Часть 10
– Не груби! – возмущаюсь я. Поднимаю телефон и убираю его в карман.
– Не грублю. Тебе просто показалось.
Он улыбается и возвращает мне пульт.
Ной поднимается и потягивается, закидывая руки высоко над головой и душераздирающе зевая.
– После прошлой ночи и сегодняшнего раннего утра я как избитый. Пойду вздремну чуть-чуть. Ничего, Пенни?
– Конечно, – отвечаю я. Произношу это слово, а сама пристально смотрю на него, взглядом пытаясь передать: «Пожалуйста, не оставляй меня одну со своим жутким другом». Жаль, но Ной далеко не так хорошо расшифровывает взгляды, как Эллиот. Он просто улыбается и уходит в конец автобуса.
Чтобы хоть как-то пережить следующие полчаса, я задаю Блейку вопросы: о гастролях, о Ное, о барабанах… обо всем, что приходит в голову. Чаще всего он что-то ворчит или бормочет в ответ, но все вместе это, пожалуй, может сойти за разговор. Не особо вдохновляющий и не очень приятный, но скрасить путешествие ему все-таки под силу. К тому же так Блейк не очень концентрируется на гонках, и мне даже удается несколько раз его побить (к его большому неудовольствию, конечно).
– Так сколько вы с Ноем уже вместе? – спрашивает он.
– Эм… чуть больше полугода. Время летит так быстро.
– Да уж, можно сказать, целую жизнь знакомы, – иронизирует Блейк. – Знаешь, эти гастроли очень много значат для Ноя. Считай, мечта воплотилась в жизнь.
Не совсем понимая, обижаться или нет на «целую жизнь знакомы», я все-таки не могу прийти в себя от изумления. Мы разговариваем! Значит, это сработало! Блейк уже не ворчит так сердито. Игра в гонки реально стоила того, чтобы понять: я произвела на него неверное впечатление, и нужно было лишь исправить это. Всегда надеялась, что полажу с друзьями Ноя, – и ура, это случилось.
Улыбаюсь.
– Я в курсе. Я знала об этом задолго до того, как сбылась его мечта. Могу поспорить, он даже никогда не думал, как все будет. А ведь его музыка потрясающая. Он потрясающий композитор. То есть я, конечно, не очень много знаю о песнях и вообще о музыке, но…
– Вот в этом-то и дело, – перебивает меня Блейк. – Ты вообще ничего не знаешь о музыке.
Его интонации меняются. У меня сильно сжимается горло, а лицу становится жарко. Блейк не отрывается от экрана, ведет машину по треку.
– Я не сомневаюсь, что ты клевая. Очевидно, Ной абсолютно в этом уверен. Мне просто кажется, что он не подумал о… последствиях личной жизни, когда карьера только начинается.
Он откладывает пульт. Вытаскивает из кармана пачку сигарет, вынимает одну, зажимает фильтр в зубах. Неотрывно слежу за ним, чувствуя как меня охватывает ужас от только что произнесенных слов. Сижу, притихшая, жду, пока Блейк скажет еще что-нибудь – что угодно, лишь бы спасти этот разговор.
– Хотя гастроли – это весело, да. Ночевки в разных городах, алкоголь, много девушек… – цедит он сквозь сжатые зубы, пытаясь зажечь сигарету.
– Не совсем уверена, что правильно тебя поняла, Блейк.
Стараюсь оставаться невозмутимой, но слежу за ним углом глаза.
– «Блейк» так смешно звучит, когда его произносит английская цыпочка вроде тебя.
Блейк закладывает так и не зажженную сигарету за ухо и встает с дивана – идет к холодильнику за пивом. Возвращается и садится так близко, что его ноги касаются моих.
– Я просто хотел сказать, когда мы мечтали о гастролях… в общем, в этом автобусе есть только одна вещь, которую никто из нас не хотел бы здесь видеть.
Замираю, как громом пораженная. Хочется придумать что-нибудь язвительное, но губы и язык не подчиняются, будто замороженные. Марк, басист, подходит к нам и берет пульт, выпавший у меня из рук.
– Не возражаешь, если я тебя сменю?
– Давай, действуй, – выдавливаю я. Встаю и иду в заднюю часть автобуса. В последний момент, перед тем как зайти в импровизированную «спальню», я оглядываюсь через плечо на Блейка. Он поглощен игрой.
Опираюсь рукой о косяк двери, чтобы не упасть. Только теперь замечаю, что меня колотит. Постепенно дрожь проходит, и я улыбаюсь, вспоминая, что лечение от этой дрожи – тут, совсем рядом.
Глава четырнадцатая
Раздвигаю занавески и проскальзываю внутрь. От проблеска света Ной беспокойно шевелится и моргает.
– Привет, девочка моя.
– Ой, привет. Я тебя разбудила? – Сажусь на край его кровати.
– Ха, уснешь тут. Это все слишком… волнительно.
Киваю, кусая губы. Он садится и берет мою руку в свои.
– Ты в порядке? Смотришься как-то бледненько.
