Аккорды между нами

Минхо проснулся рано утром, ощущая тяжесть в груди, как будто что-то невидимое давило на него, сковывая его движения. В комнате стояла тишина, и только слабое утреннее солнце пробивалось сквозь занавески, создавая длинные тени на полу. Он знал, что сегодня ему предстоит сделать выбор. Вчерашний вечер с родителями не оставил места для сомнений — его жизнь должна вернуться в русло, которому они его учили. Иначе он рисковал потерять всё, что было важно для них.

Минхо почувствовал, как его тело напряжено, как каждое движение даётся ему с усилием. Он встал, принял душ, словно пытаясь смыть с себя не только физическую усталость, но и этот внутренний конфликт, который мучил его последние несколько недель. В зеркале он увидел своё отражение — всё тот же человек, но что-то внутри изменилось. Он уже не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя по-настоящему собой.

После завтрака, когда родители снова начали наставлять его на путь правильных решений, Минхо молчал. Он знал, что они не поймут. Он знал, что они хотят, чтобы он стал тем, кто им удобен — примерным студентом, послушным сыном. И теперь, после всего, что произошло, он должен был подтвердить их ожидания.

В тот день Минхо принял решение. Он должен был игнорировать Джисона. Он должен был забыть о нём. Прекратить всё. Слушаться родителей. Это было единственное правильное решение, единственный способ вернуть контроль над своей жизнью. Джисон, с его небрежностью и свободой, был слишком опасен. Это не могло продолжаться.

С каждым шагом, с каждым решением он ощущал, как теряет себя. В глазах Джисона было что-то, что Минхо не мог понять, что он не мог контролировать. Но теперь, под давлением родителей, он был готов отрезать всё, что связывало его с этим человеком. Он не мог позволить себе больше чувствовать — не мог больше позволить себе быть слабым.

В тот вечер Минхо получил сообщение от Джисона. Его руки дрожали, нажимая на сообщение.
Джисон: «Минхо, давай поговорим»

Но он не ответил. Ответить ему было бы слабостью. Он сказал себе, что это правильное решение. Он выключил телефон и попытался сосредоточиться на учебе, но мысли о Джисоне не покидали его. Как бы он ни старался, каждое его действие, каждое слово не приносило облегчения. Минхо чувствовал себя, как в клетке. Он с трудом дышал, как будто воздух в комнате был слишком плотным, и он не мог найти путь к свободе.

В ночь того же дня, сидя за столом, Минхо не мог справиться с этим давлением. Он закрыл глаза, но перед его внутренним взором всё равно появлялось лицо Джисона — его улыбка, его взгляд, который говорил гораздо больше, чем все слова. И этот взгляд, казалось, тянул его, звала в другое место, в другой мир, где не было бы необходимости следовать чужим ожиданиям.

Минхо вскочил, его сердце стучало так громко, что казалось, оно вот-вот вырвется из груди. Он снова взял телефон в руки. Одним движением открыл сообщения от Джисона. Он знал, что если снова откликнется, всё повторится. Он снова почувствует этот страх и влечение.

Он не мог. Он не мог быть слабым.

Но пальцы сами начали печатать. «Извини». Простое слово, которое было как глоток воздуха. Минхо застыл, когда его палец поднялся над кнопкой отправки. Он не мог понять, что именно он сейчас сделал. Он откинулся на спинку стула, опустив голову. Внезапно он почувствовал, как его живот сводит боль, как будто его внутренности сжимаются в тугую спираль.

Он убрал руку и закрыл телефон. Минхо почувствовал себя истощённым, невыносимо уставшим. Его душа была в борьбе. С каждой секундой ему становилось всё сложнее принимать это решение, но он не мог не слушаться родителей. Он не мог и не должен был подвести их.
***
На следующий день Минхо приехал в университет, ощущая, как каждый его шаг даётся с усилием. Он не мог сосредоточиться на занятиях. Его мысли возвращались к Джисону, к тому, что они могли бы быть — но не будут. В голове стоял только один вопрос: «Что теперь?»

Он не увидел Джисона в тот день. Тот не пришёл в университет, и Минхо почувствовал облегчение. Но где-то внутри него была пустота. И эту пустоту было невозможно заполнить учебой или родительскими ожиданиями. Каждый день Минхо становился всё более подавленным. Он уже не чувствовал радости от успехов в учебе. Он не мог найти себе места в жизни.

Следующий день был похож на предыдущий, а Минхо ощущал себя в дне сурка. Спускаясь по лестнице, он услышал до боли знакомый голос.
Минхо застыл, не в силах двигаться. В сердце росла пустота, словно кто-то вырвал частичку его сущности. Его взгляд встретился с Джисоном, и эта встреча была словно удар в самое сердце. Минхо чувствовал, как его дыхание срывается, когда он отвернулся, стараясь скрыть беспокойство. Но Джисон уже шагал к нему, его глаза мягко смотрели сквозь напряжение, которое висело в воздухе.

— Минхо, ты как? — голос Джисона звучал спокойно, но в нём был оттенок настороженности, словно он интуитивно ощущал перемену, что произошла между ними. Минхо молчал, не зная, что сказать. Он чувствовал, как каждое слово застревает в горле, а мысли смешиваются в беспорядке. Он так хотел ответить, но слова не шли. Вместо этого внутри росло отчаяние — настолько сильное, что оно сковывало его сознание.

Джисон замолчал на мгновение, и напряжение вокруг них усилилось. Он наблюдал за Минхо, пытаясь понять, что происходит. Потом, словно наконец осознав, что-то перещёлкнуло в его глазах, и в голосе Джисона появилась легкая грусть.

