Последний маяк
Посвящается художнику этой картины.
Ни одного маяка не осталось на свете. Ни на севере, ни на востоке. Нигде. Мир затих, только не понятно - в ожидании чего? Своего конца? Или прихода чего-то великого?
В густом вечернем тумане, раскинувшем над водной гладью свои щупальца, мелькает свет. Яркий, разрезающий вату над морем вдоль. Мелькает ещё раз. И ещё.
Последний маяк. Всё-таки хоть один выжил. Спасся. Как и его хозяин.
Под перламутровым сиянием Млечного пути лес у маяка кажется призрачным. В лунном свете по еловым лапам скачут искры, их срывают и уносят лёгкие порывы тёплого ветра.
Взгляд карих глаз хозяина маяка блуждает по бледно-жёлтому песку пляжа. Бесцельно, хаотично. Он опирается локтями на перила маяка и не помнит, зачем стоит тут каждый вечер. Вроде бы что-то ищет, но сам не может понять что именно.
У воды замечает силуэт. Нечёткий, неясный, расплывчатый. Кажется, женский. И даже вроде знакомый. Пытается разглядеть получше - туман встаёт между ними непроглядной стеной. Всякий раз хозяин маяка хочет сбежать по ступенькам вниз и наконец убедиться, что он не один здесь, но почему-то не двигается с места. Стоит и наблюдает за тем, как силуэт растворяется в ночном мраке и шелесте волн, чтобы появиться позже. Чтобы он снова не решился углубиться в ночь.
Хозяин маяка возвращается в свою комнату: небольшое помещение в несколько шагов в длину и ширину, с кроватью со скрипучим матрасом и горкой бумаги на письменном столе. Столешница в нескольких местах испещрена акварельными пятнами, карандаши - поломанные и нет - лежат вперемешку. На набросках - размытая фигура.
Парень обходит стол стороной и достаёт из-под подушки привязанную к нитке лампочку. Бережно опускает в карман рубашки и спускается к подножию маяка, стук его ботинок тонет в роптании лесных кошмаров. Их много, бесформенных и бестелесных, но они не решаются приблизиться к маяку из-за света. Есть единицы, что изредка пытаются выбраться из-под укрытия древесных крон, но по одиночке они - ничто. Рассыпаются в прах, смешиваются с травой и камнями, исчезают.
Хозяин садится на ступеньки и ждёт. Ждёт, когда из сумрака покажется мягкий свет, когда послышится мягкая поступь копыт по темно-зелёному мху. Смотрит в жёлтые, как два фонарика, глаза своего друга, и вертит в руках лампочку.
- Поменял, как и обещал, - говорит хозяин маяка, и вешает источник света на один из рогов оленя.
Зверь осторожно мотает головой. Моргнув, лампочка зажигается. Олень довольно смотрит на парня и говорит:
- Снова искал её? Я же говорил тебе, что туман не позволит.
- Ничего не могу с собой поделать. Словно наваждение какое-то. - Ян опускается на ступени и проводит рукой по тёмным, отливающим медью волосам. Снова напала мигрень.
- Ты бы видел себя. Отсутствие сна ужасно сказывается на тебе, Ян. - Друг беспокойно осматривает его уставшее лицо с высокими скулами, залёгшие под глазами тени. Казалось, ночной туман проник во взгляд парня, мешая ему смотреть на жизнь не через завесу.
- Усну - тоже её увижу. Итак уже всю голову сломал, - иступлённо бормочет парень, поглаживая тёплую морду оленя.
- Я знаю этот берег как свои рога - ты единственный человек здесь, - говорит олень, и подаёт Яну лежащий у его ног пучок травы. - Возьми. Никаких снов не явится тебе, хотя бы сегодня.
В комнате непривычно холодно. Заварив травы, принесённой другом, и выпив целую чашку почти залпом, Ян прячется под одеяло. Как-то по-родному скрипнула пара-тройка пружин, запах дерева окружил парня. Он закрыл глаза и открыл уже только утром. Никаких снов. Никаких кошмаров. Только пустое, тёмное забытье.
***
С последней встречи прошло так много времени... Непривычно как-то. Настораживает. Никаких снов, никаких видений посреди ночи.
В последний раз видел её наяву. Так близко, что самому не верится. Но упустил. Последняя надежда утекает сквозь пальцы как морской песок.
Сам не понимаю, зачем мне это, конкретной цели у меня нет, но разве людям не свойственно любопытство? Чем непонятнее всё становится, тем сильнее хочется разобраться. Но теперь, после стольких медленных шагов вперёд, я сделал сразу несколько резких - назад. В этом есть плюсы - головная боль унялась, кошмары не заполняют моё сознание тёмной липкой массой. Олень сказал, что я выгляжу лучше. По крайней мере, не вызываю желания уложить меня в могилу.
Но вскоре кошмары вернулись. Медленно, постепенно, словно разведывая обстановку. Я устал ворочаться, всё тело болит. Навязчивое чувство тревоги, страх снова обвили мои рёбра тугой вязью. И она сжималась.
Не в силах уснуть, я соскочил с кровати. Сырые половицы жалобно застонали под ногами, о чём-то умоляя. Луна как-то грустно смотрела в единственное окно.
На ходу надевая рубашку, я спускался в нижнее помещение. Фонарь дрожал в моих руках, рассеивая рваные лоскуты света. На столе стояла бутылка с золотистой жидкостью, да в углу - ружьё. Кажется, заряженное.
Оно здесь было ни к чему, так как едой меня обеспечивал друг, но вспышки от выстрелов, пусть и секундные, отпугивали особо обнаглевших кошмаров. А содержимое бутылки расслабляло канаты, стянувшие моё сознание.
Вышел на улицу с ружьём и фонарём в руках. Втянул грудью солёный воздух и двинулся вдоль пляжа. Возможно, в поисках неё, возможно - сна. Спиной чувствую, как кошмары пожирают меня глазами, тянут свои несуществующие лапы из чащи леса ко мне, но не дотягиваются. Боятся света. Озлобленно шипят, бормочут, копошатся, как в гнезде осы.
Маяк уже тонет в ночном тумане, вижу только моргающий жёлтым огнём глаз. Сам не заметил, как далеко ушёл. Пора возвращаться.
***
Утро. Ян спускается к морю, пока оно ещё не успело разбушеваться. Но останавливается у входа в маяк. Перед его ногами лежит бордовая, словно кровь, коробочка. Совсем небольшая и всё же пугающая. Ян смотрит на неё и не понимает, что делать. Это не мог быть никто, кроме неё. Или же кошмаров... Это вполне похоже на них - сыграть на самом больном, дать надежду и вскоре её же забрать. А может...
Ян поднимает коробочку и идёт к морю. Ноша почти не ощущается - там что-то лёгкое. "Почему именно сегодня? Сколько ночей я наблюдал, сколько карандашей затупил в попытках изобразить её лицо, - думал хозяин маяка, открывая коробку. - Страшно? Может быть. Да. Скорее всего. Но если это дело рук кошмаров - им это и нужно. - Ян невольно сжал зубы, на щеках заходили желваки. - Не позволю". Тонкие пальцы неуверенно развязали бечёвку и подняли крышку. Он увидел вполне человеческий подарок - небольшой леденец с изображением его маяка да неровный, в спешке от чего-то оторванный листок бумаги. Всего два слова, маленьким убористым почерком: "для тебя".
Берег пустой, он тут один. Ни силуэтов, ни друга, никого. Лишь шепчущее море, шуршащий под ногами песок, пронизывающий ветер.
И всё же небольшая капелька надежды.