Я мотаю головой.
– Ну…
Хочется рассказать ему о разговоре с Блейком, но еще больше хочется, чтобы Ной думал, что я поладила с его друзьями. А еще я прекрасно знаю, что Блейк – его лучший друг, и поэтому не хочу заставлять его делать выбор между нами двумя.
– Слушай, а как давно вы с Блейком знакомы?
– С Блейком? Он один из самых старых моих друзей. Мы практически росли вместе. Родители купили мне первую гитару в том же году, в каком его предки подарили ему ударную установку. Я часто заваливался к нему в подвал, и мы репетировали до потери пульса. Первая наша группа тогда называлась…
Он вдруг смущается и останавливается.
– Да ладно, давай, скажи мне! – подталкиваю я его.
– Ну хорошо… Она называлась The Wizard Boys[6]. Мы тогда малость сходили с ума по «Гарри Поттеру», ну и…
Ной явно чувствует себя неловко; как по мне, так это просто умилительное название. Я смеюсь.
– Ну вы даете!
– Ага. Блейк тогда даже притворялся, что барабанные палочки – типа волшебные, а песни – это заклинания!
– Серьезно?
Как-то не укладывается у меня в голове, что тот неприятный парень с банкой пива и этот милый мальчик вместе играли рок в подвале и придумывали колдовские чары.
– Ты наверняка даже не слышала о песне House Elves Just Want Some Love[7] – но, поверь, ей на роду было написано стать суперхитом! – Ной смеется, но почти сразу же возвращает в голос серьезность. – А когда все стало реальностью – когда Дин нашел меня на Ютьюбе, и мы подписали контракт с его компанией, – тогда у нас с Блейком вышла размолвка. Он стал шататься с какими-то подозрительными типами, и мы несколько раз крупно поссорились. Еще из-за этого я в прошлом году практически ушел в себя. Отключился от мира. Я был готов сдаться, уступить, поставить крест на творчестве. Потому что если из-за этого, – он обвел рукой автобус, – я бы потерял лучшего друга, то пропади все пропадом. Не стоит оно того. Но потом я встретил тебя, мой переломный момент. – Он целует мне руку. – Ты показала, что можно получить все сразу. Дала мне силы восстановить отношения с Блейком. Пригласить его на гастроли – лучшее, что могло со мной случиться. Хотя нет. На втором месте. На первом – конечно, то, что ты рядом. Блейк любит пошутить, и довольно зло, но он был рядом со мной с самого начала. Уверен, вы станете лучшими друзьями, когда узнаете друг друга поближе.
Чувствую, как горит лицо – и от комплимента, и от того, что собиралась наябедничать Ною на его лучшего друга. Сама не могу в это поверить. Я, оказывается, и понятия не имела, какая давняя история их связывает. А если Блейк любит пошутить, то, видимо, и надо мной он просто издевался. Нужно учиться не принимать все так близко к сердцу, если я хочу подружиться с группой.
– Так. Собирался подождать, пока мы не окажемся в отеле, но все-таки отдам прямо сейчас.
Ной тянется под кровать, где лежит сумка с его вещами, и вытаскивает оттуда коробку, обернутую золотой бумагой.
– Это тебе. Давай же, открой ее, – командует он, когда видит, что я молча уставилась на подарок.
Подчиняюсь. Сначала снимаю бумагу медленно, потом просто разрываю упаковку. Это совершенно новый смартфон. Одна из тех баснословно дорогих моделей, которые я бы никогда не смогла себе позволить.
– Ничего себе… – выдыхаю я.
– Хотел, чтобы у тебя был новый, самый лучший телефон с тех пор, как твой украли на концерте. Тебе вряд ли нравится динозавр Тома. К тому же, в этом есть потрясная камера.
Он прав. Старый телефон Тома мне не нравится. Но и новый я не очень хочу. Я хочу вернуть свой прежний телефон, с каракулями Ноя на чехле. Он, конечно, ни в какое сравнение не идет с этим, новеньким, с иголочки, – но мысль эта не очень-то помогает. Я с благоговейным страхом разглядываю новую трубку.
– Тебе не стоило… Это… это слишком дорого.
– Это не слишком дорого, Пенни, клянусь. В конце концов, какой смысл быть рок-звездой, если даже нельзя разориться на свою девушку, когда захочешь?
– А может, потому что я не могу тоже разориться в ответ? – улыбаюсь я.
– Даже не думай. – Он чмокает меня в щеку. – Ты – мой официальный тревожный индикатор, помнишь? Твое спокойствие мне дороже тысяч долларов, поверь. А теперь пойдем. Разве нам не нужно присоединиться к веселью?
Ной сдвигается на край кровати, протягивает руку.
– Конечно, нужно, – отвечаю я. Он сумел вселить в меня уверенность. Может быть, действительно надо просто дать Блейку шанс. Если Ною он так нравится, не может же такой человек быть совсем плохим?