— Ты... ты ведь не хочешь больше общаться, да? — тихо сказал он, словно боясь услышать ответ, который назревал между ними. Минхо снова почувствовал, как в груди сжимается что-то неприятное. Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Это было единственное, что он мог сделать. Это было — решение, к которому его подтолкнули обстоятельства, к которому он был вынужден прийти, но это не делало его легче. Вместо этого Минхо чувствовал, как внутри него что-то ломается, словно хрупкий лед под напором волн.

Джисон медленно отступил, его лицо стало менее открытым, словно в нем отразилось нечто мрачное и недовольное. В его глазах мелькнуло разочарование, которое Минхо не мог игнорировать. Он чувствовал, как эта пустота внутри его растет, как если бы Джисон стал частью чего-то, что Минхо потерял.

— Если это из за того что произошло на крыше...
— Почему ты просто не можешь от меня отстать? Ты ворвался в мою жизнь со своим хаосом, и словно ураган разрушил все что я строил. — Джисон растерянно смотрел на парня.
— Я понял.

Повисла долгая пауза.

Но внезапно Минхо вырвался из своего молчания, и его голос стал резким, полным боли и ярости:
— Знаешь, я даже рад, что ты уходишь. Что ты теперь перестанешь лезть в мою жизнь, что я наконец-то избавлюсь от всего этого... — его слова звучали так, словно он пытался сдержать гнев, но в них был также оттенок чувства безысходности.

Джисон замер, как будто каждое слово Минхо било его по лицу. Его глаза стали ещё более озадаченными, и Минхо заметил, как на мгновение в них мелькнула усталость, как будто всё, что он делал, больше не имело значения.

— Минхо, — наконец прошептал Джисон, его голос звучал устало и почти безнадежно. — Я... не понимаю, что произошло. Я думал, что... что ты хотя бы что-то чувствуешь ко мне.

Минхо обескураженно закрыл глаза. «Что я чувствую?» — промелькнула мысль, но она сразу же вытеснялась вспышкой гнева. Его чувства были переполнены, но он не мог признаться в них. Он не мог объяснить ничего. Вместо этого он выдавил из себя:

— Ты просто ничего не знаешь! Ты не знаешь, что такое быть здесь, с тобой! — последние слова прорвались из него, словно искры из заточенного молота. Минхо смотрел на Джисона, чувствуя, как внутри него всё горит, а сердце разрывается на части.

Джисон медленно отступил, его лицо отражало неописуемое замешательство. Он стоял, не зная, что ответить, будто весь этот разговор стал для него ударом. Минхо почувствовал, как внутри него нарастает чувство вины, но он не мог остановиться. Всё его существо было переполнено обидой, разочарованием и... чем-то ещё, чего он не мог объяснить. Минхо знал, что в этом месте он оставил часть себя — часть своей свободы, часть своей боли. И когда он понял это, он ощутил жгучую пустоту, которая стала его последним спутником в этом разрыве.
***

Минхо шел, не замечая, как ступает по тротуару, его шаги были тяжелыми, как если бы земля под ногами стала твердой и непреломимой. В его груди продолжала пульсировать боль, но она уже не была новой. Это была боль, которая постепенно становилась частью его, поглощая каждую клеточку его существа. С каждым шагом его ощущение отчаяния только усиливалось. Он не знал, что ему делать с собой.

«Что я натворил?» — снова и снова эта мысль крутилась в его голове, словно заклинание, от которого невозможно избавиться. Он видел, как Джисон стоял там, с таким выражением лица — не злым, не обиженным, а просто... сломленным. Как будто сам Джисон терял всё, что ему было дорого. И Минхо был уверен, что он сам виноват в этом.

Он сжал зубы, пытаясь подавить очередные слёзы, которые навернулись на глаза. Но они всё равно пришли. Он не мог остановить их. Не мог взять под контроль свои чувства, когда в груди было так много пустоты, что казалось, что его сердце вот-вот разорвется.

Минхо остановился возле фонаря и уставился на его светящийся круг. Он был таким холодным, таким жестким. Всё вокруг стало холодным. Он чувствовал, как его руки начинают дрожать, как живот скручивает болью. В голове было пусто, но одновременно в ней было так много всего, что Минхо не знал, как это переварить. Он не знал, как продолжить.

Он прикрыл глаза, но мгновенно перед его внутренним взором снова промелькнули моменты, когда они с Джисоном были вместе. Когда он мог просто быть рядом, когда их разговоры, смех, иногда молчание — всё это казалось таким естественным. И сейчас, после всего, что произошло, он ощущал, что это всё ускользает. Как будто Джисон был частью его жизни, а теперь стал чем-то недосягаемым, чужим, и это причиняло боль.

Он сделал несколько шагов в сторону дома, но его тело не слушалось. Он чувствовал, как каждый мускул напрягается, как вся его энергия, вся его воля исчезают. Не зная, как избавиться от этих мыслей, он вернулся к последнему моменту, когда его слова действительно причинили боль. Он видел, как Джисон стоял там, с тем тихим и растерянным выражением, пытаясь понять, что произошло.

Но теперь всё было разрушено. Всё, что он мог сделать — это попытаться забыть, попытаться вернуться к нормальной жизни, к учебе, к чему-то, что не приносит боли. Но даже эта попытка казалась тщетной. Вся его жизнь, его мысли, его чувства теперь были связаны с Джисоном. Он не мог просто выкинуть его из головы, не мог игнорировать этот голос, который всё время звучал в его голове: «Что если ты сделал ошибку?»

Минхо почувствовал, как его взгляд мутнеет от слёз, и он зажмурился, пытаясь заглушить эти чувства. Но они не исчезали. Напротив, они становились всё сильнее. И, несмотря на то, что он пытался бороться с этим, несмотря на то, что он был уверен, что сделал правильный выбор, он не мог избавиться от ощущения, что потерял что-то важное, что-то, что не вернётся.