сейчас, он просто сойдёт с ума. Он не мог больше жить в этом мире, где он был чужим для себя.

Когда родители вернулись домой, Минхо знал, что настал момент. Он почувствовал, как его сердце колотится в груди, и мысли путались, но он встал. Он не хотел больше прятаться, не хотел больше притворяться, что он живёт в этом идеальном мире. В мире, где его чувства не существовали.

Он вышел из своей комнаты и нашёл родителей в кухне, за ужином. Атмосфера в комнате была привычной — тёплый свет, запах еды, разговоры о делах, но Минхо знал, что ему нужно нарушить эту спокойную гармонию. Он не знал, что ожидать, но чувствовал, что если не начнёт сейчас, он никогда не начнёт.

— Мне нужно вам что-то сказать.

Они оба повернулись к нему, в их глазах была лёгкая настороженность, как будто предчувствовали, что что-то не так.

— Минхо, что случилось? — мама положила ложку, её лицо стало серьёзным.

Минхо сделал глубокий вдох и выдохнул, стараясь не расплакаться, но голос всё равно дрожал.

— Я... я не могу больше жить по вашим правилам, — сказал он, не зная, как начать, как объяснить. — Я не могу больше притворяться, что всё в порядке, что я — такой, каким вы хотите меня видеть.

Он замолчал на секунду, и родители переглянулись, их лица наполнились тревогой.

— О чём ты, Минхо? — папа был насторожен, его выражение становилось жёстким. — Ты ведь знаешь, что это важно. Ты должен учиться, ты должен сделать карьеру.

— Я устал от всего этого! — Минхо не мог больше сдерживаться. — Я не могу! Я не могу больше притворяться, что меня устраивает эта жизнь, эта... фальшивка, которую вы хотите, чтобы я жил.

Его слова эхом отозвались в комнате. Минхо чувствовал, как его тело начинает дрожать. Он пытался собраться, продолжить, ища подходящие слова, чтобы объяснить. Чтобы сказать им правду.

— Я не буду следовать вашим правилам. Я не буду делать то, что вы хотите. Я буду с Джисоном. — Минхо почувствовал, как эти слова тяжело соскальзывают с его языка. — Он... он для меня важен. И я не могу больше скрывать, что чувствую. Я... я люблю его, не просто как друга.

Он замолчал, его сердце билось всё быстрее, а в груди росло чувство, будто он только что произнёс самое страшное и важное в своей жизни. Минхо не мог даже взглянуть на родителей. Он знал, что они не поймут, что они не примут этого, что будет буря. Но он не мог больше жить в этом притворстве.

Мама, казалось, не могла сразу понять, что она слышит. Она закрыла глаза, как будто пытаясь осмыслить всё, что только что сказано.

— Минхо... ты не понимаешь, — произнесла она, её голос был хриплым, полным боли. — Ты не понимаешь, что ты теряешь. Всё, что мы для тебя сделали, ты хочешь всё это разрушить ради... него?

Минхо почувствовал, как его грудь сжалась от боли, но не мог остановиться. Он не мог скрывать того, что испытывал.

— Я не теряю ничего. Я не могу быть кем-то другим, чтобы угодить вам. Я не могу скрывать, что я чувствую, просто потому, что это не соответствует вашим ожиданиям. Я не буду этого больше делать.

Отец встал из-за стола, его лицо было красным от гнева.

— Ты что, с ума сошел?! — его голос стал громким и резким. — Ты хочешь быть с этим человеком? С отбросом?

Минхо почувствовал, как его охватывает злость, как горечь начинает заполнять его грудь.

— Не называй его так! Ты не понимаешь! Ты ничего не знаешь о нём и о нас! — его голос стал таким же резким. — Я люблю его, и это не изменится!

Мама стояла, прикрывая рот руками, её глаза были полны слёз. Минхо видел, как её лицо искажает боль и разочарование.

— Ты не можешь этого сделать, Минхо. Ты не можешь разрушить свою жизнь так. Мы тебя любим, но если ты выберешь его, мы не сможем поддерживать тебя.

Минхо замер. Это была последняя угроза. Он знал, что они не смогут понять, что его чувства реальны, что для него это не просто бунт, а настоящая любовь, которая его измучила, заставила его пересмотреть всё. Он не знал, что будет дальше, но чувствовал, что, если он снова отвернётся от Джисона, он потеряет себя навсегда.

— Я понимаю, — сказал он тихо. — Но я сделал свой выбор. Я буду с ним. И, возможно, это разрушит что-то в нашей семье. Но я не могу больше так жить.