Когда мы наконец появляемся из «спальни», автобус разражается криками и улюлюканьем. Ной поднимает обе руки, признавая, что его, типа, застали с поличным.
– Так, ребят, хватит, успокойтесь.
Чувствую, как заливаюсь краской. Ну почему у парней вечно только одно на уме? Хорошо бы здесь была еще одна девушка, а то с таким выбросом тестостерона мне одной не справиться.
Блейк возвращается от холодильника с пивом в руках.
– Хочешь? – предлагает он Ною одну бутылку.
Ной смотрит на меня, потом переводит взгляд на Блейка.
– Что-то рановато, приятель. Сколько ты уже вылакал? От тебя несет, словно сейчас три часа ночи и ты только что вывалился из бара.
– Е-мое, Ной, да расслабься хоть немного. Весело же! А то ты уже начинаешь смахивать на Дина.
Ной, вздохнув, берет бутылку и открывает ее о край стола.
– За нас! – Блейк чокается с ним и ухмыляется мне.
Мой парень лезет в холодильник.
– Будешь кока-колу, Пенни? – предлагает он.
– Да, спасибо. – Гляжу за окно и понимаю, что вижу гигантские ворота с толстенными колоннами и квадригой на крыше. Они огромные и величественные – именно такие, каких я и ждала от Берлина.
Неосознанно взвизгиваю.
– Вы только гляньте! Это же Бранденбургские ворота, да?
Все поворачиваются к окну. Я понижаю голос, так чтобы меня мог слышать только Ной.
– Не могу дождаться Дня волшебных случайностей!
– Я тоже. – Он ласково сжимает мою руку.
– Эллиот прислал сообщение с длиннющим списком того, что нам нужно обязательно увидеть. Тут есть здание больше трехсот пятидесяти метров высотой и…
Блейк прыскает со смеху и смотрит на нас с Ноем.
– Что-что? Чего волшебных?
Волна смущения поднимается внутри меня – я осознаю, как, должно быть, по-детски это звучит для Блейка. Но Ной тут же бросается на защиту.
– Полегче, дружище… Ты просто не знаешь, что такое любовь!
В типично мужском стиле Блейк посылает нас куда подальше. Атмосфера сразу накаляется.
К счастью, появляется Ларри и объявляет, что мы приехали. Как раз вовремя – Блейк уже готов ринуться в драку. Удачно, ничего не скажешь. Дин хлопает в ладоши, и все сразу же поворачиваются в его сторону.
– Ребята, у меня потрясающие новости! – Глаза менеджера сияют так, словно он в лотерею выиграл. – Ни за что не догадаетесь, кого я пригласил в гости к The Sketch сегодня вечером.
Дин выдерживает драматическую паузу, накаляя ожидание.
– Леа Браун! Пока что это совершенная тайна, но публика будет в диком восторге, ручаюсь! Ну не классно ли, скажите, парни?
Все вокруг начинают прыгать как сумасшедшие и давать друг другу «пять». Еще бы: такой неожиданный поворот гастролей поднимет внимание к группе выше крыши. Вот только я, когда думала об еще одной девушке, точно не имела в виду якобы-бывшую-девушку Ноя. Из-за Блейка эти гастроли – и так трудная затея, а прибытие Леа Браун, почти уверена, превратит их в настоящий ад.
Глава пятнадцатая
Площадка, на которой ребятам придется выступать в Берлине, кажется, раза в два больше «Брайтон-Центра». Эхо шагов мечется по сцене, пока Ной готовится к саундчеку. Вокруг нас все время люди, но даже в автобусе, по дороге из аэропорта в гостиницу, а потом в концертный зал, я не почувствовала ни малейшего дыхания города. Мы можем находиться где угодно. Единственный признак, что это все-таки Германия, – красные таблички с надписью «Ausgang» вместо «Выход».
Я подхожу к самому краю сцены. Разглядываю море пустых кресел, которые очень скоро заполнят визжащие фанаты. Даже сейчас, в пустом зале, я чувствую, как по спине пробегают мурашки.
Хорошо хоть, на этот раз мне не придется иметь дело с толпой. На шее висит пропуск за кулисы, и я так судорожно за него цепляюсь, так боюсь потерять, что Ной в шутку предложил мне взять его с собой в кровать. Честно говоря, я могла бы это сделать – потому что совершенно не хочу повторения того, что случилось в Брайтоне. Тут у меня нет друзей, которые могли бы меня спасти.
Поднимаю камеру и фотографирую пустые кресла. Представляю, что, наверное, можно было бы наложить на эту фотку изображение толпы – как некую иллюстрацию связи между певцом и его аудиторией. Мисс Миллз бы это понравилось – она же хотела «альтернативную перспективу». Интересно, если никто не слушает музыкантов, это выступление или все-таки нет?
Отступаю от края, двигаюсь ближе к теням у кулис. Ной стоит посреди сцены, залитый светом, одетый в темно-бордовую гарвардскую толстовку и черные джинсы, и поет первые строки Elements. Камера снова щелкает: музыкант перед выступлением, многочасовые репетиции и