Предисловие Переводчика
Дневник бывшего жителя Триопеи — великого астронавта Неза
Свободный перевод И. Ифа с триопейского языка
Предисловие к переводу
Этот дневник оказался в руках землян совершенно случайно — как это обычно бывает с артефактами, которые никто не искал, но все почему-то находят. Прошло немало лет с тех пор, как две цивилизации с амбициями размером с галактику столкнулись лбами в космическом коридоре. И только прочитав этот текст, можно хоть как-то понять, чем руководствовались наши непрошеные гости: что их тревожило, в чем они сомневались, как они интерпретировали наши слова (иногда весьма творчески), и какие у них были намерения — кроме, конечно, привычного "мы пришли с миром".
В этом документе мы попытались совместить описание событий, героев и катастроф с выдержками из уникального дневника, который вел один из гостей — астронавт Нез, личность, мягко говоря, неординарная. Мы не претендуем на абсолютную точность — да и кто в здравом уме будет требовать достоверности от перевода с языка, который пахнет? Художественный вымысел, как всегда, пришел на помощь там, где факты предпочли остаться в тени.
Самой сложной задачей, как вы уже догадались, был перевод. Не просто с чужого языка, а с чужой сенсорной реальности. Ведь триопейский язык — это не язык звуков, а язык запахов. Да-да, вы не ослышались. Представьте себе, что вместо "Привет, как дела?" вам под нос подсовывают флакон с ароматом весеннего дождя, слегка подгнившего мха и ноткой тревоги. И вы должны это понять. А потом еще ответить.
Переводчик, автор этих строк, провел восемь лет на Триопее, вдыхая культуру буквально. Можно ли обучиться триопейскому языку? Теоретически — да. Практически — это как обучить игре на скрипке глухого однорукого человека, который еще и боится музыки. Ведь для триопейцев запах — это зрение, слух, речь и даже письменность. Их письменные символы — это не буквы, а ароматы. Каждый символ имеет свой уникальный базовый запах. Представьте себе библиотеку, где вместо страниц — флаконы. А вместо закладок — нос.
Мы, земные читатели, привыкли к словам, которые запускают в мозгу ассоциации, как электрод в нейронную сеть. Танец, боль, цвет, вкус — всё это мы пытаемся упаковать в буквы, зная, что они лишь намекают на настоящее чувство. А теперь представьте, что вы пытаетесь перевести эти намеки на язык, где "восторг" пахнет как смесь апельсина, озона и легкой паники.
Так что, если вам покажется, что перевод слегка... странный — не спешите винить переводчика. Он старался. И, возможно, даже слишком.
Как же они пишут и читают?
Триопейцы, как выяснилось, не признают чернила, бумагу и прочие земные архаизмы. Их письмо — это симфония запахов, создаваемая с помощью набора ароматных палочек. Каждая палочка — как нотный инструмент, испускающий строго определённый аромат. Комбинируя точки, нанесённые этими палочками на специальную поверхность (вроде нашего пергамента, только гораздо более... благоухающего), они создают сложные ароматические конструкции. Так рождаются их буквы, слова, фразы — и, возможно, даже поэмы, от которых у неподготовленного земного носа может случиться культурный шок.
Главная задача переводчика заключалась в том, чтобы не просто "понять" эти запахи, а буквально внюхаться в Триопейский мир — с его бесконечными нюансами, оттенками и полутонами, которые нашему грубому обонянию доступны примерно так же, как ультрафиолет — глазу крота. И всё же, чудесным образом, переводчику удалось уловить смысл этих душистых фраз и найти им эквиваленты на языке земной цивилизации. Что-то вроде: "Ага, это пахнет как тоска по дому, смешанная с ноткой ревности и запахом мокрого бетона. Значит, это — 'прощай'."
После такого краткого экскурса становится ясно, что научиться читать на Триопейском — это не просто сверхзадача, а вызов, достойный отдельной главы в учебнике по героизму. Сам переводчик признаётся, что это был самый увлекательный и одновременно самый мучительный труд в его жизни. Иногда, после одной-единственной фразы, насыщенной ароматами перца, горчицы и чего-то подозрительно химического, он чихал без остановки и временно терял способность ощущать вообще что-либо — как при насморке, только с философским подтекстом.
Со временем он развил в себе завидную запахо-устойчивость и смог приступить к полноценному изучению триопейской культуры: внюхивался в живопись, впитывал ароматы поэзии, постигал душистые гармонии их музыки. Да, на Триопее даже симфонии пахнут. И пахнут громко.
Так появился этот труд — первая попытка межцивилизационного художественного перевода. Оценить его точность невозможно: на Земле нет ни одного человека, знающего Триопейский язык. Поэтому нам остаётся только довериться интуиции и добросовестности переводчика, который, к счастью, не страдает аллергией.
Любопытно, что спустя несколько лет после публикации первого перевода, к нам прибыл представитель триопейской литературной элиты. Он прожил на Земле достаточно долго, чтобы внюхаться в нашу культуру — и, о чудо, осуществил первый перевод с земного на триопейский. И что же он выбрал? Конечно же, тот самый дневник триопейца, ранее переведённый на земной язык. Классика метаиронии.
Как выяснилось позже, двойной перевод — туда и обратно — оказался весьма далёк от оригинала. Но именно он почему-то стал хитом на Триопее, затмив подлинник. Если бы этот процесс продолжался, мы бы получили бесконечное разнообразие версий одной и той же книги. Это наводит на мысль: может, все книги — это просто переводы одного-единственного первоисточника? С тех пор переводы и их переводы расщепились на отдельные литературные линии, как генетические ветви. И у всех — один ПраРодитель. Первая история. Первый запах.
Эта гипотеза напоминает эволюцию: каждый новый виток — от мышки к слону — это просто попытка описать мышку на другом языке. Так появились языки птиц, змей, обезьян... и, возможно, триопейцев. Впрочем, вопросы эволюции будут ещё не раз всплывать в повествовании. Надеемся, читатель отнесётся к ним с пониманием — и, быть может, даже снисходительно улыбнётся, наблюдая, как Дарвин превращается в ароматную теорию триопейской эволюции. А может, и наша теория — всего лишь перевод с неизвестно чего на неизвестно что.